Тень орлиного крыла

      Желтый свет солнца, готовящееся к заказу, проникал в окна сквозь раскидистые ветви старого дерева, растущего прямо в паре метров от здания. Долгие годы он создавал естественную тень своими листьями, но сейчас, спустя пол века, листья поредели, ветки иссохли, и дерево перестало справляться со своей негласной, но определённо, очень важной ролью.       Повернув голову к окнам, я инстинктивно прищурился. Лучи внезапно врезались прямо в глаза, вызвав неприятное жжение и странную боль во лбу. Солнечный диск смотрел прямо на меня сквозь стекло, что лишь больше усиливало его. Пора вставать. Я вновь сел, поднял своё тело с парты и тетрадок, что были разбросаны на ней и служили мне подстилкой прошедший получас. «Сочинение на тему «Как определить хорошего человека» — мне в глаза бросился заголовок на самой верхней строчке моей тетради.       Сочинение, что я обязался дописать после уроков было всё ещё закончено лишь на половину — вывод написанного мной всё ни как не приходил в голову. У меня были мысли и даже идеи, как красиво и информативно ответить на вопросы, что я поставил вначале, но сложить всё это воедино и описать на бумаге, стало пожалуй, невыполнимой задачей. Конечно, я мог написать банальщину, как это делало большинство моих одноклассников. Каждое их изречение, что они изливали на бумаге вряд ли имело что-то общее с их отношением к этому вопросу, если они вообще задумывались над этим всерьёз дольше, чем на десять секунд.       Бесполезно. Отлёживаясь на парте и раздумывая о вещах, что не устраивают меня в моих сверстниках, сочинение само по себе не допишется, даже мысли не смогут воссоединиться в одно целое и образовать что-то внятное. Я лишь теряю драгоценное время. К тому же, учитель явно уже ушёл домой, поэтому смысла мне оставаться в школе до самого её закрытия, сводится к нулевым значениям. Я встал из-за парты, сложил свои принадлежности в рюкзак, задвинул стул и не спеша вышел в коридор. Затянувшийся школьный день забрал слишком много энергии.       Пройдясь по опустелому коридору к лестнице, я то и дело бросал взгляд на билборды, информативные доски и вывески рисунков младшеклассников, победивших во всевозможных конкурсах. На одних билбордах были вывешены школьные достижения учеников и учителей, на других — список действующих клубов по интересам с небольшой информацией о них. Ничего интересного, на что стоит обращать своё внимание.       Я начал спускаться по лестнице. Свет на ней был тусклым, и попадал только с коридора на верхнем и нижнем этаже, поэтому в её центре наступал настоящий мрак, непроглядный и не сулящий доверия. Я всегда проходил это место как можно быстрее и сегодня исключением не было. Я быстрым шагом спустился вниз и уже хотел юркнуть в дверной проём с лестницы в холл, как вдруг, заметил что-то во мраке, чей-то силуэт прямо под лестницей. Точно говорю — мне не померещилось. В противном случае, я бы не остановился, не повернулся и не стал с любопытством вглядываться в полумрак, что навис под лестницей. Это не детские фантазии — детские фантазии не могут всхлипывая, плакать…       Мне стало вдвойне интереснее. Медленно, почти что на носочках, я подошёл поближе, аккуратно выглянул из-за лестницы и увидел причину, по которой моё сердце чуть не ушло в пятки. Слегка смуглая девочка сидела у стенки, поджав и обхватив руками ноги, ткнувшись в них своим лицом. Я бы и не понял, что это именно девочка — её короткие, небрежные волосы, чёрные как сажа скорее выдавали в ней парня. Что уж говорить — мои золотистые блондинистые волосы были даже длиннее, чем у неё. Вскоре, я вспомнил её. Моя одноклассница, девочка с необычным именем Констанция, обычно тихая и неприметная, но в то же время весьма грубая, если кто-то перейдёт черту её личного пространства. Я редко обращал на неё внимание, обычно лишь во время очередной её ссоры с кем-то, кто случайно сказал в её адрес что-то, что ей не понравилось. Девочка была из цыганской семьи и во многом, я мог понять её поведение. Но заплаканной, забитой в угол, я вижу её впервые.       Она резко подняла голову и посмотрела на меня. Красные от слёз глаза блеснули, она тут же нахмурилась. Я сделал шажок в сторону. В её лице читался первородный гнев и одновременно, не меньших страх.       — Почему ты домой не идёшь?.. — неуверенно промямлил я.       — Ты тоже один из них?.. — прорычала она, стиснув зубы и проигнорировав мой вопрос.       — Один из них?.. О чём ты? — переспросил я, вовсе не понимая, о чём она. Её лицо немного расслабилось: трудно было понять, то ли от облегчения, то ли от ещё большего раздражения.       — Не прикидывайся! — рявкнула она снова.       — Я не прикидываюсь! — ответил я громче. — Я даже понятия не имею, о чём ты говоришь. Я тут мимо проходил, увидел тебя и решил подойти и узнать, что случилось! Так о ком ты говоришь?       Я старался балансировать между мягкостью и напористостью своей речи.       Я хотел ей помочь или хотя бы узнать что случилось, и для этого мне было нужно не поставить себя врагом, так и выглядеть заинтересованным.       Её лицо начало принимать привычный вид. «Начала успокаиваться» — облегчённо подумал я.       — Дилан со своей шайкой решили «преподать мне урок». Видимо, по их мнению я переборщила и нагнала ненужного его сестре… А что? Нечего было лезть ко мне с этими дурацкими шовинистскими шуточками. Теперь они караулят меня у школьных ворот…       — А что ты ей сказала? — полюбопытствовал я.       — Правду. Что она жирная напыщенная свиноматка, чья судьба помереть в тридцать от сердечного приступа, никому не нужной.       — Это весьма жестоко… — тихо сказал я, скорее себе, чем Констанции, но она приняла это за упрёк. Он и являлся таким, хоть и не специально.       — Да что же тебе об этом знать, а? Смазливый, хорошенький, добренький, такой низенький, все учителя тебя любят… Так что иди своей дорогой! Уверена, что они тебя подослали! Не лезь ко мне, а то врежу!..       Слёзы вновь начали скатываться с её смуглых щёк, а даже её смуглое на первый взгляд лицо запылало от нахлынувшей злости. Она смотрела на меня широко открытыми глазами, я заметил, как она сжала свои кулачки. Опять двадцать пять.       — С чего ты взяла, что я с ними? Я сам Дилана недолюбливаю, а его вредную сестру и подавно! После её оскорблений о моём росте, я отношусь к ней не лучше, чем ты! Поэтому я тебя понимаю. И даже без этого, никогда бы не пожелал тебе зла. Ты ведь, ничего плохого мне никогда не делала — ответил я. Мне показалось это хорошим ответом для двенадцатилетнего парня. Я даже, немного загордился собой. Жаль только, что Констанция ничего на это не ответила. Лишь отвернулась, захныкала и вернулась в прежнюю позу «клубка». Тогда мне в голову что-то ударило. Глупая самоотверженность, жалость за эту бедную девочку, что задирают по признакам, не зависящим от неё, а может банальное желание помочь. Я взял её за руку. Она глянула на меня непонимающе, будто не ожидая такого развития событий. Я мягко улыбнулся ей и помог подняться. Она вытерла слёзы с покрасневших щёк, а я же начал объясняться за это.       — Я знаю как выйти со школы не через главные ворота. Они точно не знают об этом месте, клянусь! Так что, давай поспешим, тебе нет причин тут оставаться. К тому же, и школу скоро закроют.       — Правда не обманешь? — в последний раз усомнилась она.       — Не обману! — уверенно сказал я и потащил её прочь из-под лестницы. Мы незаметно выбежали из здания школы и тут же юркнули за угол.       Вытоптанная дорожка вела к школьному стадиону, а параллельно ей простирались заросли неизвестных мне кустов. Они были выше меня и даже Констанции, их прореженные ветви небрежно торчали в разные стороны, окутанные плотной, сочной листвой. Мы остановились примерно по центру тропинки.       — И что дальше? — фыркнула она, глядя на зелёный массив перед собой.       — За мной! — всё что я сказал ей, перед тем как потянуть её прямо в кусты.       Раздвигая ветви, мы вышли на относительно открытое пространство среди ветвей, где всё равно можно было передвигаться лишь в приседе. В трёх метров перед нами виднелся сетчатый забор: тот слегка поржавел, но самое главное, дыра в нём. Она была выгнута наружу и достаточно широка, чтобы мы смогли туда пролезть. Констанция при виде неё ничего не сказала, лишь фыркнула, закатила глаза, но всё же, прошла через неё первой, аккуратно переступив через торчащие снизу прутья. Я последовал за ней и так мы выбрались за территорию школы целыми и невредимыми, если не считать лёгких ссадин, что мы получили, продираясь сквозь ветки. Не останавливаясь, мы поспешили куда глаза глядят — точнее, только девочка, я же просто следовал за ней. Спустя пять минут быстрого шага, иногда переходящего в лёгкий бег, мы остановились на пустой детской площадке. Констанция завалилась на качели, а я, как будто так и нужно, сел на соседнюю.       — А зачем ты за мной пошёл? — вдруг спросила она, повернув голову ко мне. Её глаза всё ещё были слегка красными, что выдавало в ней, что она недавно плакала.       — Да просто на всякий случай. Спокойнее мне так будет.       — Спокойнее? — Констанция еле заметно повысила голос, но этого уже было для меня достаточно, чтобы начать волноваться. Походу, она до сих пор сомневается в чистоте моих намерений.       — Да! Вдруг, что они тебя нагнали бы? Или что-то другое с тобой приключилось. Я такой человек, что потом спать спокойно бы не смогу!       — Честно? — вопрос меня удивил. Не только своей небольшой странностью, но и тем, как легко она поверила. Мне это только на руку, я должен и гордость почувствовать, но почувствовал только лёгкое смущение, когда она глянула на меня своими тёмно-голубыми глазами, такими же глубокими на вид, как марианская впадина. Может не правильно так говорить, но были бы её волосы хоть немного более ухоженными, она была бы весьма симпатичной девочкой…       — Честно. — выдавил я из себя, притупив взгляд и перестав уделять усилия, чтобы раскачиваться. Мы просидели так пару минут — ни я, ни даже она не собиралась никуда уходить. Будто обоим было страшно. Прошло ещё время и наконец, кто-то из нас взял себя в руки, чтобы сказать…       — Я нашёл их!       Писклявый крик выбил из колеи нас обоих. Мы тут же навострились, я напрягся и инстинктивно дёрнул головой, глянув в сторону, откуда донёсся голос. В паре десятков метров от нас, у входа на детскую площадку стоял паренёк моего возраста. Не прошло и пары мгновений, как из-за его спины вышли его дружки. Пол дюжины парней на год старше нас и пухлая девушка, что кротко и одновременно ядовито выглядывала из-за спины главаря этой банды. Не трудно было догадаться об их личности.       — Убежать думала? — прорычал Дилан, грозно направляясь в сторону Констанс. Я напрягся, сделал шаг вперёд. Теперь внимание парня переключилось на меня.       — Чё рожу такую выкорчил? — фыркнул он, глянув на меня.       — Катись-ка отсюда, не твоё это дело.       Я настоял на своём. Констанция что-то шикнула, то ли мне, то ли Дилану.       — Я не дам девушку в обиду! Тем более, она ничего такого не сделала!       — То же мне, принц нашёлся. — он остро улыбнулся, подошёл ко мне и силой толкнул в плечо. Мне хватило этого толчка, чтобы потерять равновесие и рухнуть на землю, словно бездушный мешок, набитый картошкой или свёклой.       — Мы хотим лишь с ней поговорить.       — Я вот разговаривать не хочу! — рыкнула девочка, сделав шаг назад, прочь от настигающего Дилана       — Отъебись, Уильямсон! — смачно вырвалось из неё.       — Мало того, что ты оскорбила мою сестру, так ты ещё и мне в лицо гадости говорить решила?! Хотя чего удивляться — с такой-то семьёй и воспитанием! Лошадей воровать научили, а вести себя адекватно — нет?       Остальные позади него загалдели. Кто-то просто посмеивался, а кого-то вовсе прорвало с этой «шутки», до самых корней прогнившей тупыми предрассудками… Констанция ничего не говорила, лишь отпустила голову. Челка скрыла её глаза, она сама покраснела от злости и сжала свои кулачки. Я думал, что вот-вот она его ударит, скажет что-то колкое и остроумное, не отпустит руки и до конца сохранит свой скверный и неподатливый характер. Но она лишь продолжала молча пялится в пол, будто парализованная.       Я поднялся как раз в тот момент, когда сестрица хулигана встала напротив Констанции. Сзади неё стоял еще один парень — он сжимал в руках верёвку, толщиной почти что с мой палец. Это явно не сулило ничего хорошего.       — А теперь извинись перед ней! — крикнул Дилан. — Да так, чтобы все это услышали.       Ответа не последовало.       — Опять характер показываешь? — его терпение неумолимо истрачивалось с каждой секундой, что проходила в молчании Констанции.       — Не будет она извиняться. — шикнул я. Я вновь вышел на сцену этого глупого детского спектакля самосуда и намерен сыграть в нем решающую роль!       — Ты все еще тут?! — крикнул Дилан, быстро повернув голову ко мне, так, будто ещё чуть-чуть и он бы её вывернул. Видимо, он и вправду успел забыть о моем присутствии тут.       — Не будет она извиняться за то, в чем не виновата, провокаторы! — крикнул я еще громче, ещё яростнее, так, что у меня даже заболело горло и вырвался короткий, предательский кашель.       — А ты кто такой, чтобы за неё отвечать? Парень её что ли?       — Н-нет, я… — осекся я.       — Ну вы поглядите! — протянул хулиган, обернувшись к своим — черномазая уродина и мамин сыночек. Идеальная пара!       — А все время думал, что он пидр! — выкрикнул кто-то из толпы.       — Лицом вышел женственнее своей девушки, ха-ха-ха.       — Сказали же тебе Дилан, отъебись уже!       Пока парень был занят пусканием насмешек и остроумных шуток в нашу сторону, собственно, позабыв о нас настоящих, я быстро юркнул к нему и что есть силы врезал ублюдку прямо в нос. Удар идеально приник к его лицу, даже боль в костяшках пальцев ничуть меня не смутила — в голову ударило такое количество адреналина, что даже при всем желании я мог думать лишь моментом.       Я быстро повернулся к Констанции и крикнул ей бежать. Она точно хотела запротестовать, но в таком случае вся цепочка событий, что мы выстроили, начиная от незаметного побега со школы и заканчивая этим ударом, пошла бы коту под хвост. Она поняла это, поэтому воспользовалась моментом и побежала прочь: дружки Дилана, как и его сестра были потрясены произошедшим и не сразу поняли, что их первоначальная цель убежала. Да только думаю теперь, Констанция стала для них объектом второстепенным, а я — главной их занозой, с которой немедленно нужно свести счеты…       Теперь я и сам отвлёкся. Когда остальные пришли в себя, Констанция уже выбежала из площадки и теперь давала деру, сверкая пятками. А за мою оплошность мне в челюсть прилетел не хилый удар. В глазах потемнело, я не сдержал равновесия и рухнул прямо в песочницу, зацепив её бортик ногой. Весь в песке, я попытался встать — только гул в голове, возникший из неоткуда в купе с частичной потерей осознания пространства, не позволили мне этого сделать.       — Совсем охерел?! — я приоткрыл веки и увидел лицо Дилана, смотревшем на меня сверху вниз. Губы и подбородок были перепачканы кровью, да и сам он был красным как помидор. Злость в совокупности с замешательством, создали внутри парня взрывоопасный коктейль, вот-вот готовый рвануть с двойной силой.       — Заслужил! Ублюдок как ты, что готов слабых бить, другого не заслуживает! — Дубоёбина, я хотел лишь чтобы она забрала свои слова обратно и попросила прощения у моей сестры за всё то, что наговорила про неё! Думаешь, сдалось мне девку бить?! — крикнул парень на всю площадку. — Нихера бы мы ей не сделали, герой недоёбанный. Решил подвиг совершить, покрасоваться? Башкой думать надо! Отвечай теперь за свои действия! — в бок прилетел смачный пинок. Я закряхтел, закашлялся, свернулся, ухватившись за живот.       — Теперь будешь за двоих прощение просить. И за себя, и за эту суку циганку.       Меня взяли за шкирку и подняли, посадив на колени. Вся одежда была перепачкана песком, а нижняя часть лица болела так, будто вот-вот будет готова взорваться. В голове всё ходило ходуном, перед глазами плыло, словно на картину из масла выплеснули ведро воды, превратившее красивые пейзажи в неразборчивый градиент из клякс.       Передо мной возвышался Дилан, а рядом с ним — его сестра и ещё несколько дружков. Одного только не хватало, но ответ куда он делся, я получил в ту же минуту. На мою шею натянули ту самую верёвку. Чёрт… К горлу подступил ком, тело пробрала дрожь, а на лице выступил холодный пот. Какого хрена происходит? Они же не серьёзно?       — Проси прощения. — прорычал Дилан.       — Да пошёл ты! — крикнул я ему в лицо. Несмотря на всё это, не могу же я себя опозорить и прогнуться под него?       На мою спину надавили, а верёвку, что обхватила мою шею, наоборот, потянули на себя. Я ухватился руками за неё, попытался отодрать от шеи и встать, но на спину так сильно давили, что любая попытка была тщетной. Разве, дети могут быть настолько жестокими в таком возрасте? Не перейдут ли они черту?.. От этих мыслей, мне становилось ещё страшнее и в следствии, хуже.       — Тебе и вправду так сложно сказать одно чёртово предложение? «Простите меня и мою подругу цыганку, мы больше так не будем?»       — Я лучше сдохну, чем скажу это! — резко ответил я в порыве, остро скалясь. Дилан на мгновение сбился с толку от моего ответа.       — На первый взгляд и не скажешь, что в тебе так много мужества. Тупой, но мужественный. — сказал он, закивав. Может это и было комплементом с его стороны, но для меня воспринималось как очередная угроза.       Верёвка всё впивалась в шею, я держался за неё обеими руками, пытаясь оттянуть от себя, чтобы хотя бы вдохнуть ещё немного воздуха. Спина начала неметь, ныть, подошва футбольных кроссовок впилась в кожу через футболку. Это продолжалось как минимум десяток минут, но по ощущениям, будто прошёл уже целый час. Я уже и потерял какую-либо веру, что это когда-либо закончится, будто это вечная пытка или игра на выживание, где победит самый стойкий.       Но нашу борьбу прервал язвительный, высокий голосок откуда-то сбоку, со стороны входа.       — Что это тут происходит? — крикнула незнакомка, от чего в ушах аж зазвенело.       — А ну отойдите от него!       Из-за фигур остальных хулиганов, вставших словно частокол, я не смог сразу разглядеть персону, что нас к превеликой радости, потревожила. Что я мог сейчас заметить наверняка — так это сначала раздражённое выражение лица, которое по щелчку пальца сменилось на крайнюю степень удивления. Живая стена разошлась по сторонам, а меня наконец отпустили. Почувствовав облегчение, я будто ощутил его и внутри себя.       Перед нами стояла стройная девочка с рыже-красными волосами, подстриженными под короткое каре и украшенные сзади пурпурным бантом. Одета она была в лёгкое летнее платьице изумрудного цвета и такие же зелёные девичьи сланцы. На первый взгляд она выглядела беззаботной и невинной, но её боевая стойка и суровый взгляд тараном рушили это представление. Внимание остальных же приковал мужчина, что стоял рядом с ней: высокий и широкий словно шкаф, плотно сложенный и одетый в грубые чёрные джинсы и серый жилет с подвёрнутыми рукавами его белой рубашки. Суровое выражение лица в купе с его чрезмерным спокойствием и вправду составляли крайне устрашающее впечатление об этом человеке.       — Да мы тут… разбираемся. — ответил он уже не так бойко, как разговаривал со мной и Констанцией. — Разбираетесь? Да это чистой воды самосуд. Такой толпой на одного хилого мальчика!       Это прозвучало немного обидно, даже если не отбрасывать то, что она прекратила эту пытку. Но даже так, заострять внимание на этом предложении вовсе не хотелось, глядя в её лицо закрадывалось ощущение, что я готов простить ей всё что угодно… даже при условии, что мы совершенно не знакомы. Странное чувство.       Дилан подумал, взвесил все за и против в своей голове, и в итоге просто махнул рукой.       — Ладно, всё равно, ничего мы от него не получим. — спокойно сказал он и повёл свою банду прочь. Вскоре они ушли с площадки скрывшись за углом, оставив нас втроём.       — Ты как? У тебя кровь…       Вдруг обратилась девочка ко мне.       — В-всё в порядке… — выдавил я из себя.       — Правда? Хм. Далеко ты отсюда живёшь? Может, подвезти тебя?       — Подвезти? — тупо переспросил я.       — Да! Наша машина тут рядом.       А чего было отказываться? Идти ещё получас домой на своих двоих желания совсем не было. Я слишком устал, ноги ныли, а челюсть до сих пор навязчиво болела.       — Спасибо. Я не против. — ответил я ей.       Мы втроём вышли на улицу и тут же в мои глаза бросился чёрный как ночь Lexus модели IS 250 с тонированными стёклами. Машина выглядела одновременно просто и стильно, я просто не мог не выразить своего удивления, нагло таращась на авто. Рыжеволосая девочка это заметила и хитро улыбнулась, слегка прищурив глаза. А мне было всё равно. Один только вид этой машины полностью выбил всё из моей головы.       Как собственно ожидалось, этот большой мужчина был её водителем и одновременно сопроводителем. Он сел за водительское сиденье, преждевременно открыв нам задние двери. Я аккуратно, лишь бы не запачкать салон своей обувью, залез внутрь, но тут же осознал что так-то, я весь в песке. Мне стало ужасно стыдно, в голове по всплывали мысли просто развернуться и уйти, но сделать я так не мог! Это бы выглядело ещё глупее. В итоге, смирившись с чувством вины, я сел на сиденье, весь напряжённый, словно на иглах.       — Всё в порядке. — неожиданно сказала девочка. Я посмотрел на неё, она в ответ смотрела на меня.       — В-в-всмысле?.. — недопонял я.       Она лишь слабо улыбнулась. В этот раз, мы поняли друг друга без каких-либо слов.              Я сказал улицу на которой живу и номер дома. Водитель молча кивнул, указал маршрут в своём бортовом навигаторе и на этом машина тронулась с места и поехала прочь, оставив злополучную детскую площадку далеко позади. Уже спустя пару минут после нашего отъезда, девочка вновь заговорила со мной.       — У тебя кровь на губе. Может, вытрешь? — она протянула мне белый хлопковый платочек. Он был бел как снег, чист и красив и подумав что я испачкаю его своей кровью, мне вновь стало не по себе от стыда.       — Н-нет, не нужно, всё хорошо… — я уже было по привычке потянулся рукавом к губе, чтобы вытереть кровь, как вдруг девушка громко воскликнула.       — А ну стой! Ещё хуже одежду испачкаешь, кровь потом и не отстирать. — отсчитала она меня за моё пренебрежительное отношение, нахмурив брови. — Бери. Вытри кровь.       Она вновь протянула мне платочек, только уже куда более настойчиво. Я принял его, бережно взял в руки, будто желая отсрочить неизбежную смерть его девственной красоты и белизны. Всё же я пересилил своё чувство прекрасного и приложил ткань кровоточащей губе. Вытер кровь, сложил платочек пополам и вновь приложил его к губе чистой стороной, удерживая, чтобы остановить кровь.       Так мы и доехали до моего дома буквально за десять минут. Я поблагодарил незнакомцев за помощь, даже поклонился, что вызвало позже очередной приступ стыда. Дверь закрылась, машина тронулась с места, начала удаляться. И только сейчас я вспомнил…       Я забыл спросить её имя!

***

      Следующая учебная неделя началась с дождя. Природная стихия будто чувствовала мое состояние, насылая на землю дождь. Здоровая повязка на моей голове, что держала опухшую челюсть, выглядела просто ужасно! Будто я сошел с экранов старых мультфильмов, где детей с больными зубами изображали с огромными повязками! Только градусника во рту не хватает для полноты моего неповторимого образа…       Когда кто-то из знакомых или учителей спрашивали о ней, включая вопросы откуда она взялась, я всегда переводил все в шутку и самоиронию. Мне не хотелось распространяться о тех событиях, как по своим причинам, так и ради Констанции. Мне казалось, что она тоже не хотела, чтобы все узнали, что тогда произошло между нами и Диланом. Так я и зашёл в класс, быстро поздоровался со всеми с кем я хоть как-то общаюсь и быстренько направился к своему месту, попутно отшучиваюсь о своем виде. Тогда я и заметил сидящую за партой Констанцию, всю такую же молчаливую и отстранённую. В её ушах были одеты наушники, а она сама читала какую-то книжку, в которой я только спустя пару секунд узнал «Крещение огнём». Девочка почувствовала мое присутствие, сняла наушники и прикрыла рукой книжку.       — Грегори? — по ею лицу я мог с уверенностью утверждать, что она удивилась.       — Привет, Конни! — криво улыбнулся я из-за своей опухшей челюсти.       Я уже был готов получить нагоняй из-за своей инициативы придумать для Констанции сокращение её благородного и красивого имени, но этого не произошло. Расправы никакой не было…       Во взгляде брюнетки была лишь человеческая жалость к моему жалкому виду. Хоть не потухла со смеху — и на том спасибо.       — Прости, из-за меня ты так… ты пострадал, и теперь ходишь как идиот с этой повязкой, мне жаль, я правда не хотела, чтобы за меня кто-то получил по морде, особенно такой как ты…       Вроде, она пытается скренне извиниться за произошедшее, но все равно не может контролировать то и дело вырывающиеся оскорбления. Видимо, по другому она и не может. Судя по всему, поэтому у неё и друзей не шибко много.       Я отнесся к её словам с пониманием. И вновь улыбнулся. Может, моя глупая улыбка хоть сколько то её позабавит.       — Знаешь что, Констанция? Вместо ста извинений, лучше сказать одно человеческое спасибо! Так будет приятнее обоим. — непринуждённо сказал я без какого либо упрека и направился к своей парте.       — Спасибо. — услышал я в спину.       Урок все не как не мог начаться. Учителя просто не было на месте. В ту же минуту, классную тишину перекрыли детские слухи. И каждый из них гласил, о том что в нашу школу перевелась какая-то новенькая, родом из Западного побережья. Мой дух перехватило. Неужели, именно она? Это слишком хорошо, чтобы быть правдой! Да и деталей мало… я ведь, даже имени её не знаю.       Скрип двери заставил каждого присутствующего замереть и уставиться на дверь. В дверном проёме стоял учитель. Вскоре он зашёл в класс, а за ним… Она! Мои надежды не разрушились, а мольбы были услышаны, перед классом встала девочка что спасла меня двумя днями раннее. Её волосы все так же были гранатового оттенка, зелёные глаза смотрели… на меня?! Наши взгляды пересеклись. Учитель начал представлять её классу, но я слушал его в одно ухо, мое сердце в этот момент просто ушло в пятки.       Наконец пришёл её черед говорить.       — Меня зовут Алексия Аллан, с сегодняшнего дня я буду учиться с вами. Надеюсь, мы подружимся!       Она вновь улыбнулась. Так значит её зовут Алексия? Какое красивое имя. Оно тут же отпечаталось у меня в сознании, в самых глубоких его недрах, став неотъемлемой частью меня. Ей уже выбрали место — на третьей парте среднего ряда. Проходя мимо меня, она вдруг помахала мне ладошкой. Это не осталось незамеченным другими учениками. Кто-то просто косо на меня посмотрел, кто-то начал шептаться, поглядывая на меня.       А мне было все равно. Мое сердце билось в бешенном ритме, так, что даже голова начала кружиться. Единственное объяснение резкому изменению моего состояния — я черт возьми, влюбился, как последний простак.