Поиск чужих истин

Don't ever let me go Don't leave when I need you most Don't think I won't follow Where you go, I go Fight The Fade - Where You Go I Go

      Хоть аль-Хайтам и любил холод, но без тепла становилось тяжело. Много было “тяжело” в этом бесцельном путешествии бок о бок с призраком. Но холод стал в последнее время почти невыносим. Он давно пронзил все тело, исследовал все жилы, обвил каждый сустав и поселился колючим комом в животе. Аль-Хайтам часто жалел о том, что падший отказался во второй раз вдыхать в него силу тумана: было куда проще быть частью потустороннего и неживого, нежели пытаться донести свои потребности. Холод был не первой такой вещью.       Первым был сон. После трех дней пути, аль-Хайтам обессилел настолько, что именно тогда прямо попросил о тумане. Король тогда довольно забавно вскинул брови вверх - удивление на его лице выглядело настолько живым, что у аль-Хайтама бешено забилось сердце. - Все, кто были под контролем этой силы, моей силы, всегда желали лишь освобождения. А ты… Неужели моё безумие проникает в тебя? - Любой человек начал бы сходить с ума, - аль-Хайтам с трудом подавил зевок, - если бы двигался несколько дней подряд. - Что? Двигался? В плане наш путь? - король глубоко задумался, - ты что, хочешь отдохнуть? - Мне будет вполне нормально, если ты сделаешь со мной то же, что и раньше - аль-Хайтам пожал плечами, - я не планировал быть слишком сильной обузой. - Человек, как насчет чувства самосохранения? - Падший укоризненно покачал головой. Туман выстроился стеной перед ними, разошелся в стороны формируя прямоугольную площадку. Король жестом указал на землю, - отдыхай сколько нужно, смертный. - Аль-Хайтам, - дважды уговаривать бывшего, несомненно уже бывшего, секретаря Академии. Он тут же уселся на песок. - Что? - не понял король - Моё имя - аль-Хайтам - Я знаю его, человек. Спи.       Заснуть под пристальным взглядом светящихся глаз было не самым простым занятием, тем более на ненавистном и холодном песке. Но усталость быстро взяла своё и аль-Хайтам отключился почти сразу, как уложил голову на свою руку.       Падший наблюдал. Смотрел на человека, который ломился следом. Именно ломился - момент, когда аль-Хайтам бродил в поисках не укрылся от короля. Он видел, как человек с завидным постоянством бывал в местах, в которых некогда пролегал их с гончей путь. Видел, как неудачи не останавливали его, а только подстегивали. Глупый человек, который просто попался под руку и обещал быть полезным, если бы… Если бы это был не другой мир. Когда падший во всем разобрался, перед ним была уже армия. Конечно, новый мир сопротивлялся чуждому, не желал потустороннего, тем более столь агрессивного и разрастающегося.        Проигрыш был неожиданным и скорым. Местные существа быстро разобрались с чуждой магией света, а поднятые королем псы и вовсе рассыпались под натиском бушующих стихий. Если бы тогда он понимал, что человек не под контролем - был бы готов, смог бы задать вопросы и больше узнать о мире. Но падшему даже на секунду в голову не могло прийти то, что кто-то готов добровольно находиться рядом с нежитью и не искать пути для побега. Да что там рядом… В памяти всплыла игла, которую едва удалось задержать, стянув весь туман в одну точку - прыжок без раздумий, без возможности увернуться или спастись.. Слабый глупый человек, который не смог найти более странного варианта познать разрушение. Боль вспыхнула осколками в груди короля и он прикрыл веки борясь с нею, сопротивляясь и не отпуская воспоминания прочь. Туман шептал её имя, всегда шептал её имя, показывая цель и забирая даже обломки чего-то другого.       Гончая лежала у ног короля, свернувшись клубком. Зелёный огонь её глаз впился в аль-Хайтама в тот же момент, когда он пошевелился. Сон нехотя слетал с него, задубевшие от холода мышцы не желали двигаться. Пришлось заставлять себя делать все медленно, а не привычными скорыми движениями. Когда удалось сесть, аль-Хайтам увидел перед собой горку всевозможных растений пустыни. Он вопросительно посмотрел на неё, а затем на короля. - Кроме отдыха, люди еще работают на энергии, если мне не изменяет память. - Еда, - согласно кивнул аль-Хайтам выбирая то, что действительно съедобно, если идти предстояло еще пару-тройку дней без передышек, стоило подкрепиться хоть как-то, а там, может падший передумает и все же отравит туманом раньше, чем жизнь начнет угасать естественным путем.       Собственные мысли пугали аль-Хайтама. Неправильные, нелогичные, слишком отчаянные. Все его действия стали такими. Вместе с королем он занимался поиском несуществующего. В случае аль-Хайтама это был поиск ответа на вопрос: как же так вышло?       Больше не было беспрерывных дней пути. То ли падший чувствовал время, то ли туман сообщал ему о смене ночи и дня, но теперь аль-Хайтам даже не успевал толком устать к тому моменту, когда они останавливались. Король просто останавливался и ждал. Изредка садился на высокие камни и ждал, даже есль аль-Хайтам говорил что не хочет отдыхать. Ждал, одинаковое время, если к выходу был не готов Хайтам - пес рычал и толкал его носом. Единственная проблема - холод. Говорить о ней не хотелось: ничего ведь такого, ну зябко и зябко. В конце концов, он этого ожидал: не в ад же собирался на прогулку.       Падший видел, что что-то все равно не так. Человек рядом чувствовал себя плохо. Это было видно и очень хорошо. Сложно было понять что все-таки делается неверно: король ничего не помнил о себе самом там, в жизни. С едой угадал, конечно, но дальше что? Проблема в песке? Или может в том, что солнечный свет никогда не проникал за туман? Но если проблема в последнем, то человеку стоило бы уйти. Можно было бы иногда выпускать его за пределы тоски, но тогда падший не смог бы вовремя защитить его в случае чего. Если бы человек решил сам уйти, то отпустил бы, конечно, не думая о том пути по которому он пойдет. Нет, вряд ли дело в свете. В чем же? Ответ никак не шел. - Человек, - единственный выход, который нашел король был прямым вопросом, - почему ты сжимаешься во сне и издаешь странные звуки, будто в твои легкие попал туман? Его там точно не бывает. - Звуки? Во сне? - аль-Хайтам задумался, - может просто снилось мне что-то? - Ты уже несколько ночей подряд их издаешь. Иногда днем сдерживаешь… Кашель? Так вот как оно зовется, - падший неожиданно для себя самого вспомнил слово. - Да показалось, навер… - Аль-Хайтам! - в голосе пронеслась угроза, да только… только человек замолчал и покраснел, принимая новое звучание своего имени. Резкое, внезапное, будоражащее Первое.. - Мне холодно, - выпалил он залпом, спасаясь от накатившего ощущения, - чертовски холодно. Настолько, что я порой не чувствую собственных рук.       Падший даже не стал называть его глупцом в этот раз. Зеленое пламя, сокрытое в тумане, не могло дать требуемое. А потому, пустив гончую из тумана вперед, он двинулся за нею в темпе человека - Аль-Хайтам, - и опять живой вздрогнул, его глаза заблестели, - говори. - Что говорить, мой король? - Когда что-то не так - говори. Иначе я не пойму. И нет, тумана не будет. Кажется, он слишком сильно навредил, судя по твоим словам и действиям. И ещё одно, - падший запнулся на секунду, - Виего. Кажется, именно это было моим именем до смерти.       Гончая привела их к заброшенному лагерю Фатуи. Все это время аль-Хайтам шел молча, а падший внимательно слушал как он пытался выровнять дыхание. Почти бесполезная затея, судя по тому, что и шаг у человека сбивался постоянно. Всего два слова, два разных имени, а какая реакция. По туману пробежала волна зеленых всполохов.       Костер. Простое кострище, а над ним котелок. Аль-Хайтам не думал долго, сразу найдя чем разжечь огонь. Ближайшие ящики и бочки быстро превратились в дрова, добавляя жара. Он еле удерживался от того, чтобы не залезть всему в костер. О, архонты, как же он замерз! Простая теплая вода, вскипевшая в котелке, которой почему-то заинтересовалась гончая, попробовав засунуть туда нос, казалась лучшим напитком во всем Тейвате. Холод уходил волнами, оставляя после себя приятные иголки.       Падший сел недалеко от аль-Хайтама, благо в лагере было достаточно толстых бревен, которые человек в запале не побросал в пламя. Король наблюдал за тем как он меняется. Как бледность наливается краской, как непонятная раньше дрожь унимается, как бережно была поймана в последний момент гончая - хотя и не грозило ей ничего. Может, человек просто не знал этого? Но любопытство собаки все равно было удовлетворено, с объяснениями как словами, так и жестами. - Я думал, что огонь тебе вреден, - аль-Хайтам пришел в себя и только после этого увидел как близко сидит падший. - И что же он мне сделает? - Сожжет? - неуверенно спросил человек - Он может попытаться. Но нет, огонь мне ничем не вреден. Он просто есть. А тебе он полезен, судя по всему, аль-Хайтам.       Человек опять отреагировал. У костра это выглядело немного иначе: интереснее. Ярче. Легкая краснота на щеках, резкое движение бровями, вскинутый к губам кулак и взгляд куда-то в сторону. Гончая подлезла головой под руку аль-Хайтама, неверно поняв его состояние. Он машинально её погладил, спешно отвернувшись от падшего. Интересно. Совсем как ребенок.       С одной стороны, эта глупость забавляла падшего, с другой же - сознание четко говорило, что это неправильно. Первые реакции, первые шаги в таком не должны были быть видны ему. Тому, кто не почувствует, не ответит, даже прекрасно все понимая и видя. Тому, кто сейчас слышал её имя в тумане.       Разморенный теплом, аль-Хайтам незаметно для себя уснул. Пёс предпочел свернуться рядом с ним - похоже, что этому существу не хватало тепла так же, как и человеку. Интересно, при жизни гончие какие были на ощупь? Их тела напоминали обсидиан с вкраплениями окисленного металла, проще говоря - ржавчины. Они двигались с помощью сил стихий - как и почти всё в этом странном мире, при этом живя на его изнанке. Странные существа. До человека в этом им, конечно, далековато.       Просыпаться не хотелось. Тепло и уют ощущались очень сильно, а потому когда пёс настойчиво стал толкать носом в щеку, аль-Хайтам попытался отвернуться. Гончая не унималась, и он поднялся с намерением оттолкнуть надоедливое животное. Руку он выставил вперед до того как открыл глаза.       Солнце за пределами тумана давно висело в зените, пора было двигаться дальше. Да вот только человек с гончей так и лежали рядом, нежась в тепле дотлевающих углей. Будить их голосом падший не решился: он прекрасно осознавал как звучит, а испуг не лучший способ пробуждения. Легкое касание тыльной стороной когтистых пальцев перчатки. Отворачивается, забавно сморщив нос. Еще одно касание…       Непонимание, осознание и страх смешались в зеленых глазах аль-Хайтама. Он смотрел практически в упор на падшего, а рука оказалась на шее. Сердце билось птицей в клетке, аль-Хайтам понимал, что нужно убрать, но замер не в силах пошевелиться. Он застрял в призрачных сполохах глаз падшего и собственных диких ощущениях. - И как тебе? - король не испытывал ничего из этой гаммы эмоций, что разворачивалась перед ним, а решил помочь, выводя из ступора. - Я не…мне? - аль-Хайтам часто заморгал - Тебе, тебе. Что ощущаешь, прикоснувшись к призраку? - падший положил свою руку сверху человеческой. - Обжигающе - вихрем вырвалось из легких аль-Хайтама, - жар и холод сразу, перемешанные с чем-то еще, чем-то, - он продолжал говорить, отвлекая сам себя от того как падший убирал его руку с себя, - древним. - Ладонь в порядке? - Что? - Ладонь, говорю, проверь, - ребенок, завороженный ребенок - вот кого видел перед собой падший. - Ах, да, ладонь, - аль-Хайтам перевел взгляд на свою руку, с трудом оторвав взгляд от глаз перед собой, - с виду все хорошо.       Падший встал и отошел, давая время прийти в себя человеку. Ему и самому было над чем подумать. Раньше, в своем мире, в запале боя он никогда не обращал внимания на собственные ощущения. Да и не до них ему было, перед ним была цель, которая, кстати, никуда не ушла, а лишь стала более недосягаемой в этом месте. Но она стала более бледной, а потому впервые за долгое время у него появилось время на то чтобы осознавать себя. И даже если в прошлых боях он сходился с живыми, то в памяти не было ни единой ассоциации с тем, что падший испытал сейчас. Фейерверк раскаленных искр проник в него через кожу, словно пробил насквозь - ощущалось едва ли не в противоположном плече. И ладонь, его собственная ладонь пульсировала миллиардами обжигающих точек. Прикосновения к живым и правда так чужды, как он думал, но эта чуждость не приносила боль и отторжение. - Аль-Хайтам, - да когда же человек прекратит вздрагивать, сам ведь просил звать его по имени, - я должен перед тобой извиниться. - Что? Нет-нет, это мне стоило бы, я вовсе не хотел, чтобы вот так… - Вот так может и не хотел, но все остальное - хотел, - падший сжал руку в кулак несколько раз, понимая что ощущения на ладони исчезли, - я прошу прощения за провокацию. Не подумал. - Мне не за что прощать тебя, моей вины здесь не меньше. Если было неприятно - прости, Виего.       Решился наконец - промелькнуло в голове падшего. Только столь сильная встряска эмоций помогла человеку обратиться к нему по имени. Долго же он, долго. Жаль, что туман не умеет стирать память. Древняя магия, текущая из груди, сейчас казалась бесполезной пустышкой. На что мог рассчитывать падший, когда гнался за образом любимой женщины, если ему не под силу совладать даже с одним существом? Не так, как привык, не захватом, подчинением или силой. По-другому, на тонких нитях взаимодействия. Боль рванула дыру в груди диким зверем. Падший захотел прогнать прочь человека с удвоенной силой. Ему нечего было делать тут. Он весь обжигал - не только прикосновением. Жёг накопленные временем привычки, жёг и без того разрушенные мосты, уничтожал давно забытые события, заменяя всё настоящим. А в настоящем был только аль-Хайтам, пустыня и странный пёс.