low stage

      За окном проходимой машины, которую они взяли напрокат, беспорядочно мелькают пустынные холмы, овраги, изредка — зеленый лес. Нингуан потягивается в кресле, разминая затекшие конечности.       За семь часов пути ей уже успели наскучить бесконечная дорога, сладкий кофе с заправки и дурацкий ароматизатор в машине, болтающийся на зеркале заднего вида. Сорокоградусная жара выводит из себя — не спасает даже работающий в полную мощность кондиционер.       Оторвавшись от занимательных пейзажей, Нингуан переводит взгляд на Бэйдоу. Короткая белая майка и свободные шорты выгодно подчеркивают ее подтянутую фигуру — Нингуан не отказала бы себе в удовольствии провести ладонями по твердым плечам, поджарому животу, спуститься ниже и проникнуть под тонкую ткань шорт. Но Бэйдоу лишь жестоко усмехается, покачивая головой.       Ее гордый мексиканский профиль в ослепительных лучах солнца выглядит просто божественно: прямой нос, аккуратные губы, длинные темные ресницы и едва заметные веснушки на измазанных помадой щеках. (Нингуан не сдержалась, а влажных салфеток у них нет).       Как же ей, черт возьми, повезло. Еще месяц назад она и подумать не могла, что объект ее ненависти в итоге окажется объектом ее воздыхания. И что вместо жгучей неприязни в ее груди расцветет детская влюбленность.       — Ты пялишься.       — Может быть, — Нингуан хмыкает и смотрится в зеркало. — Я устала и хочу полежать.       — Можешь попробовать на задних сидениях, — Бэйдоу совсем не саркастично поднимает брови, делая глоток охлажденного мохито, купленного в супермаркете рядом с заправкой.       — Я серьезно. Мы едем полдня, практически без остановок... — Нингуан с отвращением косится на брелок-машинку, окутывающий салон автомобиля приторно-сладким ароматом арбуза. — И на улице так жарко, что дышать больно.       — У нас работает кондиционер. Пару минут назад ты говорила, что тебя все устраивает.       — Я сказала, что пока терплю.       Бэйдоу усмехается напыщенному выражения лица Нингуан, с умилением похлопывая ее по бедру. Эта юная леди имеет жуткую способность менять свое настроение несколько раз на дню, но, к счастью, Бэйдоу научилась с полуслова улавливать расположение ее духа.       — Если тебе так невтерпеж, можем остановиться в каком-нибудь мотеле. — боковым зрением она замечает, как Нингуан после ее слов выпрямляется в кресле. — Потерпи до Лас Вараса и приготовь документы.       Спустя час они достигают границы. Проверка документов занимает некоторое время, и Нингуан от нечего делать фотографируется за рулем, не имея ни малейшего понятия, как эту машину сдвинуть с места. Может быть, было бы неплохо сдать на права, но учитывая ее нагрузку, это попросту не представляется возможным.       Ей нравится наблюдать за Бэйдоу, когда она становится серьезной и какой-то необъяснимо взрослой. Ее осанка, расправленные плечи, широкий разлет ключиц...       — Билли, ты что-ли?       Нингуан приподнимает бровь, выглядывая из-за лобового стекла. Бэйдоу с широкой улыбкой жмет руку высокому мускулистому парню в военной форме, а после крепко обнимает. Это непривычно и даже странно, что на фоне другого человека Бэйдоу выглядит просто крошечной.       — Столько лет прошло, а ты совсем не изменилась, — Билли улыбается во весь рот, оглядывая Бэйдоу с головы до ног. — Как учеба? Девушка твоя?       Нингуан прищуривается и, несмотря на вездесущую жару, приоткрывает водительскую дверь, желая услышать как можно больше. Поток горячего воздуха тут же проникает в салон, но Нингуан лишь морщится, внимая каждому слову Бэйдоу.       — Да так, расстались мы, — она с легкой досадой отпинывает маленький камушек, валяющийся на асфальте. — Но я ни о чем не жалею.       — Мне казалось, у вас все было хорошо? Не так?       — Не сошлись.       Если первые секунды этого бессмысленного диалога Нингуан понятия не имела, что за отношения Бэйдоу они обсуждают, то сейчас ей все становится ясно — Дэхья. Колючее чувство необъяснимой ревности поднимается в груди, когда она громко хлопает дверью, привлекая внимание Бэйдоу и пограничника.       — Детка, долго еще? — Нингуан, виляя бедрами, подходит практически вплотную к Бэйдоу, одной рукой обвивает ее плечо, а другую кладет на талию, показывая заинтересованному в происходящем Билли, что Бэйдоу принадлежит ей.       На лице Бэйдоу появляется саркастичное, почти обвиняющее выражение, когда рука Нингуан незаметно для окружающих спускается ниже, провоцирующе играясь с резинкой шорт.       — Это?..       — Моя девушка Нингуан, — Бэйдоу приобнимает ее в ответ.       На самом деле, это далеко не первый раз, когда Нингуан, руководствуясь собственной беспочвенной ревностью, ведет себя вызывающе. Бэйдоу находит это довольно забавным — то, как Нингуан почувствовав несуществующую угрозу, старается показать окружающим, что она занята.       Ее ревность кроется в мелких жестах и брошенных вскользь словах. Когда они в последний раз встречались с Кэцин и Ганью, Нингуан с задумчивым выражением лица перекинула ногу через бедро Бэйдоу, приобняв ее за талию.       — Я думал, тебе нравятся брюнетки, — Билли с мальчишеской беззаботностью почесывает затылок, предварительно стянув армейскую фуражку. — Уильям, приятно познакомиться.       — Капризные блондинки мне тоже нравятся, — с ухмылкой отвечает Бэйдоу, тут же получая тычок под ребро.       Из маленькой постройки, напоминающей вахту, выходит рослый офицер, протягивает Бэйдоу их документы и желает счастливого пребывания в Мексике.       — Нам пора. Встретимся как-нибудь снова, — Бэйдоу вновь жмет руку Билли, ослепительно улыбается и разворачивается к машине, утягивая за собой и Нингуан.       — Кто это? — спрашивает Нингуан, усевшись в пассажирское кресло.       — Старый знакомый. Служили вместе.       Глаза Нингуан округляются до непомерных размеров, так и норовя выскочить из орбит. Об этой части жизни Бэйдоу она точно слышит впервые. И это очень удивляет, на самом деле, что такие подробности всплывают только сейчас.       — Ты служила? — Нингуан может лишь беспомощно открывать и закрывать рот, борясь с желанием наехать на Бэйдоу за сокрытие этого факта.       — Давно.       — Расскажи.       Бэйдоу делает глоток мохито, прежде чем с легкостью смять металлическую банку, как если бы она была простой бумажкой. Они выезжают на трассу, где впервые за день пути им встречается проезжающая машина.       — Это было почти пять лет назад. Мне нужны были деньги, и я подписала контракт.       Нингуан хмурит брови, наблюдая за абсолютно безразличным лицом Бэйдоу. Язык кусает немой вопрос: зачем ей нужны были деньги? В голове Нингуан крутится слишком много навязчивых мыслей, среди которых самым ярким пятном — что девочка-девятнадцать-лет забыла в армии?       Бэйдоу замолкает, а Нингуан не находит в себе сил продолжить разговор. Ей не хочется расстраивать ее, и она благоразумно молчит, протягивая через плечо ремень безопасности.       Следующие несколько долгих часов — по ощущениям около двух-трех — они едут в полной тишине, прерываемой лишь изредка оживающим радио. Нингуан бесцельно смотрит в окно: на уходящий вдаль горизонт, бескрайние поля, равнины и реки, несомненно теплые, и полные всякой речной живности.       Когда небо окрашивается в яркие цвета заката, фонари вдоль полосы загораются оранжевым светом, а Нингуан уже находится в состоянии полудремы, Бэйдоу вдруг говорит:       — Хочешь послушать об этом?       Даже без уточнений ей понятно, что Бэйдоу имеет в виду. Она осторожно кивает и выпрямляется в кресле, страшась разрушить интимно-доверительную атмосферу в салоне автомобиля, пропахшем сладкими ягодами.       — Мне было девятнадцать, когда я познакомилась с Катей. Как-то быстро это произошло, я и сама не поняла, в какой момент она начала мне нравиться, — Бэйдоу сглатывает, и Нингуан не может оторвать взгляда от ее профиля, освещенного лучами закатного солнца. — Катя, конечно, была стопроцентной гетеро. Она считала меня своей подружкой, с которой можно поговорить о парнях. Делилась со мной своими девчачьими секретиками...       Нингуан пока абсолютно не понимает, как это связано со службой, но перебивать не смеет. Что-то в тоне ее голоса кажется ей каким-то чересчур личным, сокровенным, чем-то, чем она не поделилась бы с простым знакомым.       — Какой-то долбоеб из нашей компании выкинул что-то вроде: «Бэйдоу смотрит на тебя так... обожающе», — Бэйдоу сильнее стискивает руль, притормаживая на повороте. Мышцы на ее руках напрягаются от силы, с которой она сжимает кулаки, а на мягкой обивке руля появляются полумесяцы от ногтей.       Если подумать, Нингуан всего раз видела, как Бэйдоу выходит из себя — именно тогда, когда она с любопытством маленького ребенка решила проследить за Бэйдоу до самого корпуса. Да, в той ситуации она действительно вела себя как маленькая сучка, которая не знает, что такое чужие личные границы.       — И она в очередной раз ясно дала понять, что у меня нет шансов. Только уже напрямую. Потом мы общались все меньше и меньше... — Бэйдоу щурится от яркого света фар проезжающей машины. Нет, Нингуан ошиблась, это не злость и не ярость. Это взрывная смесь горечи и сожаления. — Было больно.       Нингуан понимающе кивает, осторожно опуская ладонь на ее бедро. Прикосновение заставляет Бэйдоу напрячься, но тут же расслабиться, ведь это Нингуан — единственный человек, которому позволено трогать ее везде.       — Каким-то образом я узнала, что на свой девятнадцатый день рождения она хочет дорогие часы, — Бэйдоу презрительно фыркает, включая дальний свет. — И подумала, что смогу возобновить наше общение простым подарком, на который, конечно, у меня не было денег.       — И ты решила служить? — спрашивает Нингуан, разрушая тишину, повисшую в салоне автомобиля.       — Да, тогда я подписала контракт... А сейчас понимаю, что это было глупо и опрометчиво. Нельзя купить чью-то любовь, — Бэйдоу с сожалением улыбается, переплетая их пальцы. В этом жесте Нингуан видит больше, чем простое прикосновение — что-то сродни особой близости, безоговорочному доверию. — Благо, меня не отправили в Йемен или Сирию, а просто приставили к границе.       Нингуан упускает тот момент, когда бесконечные пейзажи за окном сменяются на яркие огни вечернего города. Если бы она не была осведомлена ранее, она бы подумала, что этот сияющий город и есть Мехико.       — Лас Варас... — на выдохе протягивает Бэйдоу, аккуратно высвобождает ладонь из крепкой хватки, и Нингуан тут же хнычет от потери контакта. — Прости, я не такой уж опытный водитель. Здесь наконец-то цивилизация, движение.       — Куда мы сейчас? — продолжать разговор о прошлом Бэйдоу все равно, что бередить старую, давно затянувшуюся рану. К тому же, Нингуан не хотелось бы вновь портить ей настроение, делая их первую совместную поездку еще одним неприятным воспоминанием. — Я устала и хочу спать.       — Мы почти на месте, потерпи еще немного.       И действительно, через пару минут они оказываются на парковке перед небольшим, но с виду очень приятным заведением. Удивительно, думает Нингуан, как явственно может отличаться культура двух граничащих стран. Узкие улицы, увешанные яркими бумажными фонариками, цветными гирляндами, игрушками на мотив старых религиозных сказаний, и мелкие забегаловки на каждом шагу вызывают в Нингуан детский восторг.       — Как вкусно пахнет, Бэйдоу, — восторженно говорит Нингуан, как только ее кроссовки касаются земли. Разгоряченный за день воздух буквально пропитан пряными ароматами мяса, мексиканской пасты и другой национальной еды. — Пошли поедим где-нибудь? Я очень хочу перекусить, прежде чем лечь спать.       — Есть на ночь вредно, — Бэйдоу осматривается по сторонам, захлопывая водительскую дверь. — Но мы пропустили обед, так что...       — Что?       — Ничего, — Бэйдоу умиротворенно улыбается, едва не сияя от переполняющих ее эмоций. — Я просто наконец-то дома. ———       После вкусного позднего ужина в одной из уличных забегаловок Бэйдоу со знающим видом снимает им комнату на ночь и мужественно помогает Нингуан с ее увесистой сумкой.       — Обзор на наши апартаменты, — Нингуан сразу приступает к осмотру комнаты: прошаривает весь гардероб, открывает шкафчики, тумбочки, обнюхивает все шампуни и мылки, восторженно крутя в руках очередной бальзам.       — Все проверила? — усмехается Бэйдоу, стоя в дверях ванной и с очарованием наблюдая за красующейся перед зеркалом Нингуан. — Как тебе?       — Неплохо. Даже ванна, а не дырка в полу.       Бэйдоу подходит ближе и встает позади Нингуан, приобнимая ее за талию. Удивительно, как они подходят друг другу. Белый и темный шоколад, кофе с молоком... Бэйдоу перечисляла бы бесконечно, если бы не ее скудный словарный запас.       — Я соскучилась, — положив подбородок на светловолосую макушку, говорит она. — Не смейся. Мы еще даже не обнимались.       — Мне жизненно необходим душ, а после мы, так и быть, можем потискаться, — Нингуан коротко целует Бэйдоу в щеку, прежде чем вытолкать ее из ванной комнаты, занявшись приведением себя в порядок.       Бэйдоу сокрушенно вздыхает, падая на просторную кровать. Когда на ресепшене им предоставили выбор между комнатой с двумя кроватями и комнатой с одной двуспалкой, Нингуан без раздумий выбрала вариант с двуспалкой. Бэйдоу клянется, что видела, как молодая девушка за стойкой регистрации покраснела с ног до головы, вручая им ключ-карту.       На самом деле, не то чтобы для них это было смущающей темой. За время их отношений они уже уйму раз побывали друг у друга дома, — если так можно назвать минималистичные комнаты общежития — где спали вместе на тесной скрипучей кровати, укрывшись общим одеялом. Нередко Бэйдоу просыпалась с затекшими конечностями, потому что на них удобно располагалась Нингуан, но она никогда не имела ничего против.       Возможно, именно сейчас Бэйдоу начинает чувствовать себя счастливой. Ровно с того момента, как склоки и скандалы между ними с Нингуан переросли во что-то большее. Она задумывается, кто из них на самом деле сделал первый шаг? Была ли это Нингуан, попросившая прощения за свое мудацкое поведение?       А имеет ли это какое-то значение?       Бэйдоу находится в нескольких часах езды от дома своего детства, где она действительно чувствует себя, как бы банально это не звучало, дома. Совсем скоро она встретится со своими родителями, познакомит их с Нингуан, гордо представив ее своей девушкой.       Бэйдоу всегда была единственным ребенком в семье, потому родители старались узнавать о ее жизни как можно больше и во всех подробностях. Но никогда — практически никогда — она не знакомила их со своим партнером, будь то мужчина или женщина. Не потому что Бэйдоу в недостаточной степени доверяла им, а потому что не хотела расстраивать их очередными неудавшимися отношениями.       Но с Нингуан...       Она чувствует, что готова.       И Бэйдоу не хочется снова допустить ошибку. Возможно, ее самое заветное желание на данный момент — быть счастливой с Нингуан. Нежиться с ней по утрам, купаясь в лучах весеннего солнца; обнимать ее крепко-крепко, даже если Нингуан будет возмущаться, потому что опаздывает на классы; целовать ее нежные губы, смотреть сопливые мелодрамы о любви и вместе праздновать Рождество.       Все случилось слишком быстро и спонтанно.       Но, возможно, это все, чего хочет Бэйдоу.       Чтобы Нингуан просто была рядом.       И сейчас, когда она выходит из душа, разгоряченная, покрасневшая и завернутая в тяжелое махровое полотенце, Бэйдоу не может отвести от нее глаз.       — Душ свободен, — коротко говорит Нингуан, удовлетворенно падая на кровать рядом с Бэйдоу. — Я ни на что не намекаю.       — О, да ладно. Я плохо пахну?       — Нет, — Нингуан хихикает, подползает ближе и зарывается носом в ее плечо. — Пока что. ———       После горячего душа Бэйдоу вновь ощущает себя полной сил, свежей и обновленной. Даже вода в Мексике необъяснимым образом отличается от воды в Штатах. Более мягкая, приятная и вкусная — Бэйдоу за считанные секунды осушает два до краев наполненных стакана.       — Хорошо, да? — Нингуан, уже переодетая в спальную одежду, — очаровательные шортики и свободную футболку — выходит с балкона, прикрывая за собой двери. — Мексика — очень красивая страна.       — Ты еще столицу не видела, — Бэйдоу присвистывает, приобнимая Нингуан за талию. — Город тысячи огней, любви и романтики.       — М-м...       — Что?       Вместо ответа Нингуан с довольной улыбкой припадает к ее губам. Широкие ладони Бэйдоу поднимаются выше, обводят выступающие лопатки, касаются тыльной стороны шеи, прежде чем опуститься к пояснице, играясь с резинкой шорт.       Нингуан удовлетворенно мычит в поцелуй, зарываясь пальцами во влажные волосы на ее затылке. Их сбитое дыхание в изредка прерываемой звуками города тишине кажется оглушительно громким.       — Я тоже соскучилась, — на выдохе проговаривает Нингуан, обхватывая пылающие щеки Бэйдоу ладонями и вновь соединяя их губы.       Через какое-то мгновение Бэйдоу получает осторожный, но ощутимый толчок в живот, который заставляет ее пошатнуться и в считанные секунды оказаться распластавшейся на кровати. Нингуан садится на нее сверху, обхватывая молочными бедрами ее талию, и не то чтобы Бэйдоу была хоть немного против.       — Я когда-нибудь говорила тебе, что ты очень красивая? — Нингуан нежно целует ее в уголок губ, проводит носом по бархатистой щеке, опуская ладони на твердые плечи.       — Может быть, пару раз, — с улыбкой отвечает Бэйдоу, касаясь кончиками пальцев выступающих позвонков на ее спине. Ее сердце с каждой секундой бьется все чаще и чаще, а низ живота сводит приятным спазмом.       Бэйдоу давно не ощущала подобного чувства. Ей непременно хочется целовать Нингуан, ласкать и слушать ее хриплые стоны, за которые позднее они получат смущенный красноречивый взгляд девчонки за стойкой регистрации.       Бэйдоу приподнимается на локтях и плюхается на подушку, обеспечивая себе лучший обзор. С этого ракурса ягодицы Нингуан, дерзко обтянутые тонкой тканью шорт, выглядят чересчур привлекательно, а то, как она прогибается в спине, заставляет Бэйдоу порывисто сглотнуть.       — Твои родители, должно быть, очень красивые люди, — нежные руки Нингуан невесомо касаются ее шеи и медленно сползают ниже, очерчивая линию острых ключиц. — Им повезло с дочерью.       — Правда? — усмехается Бэйдоу, приподнимаясь на локтях. Страстный огонь в глазах Нингуан сменяется на искристую нежность, когда она легко похлопывает ее по спине, садясь у изголовья кровати. — И почему же?       — Ты очаровательная.       — Детка, — Бэйдоу мажет губами по ее щеке, этим маленьким действием выражая всю свою любовь. Ее рука неспешно пробирается под футболку Нингуан, кончиками пальцев задевая чувствительную кожу. — Я рада, что ты со мной.       — Ну, я же обещала, что поеду.       — Я счастлива, что мы вместе, Нингуан.       Нежно-розовые губы Нингуан беззвучно приоткрываются. Бэйдоу не сдерживается и проводит по ним большим пальцем.       — Очень счастлива.       Следующие слова тонут в жарком поцелуе, наполненном страстью и неконтролируемым возбуждением. Нингуан не сомневается, что Бэйдоу прямо сейчас чувствует ее безумное желание, сладким спазмом сводящее живот.       В комнате становится ощутимо жарче, когда Нингуан внезапно оказывается на спине, а над ней возвышается Бэйдоу. Их языки сплетаются, и пару раз они даже неловко стукаются зубами — Бэйдоу заливисто хохочет, а Нингуан смущенно краснеет, притягивая ее для нового поцелуя.       — Ты слишком красивая.       Нингуан нетерпеливо ерзает на простынях, ощущая, как влажно становится внизу. Ей нестерпимо хочется Бэйдоу, но...       Но...       — Все в порядке, детка? Если ты не готова, мы остановимся.       В голове Нингуан вдруг появляется множество разных мыслей. Что, если она разочарует Бэйдоу? Что, если Бэйдоу не понравится ее тело или что-то еще?       У нее было слишком мало опыта, а ее секс-партнеров можно пересчитать по пальцам одной руки: два мужчины и две женщины. И в каждом из случаев они делали все сами. Может быть, потому что ни к кому из них Нингуан не испытывала особых чувств или была слишком юна, чтобы быть достаточно смелой для этого.       Ее тело до сих пор помнит ее первый раз. Тогда, кажется, Нингуан было семнадцать. Все случилось на тусовке по окончанию старшей школы, а она была слишком пьяна, чтобы отказать. Никаких ощущений, кроме легкой боли и движения внутри, — таким был ее первый секс.       Что такое, Нингуан?       Мы можем остановиться.       Тебе необязательно делать это.       Голос Бэйдоу возвращает ее к реальности. Ее озабоченное лицо в тусклом свете настенного бра выглядит трогательно-милым, и Нингуан чувствует себя виноватой, являясь причиной ее беспокойства.       — Что такое? Ты можешь довериться мне, Нингуан, — Бэйдоу проводит горячей ладонью по ее щеке, обхватывает тонкое запястье и прижимается к нему губами, замирая на короткое мгновение.       — Все хорошо, — Нингуан старается улыбнуться, но по взгляду Бэйдоу становится понятно — не получается. — Я просто...       — Просто? — аккуратно спрашивает Бэйдоу.       — У меня давно никого не было.       — Я понимаю, — чуть подумав, Бэйдоу медленно кивает головой и, к ужасу Нингуан, отстраняется, оказываясь на другой половине кровати.       — Бэйдоу, — Нингуан хватает ее за рукав гостиничного халата, и она оборачивается с выражением удивления на лице. — Прости, я знаю, что...       — Не извиняйся, все в порядке. Как я уже сказала, я ни к чему не собираюсь тебя принуждать, — Бэйдоу нежно улыбается ей. — Помнишь? Твой комфорт превыше всего.       В глазах Бэйдоу Нингуан замечает бесконечную искренность, которая заставляет ее сердце оглушительно рухнуть вниз, вызывая непреодолимое желание разрыдаться прямо сейчас, не успев скрыться от внимательного взгляда.       — Конечно, — она поспешно кивает, отпуская рукав ее халата. К горлу горьким комом подбирается разочарование, царапает ткани и щиплет язык. — Я выйду... мне нужно подышать. Не беспокойся.       Как только она оказывается на балконе, ее самообладание трещит по швам. Пальцы запутываются во влажных волосах, до боли сжимают пряди, а дыхание учащается, становится поверхностным. Нингуан кладет внезапно потяжелевшую голову на широкие перила, закрывает глаза, и мир вокруг словно замолкает.       Недостаточно.       Всего недостаточно.       Все, что может дать Нингуан — это пара уроков по танцу, немного внимания и немного любви. Все, что она умеет — неплохо танцевать, неплохо петь и, возможно, ладить с детьми.       Но это все.       Этого никогда не было по-настоящему достаточно, кто бы что не говорил, что бы ей не говорили люди, с которыми она общалась.       В ней нет той искренности, которой в Бэйдоу через край, нет того понимания, твердого убеждения и внутреннего стержня. Нингуан ничто, по сравнению с Бэйдоу.       Где-то внизу проносится машина скорой помощи. Наверняка, они спасают чью-то жизнь. Или, может, уже спасли. Или не спасли, и сейчас едут туда, откуда не возвращаются.       Мир снова обретает краски. Серые, вымученно-белые и черные.       Когда-то давно Нингуан пообещала себе, что не прольет ни слезинки из-за очередного любовного увлечения, но сейчас, когда живот сводит в болезненной истоме, а сердце с каждой секундой стучит все громче, она чувствует, как по щекам скатываются горячие слезы.       Нингуан никогда не было по-настоящему достаточно.