low stage

      Бэйдоу. Бэйдоу. Бэйдоу.       Нингуан стонет, крепче сжимая пальцы на мраморной столешнице. Её грудная клетка вздымается вместе с частыми толчками внутри — заставляют дрожать всем телом и прогибаться в спине.       В воздухе вокруг них витают запахи одеколона, лета и секса. Горячего, жаркого, безумного до невозможности секса.       — Ты была плохой девчонкой, Нингуан… — шепчет Бэйдоу в еë затылок, касаясь обветренными губами шеи, целуя поочерёдно выпирающие позвонки, иногда прикусывая до маленьких красных пятнышек.       Её пальцы изгибаются внутри, касаются чувствительных точек, вызывают стоны и хрипы, вынуждают сжаться сильнее, желая прочувствовать каждую унцию горячей влажности.       Нингуан ложится на столешницу обнажённым животом, морщится от холода мрамора, всхлипывает в сведённые над головой руки и размыкает пересохшие искусанные губы, чтобы попросить Бэйдоу никогда не останавливаться. Выходит лишь жалкий сдавленный хрип.       — Ты была просто сучкой, Нингуан… — Бэйдоу шлёпает розовую ягодицу, с наслаждением ощущая покалывание в ладони и наблюдая за моментально краснеющей нежной кожей. — Учись разговаривать со мной, учись сдерживать свои эмоции.       Нингуан чувствует, что еë сердце вот-вот откажет, устав в бешеном темпе перекачивать кровь. Приподнятые навстречу скользким пальцам бёдра трясутся и дрожат от мелких разрядов, спазмов и пульсаций, которые Бэйдоу беспрерывно посылает в её хрупкое нутро.       Бэйдоу кладёт большой палец на возбуждённый чувствительный клитор, срывая с губ Нингуан высокий стон, массирует кругами, дразнит медленными плавными движениями, грубо вторгаясь внутрь.       Нингуан сжимается на её пальцах и хнычет, когда перед глазами плывут фиолетовые круги. Все её тело напрягается, как натянутая струна, дыхание спирает в груди, освобождение стремительно подступает к дрожащим конечностям.       Бэйдоу. Бэйдоу. Бэйдоу.       О, Бэйдоу…       Нингуан кричит её имя, не прерываясь даже на глоток воздуха. Горло щиплет от хрипов, рвущихся из груди. Так хорошо, так приятно, ритмичные движения на клиторе и рваные толчки в её нуждающееся влагалище сводят с ума.       Бэйдоу сводит её с ума.       Как туманный образ, детская мечта, которой никогда не суждено сбыться. Наваждение, поглощающее опустевший разум за считанные секунды.       — Быстрее, Бэйдоу, пожалуйста… — Нингуан нравится, как звучит её имя. Она повторяет его снова и снова, смакует на кончике языка, цедит сквозь зубы, наслаждаясь сбивчивым дыханием, опаляющим шею.       Бэйдоу низко рычит, второй рукой находит собственную изнывающую промежность, запускает пальцы в короткие шорты и, не прекращая проникать в Нингуан, сдавленно мычит, вводя пальцы в скользкое влагалище.       Толчок. Толчок. Толчок.       Нингуан сильно закусывает губу, ощущая металлический привкус во рту. Каплю крови, скользнувшую по подбородку, Бэйдоу тут же слизывает, втягивая Нингуан в беспорядочный поцелуй со вкусом стали, смазки и помады.       Нингуан морщится — Бэйдоу дразнит прикушенную губу, проходится языком, стонет ей в рот, посылая вибрации по всему телу, дрожащему и обессиленному.       — Бэйдоу… Бэйдоу… — низ живота непроизвольно напрягается, наливается свинцом, тяжелеет. Чёлка в полном беспорядке прилипает к потному лбу, когда Нингуан утыкается в холодную эмаль, пытаясь справиться с переполняющими её хрупкую грудную клетку эмоциями.       Почти. Уже совсем чуть-чуть…       Оргазм обрушивается с невероятной силой — бёдра судорожно дрожат, пальцы лихорадочно сжимаются на твёрдых, опутанных венами руках Бэйдоу, острый импульс наслаждения заставляет Нингуан тонко вскрикнуть, зажмурившись от невероятного ощущения наполненности.       — Пиздец… — констатирует Нингуан в пустоту. В отличие от своего нелепого сна, она находится в своей комнате, на своей кровати, заправленной мягким постельным бельем — сидит, укутавшись в простыню, и бесцельно пялится перед собой.       Никакой Бэйдоу здесь нет. Нет её запаха, грубого голоса, сухих губ и жилистых рук. Нингуан просто приснился страшный сон.       Это плохо. Чертовски плохо.       Она откидывается на подушки, закрывая горящее лицо потными ладонями. Наверное, у неё просто едет крыша, потому что ей действительно снилась Бэйдоу. И она касалась её тела, горячо дышала в шею, шептала на ухо разные непристойности…       Боги…       Нингуан кричит в подушку, стуча ногами и руками по матрасу. Она такая глупая, такая дурочка. Не может выбросить эту девушку из головы, прогнать раздражающий образ, попытаться не думать о ней хотя бы день. Однако сознание продолжает предательски подсовывать ещë больше Бэйдоу.       Много Бэйдоу.       Среда.       Сегодня снова тренировка. Нингуан не знает, что делать, и не может представить, как это будет. Признаться, после того, как она жёстко нагрубила Бэйдоу, она чрезвычайно много об этом думала и каждый раз корила себя за несдержанность.       Наверное, не стоило быть такой категоричной. Она же видела, что Бэйдоу действительно пыхтит над каждым движением, каждым маленьким нюансом. Но это не помешало ей раскрыть свой чёртов рот и выплюнуть очередную глупость, неоправданную ничем, кроме собственной дотошности.       По правде говоря, ей просто хотелось оттолкнуть Бэйдоу от себя, потому что в последнее время она занимает слишком много места в её голове. Но, кажется, Нингуан немного переборщила.       Однако… Она не отрицает, что Бэйдоу стала раздражать еë ещё больше.       Нингуан надо, чтобы всё было идеально. Каждый мах, каждый шаг, поворот, разворот и ещё много чего.       А Бэйдоу любит неидеальных людей, у которых есть свои заморочки и тараканы.       Бэйдоу странная. То есть, конкретно для Нингуан она невозможно странная. Весёлая, жизнерадостная, с извечной белозубой улыбкой при любых обстоятельствах. Весь её образ, вся она просто не вписывается в представление Нингуан о реальном человеке.       Нингуан фыркает и поднимается с кровати, морщась от прохлады пола.       О, черт.       Закусывает губу и, обещая себе убиться чуточку позже, тяжело выдыхает. Пожалуйста, пусть это будут её месячные, которые закончились несколько дней назад. Пусть это будет что угодно, но не…       Она просовывает руку в белье, морщась от тяжести, налившейся внизу живота. Пальцы окутывает горячая скользкая влага.       Пока Нингуан думала о Бэйдоу, её тело думало о сексе с Бэйдоу. ———       — Чем ты собираешься заняться на выходных? — Чжунли шуршит трубочкой, с наслаждением высасывая последние капельки гранатового сока.       Нингуан чудесным образом смогла вытащить его из дома и заставить прогуляться, убедив в том, что для скорейшего выздоровления необходим свежий воздух.       — У тебя есть какие-то интересные предложения? — Нингуан скептически приподнимает бровь, щурясь от яркого весеннего солнца.       В парке у кампуса всегда невероятно людно, однако сейчас здесь лишь они и ещё парочка студентов, сбежавшихся с разных корпусов и колледжей.       Нингуан нравится это место. Небольшой пруд, чистый воздух, идеально скошенная трава — всё здесь вселяет в неё какое-то необъяснимое чувство, трепетно колышущееся внутри.       — А у тебя? — он усмехается, цокая языком. На нём легкая ветровка, широкие джинсы, смешная бейсболка и костыли под мышками, щелкающие при каждом соприкосновении с землёй. — Ты скучная, Нингуан. Где твои подростковые гормоны?       — Там же, где и твоё чувство юмора.       Над головой чирикают маленькие птички — вторят словам Нингуан. Она поднимает глаза, встречаясь с голубым небом без единого облачка и палящими лучами солнца.       До занятия есть как минимум два часа. За это время можно было бы успеть дописать работу по экономике, но корпению над документами она предпочла прогулку с другом. К тому же смятые простыни на кровати постоянно напоминают ей о том странном сне.       Как сделать так, чтобы совсем не думать о ней?       — Брось. Я знаю парочку хороших мест, куда можно было бы сходить. Например, гей-клуб?       Нингуан борется с желанием закатить глаза. Широкая глуповатая улыбка Чжунли напоминает ей улыбку юмориста, над шуткой которого никто не посмеялся.       Он треплет свою длинную чёлку рукой, зачесывая темные пряди назад:       — Вот только не начинай про гомиков и всё такое. Они хорошие ребята, хотя… кому я это говорю? — с заговорщицким видом Чжунли приближается к Нингуан, игриво толкая её в поясницу.       — Я не гомик, если ты об этом. — Нингуан неприязненно морщится, одергивая рукава свитшота вниз.       — Твои глаза говорят об обратном.       — И о чем же?       Чжунли широко улыбается, почесывая идеально гладкие щеки:       — На самом деле, есть много вещей, которые тебя выдают. — он опережает Нингуан, начиная идти перед ней задом наперёд. Нингуан надеется, что он запнется и упадёт.       — Например?       — Ты думаешь, я не видел, как ты смотришь на грудь этой Елань? Прямо поедая глазами — неотрывно и невероятно сосредоточенно.       — Что за бред? Мы с ней даже не общаемся.       — Ты покраснела.       Нингуан отворачивается в сторону пруда, чтобы скрыть свои пылающие щеки. И как только он заметил? Нингуан всегда думала, что она — настоящий мастер подглядываний — действовала аккуратно и едва заметно.       — Что-нибудь ещё? Удиви меня своей невероятной дедукцией.       — Да ладно! Зачем все эти доказательства, когда я видел, как ты целовалась с девушкой? Как там её звали…       — Эи. И мы не целовались — я лишь скромно поцеловала её в щечку. — Нингуан закатывает глаза, указывая на собственное лицо.       — О, да-а… Это было очень скромно.       — Серьёзно. Это было только потому, что ей самой нравятся девушки, а я хотела поблагодарить её за помощь на экзамене.       — Фу, ты использовала её в своих корыстных целях? Но это неважно, потому что я всегда знал, что ты латентная…       — Замолчи. — строго бросает Нингуан, озираясь по сторонам.       — Что я такого сказал?       — Тише! — она закрывает ему рот ладошкой, пихая локтем в бок. Чжунли выглядит страшно непонимающим, удивленным, но не менее заинтересованным в происходящем.       Нингуан щурится, нахмуривая брови, и натягивает на голову капюшон, скрывая белые пряди под тёмной тканью. Ей ведь не показалось? Она вглядывается тщательнее, сканируя глазами окружающую обстановку вдалеке.       — Что там? — мямлит Чжунли сквозь сомкнутые пальцы. Он с нескрываемым интересом смотрит туда, куда направлен взгляд Нингуан, и только после нескольких секунд понимающе мычит. — Это Бэйдоу? Она играет в баскет?       Нингуан клянётся, что у неё начинает дергаться глаз. Что Бэйдоу делает здесь? Насколько она знает, еë колледж находится немного дальше.       — Эй, ты куда? — тихо шипит Нингуан, боясь выдать своё присутствие. — Стой! Куда ты собрался?       Чжунли пожимает плечами, не видя ничего плохого в том, чтобы выйти из их маленького убежища за автобусной остановкой и оказаться на виду у Бэйдоу.       — Поздороваться, конечно. Знаешь, мы сошлись даже лучше, чем ты себе представляешь. — он беззаботно улыбается, разворачивая бейсболку козырьком назад. — И у меня нет привычки ссориться со всеми подряд.       Нингуан хочется крикнуть, что у неё тоже нет, черт возьми, привычки ссориться со всеми подряд, но она может лишь смотреть ему вслед, поджав губы.       Чжунли за несколько секунд оказывается рядом с баскетбольной площадкой, агрессивно махая руками, чтобы Бэйдоу заметила. И она замечает. С весёлой улыбкой, которую Нингуан может увидеть даже издалека, откидывает мяч в сторону, вызывая разочарованные вздохи своих сокомандников.       Нингуан глупо моргает, когда эти два идиота стукают кулачки друг другу, попутно делая какие-то странные движения пальцами. Это похоже на те самые жесты, которые делают только самые закадычные друзья.       Неужели они так сдружились?       Потом Бэйдоу начинает что-то рассказывать, активно жестикулируя руками и постоянно поправляя отросшую челку. Чжунли наклоняется вперед и, придерживая костыли одной рукой, начинает заразительно смеяться.       Нингуан чертыхается про себя, наблюдая за этой картиной полной идиллии. Они оба ведут себя так, словно знакомы уже несколько лет — открыто и совершенно безобидно, как будто любимое занятие Бэйдоу не выводить всех вокруг из себя.       Нингуан решает расправиться с Чжунли чуть позже, а пока просто подойти к этой только что образовавшейся нездоровой коалиции и сделать вид, что она не обиделась на своего друга-предателя.       Нингуан выходит из своего укрытия и направляется вперёд, надеясь не растерять по пути всю свою уверенность, которую она с огромными усилиями собрала в кулак.       Когда до площадки остаётся всего около двадцати шагов, Бэйдоу, наконец, замечает стремительно надвигающуюся Нингуан. И Нингуан не может не почувствовать маленькое разочарование, растущее в груди, когда Бэйдоу перестаёт улыбаться, кидает Чжунли короткую фразу и удаляется на поле.       — Бэйдоу? — Чжунли непонимающе вздергивает брови, махая рукой. — Куда ты?       Она, на удивление, подходит к трибунам, хватает с сидения маленький спортивный рюкзак, накидывает на плечи лёгкую ветровку и разворачивается, направляясь прямо к недоумевающим Нингуан и Чжунли.       Нингуан успевает ощутить эфемерное облегчение, потому что она думала, что Бэйдоу сбегает из-за того случая на занятии. Но, как оказалось, вся эта детская беготня не для неё.       — Привет. — непринужденно бросает Бэйдоу, даже не удостоив Нингуан взглядом.       Нингуан не отвечает, саркастично приподняв брови. Если Бэйдоу хочет жёсткого игнора с её стороны — она это получит.       — Я думал, ты решила сбежать. — простодушно протягивает Чжунли, натягивая на лицо самую глупую улыбку, на которую он только способен.       Бэйдоу равнодушно хмыкает, ковыряя носком кроссовки грязно-оранжевое резиновое покрытие:       — С чего бы мне сбегать? — она окидывает быстрым незаинтересованным взглядом Нингуан, как бы беззвучно намекая о причине своего странного поведения.       Нингуан молча осматривает её с ног до головы, стараясь выразить как можно больше ответного презрения. Сегодня на Бэйдоу большая футболка, из-под которой выглядывают рельефные загорелые руки, свободные чёрные джоггеры и ветровка сверху. О, и эти очаровательные длинные носки с маленькими пуховыми помпонами…       — Например, потому что вы… — Чжунли обводит их взглядом, осторожно подбирая слова. — Немного…       Между ними воцаряется неуютная тишина, прерываемая редкими выкриками со стороны площадки.       «Давай, нападай…» — проносится в голове Нингуан надоедливым тремоло. Она клянётся, что пустит в ход все свои припасенные специально для этой девушки колкости, если она не промолчит и начнет новую конфронтацию.       — Возможно, но я не собираюсь сбегать только из-за этого. — Бэйдоу морщится — едва заметно, на самом деле, но Нингуан удается уловить этот маленький жест. — В конце концов, если бы я так остро реагировала на каждое проявление неприязни в свою сторону, меня бы просто не было.       — Куда бы ты делась? — впервые за их маленький разговор Нингуан подаёт голос, чем вызывает неловкую улыбку Чжунли.       — Была бы съедена такими, как ты.       Чжунли переводит взгляд то на одну, то на другую, уже жалея, что начал этот разговор, обратившийся очередной словесной баталией. Женщины… Они выглядят так, словно готовы прямо сейчас вцепиться друг другу в глотки.       — И какими же? — с вызовом цедит Нингуан, складывая руки на груди в оборонительной стойке.       Бэйдоу, ни секунды не мешкая, отвечает с такой же напускной язвительностью в голосе:       — Вредными эгоистичными стервами, которые считают себя лучше других.       Нингуан подавляет острое желание усмехнуться — еë странный акцент особо явно проявляется, когда Бэйдоу пытается говорить грубо, чеканя каждое слово сквозь зубы.       Сама Бэйдоу, однако, больше не выглядит воинственно настроенной. Наоборот, в её глазах мелькает усталость, безразличие — фальшивое, конечно — и немного едва заметной злости.       — Я пойду. Мне нужно принять душ перед классом. — она вскидывает рукой в сторону кампуса, снова даёт кулачок Чжунли и разворачивается, шагая в противоположную сторону и смотря себе под ноги.       Нингуан несколько долгих секунд наблюдает за её удаляющейся спиной. Несмотря на свои собственные слова, Бэйдоу, кажется, уходит именно из-за присутствия Нингуан. Неужели она её так смущает? Она даже не сказала ни одной обидной фразы, в отличие от неё самой.       — Сходим в кафе? Тут недалеко подают хороший чай… — Чжунли беззаботно улыбается, переводя внимание на застывшую подругу. — Ты чего зависла?       Нингуан решает, что она совершенно отбитая. То есть, она совершенно ненормальная, потому что в её груди появляется странное желание узнать, где живёт эта девушка. Нет, не для того, чтобы позже глупо сталкерить её и следить за ней. Просто, чтобы знать.       Она внутренне улыбается своим мыслям, так же беззаботно пихает Чжунли в плечо, наказывая за маленькое предательство, и стремительным шагом удаляется в сторону скрывшейся за зданием корпуса Бэйдоу.       Чжунли что-то кричит ей вслед, но Нингуан уже исчезает за решёткой спортплощадки. ———       Нингуан аккуратно выглядывает из-за стены общественной курилки, наблюдая за идущей чуть дальше Бэйдоу.       Итак, зачем она здесь?       Шпионит за Бэйдоу и ловит на себе удивлённые взгляды прохожих? Следит за ней, потому что хочет узнать, где она живёт? Почему просто не спросить? И зачем, черт возьми, Нингуан вообще всё это знать?       Просто… В последнее время она всё чаще замечает за собой странное чувство вины, поглощающее её, когда она не думает ни о чем, что в достаточной степени могло бы отвлечь. Мысль, что нужно хотя бы намекнуть Бэйдоу, что Нингуан немного раскаивается, грызёт её постоянно.       И сейчас она следит за ней, перебегая из угла в угол, прячась от посторонних взглядов, и в конце концов оказывается у запасного выхода спортивного колледжа.       Бэйдоу вынимает из кармана ветровки пачку сигарет, закуривает одну под табличкой «курить запрещено» и внезапно переводит цепкий взгляд прямо туда, где находится убежище Нингуан — на поросшую бесхозными виноградными лозами беседку.       — Я знаю, что ты там.       Нингуан замирает, выдыхая сквозь плотно сомкнутые зубы. Челка неприятно щекочет лоб, перед глазами летают мелкие мошки, но она их просто игнорирует, не спеша показываться на глаза Бэйдоу.       — Если ты сейчас же не выйдешь, я заявлю на тебя копам по статье «преследование и шпионаж», ясно?       Черт. Нингуан закатывает глаза. От жёсткого бескомпромиссного тона Бэйдоу сводит живот. Но она не сдастся первой несмотря ни на что.       Проходят секунды, Бэйдоу больше не говорит ни слова. Нингуан даже думается, что она отставила эту затею и просто ушла, оставив её наедине со своими мыслями, страдать от собственного унижения и абсурда всей ситуации.       Но через несколько мгновений злое лицо этой девушки появляется перед глазами Нингуан, разгоняя надоедливых мух своей тёмной, нагнетающей аурой.       — Слушай, — начинает она, почти выплевывая. Её аккуратные тёмные брови чрезвычайно близко к переносице, на лбу просвечивает тонкая, едва заметно пульсирующая венка. Нингуан задерживает дыхание, готовая дать отпор в любой момент. — Я пыталась быть нормальной. Я, черт возьми, пыталась быть нормальной с тобой!       Нингуан закусывает щеку изнутри, отшатываясь от активных жестикуляций Бэйдоу.       — Я старалась пойти на контакт. Старалась делать все эти гребаные движения так, как хочешь ты. — с каждым новым словом, вырывающимся из её рта, она становится всё громче и резче. — Но ты просто не слушаешь меня!       — Это не так…       — Замолчи! — она всплескивает рукой, а другую — с тлеющей сигаретой — подносит к губам, делая длинные глубокие затяжки. Кажется, это немного её успокаивает. — Каждый раз, когда я что-то делала не так… Я видела твой взгляд. Осуждающий. Ты всегда смотришь на меня как на единственное дерьмо в твоей жизни. Почему? Что я сделала не так?       — Я правда хотела извиниться, но…       Бэйдоу выжидающе вскидывает бровь. Нингуан замолкает, обдумывая это «но».       Действительно, почему она не сделала этого, когда могла сделать? Не попросила прощения за своё ублюдское поведение? Например, в раздевалке? Бэйдоу уходит не сразу — она ещё некоторое время просто залипает в телефоне, сидя на подоконнике. Это был бы идеальный момент.       Черт возьми, Нингуан.       Зачем вообще надо было… Почему она не могла сдержать обидных слов, проглотить их вместе со своей раздражительностью и не делать виноватым никого, кроме самой себя?       — Что «но»? — Бэйдоу секунду молчит, а после тяжело выдыхает, кажется, впервые расслабляясь в присутствии Нингуан с того момента, как они нелепо повздорили. Она поворачивается к ней вполоборота, и Нингуан сразу же чувствует себя увереннее, не смотря в эти глаза, пылающие эмоциями. — Просто… Почему бы нам не попытаться быть нормальными партнёрами? Зная, какой ты человек, я не жду от тебя огромной любви или что-то типа того… Но просто нормальное отношение? Это слишком много для тебя?       — Нет, это не так… — Нингуан подходит чуть ближе, поглядывая на точеный профиль, внезапно показавшийся довольно красивым. — Прости меня. Я действительно была… резка с тобой…       — Мягко сказано.       — Ладно. Хорошо. — Нингуан поворачивается к ней лицом, не скрывая своего изучающего взгляда, бегающего по жилистой шее и высоким скулам. — Я ужасно плохо к тебе относилась и говорила ужасные вещи. В конце концов… мне жаль, что я заставила тебя почувствовать себя… так.       — Полным и никому не нужным дерьмом? — Бэйдоу смотрит в её сторону, снова закуривая дымящуюся сигарету. — Знаешь, подобные слова из твоего рта звучат несколько неестественно, потому что я привыкла, что ты говоришь только гадости.       — Знаешь, ты могла бы просто слушать, когда я пытаюсь извиниться перед тобой.       — Я уже достаточно молчала. — Бэйдоу отшвыривает окурок щелчком пальцев и вынимает из почти опустевшей пачки еще одну.       Нингуан мысленно ругает себя. Лучше бы она сама промолчала, чем сказала очередную глупость, отрубая напрочь все пути к примирению. Но Бэйдоу вдруг улыбается уголком губ, и Нингуан не хочет признавать, что в её груди внезапно становится легче.       — Но это… приятно, что тебе хоть немного не все равно. То есть, я надеюсь на это…       — Да, — Нингуан неуверенно улыбается в ответ, удивляясь тому, откуда в ней взялась эта непонятная робость. — Не все равно. Я много думала об этом, и… прости за мои слова. Я была на эмоциях, хотя прекрасно видела, что ты действительно стараешься…       Бэйдоу выжидающе смотрит на нее, очевидно, требуя продолжения.       — Что?       — Ничего, просто… — она глубоко затягивается, а затем выдыхает пушистые клубы дыма в прохладный воздух. — Думала, ты предложишь что-то более… Например, прогуляться вместе как-нибудь? Или поесть вкусную еду…       — Ты правда этого хочешь?       — Да, почему нет? — Бэйдоу смотрит на свой фитнесс-браслет, и её брови вдруг высоко вздымаются. — Кажется, мне пора. Если я опоздаю на класс этого чертова Коллинза… Ты меня больше не увидишь.       Нингуан делает понимающее лицо, кивая головой в ответ, подобно китайскому болванчику. Но на самом деле, она с особой дотошностью обдумывает слова Бэйдоу.       Бэйдоу хочет провести немного времени вместе? За пределами кампуса и вне танцкласса? Значит ли это, что она хочет узнать Нингуан чуть лучше?       Когда Бэйдоу, привычно отсалютовав пальцами и растеряв весь свой напускной гнев, разворачивается, чтобы скрыться за дверью общежития, Нингуан одергивает себя, убеждая в том, что другой — более удобной — возможности может и не представиться.       — Кафе? Как насчёт кафе? — говорит Нингуан первое, что приходит в голову. Бэйдоу замирает на месте, выдерживая драматичную паузу, потом медленно поворачивается на пятках, прищуривая внезапно хитрые глаза.       — Неплохо, хотя… Я предпочитаю что-то более… экстремальное. — она пожимает плечами, ухмыляясь отвращению на лице Нингуан, которое она безрезультатно пытается скрыть. — Но сейчас, я думаю, это именно то, что нам нужно.       Когда дверь за Бэйдоу захлопывается, Нингуан судорожно выдыхает, натягивая на лицо глупую неконтролируемую улыбку, от которой сводит щеки.       Итак…       Встреча с Бэйдоу…       Звучит неплохо, не так ли?