low stage

      Всю оставшуюся дорогу Нингуан предпочитает молчать. Если бы она только могла, она бы непременно вернулась обратно в родной Сиэтл, где ее ждет колледж и пустующая комната в общежитии. Оказывается, даже воздух в чужой стране другой. Здесь он тяжелый, горячий, сухой и словно осязаемый — полная противоположность легкому морскому бризу Сиэтла.       Нингуан переключает песню, играющую в динамиках. Бэйдоу сосредоточенно ведет машину, не выпуская руль и лишь изредка отвлекаясь на глоток воды. Утренняя прохлада стремительно сменяется на невыносимую, почти удушающую жару, от которой у Нингуан кружится голова.       — Сколько еще до Мехико? — она выкручивает кондиционер на полную, параллельно прикладывая к раскаленному лбу холодную бутылку воды.       — Час-полтора, — коротко отвечает Бэйдоу. Она не злится — Нингуан видит это по ее глазам, по-прежнему глубоким и ярким, однако чересчур уставшим.       Нингуан тихо выдыхает и переводит взгляд на засушливую степь за окном. Она совершенно не хочет говорить об этом Бэйдоу, но ее очень беспокоит предстоящее знакомство с ее родителями, несмотря на то, что они наверняка замечательные люди. Откуда иначе у них такая дочь? И Бэйдоу всегда отзывается о них с особенной теплотой, способной растопить любой лед.       Что, если она не понравится им? Что, если милым и простым родителям Бэйдоу она покажется жутким снобом? В последнее время Нингуан задумывается, действительно ли она не сноб. Может быть, только для себя она просто Нингуан, а для окружающих — дочь богатых родителей?       И самое главное — кто она для Бэйдоу? Любимый человек, личность, имеющая свои недостатки и достоинства, или капризная девушка, которой в пору только каблуки носить и требовать новую сумочку?       — Я буквально чувствую, как много мыслей в твоей светлой голове, — прочистив горло, говорит Бэйдоу, по-прежнему не отводя взгляда от дороги. — Постарайся перестать так много думать.       Спустя час или полтора — Нингуан на самом деле не знает, сколько времени прошло — безлюдные пейзажи сменяются на довольно оживленный пригород Мехико.       Нингуан смотрит на снующих по широким улицам людей — смуглых, черноволосых и невероятно похожих друг на друга. Бэйдоу совсем другая. Если сначала Нингуан думала, что она типичная мексиканка, то теперь она понимает, что это не так. Есть в ней что-то отличающее ее от остальных: относительно светлые глаза, каштановые, вместо черных, как смоль, волосы и огромный рост. Даже для мужчин-американцев она слишком высокая, что уж говорить о низкорослых латиносах.       — Нингуан, мы приехали, — вырывая Нингуан из размышлений, говорит Бэйдоу. — Родные пенаты, милый дом… Я достану чемоданы, а ты пока можешь подышать свежим воздухом.       Нингуан кивает и выходит из машины. Ее тут же окутывает горячий сухой воздух, а солнечные лучи беспощадно слепят глаза. Бэйдоу распахивает багажник, хватается за ручку чемодана и плавно опускает его на землю, демонстрируя миру напряженные рельефные мышцы рук.       — Хватит пускать слюни, — Бэйдоу самодовольно усмехается и указывает на входную дверь в дом. — Пойдем, нас уже ждут.       Уже стоя у самой двери, Нингуан начинает охватывать мандраж, быстро перетекающий в легкую панику. Незаметно для самой себя она находит руку Бэйдоу своей и крепко сжимает, как будто простое прикосновение горячей кожи способно вернуть ей утерянное самообладание.       Что, если она им не понравится? Слишком бледная, слишком худая, почти костлявая, с выражением откровенного ужаса на лице? Что, если отец Бэйдоу даже на порог ее не пустит, вышвырнет, как бродячую кошку? Что, если…       — Они здесь, милый! — слышится громкий женский голос. Дверь во мгновение ока оказывается открыта невысокой темноволосой женщиной. Ее широкая белозубая улыбка является точной копией улыбки Бэйдоу — точно такая же залихватская, чуть мальчишеская и невероятно счастливая. Она раскидывает руки в стороны и требовательно смотрит на Бэйдоу, которая тут же бросается в ее объятия. — Бэйдоу, детка! Добро пожаловать домой, милая! Здравствуй, Нингуан, не обращай внимания, Бэйдоу всегда была чувствительной девочкой.       — Очень приятно, — Нингуан смущенно протягивает руку. По одному лишь взгляду на эту женщину Нингуан может сказать, что она невероятно харизматична, своенравна и привлекательна. В ее груди щемит неописуемой нежностью, когда Дэниель — так представилась женщина — мягко отстраняет от себя Бэйдоу. Нингуан замечает, как подрагивают ее плечи, а через мгновение видит скользнувшую по ее щеке слезу.       — У нее редко так бывает, — Дэниель удивленно приподнимает брови, поглаживая Бэйдоу по плечу. — Ну что ты, ребенок? Засмущала Нингуан.       — Простите, — Бэйдоу утирает слезы, и Нингуан тоже видит в этом жесте безумно скучавшего ребенка. Ребенка, который на три головы выше матери, и признаться, она находит это забавным. — Это Нингуан, мам.       — Уже знаю, — Дэниель мягко похлопывает дочь по щеке, смахивая непослушную каштановую челку с ее лба. — Проходите скорее, мы вас уже заждались. ———       — То есть, теперь ты танцуешь? — Гао — отец Бэйдоу, высокий мужчина, едва не цепляющий головой висящую люстру под потолком — ставит перед ними чашки ароматнейшего кофе.       Разговор проходит в непринужденной, совершенно спокойной и дружелюбной обстановке. Бэйдоу взахлеб рассказывает о своей жизни в колледже, репетициях и соревнованиях, а ее милые родители внимательно слушают, ни на секунду не перебивая ее возбужденную речь.       Нингуан смотрит на активно жестикулирующую Бэйдоу и видит, как горят ее глаза, как много в них искрометного счастья и радости от долгожданной встречи с семьей. Им она рассказывает так много того, что не рассказывала Нингуан, что это почти вызывает в ней легкую зависть. Она мысленно дает себе хлесткую пощечину, ведь это очень глупо — сравнивать себя с родителями.       Изредка она пытается поддержать разговор, улыбнуться через силу, чтобы просто не казаться невежливым снобом, которого невозможно развеселить и который страстно любит высокопарную речь. В один из таких моментов Нингуан чувствует невесомое прикосновение к своей ладони под столом — Бэйдоу улыбается ей уголками губ, мол, «продолжай, у тебя прекрасно получается».       И она действительно верит в это, ведь с каждым ее словом — о колледже, о жизни, о семье, о Бэйдоу — улыбка Бэйдоу становится только ярче, шире, счастливее.       Дэниель оказывается невероятной болтушкой, и Нингуан начинает понимать, в кого Бэйдоу так остроумна и общительна. Они обе, как две капли воды, за словом в карман не полезут, выдают на духу все, что на уме. Естественно, в разумных пределах.       Так Нингуан узнает, что Дэниель и Гао постоянно ссорятся и тут же мирятся, часто специально выводят друг друга из себя, чтобы просто чувствовать себя живыми и такими же молодыми, какими они когда-то были. Хотя по ним и не скажешь, что им далеко за сорок. На смуглом, румяном от горячего пунша, лице Дэниель нет ни единой морщинки, а Гао, кажется, все такой же, как на фотографиях пятилетней давности, которые ей показывала Бэйдоу.       Когда время переваливает за три часа, Бэйдоу скромно сообщает родителям, что они хотели бы отдохнуть от долгой дороги, и что у нее практически слипаются глаза.       — Конечно, конечно, милая, — мама Бэйдоу поспешно поднимается из-за стола, качая головой. — Я все понимаю. Мы, наверное, утомили вас.       — Что вы, все в порядке…       — Мам, я разберусь, — Бэйдоу жестом просит ее сесть, бросая короткий взгляд на Нингуан. — Мы пойдем на второй этаж, я покажу Нингуан ее комнату, хорошо?       Дэниель неуверенно кивает и остается на месте, желая им хорошего отдыха, а Нингуан в недоумении приподнимает бровь. Что Бэйдоу только что сказала? Я покажу Нингуан ее комнату? Разве они не будут жить вместе?       — Бэйдоу, — Нингуан неловко останавливает ее у лестницы, ведущей на второй этаж. — Что-то не так?       Что-то не так? Нингуан, ты такая глупая, если действительно считаешь, что все в порядке. Ничего не может быть в порядке после того, как ты практически вывела Бэйдоу из себя, остановившись на полпути. Разве так делается? Разве кто-то начинает романтические отношения, если чувствует, что не совсем готов к ответственности, которая априори приходит вместе с ними?       — С чего ты это взяла? — Бэйдоу чуть хмурится, подходя ближе. — Я не понимаю, к чему этот вопрос.       — Ни к чему, забудь, — Нингуан отмахивается, стараясь не выдавать своего разочарования.       Бэйдоу, очевидно, не собирается отступать. Она наклоняет голову вбок и пристально смотрит на Нингуан, пытаясь добиться от нее вразумительного ответа. Когда Бэйдоу понимает, что ее ожидания не увенчаются успехом, она бескомпромиссно заявляет:       — Давай мы поднимемся, и ты мне все объяснишь, окей?       Нингуан безмолвно следует за Бэйдоу, и, в конце концов, они оказываются в просторной светлой комнате, больше смахивающей на американский лофт, чем на традиционный мексиканский стиль.       — Почему ты думаешь, что что-то не так? — с ходу начинает Бэйдоу, зашторивая тяжелые шторы. Комната тут же погружается в приятный полумрак. — Если это из-за того случая… Все в порядке, правда. Я не могу требовать от тебя делать то, что ты не хочешь и к чему ты не готова.       — Нет, я имела в виду другое, — Нингуан останавливается в полушаге от Бэйдоу, кладет ладони на ее талию и заглядывает в темные глаза напротив. — Разве мы не будем жить в одной комнате? Я думала, что буду просыпаться и первым делом видеть тебя.       — Я подумала, что тебе сейчас нужно больше личного пространства и времени, которое ты могла бы провести наедине с собой… — Бэйдоу едва ощутимо прижимается губами к уголку ее губ, и от этой нежности у Нингуан замирает сердце. — Тебе стоит немного отдохнуть от меня, потому что ты… ты не хочешь меня расстраивать и забиваешь на себя.       — Но я только начинаю понимать, что…       — Послушай меня хоть раз, — Бэйдоу кладет ладонь на тыльную сторону ее шеи и целует Нингуан в нос. — Так будет лучше. И к тому же… Никто не запрещает тебе приходить ко мне, а мне — к тебе. Просто это будет случаться немного реже, чем обычно.       Нингуан с минуту обдумывает слова Бэйдоу, — перестань уже постоянно думать! — но все-таки соглашается. Не то чтобы она действительно считает, что Бэйдоу в ее жизни стало слишком много… Проблема кроется в Нингуан, в ее неспособности здраво оценивать ситуацию и принимать верные решения.       Просто иногда им необходим отдых.       — У меня есть еще один вопрос. Твои родители знают о нас?       — Я еще не говорила им, но, думаю, они догадываются. Особенно мама, она всегда была очень чуткой, — Бэйдоу ободряюще улыбается. — Кстати говоря, ты ей понравилась.       — Надеюсь, — Нингуан морщится и шагает в объятия Бэйдоу, прижимаясь к ее груди и зарываясь носом в твердое плечо. От нее пахнет неизменным одеколоном, гостиничным шампунем и немного дорожной пылью. Букет знакомых запахов действует на Нингуан успокаивающе, и она чувствует, как ее постепенно клонит в сон.       — Это твоя комната, можешь отдохнуть и поспать, — говорит Бэйдоу, поглаживая Нингуан по спине.       Нингуан, отстраняясь, недовольно хмурит брови. Она все еще не в восторге от идеи разделить их по разным комнатам, но ради Бэйдоу и ее дурацкой очаровательной улыбки Нингуан готова попробовать.       — А где твоя?       — Ну, на самом деле мы живем не очень богато, поэтому у нас только две комнаты на втором этаже, — под тяжелым взглядом Нингуан Бэйдоу тушуется и закусывает губу. — Эта и родителей. Я буду спать в зале на первом этаже.       — Замечательно. Прекрасно, — Нингуан, полная странной всепоглощающей злости, демонстративно обходит Бэйдоу, распахивает дверь балкона и облокачивается на перила.       Бэйдоу тяжело выдыхает, скрещивая руки на груди и наблюдая за маленькой фигуркой своей обиженной девушки.       Эти женщины… ———       Нингуан просыпается ближе к вечеру, когда солнце уже близится к горизонту. Она переворачивается в кровати и смотрит в экран телефона. Почти десять часов вечера. Это, на самом деле, невероятно, что Нингуан проспала так много. Чем она, черт возьми, будет заниматься ночью?       Она с удивлением обнаруживает, что до сих пор зла. Обычно, у нее не получалось долго злиться на Бэйдоу, даже если она сильно этого хотела, но сейчас что-то изменилось. Со стороны Бэйдоу было абсолютно неправильно оставлять ее одну.       Нингуан фыркает, возвращая телефон на прикроватную тумбу. Бэйдоу даже ни разу не вспомнила о ней, пока она спала, или, может быть, у Нингуан нарушение зрения, раз она не видит ни одного сообщения от Бэйдоу?       Как раз в тот момент, когда она собирается встать с кровати и спуститься вниз, чтобы надрать ей задницу, слышится стук в дверь, за которым следует негромкое покашливание.       — Можно?       — Нет, нельзя, — Нингуан закатывает глаза, возвращаясь в лежачее положение. — Заходи уже.       — Спасибо, — Бэйдоу появляется из-за двери, в другой одежде и с мокрыми волосами. — Я заходила, но ты так сладко спала, что мне стало жалко тебя будить.       Нингуан смеряет ее равнодушным взглядом и поворачивается спиной, решая продолжить свой сон. Сзади слышатся легкие шаги и тихий скрип ламината, а после другая половина кровати продавливается под весом Бэйдоу.       — Ну что ты маешься?.. — Бэйдоу кладет тяжелую руку на талию Нингуан и притягивает ее к себе, прижимаясь горячими губами к тыльной стороне ее шеи. Нингуан продолжает упрямо молчать, и Бэйдоу целует ее в плечо, отодвигая ворот футболки и оголяя молочную кожу. — Что тебя так разозлило?       — Ты еще спрашиваешь? — она сбрасывает с себя руку Бэйдоу и отодвигается на край кровати, обиженно насупившись. — Уходи, не хочу тебя видеть.       — Ты и так на меня не смотришь, — хмыкает Бэйдоу, вновь придвигаясь ближе. Ей просто чрезвычайно нравится обнимать Нингуан, даже когда она вот-вот выцарапает ей глаза.       — Тогда слышать.       — Я могу молчать.       И она честно молчит, обнимая Нингуан сзади, прижимаясь к ее спине, вырисовывая узоры на животе и горячо дыша в шею. Бэйдоу почти засыпает, наслаждаясь нежным ароматом ванили, исходящим от Нингуан. Это не ее духи, шампунь или гель для душа. Так сама по себе пахнет ее кожа, нежно и едва уловимо.       — Ну поговори со мной, — протягивает Бэйдоу.       Когда они спят вместе, (обычно Бэйдоу прокрадывается в общежитие Нингуан под покровом ночи) Бэйдоу гладит ее по спине так, как она знает, ей нравится, пока не услышит мерное сопение. Сейчас она делает то же самое, и реакция на ее действия не заставляет себя долго ждать — Нингуан слегка вздрагивает и едва заметно придвигается ближе.       — Что с тобой происходит? Ты стала нервной и раздражительной.       — Возможно, у меня скоро начнутся месячные, — неохотно отвечает Нингуан, зарываясь лицом в подушку.       — Если ты из-за той ночи…       — Я не хочу об этом разговаривать.       — Сейчас или вообще?       Нингуан задумывается, подозрительно замолкая на несколько минут. Бэйдоу нежно целует ее в плечо, проводя кончиками пальцев по чувствительной коже шеи.       — Сейчас. Просто помолчи, Бэйдоу. Давай полежим в тишине, раз уж тебе так хочется, — бубнит Нингуан, поджимая ноги к животу и сворачиваясь в позу эмбриона.       Уголки губ Бэйдоу чуть опускаются, когда она понимает, что дело кажется намного серьезней, чем она думала. Тем не менее, она обвивает руку вокруг талии Нингуан и прикрывает глаза, почти мгновенно проваливаясь в сон. ———       — Мы собираемся пойти погулять, — говорит Бэйдоу во время завтрака, помешивая свой чай. Нингуан изо всех сил старается не выдавать своего раздражения, слабо улыбаясь и едва не до скрежета стискивая зубы. Сегодня утром она проснулась одна. — Покажу Нингуан город, прогуляемся по набережной.       — Замечательно, к вашему возвращению я как раз приготовлю тако, — Дэниель складывает локти на столе, отодвигая чашку кофе.       Может быть, ее манеры немного не соответствуют правилам этикета, но Нингуан все равно находит Дэниель очень привлекательной и харизматичной женщиной. В отличие от ее матери, она не станет оценивать людей за такие тривиальные вещи, как манеры или умение вести светскую беседу.       Нингуан косится на Бэйдоу и в очередной раз отмечает их невероятное сходство. Интересно, что Бэйдоу почти ничего не досталось от отца, кроме телосложения, высокого роста и прямых волос — у Дэниель они слегка курчавятся.       — Тогда я сейчас помогу папе в мастерской, он говорил, нужно сбалансировать парочку колес, — Бэйдоу поднимается из-за стола и ополаскивает за собой чашку. — Можешь подождать меня в саду или отдохнуть в своей комнате, — говорит она, обращаясь к Нингуан. — В любом случае, это не займет много времени.       — Милая, — начинает Дэниель, как только Бэйдоу скрывается за дверью. — Расскажи мне, как вы с Бэйдоу ознакомились. Я пыталась узнать у нее, но она сказала, что это долгая и не самая приятная история.       Не самая приятная?       Нингуан едва не давится чаем, воспроизводя в голове их первую встречу. Они вели себя — ладно, по большей части Нингуан — как маленькие дети, которые не поделили игрушку и поэтому всячески пытались друг другу насолить. Нингуан до сих пор помнит, как дрожали ее руки ночью, когда она собиралась написать Бэйдоу, и как болели ее щеки, когда Бэйдоу в очередной раз нелепо шутила и заставляла ее глупо хихикать.       О, возможно, чуть позже Нингуан будет вспоминать эти моменты как лучшее время своей молодости.       — Это произошло невероятно спонтанно и неожиданно, — Нингуан приподнимает брови, качая головой и набирая полную грудь воздуха. — Мой напарник сломал ногу перед весенним фестивалем, и нам пришлось искать замену. Все танцоры к тому моменту уже были заняты, поэтому мы рассматривали также кандидатов со стороны, — она пропускает ту часть, где говорит, что Бэйдоу в принципе была единственным кандидатом, и что Браун практически на коленях уговаривал ее согласиться.       — И вы выбрали Бэйдоу? — Дэниель недоверчиво улыбается.       — Можно сказать и так, — пожимает плечами Нингуан. — Конечно, начинали мы не так гладко, как хотелось бы. Были некоторые… — она прикусывает губу, подбирая подходящее слово. — Недопонимания.       Интерес, словно по щелчку пальцев, загорается в глазах Дэниель, и Нингуан понимает, что этот разговор затянется на долго. ———       Бэйдоу протягивает Нингуан рожок мороженого, слизывая с пальцев потекший шоколад. Прошло некоторое время с тех пор, как они последний раз вот так беззаботно гуляли по территории кампуса, украдкой целуясь за стеной корпуса.       Подумать только… Уже через несколько дней они вернутся в колледж, и настанет долгая череда сессий, зачетов, экзаменов. Бэйдоу предстоит сдать наконец все свои долги, которых у нее накопилось немало. Она была слишком занята отношениями с Нингуан или, может быть, самой Нингуан, чтобы думать о чем-то еще.       Интересно, как отреагируют ребята на очередном занятии, когда им снова придется танцевать этот треклятый танго? Бэйдоу улыбается Нингуан — в ослепительных лучах солнца она еще красивее. Ее волосы удивительного цвета белого жемчуга отливают золотом, красные губы растягиваются в полуулыбке, а глаза подозрительно прищуриваются.       — Я знаю, что ты хочешь сделать.       — И что же? — Бэйдоу подходит ближе, заговорщически понижая тон, в то время как ее ладонь плавно опускается на перила моста.       — Затискать меня до смерти, — Нингуан перехватывает руку Бэйдоу на полпути к своей талии и уворачивается от поцелуя. — Ну… — фыркает она, прижимая ладошку к ее губам. Бэйдоу мычит что-то неразборчивое, сгребая все-таки Нингуан в охапку и хихикая над ее кислым выражением лица. — Ну что ты прилипла…       — Я не могу удержаться, когда ты так мило дуешься, — стонет Бэйдоу, когда Нингуан прижимает ее голову к своей груди, почти лишая доступа к кислороду. — Ну все, я сдаюсь…       — Что ты там бормочешь?       Бэйдоу блаженно прикрывает глаза. Если бы она только могла остановить время, она непременно сделала бы это. Просто замереть в таком положении, бесконечно вдыхая запах Нингуан, — запах цветущей весны, горячего чая и цветов — просто не думать ни о чем, только касаться нежной бархатной кожи и целовать подкрашенные помадой губы.       — Бэйдоу.       — М?       Нингуан мягко отстраняет ее от своей груди, поцеловав перед этим в щеку. Ее светлые брови едва заметно хмурятся, сужаясь к переносице, когда Бэйдоу непонимающе уставляется на нее, поджав губы.       — Ничего. Все в порядке.       Бэйдоу не верит ей ни на унцию.       Она явно видит, что в последнее время Нингуан чем-то серьезно обеспокоена. Что-то гложет ее внутри, что-то, что может быть сомнениями в своем выборе быть с Бэйдоу.       — Расскажи мне, что происходит, — Бэйдоу пробует снова, несмотря на то, что ее последняя попытка не увенчалась успехом.       — Ничего, я просто устала. Все нормально, правда.       Возвращаются они ближе к вечеру. Несмотря на нежелание Нингуан разговаривать, Бэйдоу все-таки удается развеселить ее, заставить улыбку расцвести на ее лице, которую она позже сцеловывает с ее губ. Чтобы просто услышать смех, который Бэйдоу так любит, ей приходится очень сильно постараться, вытворяя странные вещи.       Она очень надеется, что апатия Нингуан — лишь временное состояние ее нежной души. Скоро все изменится, она снова станет ее улыбчивой девочкой, снова будет улыбаться, глядя на Бэйдоу, смеяться, слушая ее глупые шутки. Мысль о том, что Нингуан больше… не чувствует к ней то, что чувствовала раньше, причиняет Бэйдоу боль.       Может быть, Нингуан потеряла к ней интерес, когда она ответила ей взаимностью? Когда стала доступна, открылась ей?       Бэйдоу не знает, что думать, когда Нингуан небрежно извиняется и захлопывает дверь комнаты перед ее носом. Что она, черт возьми, сделала не так?       Она ложится в кровать с глубоким чувством разочарования, пронизывающим до самых костей. Глупо хлопает по матрасу кулаком, вымещая свою злость на плюше, закусывает губу, сдирая сухую кожу, и откидывается на подушки, рассматривая потолок в слабом свете лампы.       Иногда Нингуан забывает, что Бэйдоу тоже человек. У нее тоже может не быть настроения, но Бэйдоу никогда — никогда — не ведет себя, как капризный ребенок. Разве не для этого природа наградила их голосом — не для того, чтобы люди понимали друг друга?       Все становится еще запутаннее, когда Нингуан внезапно появляется из-за угла лестницы, опускается рядом и кладет руку Бэйдоу на свою талию, безмолвно призывая обнять ее.       Никто из них не хочет думать, что будет, когда родители найдут их спящими в обнимку. И Бэйдоу не может злиться на нее, когда она с таким доверием прижимается к ее груди. ———       — Сегодня, дорогая моя Нингуан, — начинает Бэйдоу, как только она открывает глаза, мыча что-то неразборчивое о том, как ей не хочется вставать. — Мы с тобой отправляемся в лес.       — М-м.       — Я не просто так говорила тебе, чтобы ты взяла теплые вещи.       — Хорошо…       Бэйдоу усмехается, потряхивая Нингуан за плечо. Она снова недовольно сопит, накрываясь одеялом с головой.       — И ты так спокойно реагируешь?       — А что мне еще остается? Кричать и сокрушаться, что я испорчу свой маникюр? — фыркает она едва слышно. — Так у меня его нет.       — Ну, ты могла бы сказать, что устала и у тебя месячные.       Бэйдоу закатывает глаза, когда из щелки между одеялом и ее грудью показывается светловолосая макушка. Нингуан смотрит на нее так, словно готова свернуть ей шею.       — К чему ты клонишь?       Ну конечно.       — Чтобы это ни было, давай не сейчас, — говорит она, отстраняясь от Бэйдоу и перекатываясь на другую половину кровати. — Мне нужно принять душ. Где у вас полотенца?       — Послушай…       — Я же сказала, не сейчас, Бэйдоу, — раздраженно выплевывает Нингуан, и в комнате воцаряется напряженная тишина.       Хорошо. С того момента, как они предприняли неловкую попытку начать отношения, Бэйдоу не слышала, чтобы ее имя слетало с губ Нингуан таким образом. Колко, остро, почти неприязненно. Это короткое мгновение, триггер, как в видеоигре, возвращает ее назад, в контрольную точку, где они терпеть друг друга не могут и при каждом удобном случае пытаются задеть.       Глупо отрицать, что у них не все в порядке, думает Бэйдоу, тоскливо провожая взглядом убегающую в душ Нингуан.       В какой момент все пошло по пизде?