Поиск чужих истин

      Собственный дом, залитый ярким солнечным светом стал аль-Хайтаму чужим. Стены начали казаться клеткой, а двери - жалким подобием свободы. Он часто ходил вдоль книжных полок, цепляя пальцами каждый корешок, но так и не беря ничего в руки. В наушниках перестала играть музыка, которая раньше бывала там чаще, чем тишина. Аль-Хайтам практически игнорировал Кавеха, который сперва носился с ним, словно курица-наседка: то пытался затолкать нереальные по объему блюда, то раскрывая все шторы в доме, распинаясь на тему того, что слишком бледная кожа вредна для здоровья. Иногда ни с того ни с сего он притаскивал какие-то экзотические фрукты, хватал за руки и тащил показать щенка в каком-то ущелье за городом… Пару раз приходил, а может его и приводили, Путешественник, но странная “магия” больше не действовала: каждый раз при виде золотых волос, в памяти всплывала метнутая игла, входящая в плечо падшего короля. Бессмысленная суета, в которую выливалось беспокойство архитектора, даже не раздражала аль-Хайтама. Он просто следовал за Кавехом, делал что просят, понимая что за этим последует короткий отрезок спокойствия, когда можно будет остаться один на один с собой.       Такого поведения хватило на несколько месяцев, а потом аль-Хайтаму самому стало этого мало. Он хотел получить обратно тот маленький шар с туманом, что не оказался рядом, когда он очнулся в своей постели. Условие было простое - вернуться на работу в Академию, к своим делам. Благо, дополнительные обязанности были сняты давным давно, да и не хотел бы аль-Хайтам ими заниматься сейчас, даже если бы и смог справиться. После возвращения, большинство жителей Сумеру его сторонились. Не просто сторонились - переходили улицу, а то и вовсе сворачивали в ближайший переулок. Из-за прилавков куда-то исчезали торговцы, а речная пристань встречала разве что туканами или утками. Такой ход вещей аль-Хайтама более чем устраивал: сидеть в одиночестве у воды и наблюдать за тихим течением заменяло ему книги. Но к туману его тянуло сильнее.       И вот он, аль-Хайтам, уже в стенах своего кабинета. Большой стол, с которого он неспешно сметал скопившуюся пыль. Стопки документов, большей частью новых и несортированных. В порядке были лишь писчие приборы, которые стояли в строгом соответствии, накрытые специальной крышкой. Небрежно брошенная на середину стола заявка с отчетливым:“Отказано”. Аль-Хайтам сел на, такой теперь неудобный, стул и перелистнул титульный лист. Слова, таблицы, сводки - все казалось таким тривиальным в сравнении с действительностью. Можно ли было измерить тюрьму падшего какими-то цифрами? Сколько веков он провел в заточении? Что чувствовал он, будучи безмолвным, поверженный дважды той, ради кого предал все, всё, встал против мира и его законов, собрал память по крупицам после того, как от сердца остались лишь осколки? Таблицы, анализ… Чем дольше аль-Хайтам всматривался в строки, тем больше злился. Ему не на кого было направить это чувство, а потому досталось только заявке: порванная на мелкие клочки, она беспорядочно рассыпалась по полу.       Работа выполнялась на совесть. Аль-Хайтам не исчезал со своего места, как это было всегда раньше. День за днем, разбирая завалы документов, он тешил себя одной-единственной мыслью. Когда ему сообщили, что дендро архонт наконец согласна отдать обещанное, прошло больше года после событий в пустыне. Маленькая вычурная прозрачная бутылочка, которую он заказал у одного из проезжих стеклодувов, давно лежала в поясной сумке Аль-Хайтама. В ожидании он стал считать часы до назначенного времени. Затем минуты. Последние секунды превратились в века. Дорогого стоило сберечь лицо и унять дрожь в пальцах в тот самый момент, когда сияющий дендро шар переходил к нему из рук Нахиды. - Помни, что я сейчас позволила себе эту опрометчивость только из-за твоих прошлых заслуг, - архонт смотрела на него, в какой-то момент попытавшись связаться ментально, но аль-Хайтам отмахнулся от неё мыслями о какой-то ерунде вроде низкого заряда аккумулятора у плеера. - Да, я это понимаю, - он быстро спрятал шар в сумку. Слишком поспешно - промелькнуло в мыслях, но было уже поздно. - Не заставляй меня пожалеть об этом, - его резкое рваное движение не укрылось от Нахиды. Отвечать ей аль-Хайтам не стал, а просто кивнул и ушел восвояси.       Впервые за долгое время, аль-Хайтам стремился попасть домой. Хотел оказаться среди своих собственных стен за закрытой дверью: там, где его никто не смог бы потревожить. Благо, в последние месяцы Кавех сбавил напор и опять занялся своими бестолковыми делами, часто пропадая вне дома ночами. Сегодня был один из таких дней - еще утром архитектор носился по залу, ища какой-то замысловатый инструмент, бормоча себе под нос что-то про дальний путь.       Звенящая тишина безразлично встретила аль-Хайтама. Он плотно закрыл входную дверь и провернул ключ так, чтобы с той стороны никто не смог отпереть замок. Наконец-то можно было расслабиться: долгий тяжелый выдох вырвался из его груди. Аль-Хайтам снял с себя сумку, присел на диван в гостинной и бережно достал из нее шар, следом вытащил бутылочку. Аккуратно разложив все на столе, он откупорил стеклянную крышку сосуда и поднес горлышком к дендро сфере. Туман плавно потек внутрь бутылочки, подталкиваемый стенами шара, которые двигались следом за темной дымкой, окутывая стеклянную поверхность. Аль-Хайтам закрыл сосуд и с облегчением откинулся на спинку дивана: все это время он провел в напряжении - уверенности в успехе у него не было. Пока сфера не попала к нему в руки, он и вовсе не знал, сохранился ли туман в том виде, в котором он помнил его. Зеленая искра пробежала по дымке, будто ощутив беспокойство аль-Хайтама. Он крепко прижал к себе сосуд, чувствуя как прошедший год превращается в расплывчатое воспоминание.       Пожалуй, теперь его не сторонился разве что Кавех. Со шнурком, что держал туман у самого сердца, аль-Хайтама старались избегать любыми способами. Даже документы ложились на его стол в часы отсутствия, а забирать приходили всегда самые проштрафившиеся студенты Академии. Работы стало меньше, что решало сразу две проблемы: он не уклонялся от соглашения с дендро архонтом, и у него появлялось время для собственных проектов. Проекта. Одного-единственного, который занимал все его мысли. Аль-Хайтам неосознанно сжал в ладони сосуд на груди.       Легко ли было искать чужеродную сущность в огромной плохо обследованной пустыне? Конечно же, это было сложно. Тем сложнее было это делать, коли всё время приходилось проводить в стенах академии. Аль-Хайтам собирал информацию из разрозненных обрывков, из хаоса случайных цифр, доносящихся с улицы фраз… Ото всюду, куда только могли дотянуться руки, что могли увидеть глаза или уловить слух. Но все было тщетно. Чем больше он искал, тем больше и больше отправлялось в утиль, пока ничего не осталось. Пустота - вот что смог обнаружить аль-Хайтам. Впервые в своей жизни он ощутил беспомощность. Впервые он не мог придумать достойный, да что там, хоть какой-нибудь план. Впервые он был готов сдаться.       И только редкий холодный свет зеленых всполохов, который ночами был особенно ярко виден в темной комнате помогал не сбиться. Не забыть. Не останавливаться.