Поиск чужих истин

      Короткий отпуск аль-Хайтам получил еще спустя год. Окружающие привыкли к новому-ему. Перестали обращать внимание на странный выбор подвески. Суета вернулась в давно забытое русло, а вместе с ней и музыка в наушниках. Старые привычки, вроде дневного сна, восстанавливались со скрипом, и тем не менее - появлялись вновь. Кавех давно расслабился и капризничал во всю, Нахида порой приглашала для обмена мнений, а мудрецы опять сыпали предложениями о присоединении к ним. Мир, как это часто случается в Тейвате, упорно делал вид, будто никогда ничего не происходило. Эта фальш была хуже яда потому, что аль-Хайтаму приходилось принимать участие в спектакле. Горько было от того, что ему настолько хорошо удавалась своя роль - иногда он и сам начинал себе верить.       Кавех сидел на кресле и молча наблюдал за сборами. Он не спрашивал аль-Хайтама о том, куда он собирается и насколько. Шумный архитектор не пытался отговорить, не спрашивал надолго ли, а просто смотрел. Каждый день будучи рядом, он часто замечал как в моменты задумчивости зеленые радужки друга бледнеют и источают призрачный свет - на короткий миг, на доли секунд, иногда даже казалось что Квех сам себе это надумал. Может он даже поверил бы в то, что видел мираж, если бы каждый раз его не пронизывало холодом, а кожа не покрывалось мурашками. Сейчас же он ощущал холод, идущий из собственного нутра. Холод от пустоты, которая подбиралась с каждым шагом аль-Хайтама по дому, с каждым движением, с каждой отброшенной, вместо упаковки, вещью. Осознание происходящего до боли сжимало горло. Кавех рывком поднялся с места лишь в тот момент, когда дверь на улицу отворилась, последний шаг за порог был сделан, но даже тогда не смог вымолвить не слова.       Солнечные лучи ослепили Аль-Хайтама после полумрака помещения. Он зажмурился и отвернулся, отторгая мягкое тепло этого дня. Мелькнула запоздалая мысль о том, что стоило бы выйти вечером, но мог ли он ждать ещё? Нет, конечно не мог. Скорым шагом аль-Хайтам направился прочь из города.       Вторая неделя блуждания по пустыни вывела его к большому оазису. Бесцельные скитания по желтым волнам вымели даже намек на раздражение от бесконечных песчинок в одежде. Это было частью бескрайнего моря, в котором нужно было увидеть хвост лишь одного существа. Аль-Хайтам с силой сжал сосуд - он часто так делал, ощущая как время отпуска подходит к концу. Возвращение в Академию, в поющий птицами Сумеру видилось обреченной необходимостью. Послышался хруст стекла, аль-Хайтам с недоумением уставился на свою руку, на которой остался узкий осколок, выпавший из трещины на бутылочке. Туман метнулся за пределы своей клетки, но уперся в тонкий слой дендро пленки. Зеленые всполохи задрожали, заметались по дымке, а потом потянулись куда-то в сторону. Аль-Хайтам переместил руку в другую сторону, не веря в собственную догадку. Всполохи внутри хаотично задергались, а затем потянулись в то же место, что и раньше. Он сорвался с места, даже не думая собирать вещи со своей стоянки. Быстрым шагом, едва ли не бегом, со всей возможной скоростью, которую мог развить пеший путник утопающий в песках.       В тени скалы он был почти не виден. Потусторонний блеск короны - вот и все что выдавало падшего. Аль-Хайтам остановился в нерешительности десятках метрах от него. “Нашел”, - мысль вихрем носилась в сознании, ломая все попавшиеся логические цепочки. “Нашел”, - застучало в висках, когда дендро пленка беззвучно лопнула, выпуская тонкую струйку тумана. “Нашел”, - мотыльком билось о стены накатившего страха, когда король сделал первый шаг из тени. - Нашел, - зазвенел тысячи раз отраженный сам от себя голос, маленькая гончая показалась на уровне колен падшего и зарычала, - зачем ты здесь? - Я.. Затем.. - слова хрипели и не хотели выходить изо рта аль-Хайтама. - Ты был вырван из тумана своими соратниками, а затем отпущен мною, - глаза падшего вспыхнули, - так зачем же ты здесь? - Я никогда не просил об этом, - вспышка помогла прийти в себя, притянув взгляд, - ни очищение, ни того, чтобы остаться позади. - И тем не менее ты, - призрачный меч появился в руке падшего и указал точно на аль-Хайтама, - остался там. Тебе нечего делать здесь, - оскал гончей стал шире, - уходи. - Нет. - Ты смеешь перечить мне? - ярость дрожала в голосе отражений, выдавая свою фальшь. - Я всегда поступал так, как считал нужным, не слушая никого, - аль-Хайтам расправил плечи и направил свой взгляд на кончик острия клинка, - и не намерен отказываться от этого. - Как опрометчиво, - насмешка не удалась так же, как и ярость. Рука короля легла на загривок гончей, успокаивая пса, - тогда я жду ответ на свой вопрос. Зачем ты здесь?       Аль-Хайтам замялся. Он мог бы начать говорить, долго говорить о том, что ощущал после видений. Распинаться о том, что в этом, ином для падшего, мире нет ничего от прошлого. Что даже в сказаниях все произошедшее с королем не существовало. Что неведомые игры бездны закинули сюда беспомощную скованную силу. Что теперь падшему нечего было искать. Некого. А даже если бы и было, стоило ли искать ту, что уже дважды отказалась от короля самыми жестокими способами? Мог бы говорить о новом начале, что всегда имело место быть не взирая ни на что. Но аль-Хайтам молчал. Держал в себе этот бессмысленный поток очевидных вещей, подбирая те единственные слова, которые имели значение. - Я здесь, потому что хочу этого. - Ещё более опрометчиво. И глупо, - клинок растворился в воздухе, а гончая отступила за падшего, - мне показалось, что ты достаточно разумный человек. - Не так давно я считал, что пути разума всегда следуют логике, а сбиваются с пути только лишь тогда, когда недостаточно знаний и, чтобы вернуться на прямую, нужно изучить новое, - аль-Хайтам переступил с ноги на ногу, - но не всё новое оказалось готовым следовать этой философии. Я познал иррациональное. И осознал его только когда оказался вдали от тебя. - Человек, ты понимаешь, что говоришь и кому? - Падший укоризненно покачал головой, - ты будешь разрушен, если останешься рядом. - Прекрасно понимаю. - И осознаешь, что у меня нет и никогда не будет того, за чем ты сюда явился? - Я говорю с призраком, у которого дыра вместо сердца. Дыра, из которой струится туман печали о ком-то ином, - аль-Хайтам горько улыбнулся, - осознаю ли я? С той самой секунды, когда увидел как ты повернулся спиной. - Похоже, ты безнадежен, - король поманил аль-Хайтама к себе рукой, - но я понимаю то, что движет тобой. Понимаю лучше кого бы то ни было.       Падший продолжил свой бесцельный путь по пустыне, в которой не было того, что он ищет. Тёмное покрывало скрыло от мира двоих и восставшего пса: единственного, кто остался от армии, собранной больше по привычке. Хруст песка смешивался с треском призрачных всполохов, отсекая любое вмешательство извне. Одна из нитей тумана струилась за спину короля, причудливо изгибалась, преодолевая пространство между двумя, заканчивая свой извилистый путь огибая руку аль-Хайтама от запястья до плеча.