It's too hard to be your Universe

      Хосока подбросило вместе со стулом. Он упал, больно ударившись о пол. Во время падения с ужасом наблюдал за тем, как шкаф рядом с Юнги опасно накренился. Коробки, что стояли на верхних полках, покачнулись.              Хосок закрыл голову руками. Он слышал грохот, но не видел того, что произошло. Замер в оцепенении, отказываясь осмысливать происходящее.              Землетрясение. Снова. Куда сильнее, чем в прошлый раз.              Хосок думал, что он уже многое повидал на свете. Думал, что нет ничего хуже, чем весть о смерти родственника или об аресте отца.              Но нет. Самое страшное — это когда ты не можешь хоть чем-то помочь человеку, что стоит рядом. Не можешь предотвратить беду.              От Юнги не доносилось ни звука. Хосок боялся поднять взгляд. Хосок не простит себя за то, что не смог помочь.              Стихия успокаивалась, но не прекращалась. Здание потряхивало не так сильно, как вначале. Хосок готов был поклясться, что полки, закреплённые на стенах, упали, а потолок потрескался.              Инстинкт самосохранения кричал, что надо бежать как можно быстрее. Иначе стены обрушатся, и Хосок окажется погребён под ними.              В окно врывались сумасшедшие порывы ветра. Подхватывали важные бумаги со стола и хотели унести за собой.              Хосок перевернулся на живот, принимая более удобное положение, и с трудом выполз через узкое отверстие между столом и стеной. Вставать было страшно. Казалось, что потолок прямо сейчас обрушится на голову.              Хосок уставился на Юнги. Тот лежал на полу и не поднимался. Хосок почувствовал, как на лбу выступил ледяной пот.              — Юнги! — позвал Хосок, приблизился и принялся его тормошить. — Юнги!              Тот не отвечал. Хосок обречённо застонал. Только не это. Он поднял голову. Теперь, когда он стоял на том же месте, где только что стоял Юнги, мог примерно представить, как упали коробки. Должно быть, удар пришёлся на голову. Мин был слишком увлечён тем, что обвинял Хосока. Он мог не заметить. Хосок мысленно поблагодарил высшие силы за то, что сам шкаф не упал.              Снова особенно сильный толчок. Если бы Хосок сейчас стоял, то его обязательно сбило бы с ног.              Потолок начал осыпаться. В реальности это выглядело куда более жутко, чем в фильмах.              Надо выбираться. Быстрее.              Хосок осторожно потрогал шею Юнги, чтобы убедиться, что он еще жив. Вроде всё было в порядке. Он взял Юнги одной рукой под лопатки, другой — под колени. С трудом подняв его, Хосок вышел из кабинета.              Хотелось спрятаться в дверном проёме или под столом, как советуют при землетрясении. Наверное, любой спасатель осудил бы выбор Хосока, сказав, что он сейчас нёс ответственность не только за свою жизнь. Но он понимал: как прежде уже не будет. Одним землетрясением тут не отделаться — чего стоит один только ветер! Ненормальный, кстати, ветер. Безопаснее всего будет спрятаться в бункере. Так у них куда больше шансов выжить.              Главное — выжить, добираясь до него.              К счастью, чёрный ход находился неподалёку.              В коридоре Хосок заметил сотрудника, чьё тело придавила упавшая с потолка во время землетрясения огромная люстра.              Хосок тяжело сглотнул, чувствуя подступающие к горлу слёзы.              Он удивлялся, что мог ещё здраво мыслить в таком состоянии, но….              Нет.              На своих плечах он не сможет унести двоих.              К тому же коллега наверняка мёртв. Его окружила лужа крови, а люстра проломила грудь. После такого выжить — было бы чудом. Скорая не сможет приехать.              Спускаться по ступенькам было страшно. Юнги был далеко не пушинкой. Хосок, кажется, потянул спину.              Перед глазами предстали ступеньки. Уши заложило, а в глазах потемнело от страха. Хосоку казалось, что это конец. Он считал про себя ступеньки, стараясь удержать равновесие. Трясло не так сильно и идти было можно. Чем ниже Хосок спускался, тем громче про себя проклинал тот день, когда заявил, что хочет кабинет на втором этаже. Глухой звук шагов слился со стуком его сердца. Хосок чувствовал, как капли пота текли по лбу, впитывались в корни волос; слышал, как они капали на пол.              Страшно.              Чертовски страшно.              За себя, за других людей. За Юнги.              А ещё больно рукам, потому что Юнги, кажется, всё только тяжелее становился.              Но надо выбираться.              Хосок наконец оказался на улице и принялся озираться, не понимая даже, куда бежать. Наконец, он вспомнил, в какой стороне находился его дом. К счастью, Хосок жил недалеко. Можно было дойти пешком.              Но не во время землетрясения.              Хосок сглотнул. Оно немного затихло, но никто не знал, в какой момент земля может разойтись под ногами.              Хосок поднял голову, только сейчас осознавая, что землетрясение было не самым страшным. На улице было темно, почти как ночью. В плотных тучах красовались прожилки тёмно-синего, розового и фиолетового. Это явление можно было назвать красивым, редким. И пугающим до острых ледышек страха, впивающихся в сердце.              Летали мешки, доски и прочий мусор. Хосоку казалось, что чудовищный ветер впитывался под одежду, сквозь кожу. Пробирал до самых косточек. Уничтожал медленно, постепенно. Хосок подсознательно чувствовал, что это не обычный ветер. Скоро он станет сильнее и сможет подхватить человека, как пушинку, и унести точно не в страну Оз.              Он пошёл. Мысленно считал шаги. Хотя сердце ничуть не сбавляло своего ритма, а тело дрожало, пошёл. Хосок сейчас нёс ответственность не только за свою жизнь, но и за жизнь Юнги.              Раздался глухой стон. Юнги принялся шевелиться. Хосок опустил его на землю.              Юнги пошатнулся и ухватился за него руками. Хосок запоздало охнул и придержал его. Юнги явно был дезориентирован.              — Юнги, — Хосок ободряюще похлопал его по плечу. — Нам надо идти. Быстрее.              Юнги покачал головой и согнулся пополам в рвотном позыве. Лицо его явно было нездорового оттенка, но в темноте не получалось понять, что именно не так.              — Эй, — Хосок говорил ласково, словно Юнги ребёнок, — я знаю, что тебе плохо. Я помогу тебе, чем смогу. Но сначала надо немного постараться и пойти за мной.              Юнги кивнул, словно у него не было сил спорить. Хосок поддерживал его.              Приходилось идти навстречу сильным порывам ветра, которые едва не сбивали с ног. Они всё усиливались, и внутреннее чувство подсказывало Хосоку, что скоро порывы станут настолько сильными, что будут сносить крыши домов. А может, и людей.              Они добрались до дома Хосока. Он старался не смотреть в сторону двухэтажного здания, но даже боковым зрением заметил, что состояние оставляет желать лучшего. Это теперь точно не то место, где можно жить. Хосок словно предвидел что-то подобное, чувствовал на подсознательном уровне, пока большинство людей спали. Не ощущали, что пространство изменилось. Не были готовы к тому, что бедствия разом обрушатся на планету и положат конец мирной жизни.              Хосок плохо помнил, как открывал бункер, держа карту дрожащими пальцами и как едва ли не нёс на себе Юнги, потому что тот был не в состоянии сам спуститься по ступенькам.              Он помнил только, что, оказавшись в бункере, первым делом уложил Юнги на кровать. Взял табуретку и уселся рядом.              — Юнги! — позвал он. — Какие симптомы? Что болит?              — Голова… Так давит… Ничего не соображаю…              — Видишь нормально?              Хосок помахал рукой перед лицом Юнги, внимательно вглядываясь в его глаза. Тот болезненно застонал. Наверное, пытался сфокусировать взгляд. Хосок видел, что не получалось.              — Я… меня может стошнить, — невнятно выдавил Юнги.              Хосок кивнул и, спотыкаясь, поспешил через всё помещение в сторону ванной, где взял тазик и поставил на пол рядом с кроватью Юнги. Снова уселся на табуретку.              У Хосока сердце болезненно сжималось от переживаний. Юнги кривил лицо. Было видно, что он страдал. Поддавшись чувствам, Хосок сжал его руку.              — Всё будет хорошо, — прошептал он.              Сам Хосок сомневался в этом, но Юнги сейчас точно нуждался в ободряющих словах.              Он замолчал, позволяя Юнги хоть немного прийти в себя. У Мина были все симптомы сотрясения мозга, а может, и чего похуже. Хосок мог оказать первую помощь — в вузе его научили — но не больше. Если у Юнги начнутся осложнения…              Хосок поджал губы, глядя куда-то в сторону. Им срочно нужен врач. И Хосок не знал, что делать.              Он мысленно прикидывал, сколько времени Юнги провёл без сознания. Тогда Хосоку казалось, что прошла вечность. Но теперь, оценивая события на трезвую голову, он мог поклясться, что минут пять. Это не так уж и много. Наверное.              Хотя то, что человек потерял сознание из-за удара головой, уже сам по себе страшный признак.              — Я сейчас подойду, — оповестил Хосок, отпуская руку Юнги.              Он пошёл в другой конец бункера. Там находилось что-то вроде кухни. Хосок открыл работающий холодильник, достал кусочки льда. Побродил по помещению в поисках платка или любой другой ткани, а найдя, завернул туда лёд и вернулся к Юнги. Хосок приложил ткань к его голове. Хуже от холодных компрессов точно не будет.              — Ой, холодно! — дёрнулся Юнги.              — Знаю, — одними губами прошептал Хосок. — Потерпи.              — Выключи свет.              Хосок усмехнулся краешком губ, представляя, в какую кромешную темноту погрузится бункер, если он послушается. Но Юнги, должно быть, было больно смотреть на яркий свет сейчас. Хосок приглушил освещение.              — Как я здесь оказался? — спросил Юнги. — Что это за место?              Речь его стала более чёткой. Видимо, постепенно приходил в себя.              — Бункер.              — Что ещё за бункер?              Хосок прищурился.              — Мы же были здесь с тобой.              — Когда это? Не пизди.              Хосок захлопал ресницами и упёрся лбом в изголовье кровати. Он уже и забыл о том, что люди часто теряют память после тяжёлого сотрясения.              Хосок принялся расспрашивать его о событиях, происходящих в мире. Из короткого разговора он сделал вывод, что Юнги забыл три или четыре последних дня. Значит, о возможном конце света он знать не знал.              Хосок терпеливо ему всё разъяснил.              Пожалуй, не стоило этого делать. Юнги принялся поливать его грязью, когда Хосок рассказал ему о том, как он заявился к нему домой. Хосок зажмурился. Сейчас эти поступки даже самому Юнги казались необъяснимыми.              Хосок поднял голову, стараясь абстрагироваться и не слушать. Он не понимал, почему Юнги так его ненавидел. Хосок не испытывал к нему дружеских чувств. С самого детства их разделяла стена соперничества. Она становилась всё крепче с каждым годом, особенно после истории с их отцами. Хосок старался не сталкиваться с Юнги и акцентировать внимание на собственной жизни, а не на конкуренте. Однако сам Мин не избегал случая насолить ему.              У Хосока получилось отвлечься. Гневные слова проходили сквозь него. Не задерживались в сердце и тут же улетали прочь, однако раздражение всё нарастало. Внутреннее спокойствие длилось недолго.              — Хватит! — рявкнул Хосок, сжав кулаки. — Закрой свой рот!              Крик был таким громким, что эхом отлетел от стен. Юнги замолчал и уставился на него, хлопая ресницами.              Хосок шумно задышал и стиснул зубы. Наверное, Юнги сейчас внутренне ликовал, ведь раньше ему не удавалось вывести Хосока из себя.              — Я, блять, тебя спас! Имей хоть долю благодарности! Я тащил на себе твою тушку! У меня под ногами в любой момент могла разойтись земля. Меня мог сбить с ног ветер. Но я не оставил тебя там помирать! И сейчас ты ещё орёшь на меня за то, что я пытаюсь помочь тебе хоть что-то вспомнить! Ты… ты вообще деревянный, да? У тебя нет никаких чувств? Наверное, мне стоило попытаться спасти кого-то из своих коллег. Меньше было бы проблем! Знаешь, если люди не умирали на твоих глазах, ты не понимаешь, как это страшно!              Голос сорвался. Хосок замолчал, чувствуя, как вместе со словами уходит напряжение из тела. Юнги смотрел растерянно, словно перед ним был не Хосок. Хосок только сейчас почувствовал что-то липкое на щеках. Он провёл рукой по щеке и уставился на ладонь, будто не веря, что только что показал свою слабость перед Юнги, и зажмурился. Как же стыдно! Надо брать себя в руки.              Хосок несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Юнги не пытался съязвить в ответ, надо отдать ему должное.              — Юнги, пожалуйста, не сейчас, — уже спокойно проговорил Хосок. — Сейчас главное не вражда. Сейчас главное твоё здоровье. Нам надо придумать, как связаться с выжившими и найти врача.              Хосок пошёл в сторону кухни, чувствуя на себе взгляд Юнги. Хосоку срочно нужно было что-то съесть, иначе он не выдержит.              Он открыл холодильник с запасами и достал оттуда консервы. Хосок давился, не чувствуя вкуса. Сердце, что слишком быстро билось от гнева, теперь успокаивалось. Он готов был щипать руки, ноги, лицо, лишь бы немного прийти в себя. Хосок показал перед Юнги свою слабость и теперь жалел, что вышел из себя.              Он не врал. Хосок знал, что видеть, как смерть забирает кого-то из близких, — страшно.              Возможно, это всё-таки даже страшнее того, что он пережил сегодня.                     Flashback              — Бабушка, смотри! Я смог сам это приготовить! — прокричал Хосок, звонко смеясь.              Тринадцатилетний Хосок протягивал ей токпокки, сделанные по её рецепту.              Они всей семьёй на выходных так собирались. Каждый выбирал то, что хотел приготовить, и брался за дело. А бабушка — шеф-повар и гуру готовки — помогала, направляла. К ней всегда можно было обратиться за помощью, если что-то не получалось. Даже мама, которая тоже вкусно готовила, часто простила совета у бабушки — матери отца.              Хосок знал, что раньше такой традиции не было. Он подозревал, что родители такое придумали, чтобы в игровой форме научить его хорошо готовить — а после свалить на него эту домашнюю обязанность.              Но почему-то именно в этот день родители впервые не присутствовали. Они решили нарушить семейную традицию и поехать в гости к друзьям.              — М-молодец, — протянула она и как-то косо улыбнулась.              — Так вкусно! У меня ещё никогда так не получалось.              Хосок прихватил ток палочками для еды и взял его в рот. Он принялся причмокивать, чтобы показать бабушке, насколько это вкусно.              — Попробуй!              Хосок прихватил палочками ещё один ток и протянул его бабушке.              — Молодец, — снова протянула она и схватилась за сердце.              Она медленно осела на пол.              — Бабушка? Всё хорошо? — Хосок уронил ток и отставил тарелку в сторону.              — Да… что-то это… дышать тяжело. Понервничала, наверное.              — Я вызову скорую!              Хосок потянулся было за телефоном, но бабушка ударила по руке.              — Не смей! Переполошишь людей.              — А если это что-то серьёзное? Уж лучше переполошить, чем потом жалеть!              — Хосок! — бабушка сжала его руку и нахмурилась. — Успокойся. Со мной иногда бывает.              Хосок поджал губы, вспоминая подобные приступы. У бабушки было плохо с нервами и с давлением. У неё часто болела голова, случались одышки, стоило ей немного понервничать. Возможно, она была права.              — Ты уверена?              — Да.              — Только дышать тяжело? Ничего не болит?              — Всё в порядке.              — Тогда приляг и отдохни. А я открою окно.              Сначала всё действительно было нормально. Бабушка улыбнулась и сказала, что ей полегчало. Хосок облегчённо выдохнул и оставил её ненадолго, чтобы прибраться на кухне. А когда вернулся, бабушка хваталась за сердце и задыхалась.              Тогда Хосок вызвал скорую. Бабушка оказалась не в состоянии его отговаривать.              Хосок впал в оцепенение. Наблюдал за тем, как она медленно умирала, и был не в состоянии даже таблетки принести. Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем смог снова двигаться.              Скорая не успела доехать. Как выяснилось позже, у неё был инфаркт. Хосоку после этого дня снились кошмары. Никто и не думал его обвинять в произошедшем, но Хосок с ними не соглашался. Он всё бы отдал за то, чтобы вернуться в прошлое и вызвать скорую сразу. Потому что тогда врачи бы успели.              Спустя несколько дней после похорон Хосок принял важное для себя решение и подошёл к отцу.              — Я хочу стать директором фармацевтической компании как ты, папа.              Отец поднял бровь.              — Ты уверен? Ты же хотел быть танцором.              — Я оставлю это своим хобби. Я хочу помогать людям. Хочу, чтобы в мире появилось много новых лекарств. Хочу распространять информацию о том, какие лекарства и для чего нужны.              Хосоку хотелось добавить «может быть, тогда кто-то не потеряет бабушку, как я».              — Я ведь не произвожу лекарства, — поправил его отец. — У меня нет фармацевтического образования. Я предприниматель. Просто руковожу всем.              — Твоя работа очень важна, — возразил Хосок. — Благодаря тебе в Universe Corporation всё так гладко. Я хочу заниматься тем же самым.              — Я рад, что ты принял решение, — улыбнулся отец. — Но если ты передумаешь, то я не буду против.              Хосок не передумал.              The end of the flashback