Как нормальные люди

Он шел по коридору — длинный, темный, тот вился среди каменных стен, будто нора гигантского земляного червя. Он шел быстро, почти бежал, сбивая дыхание. Ему нужно было спешить. Он опаздывал. Он вырвался из тесной тьмы — и сразу оказался в просторном саду, где зеленый газон стелился под ноги, где шелестели над головой кроны деревьев, где розовые кусты покачивали белыми головками цветов. Но вместо запахов земли, зелени, цветения в нос ему ударила резкая вонь крови. Белые бутоны роз на глазах краснели, будто невидимая рука перекрашивала их по приказу Червонной Королевы. По газону в кровавых лужах раскинулись тела — их было много, так много, что некуда ступить. И этот человек стоял посреди сада, как на поле боя. Кровь была на его одежде, на лице, на растянутых в кривую ухмылку губах, на ноже, который он небрежно вертел в руках. Он шагнул навстречу Чэнмэю и в одно мгновение оказался рядом — взгляд бешеных глаз будто парализовывал. — Отдай! — рявкнул он. Чэнмэй распахнул глаза, хватая ртом воздух. Вокруг серели предрассветные сумерки. Неподвижный силуэт Сун Ланя вырисовывался на фоне окна, будто вырезанный из бумаги. — Блядь, ты спишь вообще? — хрипло спросил Чэнмэй. — Ты что, зомби или терминатор? — Я выспался, — недовольно отозвался Сун Лань. — Если ты проснулся, то вставай, нам нужно ехать. — Что-то выяснил? — спросил Чэнмэй, когда они уже сидели в машине — на этот раз Сун Лань за рулем. Тот отозвался с привычной уже стылой миной: — Особняк Чанов выкупил концерн Мо. Гостиничный и ресторанный бизнес. — И? — подтолкнул Чэнмэй. — У госпожи Мо, владелицы концерна, была родная сестра. У этой сестры остался сын. Чэнмэй закатил глаза. — Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова… Ты можешь сразу все выложить, а не тянуть резину?! — Племянник госпожи Мо — незаконнорожденный сын Цзинь Гуаншаня. У этой сволочи даже тон не изменился. Чэнмэй стиснул зубы, чтобы не начать орать. — То есть эта покупка не была случайной? — Скорее всего, — нехотя отозвался Сун Лань, и Чэнмэй самодовольно ухмыльнулся. — Все равно не понимаю, что нам это дает. Вряд ли Чан Пин держит пленников в номере отеля. — Там есть потайные помещения, — уверенно заявил Чэнмэй. — Скорее всего, в подвале. Сун Лань покосился на него скептически. — Еще скажи, бункер. — Хуюнкер, — огрызнулся Чэнмэй. — Как, по-твоему, Сюэ Ян туда проник? Говорю тебе, там подвал и подземный ход. — И где он начинается? — Не знаю, — буркнул Чэнмэй. — Думаю. Он успел даже написать Мэн Яо с этим вопросом, на что получил в ответ три вопросительных знака и сообщение: «И откуда мне знать?» Чертов Сюэ Ян. Если выяснил про потайной ход на территорию особняка, мог бы и с другом поделиться. — Почему он вообще полез к этим Чанам? — пробормотал он себе под нос. — Чей-то заказ? — предположил Сун Лань. Чэнмэй пожал плечами. — Тогда бы он не выкинул Синчэня. Он, получается, бросил дело, для которого его нанял Цзинь Гуаншань… словно разозлился, да? И пошел и перерезал всех в особняке Чанов. Словно это… — Личное, — закончил Сун Лань. — Выглядит так, будто он узнал нечто про Чанов, что касалось его лично и что от него скрывали, оборвал все дела с Цзинь Гуаншанем и пошел мстить. Хотя следствие придерживалось версии заказа. Решили, что кто-то перекупил Сюэ Яна, заплатив ему больше, чем Цзинь Гуаншань. — У тебя есть фотки резни у Чанов? Сун Лань бросил на него выразительный взгляд. — Да, конечно, лежат на гугл-диске. Нет, разумеется, это же материалы дела! — Надо же, сарказм, — Чэнмэй всплеснул руками. — Ты поражаешь меня, спецагент Сун. Сун Лань что-то прошипел сквозь зубы и отвернулся. Но Чэнмэй не собирался отставать. — Тогда описывай, что там было. — Сун Лань глянул на него с ненавистью, и Чэнмэй изобразил невинную улыбку. — Нам же надо восстановить ход событий, чтобы я смог вспомнить, как попал туда. Сун Лань глубоко вздохнул и крепче сжал руль. — Там было пятьдесят четыре трупа. Пятьдесят семь, если считать сторожевых собак. Охранники во дворе расстреляны из автомата, кроме двоих: одного ударили ножом в горло, еще одного застрелили из его же пистолета. Пистолет брошен там же. — Они боролись, и Сюэ Ян выхватил чужой пистолет и выстрелил, — кивнул Чэнмэй. — А почему вообще перешел в рукопашную? Патроны кончились? — Да, — сухо отозвался Сун Лань. — Автомат валялся там же, пустой. — А почему тогда не забрал чужой пистолет? Сун Лань качнул головой, поджав губы. — Вероятно, у него было еще оружие? Но было видно, что он не доволен этим объяснением. Решив оставить это на потом, Чэнмэй спросил: — Где еще были трупы? — В холле — тоже охранники и дворецкий. Все расстреляны из автомата. В гостиной — члены семьи, двое слуг. Тоже автомат, но уже другой. Он брошен в гостиной с пустым магазином. Там же, в гостиной, труп главы семьи, Чан Цыаня. Его убили ножом, предварительно выколов глаза и отрезав пальцы. Также на шее Чан Цыаня след от укола, в крови большое количество миорелаксанта. — Его парализовали. — Да. Далее: в коридоре на втором этаже — охранник и горничная, тоже убиты из автомата. Наконец, в спальне Чан Цыаня — мертвый охранник, его личный телохранитель, с перерезанным горлом. — А что с собаками? — Собаки находились у ворот, в вольерах. Их застрелили из пистолета. Чэнмэй заерзал в кресле, устраиваясь боком, чтобы видеть Сун Ланя. — И что решило следствие? — Преступник вошел через ворота, застрелил собак, потом начал расстреливать охрану. — Зачем он застрелил собак, которые сидели в вольерах и ничего не могли ему сделать? — Чтобы не начали лаять и не подняли шум? — И он поднял шум сам, начав стрелять? Сун Лань медленно кивнул. — Да, это выглядит странно. Дальше у него заканчиваются патроны в одном автомате, он бросает его в саду, идет в дом. Убивает охрану, расстреливает семью… — А Чан Цыань? Парализован, убит с особой жестокостью. — Мы решили, что Сюэ Ян прошел через дом до спальни хозяина, убив тех, кто попался ему на пути. Схватил Чан Цыаня, притащил его в гостиную — вероятно, чтобы показать ему убитую семью — и там уже прикончил. — А автоматы? — спросил Чэнмэй. — Выходит, их было три? Раз один он оставил в саду, второй — в гостиной, но на втором этаже застреленные… и почему телохранителя надо было убивать ножом? Чан Цыань — понятно, он был главной целью. Но телохранитель? У меня в руках автомат, но почему-то я убиваю его ножом… Он на несколько секунд завис, глядя в пространство. В чувство его привел негромкий голос Сун Ланя: — Ты в первый раз сказал «я». — Я восстанавливаю картину произошедшего, — огрызнулся Чэнмэй. — Это не такое «я». Как будто вы так не делаете! Сун Лань покосился на него. Потом произнес, словно последних реплик не было: — Нож — это или личное, или особая жестокость, или необходимость. Например, в тишине. Чэнмэй медленно опустил голову, размышляя. Описанная Сун Ланем картина выглядела странно. Словно… словно… — Кино наоборот, — пробормотал он. Сун Лань снова метнул на него короткий взгляд — Полагаешь, мы смотрели не с той стороны? — Да, — Чэнмэй заговорил быстро, боясь, что мысль ускользнет. — Убийца начал со спальни. Зарезал телохрана, схватил Чан Цыаня, который собирался на ужин. Поволок его по коридору. По пути расстрелял охранника и горничную. Странно, что другие комнаты не проверил, там ведь могли быть… — Проверил, — перебил Сун Лань. — Все двери были распахнуты. — Отлично, тогда все сходится, — кивнул Чэнмэй. — Он стаскивает Чан Цыаня вниз, в гостиную. Там на его глазах расстреливает семью. Потом вкалывает Чан Цыаню миорелаксант, чтобы никуда не делся. А может, сразу вкалывает, прежде чем начать стрелять. В любой случае, он очень быстр. Тут же переходит в холл, убивает охрану там. Скорее всего, это были охранники, вбежавшие из сада на выстрелы. Он выходит в сад, расстреливает всех там. Заканчиваются патроны. Он бросает автомат, бьет одного из двух оставшихся в живых ножом, на него нападает второй, во время борьбы Сюэ Ян отнимает у него пистолет и убивает его. Потом возвращается, медленно и со вкусом убивает Чан Цыаня и наконец спокойно уходит через ворота. — А собаки? — с любопытством спросил Сун Лань. — А вот это странно, — мрачно кивнул Чэнмэй. — Непонятно, зачем. Не хотел ни единой живой души оставлять? Некоторое время Сун Лань молчал, барабаня пальцами по рулю. Потом, будто нехотя, произнес: — Кое-кто в доме все-таки выжил. — И когда Чэнмэй уставился на него изумленно, добавил: — У Чан Цыаня была маленькая дочь, чуть больше года. Он там завел у себя гарем… не официальный, естественно… неважно. Так вот, там была девочка — единственный ребенок в доме на тот момент. Она осталась жива. Спокойно спала в своей кроватке. Дверь в ее комнату единственная была закрыта. Несколько секунд Чэнмэй молчал, переваривая эту информацию. Сун Лань молчал тоже, но потом все же сказал: — Обычно те, кто щадит детей, щадит и животных. Убийство собак совершенно не логично. Особенно если Сюэ Ян действительно пришел изнутри дома, а не снаружи. Собаки ничем не могли ему помешать. — У него было два автомата и нож. А собаки убиты из пистолета, — задумчиво сказал Чэнмэй. — Тоже думаешь, что это кто-то другой? Сун Лань кивнул и поморщился. — Я тогда не слишком участвовал в следствии. Нашли Синчэня, и я попросил отпуск… — Кто нашел тела? — спросил Чэнмэй. — Чан Пин? — Да, а что? — Рискну предположить, что он и застрелил собак. Он знал, что Сюэ Ян пришел изнутри дома, но ему надо было запутать следствие, чтобы никто не стал искать тайный ход. И снова наступила пауза. Наконец Сун Лань кивнул. — Ладно. Предположим, ты прав, и ход действительно есть. Как нам его найти? — Не знаю, — вздохнул Чэнмэй и закрыл глаза. — Что ты собрался делать? — полным скепсиса голосом спросил Сун Лань. — Спать, — ответил Чэнмэй, не открывая глаз. — Может, во сне он мне покажет. У него было ощущение, что Сун Лань хочет что-то сказать. Но тот промолчал, и в конце концов под мерное гудение мотора Чэнмэй действительно соскользнул в сон. ...Он стоял посреди просторной комнаты, полной дорогих красивых вещей и смутно различимых силуэтов, и вытирал руки. Руки были в крови, и хотя ему это нравилось, все же, высыхая, кровь начинала неприятно стягивать кожу. В крови было и его лицо, он ощущал ее вкус на губах. Потом он ощутил взгляд в спину. Цзянцзай привычно соскользнул из потайных ножен в рукаве в ладонь, и только тогда он обернулся. За его спиной стоял незнакомый парень. Его растрепанные длинные волосы были кое-как стянуты в хвост, он был одет в мягкие штаны и мешковатый свитер. У него был странно потерянный взгляд, но когда они встретились глазами, взгляд этот обрел цепкость и нечто еще, удивительно знакомое, некую… целеустремленную маньячность. В этом парне было что-то глубоко неправильное. — Где он, Сюэ Ян? — спросил парень хрипло. — Как мне его найти? Его голос звучал странно, и не сразу Сюэ Ян понял, где он подобное слышал — так звучали голоса тех, кто чудом избежал удушения, и голосовые связки оказались повреждены. — Понятия не имею, о чем ты, — отозвался Сюэ Ян, ухмыляясь. Цзянцзай дернулся в руке — он, как и Сюэ Ян, хотел еще крови. — Знаешь, — парень шагнул ближе, словно не замечая лезвия, нацеленного ему прямо в живот. — Покажи мне ход, Сюэ Ян. Просто покажи, как попасть туда, и я тебя больше не потревожу. Его лицо взрезала ухмылка, кривая, злая и до жути знакомая — и Сюэ Яну, который давно перестал бояться чего бы то ни было, показалось, что волосы шевельнулись у него на голове. — Ты! — выплюнул он, наконец узнав незнакомца. — Убирайся из моей головы! — Это ты в моей голове! — яростно выплюнул Чэнмэй, и вдруг его рука, дернувшись вперед, впилась в горло Сюэ Яна. — Отдай мне его, тварь! Да кого, хотел спросить Сюэ Ян, как вдруг вспомнил — гибкое безвольное тело в руках, все в порезах и ожогах, измученное голодом и болью. Он несет его на руках, грузит в машину, довозит до какого-то пустыря, укладывает на землю… Тело ощущается горячим, он слышит тяжелое, с присвистом, дыхание. Он не хочет оставлять его так, одного, на земле, и в то же время не может по-другому, что-то скребет его изнутри, что-то злое, яростное. Он дергает свою бессознательную жертву за плечо, переворачивая на бок — должно выглядеть так, словно его небрежно выбросили из машины… Он должен был просто выбросить его из машины, разве не так? — Он должен был выбросить его из машины. — Что? Чэнмэй открыл глаза. Машина не двигалась — они стояли на парковке какой-то старой заправки с ржавыми колонками. Сун Лань с сэндвичем в руках внимательно смотрел на Чэнмэя. Руку отчаянно жарило солнцем, было невыносимо душно. — Есть попить? Он опять хрипел. Пять лет назад, первые несколько недель после того, как его нашли, когда он ничего не помнил и не понимал, словно новорожденный младенец, он вообще толком говорить не мог. Шептал, сипел, хрипел. Врачи говорили, у него повреждены голосовые связки. Со временем это прошло, но он все равно часто срывался на хрип. Сун Лань мотнул головой в сторону заднего сиденья и продолжил жевать свой сэндвич, а Чэнмэй полез назад. Там нашелся пакет из магазина с водой и еще одним сэндвичем, мятым, в полиэтиленовой обертке. Чэнмэй скривился и открыл воду. — Кто кого должен был выбросить из машины? — мерным голосом спросил Сун Лань. Чэнмэй сделал несколько глотков. — Сюэ Ян. Синчэня. Сун Лань перестал жевать. — Он и выбросил. — Нет, — Чэнмэй качнул головой. — Он вытащил его из машины. Аккуратно. Даже бережно. А потом перевернул, чтобы выглядело так, будто выбросил. — Откуда ты знаешь? — напряженным голосом спросил Сун Лань. Чэнмэй повел плечами. В удушающе жаркой машине ему вдруг стало холодно. — Я помню. Сун Лань отложил сэндвич. Покосившись на него, Чэнмэй увидел, что он сжимает руль так, что побелели костяшки. — Хочешь меня ударить? — криво ухмыльнулся он. — Хочу тебя убить, — сквозь зубы ответил Сун Лань. Чэнмэй оскалился. О, он отлично понимал Сун Ланя. Ему бы тоже хотелось прикончить подонка, который похитил Синчэня, пытал его, а потом оставил на дороге. Вот только этот подонок жил в его голове. — Давай без эмоций, — сухо предложил он, чувствуя себя лицемером. — Что-то заставило Сюэ Яна переменить свое отношение. Предположим, он проникся к Синчэню, но вряд ли только это. Судя по тому, что ты говоришь, парень психопат или типа того. Вроде как такие не способны на чувства? — Ну предположим, — отозвался Сун Лань, не глядя на него. — Что с того? — То, — раздраженно отозвался Чэнмэй, — что дело не только в Синчэне. Что-то случилось. Он работает на Цзинь Гуаншаня, на которого работает и Чан Цыань. Он похищает Синчэня, чтобы повлиять на следствие, по приказу Цзинь Гуаншаня. И вдруг что-то происходит. Он убивает Чан Цыаня и всю его семью так, как убивают не по приказу, а для души. И отпускает пленника. Не убивает, а отпускает, хотя тот видел его лицо. Вы быстро нашли Синчэня? — Да, — немедленно отозвался Сун Лань — теперь он смотрел на Чэнмэя. — Чаны еще были живы на тот момент. — То есть он вам Синчэня буквально подбросил. — Возможно, чтобы отвлечь внимание… Чэнмэй нетерпеливо мотнул головой. — Нет. Он вернул заложника. Он как бы сказал — я в этом больше не участвую. Я больше не защищаю Цзинь Гуаншаня. Я больше на него не работаю. А потом убил Чан Цыаня, и это было личное. Сун Лань дважды медленно кивнул. — Месть. — Наверняка. У него был зуб на Чан Цыаня. Но он не знал, что тот работает на Цзинь Гуаншаня. Или не знал имени, например. Но в какой-то момент выяснил… — И пошел с этим к Гуаншаню! — Наверняка! — в груди вскипало что-то, похожее на воодушевление, но больше, какая-то колючая, злая радость. — Он пошел к Цзинь Гуаншаню… — И тот начал все отрицать? — Нет, — выдохнул Чэнмэй, глядя прямо перед собой широко распахнутыми глазами. — Он ничего не отрицал… ...твои мелкие обиды… ...взрослые люди… ...перерасти все это… Чэнмэй зажмурился, прижимая руку к виску. Он видел лицо Сун Ланя, его прищуренные глаза, устремленные на него, но сквозь это лицо, будто бы проступало другое — немолодое, одутловатое… когда-то давно, наверное, красивое, а сейчас… слишком много выпивки, сытной еды, женщин… — Подумаешь, руку тебе повредили, — произнес он, повторяя за чужим голосом — раздраженным, нетерпеливым, привыкшим отдавать приказы, не привыкшим объяснять. — Сейчас же все в порядке. Хочешь, я поговорю с ним, он тебе возместит? Организуем тебе выезд на курорт, я не знаю, хирурга какого-нибудь. Что там у тебя, перелом неправильно сросся? До свадьбы заживет. Он сыто посмеивается и хлопает Сюэ Яна по плечу. — Вспомни все, что я для тебя сделал. Где бы ты был сейчас без меня? Закончи работу, Ян-Ян. Все, ступай, свободен. Он чувствует, как раздвигает губы улыбка. — Да, сэр. Рядом кто-то появляется — он ощущает присутствие третьего. — Я провожу, отец. Тихий голос, невысокий рост, приветливое лицо. Они обмениваются взглядами. Это незнакомое лицо ужасно Чэнмэю знакомо, эти глаза… — Вот сученыш, — выдохнул Чэнмэй, распахнув глаза. Сун Лань смотрел на него, вскинув брови. Не снисходя до объяснений, Чэнмэй выхватил из кармана старенький телефон и набрал единственный имеющийся в памяти номер. — Ты солгал мне! В трубке раздался красноречивый вздох. Стиснув зубы, Чэнмэй повторил: — Ты знаешь, где ход. Ты солгал мне, Цзинь Гуанъяо! Он отметил краем глаза ошарашенное лицо Сун Ланя, но сейчас было не до объяснений. Голос в трубке укоризненно проговорил: — Ну зачем ты так, Чэнмэй… — Где. Чертов. Ход. — Я не знаю, — голос обрел жесткость. — И никогда не знал. Не я тебе его указал. Я лишь указал на того, кто знает. — И это… — Не имеет значения. Он все равно ничего тебе не расскажет. — Он мертв? — Он в психушке. Абсолютно невменяем. Это парень по имени Мо Сюаньюй. Еще один, — в голосе зазвучала горечь, — сын моего отца. — Семья Мо купила особняк Чанов, — прошептал Чэнмэй. — Да? — равнодушно спросил голос. — Я не знал. Иронично. — В смысле? — В смысле, после всего, что там сделали с их сыном. — Погоди минутку, — Чэнмэй выпрямился, хмурясь. — Ты сейчас о чем? Что с ним сделали? — То же, что и с тобой, — отозвался голос с искренним удивлением. — Ты же не думал, что был у Чан Цыаня единственным? — Что? — переспросил Чэнмэй. В трубке возникла пауза. Потом Мэн Яо спросил: — Чэнмэй… что именно ты вспомнил? — Разговор с твоим отцом, — отозвался Чэнмэй растерянно. — Как Сюэ… как я… говорил ему о поврежденной руке, а он сказал… Мэн Яо глубоко вздохнул. — Ты не помнишь, как именно Чан Цыань повредил тебе руку, да? — Чэнмэй покачал головой, забыв сказать вслух, но Мэн Яо его будто бы увидел. — Чэнмэй, он… Чан Цыаню нравились молоденькие мальчики.