Ты заболела?
Нкножко.
Нингуан приподнимает брови. Похоже, Кэцин была права, и Бэйдоу сейчас не в лучшем состоянии.Тебе что-то нужно? Лекарства, еда? Ты хчешь прийти к мне? Если ты не будешь против. Не буду. Мне нчего не нужно.
По пути в соседний кампус Нингуан забегает в супермаркет. Она долго ходит среди рядов, выбирая фрукты и сладости, которые, по ее мнению, вполне могли нравиться Бэйдоу. Нингуан проникает в корпус через запасную дверь, ведущую прямиком к лестнице на второй этаж. С опаской озираясь по сторонам, она продвигается наверх, вздрагивая от каждого шороха. Все-таки, ей бы не хотелось быть пойманной охранником. Уже стоя перед дверью в ее комнату, Нингуан начинает ощущать легкое покалывание в пальцах. Она ни за что не признается, что соскучилась по ней, даже когда собственное тело так подло предает ее. Она глубоко выдыхает, прежде чем постучать. Никто не открывает, и за дверью не слышно никаких шевелений. Нингуан хмурится, пробуя постучать чуть громче. Наконец слышится какая-то возня, тихие ругательства и недовольное сопение. В низком бормотании Нингуан узнает голос Бэйдоу, осипший и простуженный. — Кто там? — дверь распахивается, чудом не ударяя ее по лицу. Бэйдоу выглядит не очень здоровой: бледная, ссутулившаяся и с синяками под глазами. — А, это ты. Проходи. — Бэйдоу? Ты выглядишь немного… больной. — Правда? Я и не заметила, спасибо, — несмотря на видимую усталость, Бэйдоу находит в себе силы саркастически усмехнуться. Это, должно быть, хороший знак. — Как ты узнала? — Мне сказала Кэцин. — О, ясно, кто тебе все докладывает, — Бэйдоу проходит вглубь комнаты, хватает с подоконника упаковку таблеток и падает на кровать, утыкаясь носом в свою подушку. — Я ужасно себя чувствую, — она приподнимает голову, швыркнув носом, и смотрит на Нингуан умоляющим взглядом. — Не могла бы ты принести воды? Запить таблетку. — Хорошо. Нингуан берет первую попавшуюся пустую кружку и идет в ванную. По всей комнате раскиданы салфетки и одноразовые носовые платки — ей приходится идти на носочках, чтобы не наступить на них и не поскользнуться. — Вот, держи, — она протягивает кружку с теплой водой Бэйдоу. — Как это все началось? Бэйдоу откашливается, нахмурив лоб, покрытый легкой испариной, зажмуривается, как будто ей очень больно, и чихает, едва успев прикрыться очередной салфеткой. Нингуан опускается на подоконник рядом с кроватью, выжидающе наблюдая за Бэйдоу. На ее лице самопроизвольно появляется сочувствие. Она бы не хотела подхватить инфекцию перед самой сессией, и в этом Бэйдоу не повезло. — Кто-то принес заразу в колледж, — Бэйдоу швыркает носом, покачивая в руках электронный градусник. — Сто и четыре. — У тебя лихорадка, — Нингуан спрыгивает с подоконника и прикладывает ладонь к ее лбу. — И ты горишь. — Да ладно. Мне нужно просто немного полежать, и все пройдет, — в противовес своим словам Бэйдоу принимает сидячее положение, покачиваясь из стороны в сторону, словно в трансе. — Ты же сказала, что нужно полежать? — Нингуан качает головой, поправляет подушку и легко толкает Бэйдоу в плечо. Как только ее голова касается подушки, она уходит в ванную, чтобы сделать холодный компресс. Когда Нингуан возвращается с мокрым полотенцем, (на самом деле она даже не знает, можно ли его брать, но Бэйдоу сейчас не в том состоянии, чтобы спорить) она замечает, что кровать, на которой минуту назад она оставила Бэйдоу, совершенно пуста, не считая кучи скомканного постельного белья. Нингуан осматривается по сторонам, проверяет на кухне и даже заглядывает под кровать, но Бэйдоу нигде не оказывается. Тогда она краем глаза замечает дверь, прикрытую занавесками. Это, похоже, и есть причина, по которой она ее не заметила сразу. — Бэйдоу, что ты делаешь? — А? — она испуганно вздрагивает, как нашкодивший ребенок. Веник, который Бэйдоу сжимала в руке, падает на пол. — Что ты собиралась им делать? — Нингуан хмурит брови и утыкает руки в поясницу. — Там был паук. Я хотела его убрать. О Боже. Нингуан тяжело выдыхает, хлопая себя по лбу. Она ожидала, что Бэйдоу будет слегка не в себе, особенно при такой температуре, но чем, черт возьми, ей помешал паук? — Иди в кровать, — она мягко подталкивает ее к двери, поддерживая за талию. Бэйдоу отрицательно мотает головой, вырывается из полузахвата Нингуан и опускается на корточки, рассматривая взбухший местами ламинат. — Бэйдоу, тебе нельзя быть здесь, ты простынешь. — Надо прибраться. Неси швабру, — Бэйдоу морщится, прежде чем чихнуть, рукой утирает нос и с готовностью смотрит на тонкий слой пыли, покрывающий пол. — Не тогда, когда тебя лихорадит. Пойдем в комнату, — Нингуан тянет ее на себя, вынуждая ее встать на колени. От этого зрелища волоски на затылке Нингуан становятся дыбом. Она бы хотела когда-нибудь увидеть Бэйдоу на коленях, (над собой, лучше всего) но явно не при таких обстоятельствах. Бэйдоу мычит что-то невнятное, поднимаясь на ноги с помощью Нингуан. Ее рука оказывается обвита вокруг ее талии, а голова — на плече. — Подоткни мне одеяло, — Бэйдоу строит щенячьи глазки, выпячивая нижнюю губу. — Почему так холодно? — Потому что у тебя высокая температура, — Нингуан выполняет просьбу Бэйдоу, заботливо кутая ее в одеяло. — Тебе нужно было в первую очередь сходить к врачу. — Я была в больнице. — И что тебе сказали? — Просто вирусное… — Бэйдоу зевает, прикрывая глаза. Договорить она не успевает, тут же проваливаясь в сон. Нингуан может только покачать головой, с улыбкой смотря на ее приоткрытые губы. Даже в таком беспомощном и ужасном состоянии Бэйдоу выглядит как чертова порнозвезда. Нингуан думает, что она одна из самых красивых девушек, которых она когда-либо встречала. Или, может быть, ей просто снесло крышу. ——— Пока Бэйдоу безмятежно спит — или, может быть, это не самое подходящее слово, поскольку она все время ворочается — Нингуан решает сходить в ближайшую аптеку за лекарствами. Она берет жаропонижающее, обезболивающее и противовирусное. Конечно, она не будет заставлять Бэйдоу принять все за раз, потому что не хочет случайно отравить ее, но когда Нингуан уйдет, ей придется самой о себе позаботиться. Нингуан любовно прижимает пакет с лекарствами к груди, поднимаясь по лестнице на второй этаж. Когда она уходила, оставила дверь открытой, понадеявшись, что Бэйдоу никто не украдет. Но сейчас, стоя на пороге ее комнаты, Нингуан чувствует разочарование от собственной глупости. Рядом с беспорядочно раскиданными кроссовками Бэйдоу стоит пара аккуратных туфель. Нингуан крепче перехватывает пакет и, прикрывая за собой дверь, крадется в спальню, морщась от каждого поскрипывания ламината. — Тебе нужно отдыхать, детка… Она останавливается в шаге от двери, разделяющей спальню и коридор, внимательно вслушиваясь в разговор по ту сторону. — Ко мне скоро придет… Э-э, кое-кто. Нингуан обиженно поджимает губы. Кое-кто? — Я ненадолго. Тебе уже лучше? — Немного. Дверь распахивается раньше, чем Дэхья успевает добавить что-то еще. Ее голубые глаза округляются, встречаясь с ничего не выражающим взглядом Нингуан. — Ты вернулась, — Бэйдоу улыбается уголками губ, приподнимаясь в кровати. — Хочешь пиццу? Нингуан переводит взгляд на коробку из-под пиццы, рядом стоит полупустая бутылка газировки. — Нет, спасибо, — в эту короткую фразу она пытается вложить как можно больше дружелюбия, однако по растерянному выражению лица Бэйдоу она понимает, что не справилась. — Это лекарства, Бэйдоу. Выпей противовирусное в первую очередь. Нингуан опускает пакет из аптеки на прикроватную тумбу, на мгновение задержавшись около кровати. В груди расцветает жгучая злость. Пока Нингуан бегала в аптеку за лекарствами для Бэйдоу, Бэйдоу развлекалась с Дэхьей. — Как колледж, Нингуан? — Дэхья улыбается, складывая руки на груди, и этот простой жест кажется Нингуан почти насмешливым. — Неплохо, но мне, наверное, пора, — борясь с отчаянным желанием сказать какую-нибудь колкость, говорит Нингуан. — Не стоит, я уже ухожу, — Дэхья поднимается с кровати, перед этим похлопав Бэйдоу по торчащей из-под одеяла коленке. — Не провожай и выздоравливай. Бэйдоу молча наблюдает за Дэхьей, беспомощно хлопая глазами. Нингуан не сдерживает победной улыбки, провожая спину Дэхьи взглядом. — Что с тобой такое? Нингуан вопросительно приподнимает бровь: — Что? — Ты какая-то… — Бэйдоу потирает затекшую шею, подбирая лучшие слова. — Ты ведешь себя странно. — Нет, обычно, — она пожимает плечами, плюхаясь в кресло напротив кровати. — Нингуан? — Прими таблетки. — Пока ты не объяснишь, что с тобой, черт возьми, такое, я этого не сделаю. — Все нормально, — Нингуан чувствует, как от злости сводит челюсти. Вся эта ситуация выводит ее из себя. Бэйдоу откидывает одеяло, спускает ноги в теплых носках с глупыми оленями с кровати и подходит к Нингуан, периодически швыркая носом. Прежде чем начать говорить, она опускается на корточки, подобно взрослому, который хочет поговорить с ребенком о его шалостях. — Все в порядке? Нингуан не может сдержать тяжелого вздоха, бегая глазами по комнате. — Все нормально, я же сказала. На лице Бэйдоу вдруг появляется снисходительная улыбка. Она коротко хихикает, опуская ладони на свои сведенные колени. — Ты ревнуешь, да? — Нет, — выплевывает Нингуан раньше, чем Бэйдоу успевает договорить. Под пристальным взглядом, наполненным весельем, она чувствует себя чересчур уязвимо и беззащитно. — Мы с Дэхьей просто друзья. Ни больше, ни меньше, — она качает головой. — И тебе незачем ревновать. — Я не ревную! — О, ты ревнуешь. Посмотри на себя, — Бэйдоу ухмыляется, тыкая пальцем в ее бедро. — Глупышка Нингуан… — Я не ревную, понятно? — Нингуан вскакивает с кресла, чудом не заряжая Бэйдоу по лицу, и уходит в ванную освежиться и перевести дух. Умываясь над раковиной холодной водой, она чувствует горячие ладони на своей талии, переводит глаза на зеркало и встречается с внимательным взглядом Бэйдоу, от которого ее бросает в дрожь. И тяжелые руки на ее талии заставляют табун мурашек пробежаться по ее телу. — Мы просто друзья, тебе не стоит волноваться, — шепчет она ей на ухо, откидывая пряди волос с ключиц. Нингуан чувствует горячее дыхание на своей коже, а ее собственное — сбивается, когда Бэйдоу наклоняется ближе, оставляя невесомый поцелуй на шее. — Она появляется везде, где есть ты, — Нингуан поджимает губы, тая от воздушных прикосновений на своей талии. — Она назвала тебя «деткой» и трогала тебя… — Это пустяк, — Бэйдоу утыкается носом в ее плечо, вдыхая терпкий аромат шампуня и геля для душа. — Но можешь сказать ей, что тебе не нравится, когда меня трогают. — М-м… — Нингуан устало прикрывает глаза, опираясь на раковину руками. Близость с Бэйдоу заставляет ее мыслить спутанно, словно пьяница под воздействием алкоголя. Она не может описать, что чувствует. Бэйдоу так близко, что у нее спутывается сознание, а перед глазами скачут звезды. Бэйдоу так близко, что у нее подкашиваются колени, как у маленького ребенка, только что научившегося ходить. И то, что Бэйдоу осыпает ее чувствительную шею поцелуями, не делает лучше. В горле образовывается комок, а внизу живота завязывается узел. Ей не нравится, когда Бэйдоу трогают. Она сходит с ума, потому что ощущает острое навязчивое желание огородить ее ото всех, за исключением парочки друзей. Закутаться с ней в огромное одеяло и обниматься до утра, нашептывая всякие глупости. Между ними образовывается чересчур интимная атмосфера. Нингуан нервозным движением руки закрывает кран, стараясь справиться с надоедливой дрожью, сковывающей тело. — Все хорошо, Нингуан, — Бэйдоу разворачивает ее к себе, осторожно обхватывая ее пылающие щеки руками. — Но ты заболеешь. Она в любом случае заболеет, потому что провела с ней большую часть дня. — Я знаю… — Нингуан смотрит в ее глаза с игривыми проблесками. Все внутри нее содрогается в волнующем трепете, в животе бунтуют бабочки — губы Бэйдоу сладкие и очень вкусные. У Нингуан кружится голова. Сбывается все то, о чем она мечтала так долго, так трепетно, лелея бесконечные образы Бэйдоу в своих снах. Где-то на периферии сознания мелькает мысль, что это тоже просто сон, но ощущение влажных горячих губ на своих Нингуан совсем не кажется. Бэйдоу целуется нежно, медленно, поглаживая большими пальцами ее щеки. Они отрываются друг от друга с тихим выдохом, и Бэйдоу снова целует ее, подталкивая к столешнице. Нингуан, кажется, перестает дышать. Если бы Бэйдоу знала, сколько раз она грезила об этом моменте, просыпаясь ночью в холодном поту, она бы подумала, что Нингуан сходит с ума. — Бэйдоу… — через мгновение Нингуан оказывается на холодной плитке, меж ее разведенных бедер, устроившись поудобнее, стоит Бэйдоу. Нингуан осыпает поцелуями ее лицо, лоб, виски, щеки, под бровью, тая от невообразимой нежности. С ее губ непроизвольно срывается стон, когда Бэйдоу вновь касается их своими. О, Бэйдоу… Бэйдоу. Так много Бэйдоу. Ее руки повсюду — касаются шеи, спины, талии, проникают под футболку, выводят бесконечные рисунки на коже живота. Нингуан боится задохнуться от своих чувств, боится открыть глаза, и тогда это точно окажется сном — Бэйдоу рассеется, как безумное наваждение. До этого момента Нингуан не знала, что может желать чьих-то прикосновений так сильно, что кружится голова. В груди судорожно спирает дыхание, и Нингуан готова расплакаться, как влюбленная девчонка. За очередным поцелуем она не сразу замечает, что руки Бэйдоу перестали путешествовать по ее телу. Нингуан распахивает глаза и встречается с ее затуманенным взглядом. — Все в порядке? Бэйдоу делает неопределенный жест рукой, опасно покачиваясь из стороны в сторону. — Что такое? Тебе плохо? Едва она успевает договорить, Бэйдоу бормочет что-то неразборчивое, прежде чем в последний раз неустойчиво покачнуться. Нингуан моментально обхватывает ее за талию, смягчая падение на керамическую плитку. ——— Прислушавшись к тихому сопению и довольному причмокиванию, Нингуан с облегчением понимает, что Бэйдоу просто заснула. Ей не позволит совесть оставить ее на полу со шкалящей температурой, поэтому она решается перетащить ее в кровать. Сначала она пробует просто поднять ее, но Бэйдоу со своими мышцами и бицепсами слишком тяжелая. У Нингуан дрожат руки, и к тому же в будущем она хочет иметь детей, поэтому этот вариант быстро отметается более удобным и безопасным. Хотя Бэйдоу, наверное, с легкостью подняла бы Нингуан. Нингуан хватает ее за руки, вытягивая их над ее головой, и осторожно тащит к двери, минуя острые углы ванной и туалетного столика. Протаскивая безвольное тело над порожком, она придерживает ее больную голову, чтобы случайно не вышибить мозги. В коридоре она натыкается на препятствие в виде раскиданных по полу салфеток и носовых платков. Когда она выкидывает последнюю салфетку, похлопывая ладоши друг об друга, снова обхватывает запястья Бэйдоу, таща ее в спальню. Она внезапно останавливается, наклоняется над Бэйдоу и смотрит на ее лицо, не выражающее ни одной эмоции. Испуганно проверяет пульс на шее, потому что в один момент ей начинает казаться, что Бэйдоу попросту не дышит. Она убила ее? Однако жилка на ее шее отчетливо пульсирует. Нингуан с облегчением выдыхает, задерживая взгляд, наполненный слепым обожанием, на трепещущих ресницах, едва приоткрытых губах, которые ей нестерпимо хочется поцеловать, и высоких скулах. Нингуан наклоняется ближе и целует ее в щеку, наслаждаясь ощущением бархатной кожи. Вдруг позади себя она слышит тактичное покашливание. Этот звук заставляет ее вздрогнуть, испуганно оглядываясь назад. — Нингуан? Во входной двери, неловко почесывая светловолосую макушку, стоит Кадзуха. Нингуан выдавливает из себя неловкую улыбку, маша ему кончиками пальцев. — Привет, — она откашливается, переступая через безвольную Бэйдоу, и шире распахивает дверь. — Не мог бы ты помочь мне… — Она живая? — Кадзуха указывает на ее тело, валяющееся в проходе. Нингуан оборачивается назад, снисходительно поджимая губы: — Э-э… Да? Неважно, помоги мне доставить ее в кровать. Нингуан клянется, что глаз Кадзухи нервозно дернулся. Он тяжело выдыхает, наклоняется над Бэйдоу и хватает ее за запястье, уже собираясь протащить ее через весь коридор. — Может быть, ты просто поднимешь ее? Кадзуха бросает на нее короткий взгляд, прежде чем обхватить Бэйдоу под поясницей. Нингуан морщится, наблюдая за его бесплотной попыткой поднять ее. — Нет. Она слишком тяжелая, — он оттряхивает руки и качает головой. — Нужно вдвоем. — Тогда возьмись за ноги, а я — за руки. Каким-то чудом им удается пронести ее через дверь, не торкнув головой об стену или косяк. Только в один момент Кадзуха опасно запинается на ровном месте, и Нингуан не может сдержать череды ругательств. Когда коридор остается позади, Нингуан в сотый раз тяжело выдыхает, аккуратно опуская Бэйдоу на пол около кровати. — Теперь нужно поднять ее. — Вряд ли получится — мы едва не уронили ее, — Кадзуха внимательно осматривает комнату. Когда в его светлую голову приходит мысль, он вскидывает указательный палец, указывая на гору подушек. — Нужно соорудить мост, по которому мы сможем затащить ее на кровать. Нингуан благоразумно умалчивает, что хотела бы затащить ее в постель несколько иными способами, и начинает складывать подушки в небольшую горку, плотно примыкающую к каркасу кровати. После придирчиво осматривает получившуюся конструкцию и даже проверяет на прочность, постукав по ней рукой. — Пойдет, — она берет ее за запястья, укладывая голову на импровизированный мост. — Доставим эту детку в кроватку. — Что? — Ничего. Давай на раз, два, три… С огромными усилиями они затаскивают Бэйдоу на кровать и укладывают в постель. Нингуан накрывает ее одеялом, тщательно проследив, чтобы со всех сторон оно было качественно подоткнуто. — Что вообще стряслось? — Кадзуха смотрит на ее безмятежное лицо, опускаясь рядом. — Мы просто… разговаривали, и она отключилась, — Нингуан пожимает плечами, не желая посвящать Кадзуху во все подробности. Бэйдоу, до этого едва подававшая признаки жизни, вдруг начинает ворочаться, издавая странные звуки, в которых Нингуан различает свое имя. — Пфоцелуй меня, Нин-н… Я хочу еще.. Под вопросительным взглядом Кадзухи щеки Нингуан краснеют до состояния помидора. — О чем она? — У нее лихорадка. Не обращай внимания, — Нингуан беззаботно поглаживает ее по голове. Бэйдоу снова ворочается. — У тебя вкуфные губы… Поцелу-уй… О Боже… — Сильная лихорадка… ——— Бэйдоу просыпается под самый вечер, оповещая о своем пробуждении недовольным бурчанием. Нингуан, сидя в кресле напротив и копаясь в телефоне, не сразу замечает пристального взгляда, увлеченная занимательными статьями об учебе и образовании в Сиэтле. — Почему у меня так чертовски болят руки? Нингуан наконец отрывается от телефона. Сонный, потрепанный вид Бэйдоу вызывает легкую улыбку на ее губах. Челка, прилипшая ко лбу, ужасно мятая футболка и искреннее непонимание во взгляде делают ее такой очаровательной, что у нее щемит в груди. — Не знаю. Отлежала. Бэйдоу ведет плечом, недоверчиво покосившись на сваленные около кровати подушки. — Сколько я спала? — До самого вечера, — Нингуан откладывает телефон в сторону, встает с кресла и садится рядом с Бэйдоу, прикладывая ладонь к ее лбу. — Температура спала. Тебе уже лучше? — Немного, — Бэйдоу прикрывает глаза, наслаждаясь мягкими прикосновениями. — Здесь кто-то был? — Кадзуха. Ты ничего не помнишь? — Нингуан находит в себе силы снисходительно улыбнуться, несмотря на растущее разочарование в груди. Может быть, ей будет немного больно, если Бэйдоу действительно ничего не помнит, и тот момент — сокровенный и трепетный до безумия — останется лишь памятью одного дня. — Частично, — встречаясь с очевидным смущением на лице Нингуан, Бэйдоу кладет ладонь на ее пылающую щеку, мягко поглаживая линию подбородка большим пальцем. — Ты очень красивая. Нингуан смотрит в ее глаза, наполненные нежностью, пока внутри нее бушует ураган эмоций. Она прикрывает глаза и просто молится, чтобы в следующую секунду почувствовать горячее дыхание на своих губах. И Бэйдоу осторожно касается своими губами ее — легкий, совсем невинный поцелуй, но Нингуан абсолютно сносит крышу. Все происходит как в замедленной съемке. Они продолжают целоваться до тех пор, пока губы не краснеют и не начинают болеть. Мускулистые руки Бэйдоу обхватывают ее за талию, прижимая к себе. Нингуан чувствует ее частое сердцебиение, ловит исцелованные губы в поцелуй, ощущая, как в груди клокочет эйфорический восторг. Нингуан безумно, безумно влюблена. И когда Бэйдоу больше не является лишь самой сокровенной фантазией из ее снов, она чувствует, что становится трудно дышать. — Останься со мной, — выдыхает Бэйдоу в поцелуй, и Нингуан может лишь безропотно кивнуть, прижимаясь к ее груди.