дрянь

Ангелине шестнадцать. Жалкие шестнадцать, в которых она варится, словно в котле. Рассматривает себя в зеркале, вертится, втягивает живот. Делает всё, чтобы стать, как одноклассницы — красивой и стройной. У неё в таблетнице, которая походит на тамблеровскую мишуру, спрятаны слабительные и мочегонные. Ложка, стакан, сода в рюкзаке. Идеально вылизанные, пахнущие тяжёлыми духами предметы. Так и Гелечка пахнет — она даже на вид несчастная, томная и медлительная. У неё веки слипаются на уроках от усталости. Её в школе не любят, не любят и дома. Мама, что пялится во всю, когда девчонка приходит, контролирует каждый шаг. Будто сама не заваливается на ночь к пьяным военным из части неподалеку. Будто Гелечка последняя дрянь, которую стоит держать на коротком поводке. Она вся иссекает: в коммуналке с матерью-алкоголичкой сил жить не хватает. И драить полы офисов по вечерам, вместо уроков — привычное дело. Деньги нужны, как говорит мать, на еду, хоть Геля своего и не ест совсем. У неё мир из голодовок и работы на износ. Не видеть солнечного света. Не покупать одежду, чистить зубы остатками пасты из разрезанного тюбика и клеить потрепанные кроссовки несколько раз за сезон Геля научилась с самого детства. Она стойкая в каком-то смысле, в каком-то смысле умная. Но, пожалуй, только в каком-то, потому что стоять в аптеке и в слезах умолять провизора продать ей таблетки — удел глупых, вроде Ангелины. Ей жизнь такая не нравится уж совсем. Потому что по вечерам, когда мама изредка выходит из своей комнаты, Геля сидит на общей кухне коммуналки, делая уроки. И крик стоит на весь этаж: — Нажрала на всю получку. Теперь на голодном пайке до конца месяца, — мама с долей ненависти на неё смотрит. А Ангелина тут же плакать начинает, хочет возразить, что последнюю неделю только воду видела. А не выходит, потому что ком в горле и слёзы которые размазываются сами по лицу. — Завтра пойдёшь к тёте Лиде, поможешь. Она денег обещала. — А делать что нужно? — через всхлип. Будто мама помилует и не заставит. Будто кто-то Гелю пожалеет. — По мелочи там, убраться. Они на объект выезжают. Ты голову мне не морочь, сигарет принесёшь, — и она уходит, как и обычно. Оставляя Гелечку одну делать ненавистные уроки. Пока девчонка плачет от такой суки-жизни и шкребёт деньги на маршрутку к тёте Лиде. Геле в жизни нужно хоть что-то стабильное, хоть что-то приятное или тёплое. Она всё время мёрзнет, не то от недовеса, не то от того, что им отключили отопление за неуплату. А потом всё равно бежит работать, пашет, таскает мусор и убирает. Несёт маме сигареты, а в придачу ещё и водку. Чтобы в старой коммуналке та уснула и забылась на несколько дней. И тогда у Гелечки будет возможность уткнуться на всю ночь в телефон, листая рпп-паблики, занимаясь спортом и просто наслаждаясь тишиной. Она так живёт давно. С самого детства в жуткой коммуналке с ненавистью ко всему миру. С ненавистью к матери, которая не пускает никуда, кроме работы. Которая кричит на неё, а иногда бьёт, но это только если не в духе. И среди всего мрака у Гелечки только её похудение — потому что когда она чувствует себя стройной, всё становится проще. И неважно, что Ангелина весит не больше сорока. *** Она топает в школу совсем неживая. Из школы обратно, и так по кругу каждый божий день. Потом на работу, потом убирать дома. Делать уроки, отсыпаться, идти в школу. А краем глаза Гелечка наблюдает за сверстниками, что живут другую, совсем не такую, жизнь. Они ходят гулять, общаются, веселятся, выставляют в социальных сетях фотографии и посещают кино. Ангелина тоже так хочет. Ей кажется, что если бы только она могла вырваться из своего графика, они бы непременно взяли её в свою компанию. Потому что одноклассники у неё, на самом деле, добрые. На самом деле, это Гелечка ни с кем не общается. Когда с ней пытаются заговорить одноклассницы, она сдавленно мычит и кивает. А сама глазеет на их стройные тела, обдумывая, толще ли выглядит на фоне остальных. У неё в голове только её тело. Только цифры на весах, витрины магазинов и зеркала. Голодовки, сода и стакан в рюкзаке. К Геле однажды-таки подсаживается одноклассник. Он лыбится, помогает найти нужную страницу и глазеет на Ангелину, что от неловкости отворачивается раз за разом. — Пойдёшь гулять после уроков? — Пойду. Ангелина сама не понимает, что творит. Она должна быть дома в три часа дня. Но, быть может, мама не узнает? Быть может, мама ещё будет валяться в отключке? И Гелечка идёт вместе с небольшой компанией, слушая чужие разговоры и чужие шутки. Участливо кивает, улыбается и смущается. А сама думает о том, что опоздание на полчаса — не такое уж и серьёзное. И можно приврать о задержке на уроках, ведь такое бывает. Ей Влад, — тот самый одноклассник, подмигивает. Геля в шоке краснеет, задумываясь о том, видел ли он её жир. Она в упор не замечает, что торчат кости. А Влад говорит тихо и с улыбкой: — Пойдём, проведу тебя. И у Гелечки тут же в голове всё начинает истерически кричать. Потому что она боится, что он сможет узнать её адрес, а потом и прийти. Увидеть жалкую жизнь жалкой Ангелины. Она бредёт к соседнему дому, пока одноклассник приобнимает за плечи, рассказывая о повседневных и вполне забавных вещах. И уже стоя под чужим подъездом, она выпаливает: — У меня соседний двор. Ты не провожай, а то у меня мама строгая, — со страхом и смущённой улыбкой. — Ладно, — он самодовольно улыбается. И приближается к её лицу, обдавая губы горячим дыханием. — Ты прикольная. — Ты тоже, — наивно. Потому что Геля никогда не целовалась. Потому что она понятия не имеет, что он делает. В её мире такого не происходило прежде, и девчонка боится, что думает что-то не то. Потому что в свои шестнадцать Гелечка глупая, толстая и неуверенная в себе. А Влад лишь прижимается своими губами к её, хватая за талию. И Ангелина чувствует, как подкашиваются ноги и как замирает сердце. Их поцелуй длится от силы пару секунд. Влад вкладывает в него похоть и тихое придыхание, а Гелечка страх на пару с волнением. Он её обнимает, задевая и трогая талию. Там, где у Гелечки жир. Она и так втягивает живот до невозможности, выгибается и пытается не дышать. Она дрожит и пялится, пытаясь успокоиться. — Пойдёшь с нами завтра гулять? — Пойду. А потом он уходит, и Ангелина, шатаясь, бредёт к своему дому. Пытаясь успокоиться и плюя на опоздание. Она ещё не знает, что это начало конца. Не знает, что несёт за собой этот небрежный и расхлябный поцелуй. Мама её встречает на общей кухне с бутылкой пива и злостным взглядом. Ангелине сейчас плевать на неё. Впервые плевать. Делая чай и усаживаясь на соседний стул, она говорит мягко, пытаясь ни в коем случае не повысить тон и не показаться слишком радостной: — Факультатив доставили. Мама её прощает, кивая и указывая вместе с тем на грязную посуду в комнате. И Геля снова возвращается в свой грязный мир обыкновенной жизни, где драит сковороду в холодной воде и сдирает руки в кровь. У неё мысли забиты совсем не тем. В голове Влад. Ангелина понятия не имеет, как вести себя с теми, кто тебя целовал. Но ей до сжимающегося сердца приятно, что на неё впервые обратили внимание. И ей кажется, что Влад хочет с ней переспать. Она этого боится, но она не знает, нормально ли это. Она не дружит с девчонками или с кем-либо ещё, она просто знает, что люди занимаются сексом. Красивые и худые. Гелечка впихивает от стресса в себя кусок хлеба, а потом идёт выблёвывать его в общий туалет. И вспоминает этот поцелуй каждый раз, как прикрывает глаза. А потому в страхе, что Влад может увидеть её голой или что-то ещё, девчонка залазит в ванную, сдирая с себя кожу. Заставляя себя терпеть холодную воду, ёжится и смывать всё. Она готовится к завтрашней прогулке. Готовится, долго и печально обдумывая всю ситуацию. И таки достаёт из закромов шкафчика бритву, пока соседи кричат выходить быстрее. Ангелина на следующий день в школе дожидается конца уроков. Лыбится Владу, который теперь с ней сидит, смущается и чувстует его руку на своей ноге. Боится и переживает. А потом они идут гулять небольшой компанией, и сегодня Гелечка говорит даже больше обычного. Целых четыре слова: — Нет, я не хочу, — с улыбкой, когда ей предлагают какую-то странную печеньку. Геля хочет до сжимающихся скул. Но она не может, потому что все подумают, что её дома не кормят. И плевать, что так оно и есть. Геля не может себе позволить. У неё в этот момент сердце бешено стучит и девчонка поспешно отворачивается, неловко шмыгая носом и отвлекаясь. И в своем мандраже она не замечает, как Влад тащит её в укромную заброшку, пока остальные курят на лавочке недалеко оттуда. Второй этаж недостроенного здания. И он Ангелину целует снова, но более напористо. Он с ней не говорит, он и слова не молвит. Целует, опуская руки на ягодицы, прижимается всем телом, трётся об Гелечку и прикусывает губу. А Ангелина чувствует, что дрожит. Что пылает от страха и от того, как много за раз чувствует. Влад её голову опускает рукой. А Геля покорно садится на колени, понятия не имея, что делать. Она боится показаться дурой, но ничего из того, что он просит, она не умеет. Приходится по наитию разбираться. Пока Влад командует, веля заглатывать. Геля спустя пару минут резко задумывается о том, что он ей даже не нравится. Но, наверное, она ему нравится? Наверное. И Геля рада, что она ему просто сосёт, хоть это и неприятно. Потому что сверху её второй подбородок он не увидит. А потом, когда непонятно для чего он бьёт её по щеке и стонет, Гелечка кое-как встаёт, от голода чувствуя, как кружится голова. И Влад тогда делится сигаретой, застегивая ширинку и становясь рядом. — Я никогда не курила. — Попробуй, — с улыбкой, будто Геля обыкновенная подружка. Будто Геля только что не стояла на коленях. И ей становится понятным всё. Абсолютно всё, потому что Влад получил, что хотел. Ей безразлично, на самом деле, потому что если он посчитал Ангелину достаточно привлекательной для минета, она не настолько пропащая. И когда она влюбится, у неё есть шанс на взаимность. Нужно только постараться и выглядеть лучше с каждым днём. И Гелечка подкуривает первую в жизни сигарету. И с первого раза курит в затяг, почти теряя сознание. У неё отключается мозг, и ноги норовят подвести, опуская тело на землю. Как и голова кружится. И Геля удивлённо выдыхает, распахивая глаза, пока Влад над ней смеётся. И самое страшное — она не понимает, что между ними теперь. Ведь она отсосала ему на заброшке, а далее у них не было разговора. И она боится что-то ляпнуть, потому что никогда не была в таких ситуациях. *** Гелечка возвращается домой, боясь. Она не заметила, как прошло целых полтора часа, в пределах которых она должна была быть дома. Геля боится, трясется, идёт, как на каторгу. Почти плачет от страха. А в её окнах уже горит свет, и это значит, что мама дома. Ноги сами по себе подкашиваются. Она прокручивает ключ в замке. И на кухне мать стоит у кухонного гарнитура, сложив руки на груди. Смотрит злостно, а Гелечка уже боится будущих синяков. — Где была? — В школе, — и голос так предательски дрогает, что становится не по себе ещё больше. Мама не верит. Хмыкает, оглядывая слегка потрёпанную Гелю. — Сюда подошла. По мужикам пустилась? — и злостный оскал не предвещает чего-то хорошего. Пока Ангелина топает, глазами высчитывая стоки на плитке. Мама всё знает. Мама без спроса, грубо и сильно, расстегивает её брюки, почти вырывая пуговицу. Геля всхлипывает, опустив голову. А рука женщины лезет под бельё, нащупывая идеально гладкую кожу. И мама смотрит издевательски и с ненавистью. — Дрянь, блять! — пощёчина. Слёзы, потасканные волосы. Гелечка оказывается избитой головой о кухонный стул, а сама она воет, громко и протяжно. — Шлюха! Ты такая никому уже нахер не сдалась! Мы тебя по кругу пустим, поняла? В подоле принесёшь — по миру пущу вместе со спиногрызом! А у Гели в голове только ненависть к себе и боль от побоев. И слёзы. С того дня мама сходит с ума. Не говорит с ней, отправляет на работу раз за разом, и всёвремя оповещает, что пора бы такой истрёпанной и никому не нужной Гелечке идти на трассу. Пока сама уходит к военным и приносит себе водки. *** Это случается впервые весной. Перед экзаменами и будущей, лучшей жизнью. Геля помогает бригаде клининга, работая на стройке вместе с матерью. И тогда их прораб, великодушный и веселый мужчина, подходит на обеде к сидящей вдали Геле. Приобнимает, гладит по плечу и вдыхает её тяжелые духи, купленные в переходе. А на ухо шепчет: — Я бы мог вам с мамой помочь. Еда, деньги, коммуналка, — целуя куда-то в ухо несчастную Гелечку, — понимаешь? — Да. — Зайди ко мне как-то. И Геля дрожит, непонимающе пялясь. А потом открывает рот от страха, смотря на маму, что делает вид, будто не замечает. Она уже вечером на кухне шепчет в истерике: — Он ко мне приставал, мама! Я туда больше не пойду! А мама, сидя с бутылкой пива, вальяжно зевает, глядя снисходительно: — Ну и дура. Одним больше, одним меньше. Всё равно ты уже дрянь последняя. И тогда Ангелина задумывается, уваливаясь на кровать. Всю ночь плачет, обнимаясь с потрёпанной подушкой и смотря на стену в разводах от потопа и несделанного ремонта. Долго думает, вздрагивая. А на следующий день после школы она идёт в кабинет к прорабу, минуя маму и задевая её плечом. Ей больно и невыносимо тяжело под весом сорокалетнего мужика. Но Гелечка терпит, иногдо всхлипывая и чувствуя слабые хрипы над ухом. А взамен получает десять тысяч. И тогда вдруг понимает, что они не стоили самых мерзких минут в её жизни. Тогда вдруг она отдаёт их маме, забирая себе две. Тогда вдруг все окончательно ломается, потому что Геля срывается, накупая на эти деньги кучу еды и запихаясь ею в парке на лавочке. Плачет и ест, куря купленные сигареты. А по приходу домой мама, в обнимку с бутылкой водки и закуской, говорит: — Молодец. Гляди, заживём с такой дочкой. И Гелечка смотрит ей в глаза, видя только безразличие. Гелечка плачет, выблёвывая весь рацион в унитаз. *** Геля больше не ходит на ту стройку. Она до сих пор чувстует мерзость тех минут и десяти тысяч. Мама от этого злится до безумия, бьёт её и проклинает последними словами, но заставить не получается. Гелечка подрабатывает на рынке, продавая овощи у Рашмета. Приносит зарплату, убирает и делает уроки. А потом, десятого мая, к ней подсаживается Влад. — Пойдёшь с нами в клуб? Там по репосту тусовка, шестнадцать плюс. — Пойду. Геля не умеет отказывать. Она боится показаться грубой или глупой, а потому соглашается. И даже делает репост. Но только на входной билет денег у неё нет — мать последнее забрала. Ангелина до безумия хочет побывать в клубе. Хочет пообщаться со сверстниками, хочет побыть обычным человеком и забыть мерзость тех минут. Они не выходят из её головы. Она даже маме об этом говорит: — Отпусти. На одну ночь. Пожалуйста. На что получает: — Шлюховать там будешь? Так хоть за деньги. Что без копейки не возвращалась. И Геля кивает, рассматривая её и уходя. Уходя реветь и рвать на себе волосы. Она у Рашмета ворует кассу. Дневную, за которую он Ангелину точно убьёт. Но Геля не планирует возвращаться. Геля хочет сбежать от Рашмета и мамы. Геля хочет куда-то, где не будет этого всего. Она идёт в клуб вместе с одноклассниками. Там алкоголь, которым её кто-то угощает, все танцуют и веселятся. И тогда всё становится началом конца. Ангелине плохо. Она на голодный несколько недель желудок выпивает стакан чего-то до безумия терпкого и противного. И бредёт в туалет, потому что у неё кружится голова и импульсы по телу разносятся. Там шум из соседней кабинки. Какие-то придыхания, звуки блевоты. Гелечке кажется, что ей тоже пора поблевать. Она над унитазом корячится, пока остальные её одноклассники веселятся где-то на танц-поле. Но вдруг прекращает, слыша разговор: — Ну, мой хороший! Плохо стало? Ничего, сейчас горячая медсестра тебя вылечит, — и смех женский. И звук падающего тела прямиком на кафель. Гелечка из своей кабинки видит руку, что закатилась к ней. И вздрагивает. А потом шаги. — Есть? — Есть. — Опять карта? Блять, ну Риммка! — Тут налом у него где-то два косаря. Проведёшь карту, держи, — и девушка протягивает официантке кредитку. — А если пин-код запросит? — А если, блять, запросит — сумму меньше введёшь. Пару раз по тыще и сработает. — Заебали это картёжники! — Ну, извините, чуваков с наличкой не удалось накачать. Давай, в темпе, меня ещё Гера ждёт! И Гелечка прислушивается, охуевая. Гелечка дергается, слыша рвотный позыв. И тогда уже дверь её кабинки резко открывается, а на неё глазеют две девушки. Одна в рабочей форме, а вторая — олицетворение слова женственность. В ботфордах, коротком черном платье, с длинными волосами и красной помадой. — Блять, слышь, малая, — над ней возвышаются две фигуры, что до безумия пугают пьяную и плохо соображающую девчонку, — молчать будешь, поняла? Слышишь, нет? Геля дрожит, пятясь назад, пока официантка на корточки перед ней присаживается. — Ты не слышала, кароче, ясно? И ей ничего в голову не приходит, кроме как выдавить: — Вы что, убили его? — Прошу тебя, — с улыбкой говорит брюнетка, облокачиваясь на косяк, — никто никого не убивал. Он спит. Геля кивает, переводя взгляд с одной на другую. — Кароче, блять, скажешь кому — лично найду, поняла? Проблемы нужны? — Да не скажу я. — Всё, не пугай ребенка. Топай обналичивать, жду у выхода через двадцать минут, — Римма оглядывает Гелю в интересом и каким-то желанием выглядеть правду. А Гелечка только пялится, наблюдая, как официантка уходит. И Римма с улыбкой Геле подмигивает, удаляясь прочь. Ангелина даже не берёт эту ситуацию во внимание. Она думает о маме, своей никчёмной жизни и том, что не может встать. Пока в туалет не заходит Влад, приближаясь и расстегивая ширинку. И пока Гелечка не умоляет его остановиться и перестать заламывать руки.