low stage

      — Конечно, я не пытаюсь её как-то оскорбить, но... она правда безнадёжна.       Нингуан с зажатым между ухом и плечом телефоном гуляет по большому супермаркету, выбирает низкокалорийные хлопья и разговаривает со своей кузиной, рассказывая обо всех мелочах, произошедших в её жизни.       — Ну, смотри... Если ты будешь её обижать, имей в виду, она занимается боевыми искусствами.       — Не думаю, что может дойти до такого. Я же не собираюсь в открытую говорить ей об этом. Точнее, я вообще не собираюсь, потому что мне абсолютно без разницы. — быстро проговаривает Нингуан, проверяя состав пачки хлопьев. — Почему везде так много сахара?       — Кстати, — из динамика слышится шорох продуктовых пакетов и тихое чертыхание. — В эту пятницу я иду на матч по баскетболу. Или матч по регби. Неважно. Ганью захотела развеяться, и я подумала пригласить тебя.       Нингуан усмехается и кладет упаковку на место. Смотреть, как Кэцин и её девушка беспрерывно флиртуют друг с другом, тошнотворно воркуют над глупыми шутками и воздушными поцелуями... Звучит прекрасно.       — Ладно. Я согласна. — она пожимает плечами несмотря на то, что Кэцин не может этого видеть. — Хотя я бы попросила вас вести себя немного сдержаннее. И прихватите пакет. Меня может стошнить.       — Ха-ха, очень смешно. Нингуан и чувство юмора — вещи несовместимые.       — Как Бэйдоу и танцы.       — Что ты сказала? Я не расслышала.       — Ничего важного. Репетиция в пятницу. Во сколько матч? Я могу немного опоздать. — Нингуан тяжело выдыхает при мысли о предстоящем занятии. Вчерашний день её неплохо умотал, и сегодня у неё болит буквально каждая мышца.       — Регби в четыре, баскетбол в шесть. — Кэцин громко чихает, отчего Нингуан едва не роняет телефон на пол. — Не обращай внимания, волосы Ганью залезли мне в нос.       — Тренировка в пять. Я смогу прийти на баскетбол, но учитывайте, что с опозданием где-то на полчаса.       — Идёт. Не забудь! Пятница в шесть часов. — Кэцин отключается, и Нингуан, наконец, может сдавленно застонать от резкого приступа боли в пояснице.       Она опирается о стену позади себя, массируя какие-то чувствительные точки на спине, сдувает упавшую на лоб чёлку, хватает первые попавшиеся хлопья и направляется в соседний отдел.       Останавливается напротив стеллажа с прокладками, сует под мышку пачку самых толстых и впитываемых и следует на кассу, гордо подняв подбородок.       Оплатив покупку, она вспоминает, что у неё закончились обезболивающие таблетки. Месячные в колледже искусств, когда каждый второй класс включает в себя активные физические нагрузки — просто ад.       Особенно для Нингуан. У неё они с самого детства болезненные. Будучи маленькой девочкой, она всегда завидовала беззаботным мальчишкам, ведь они могли носиться по улице сколько угодно. Это просто несправедливо.       Как только она открывает дверь аптеки, в нос ударяет стойкий запах лекарств, смешанный со спиртом. Взгляд перемещается в сторону, где у застекленного шкафа стоит высокая фигура человека. И эта фигура кажется Нингуан смутно знакомой.       Эти длинные каштановые волосы, кончики которых выкрашены в ужасный зелёный цвет, широкие плечи и размытая татуировка на шее, издалека напоминающая бесформенная серую кляксу.       Нингуан пропускает пожилую пару, вежливо придержав им дверь, и продвигается вперёд, надеясь остаться незамеченной. Нет ничего такого, чтобы столкнуться с Бэйдоу и переброситься парой дежурных фраз, но Нингуан уже достаточно знает эту девушку — да, она уверена, что одного дня достаточно — чтобы понимать, что Бэйдоу непременно завяжет длинный бессмысленный разговор.       Бочком протиснувшись к стойке обслуживания, она кидает незаинтересованный взгляд на Бэйдоу. Она, кажется, выбирает... Что это такое? Снюс, может быть? В любом случае что-то из легальных наркотических веществ.       Сейчас Нингуан заговорит, и Бэйдоу, конечно, обязательно повернётся. Может быть, аптекарь — миловидная женщина средних лет — знает язык жестов?       Конечно нет.       — Можно, пожалуйста, какие-нибудь обезболивающие таблетки? — тихо, чтобы не выдать себя, проговаривает Нингуан.       — Капсулы подойдут? — улыбается аптекарь.       Нингуан кратко кивает головой. Вообще-то, она не сильно любит капсулы, потому что чаще всего приходится долго ждать эффекта, но сейчас ей становится глубоко наплевать. Господи, почему она вообще не пошла в другую аптеку, как только заметила эти блестящие каштановые волосы?       — Пожалуйста. С вас шесть долларов. — коробочка с тихим стуком опускается на гладкую поверхность.       Нингуан выуживает из сумки шесть баксов, протягивая их улыбчивой женщине. И в этот момент над её ухом звучит хриплый низкий голос.       — Чжунли? — удивленно вырывается из Нингуан прежде чем она успевает подумать, что, возможно, звучит слишком громко.       Бэйдоу, естественно, тут же поворачивается к ним, устремляя взгляд на удивлённое лицо Нингуан и неизвестного ей парня на костылях с беспросветно загипсованной ногой.       «Только не сюда, только не сюда. Оставайся, черт возьми, на месте...» — как мантру повторяет Нингуан про себя, натягивая при этом доброжелательную улыбку.       — Нингуан, как жизнь? — приятно удивлённый неожиданной встрече, Чжунли просит у аптекаря пачку бинтов и протягивает руку Нингуан. — Надеюсь, ты не сильно злишься на меня за это. — он указывает на гипс кивком головы, безобидно усмехаясь.       — Сильно. Вообще-то, я тебя практически ненавижу... — всё так же с улыбкой протягивает Нингуан, не заботясь о том, что выглядит, мягко говоря, пугающе.       — Почему? Из-за танго? Я думал, мне нашли замену.       — Нашли.       — Почему ты так странно улыбаешься? — с абсолютно не понимающим видом интересуется Чжунли, забавно вскидывая брови.       — Она идёт сюда...       Чжунли оглядывается назад и, не увидев никого, кто мог бы так заинтересовать Нингуан, возвращает взгляд. И он тут же сталкивается с высокой девушкой напротив, приветливо улыбающейся своей ослепительной улыбкой.       — Эй, Нингуан! — она протягивает руку для дружеского рукопожатия, но, заметив лёгкую пренебрежительность на еë лице, тут же отдергивает. — Ладно, поняла. Просто привет, так нормально?       Чжунли и Нингуан полминуты бесцельно перекидываются взглядами. Во взгляде Чжунли так и читается: «кто, черт возьми, эта барышня?» — но Нингуан предпочитает игнорировать немой вопрос, притворяясь слепой.       — Э-э, почему вы двое так загадочно себя ведёте? — Бэйдоу хмурится, смотря то на одного, то на другого.       — Чжунли, приятно познакомиться. — он первым подает голос, крепче перехватывая костыли.       Нингуан исподлобья наблюдает за этим анекдотом, в который ежедневно превращается её жизнь. Интересно, кто первый из них догадается, кем они оба, по сути, приходятся Нингуан?       — Бэйдоу. — она поправляет беспорядочную чёлку и упирает руки в бока.       — Так откуда вы друг друга знаете? — Чжунли пробегается взглядом по Бэйдоу, отмечая, что она выше него на целых несколько дюймов. Признаться, это немного ударяет по его самомнению, но он предпочитает не подавать виду.       — Нингуан мой партнёр в танце. То есть, мы как бы танцуем в паре. И всякие такие штучки, в которых я не особо разбираюсь.       — То есть, вообще не разбираешься. — Нингуан не может сдержаться и все-таки называет очевидные вещи своими именами.       — Эй, я вообще-то стараюсь! — она обиженно выпячивает губу.       — Как забавно... — хмыкает Чжунли, гордо указывая на себя пальцем. — Я тоже партнёр Нингуан. И тоже в танце.       «Идиоты...» — проносится в мыслях Нингуан назойливым кваканьем.       — Да? Вы, ребята, давно знакомы? Подожди... — Бэйдоу замолкает, осматривая Чжунли с головы до сломанной ноги. Кажется, она наконец складывает два и два, приоткрывает рот, и понимание появляется на еë лице. — Ты тот, кто должен был быть в паре с Нингуан, но случайно сломал ногу?       — Разве можно специально сломать ногу?       — Да, я именно он. И как тебе Нингуан? Должен сказать, что мне всегда нравилось танцевать с ней, потому что в этом плане мы очень подходим друг другу.       Нингуан возвращается назад, задумываясь о словах Чжунли. С ним действительно было просто. Он выдающийся танцор, у него есть актёрская харизма, врождённый талант и очаровательная внешность.       Все, даже самые сложные элементы, он делает — делал — безукоризненно, идеально настолько, что не к чему было придраться.       И тут из ниоткуда выплывает Бэйдоу.       Если честно, она больше напоминает медведицу на льду — такая же неуклюжая, неповоротливая, тугоумная... Прошлый вечер обрывками проносится перед глазами: Бэйдоу едва не роняет Нингуан на пол, сотни и тысячи раз наступает ей на ногу, слишком сильно сжимает запястье, постоянно забывает движения. И ещё эта постоянная надоедливая улыбка...       Да, с Чжунли было бы намного проще.       — Мне пора. — тихо бурчит Нингуан, когда спазмы в пояснице вновь дают о себе знать.       На выходе она оборачивается назад. Эти двое, кажется, даже не заметили её отсутствия, продолжив болтать обо всём на свете как ни в чем не бывало. ———       Поскольку занятия в колледже уже закончились, Нингуан решает посвятить немного времени себе. Например, прогуляться по территории кампуса. Звучит неплохо, к тому же еë поясница, к счастью, перестала болеть.       Она бросает последний взгляд на дверь своей комнаты, прежде чем развернуться и зашагать по коридору, ведущему прямиком на выход.       При поступлении первый этаж казался ей чём-то несерьезным, особенно учитывая то, что он является неким пролётом между двумя корпусами. Поначалу было некомфортно, Нингуан всё никак не могла привыкнуть к постоянной суете за дверью. Благо, она всегда жила одна, да и общежитие здесь хорошее, культурное.       Даже её комната выглядит как гребаный люкс.       На выходе из здания у неё звонит телефон. Она лезет в сумку, раздраженно перегребая многочисленный хлам, включающий в себя карты, чеки и даже сломанные ногти, достаёт телефон и смотрит на мигающий экран.       Мама.       Нингуан не хочется брать. Как же ей не хочется даже разговаривать с этой женщиной, потому что она знает, о чем пойдёт их разговор. Мама никогда не звонит просто поговорить о погоде, делах своей дочери и по всяким мелочам.       — Да?       — Нингуан! Почему ты не берёшь трубку? — звучит разгневанный голос матери. Нингуан отмечает, что в этот раз дело особой важности, потому что Цзэнь Ши не удосуживает её даже сухим приветствием.       — Я была занята, мама. — стараясь не выдавать своего разочарования, говорит Нингуан. Она уже жалеет, что ответила ей.       — Я лишь хотела сказать, что сегодня мы ждём тебя на семейный ужин. Соизволь, пожалуйста, явиться. Твой отец по тебе соскучился. И не заставляй нас ждать. — и отключается.       — Черт... — роняет Нингуан в пустоту, с досадой прикрывая глаза.       Эти ужины, эти никому не нужные формальности ей уже по горло сидят. Дурацкие светские разговоры ни о чем, жеманные лица родственников... О, и самое отвратительное.       Её брат.       Её младший брат, этот маленький гаденыш, которому мама с папой раздули самомнение до размеров воздушного шара. Его лисьи глаза отмечают малейшие изменения в Нингуан, малейшие детали. Он замечает всё, что с ней происходит. Читает, как открытую книгу — сказку для маленьких детей.       Если бы этого человека не было в её жизни, всё было бы гораздо проще.       Несмотря на то, что остаток спокойного вчера был неумолимо испорчен, Нингуан не собирается смирно сидеть и ждать семи. У неё тоже есть свои дела и своя жизнь, пусть мамочка, наконец, поймёт это.       Она выходит из здания и решает прогуляться вдоль кампуса, надеясь пройтись в одиночестве, не встретив никого из знакомых.       Стоит ли вообще идти? Нингуан знает, что опять начнутся разговоры о личной жизни, ненавистном родителям колледже, успеваемости и так далее. Им же больше ничего не важно. Только с кем дочь спит и как там её зачётка.       Нингуан надоело жить по маминым правилам, но она слишком мягкая, чтобы прекратить её бесконечные навязчивые наставления, к которым она никогда в жизни не прислушается.       Мама постоянно трясёт с неё ухажера. Почему ей так важно именно это? Несмотря на то, что сердце Нингуан в данный момент абсолютно свободно, она уже жалеет будущего кавалера дочери. Нингуан же нехозяйственная, безответственная. Почему так сложно понять, что сейчас она сосредоточена только на учёбе?       — Нингуан! Нингуан, привет! — Нингуан сокрушенно оборачивается, встречаясь взглядом с горящими глазами Ганью. Она сгибается, опираясь руками на колени, и тяжело дышит.       — Ганью? — Нингуан лишь надеется, что это прозвучало не очень пессимистично. — Что ты здесь делаешь?       Ганью учится в соседнем колледже, на факультете... Ладно, Нингуан всё равно не помнит, на каком. Кэцин как-то упоминала, но... В общем, неважно.       — Мы тренируемся с командой. — она указывает на спортивное поле, где ребята в ярких жилетах играют в бейсбол.       Резкий порыв ветра заставляет Нингуан плотнее закутаться в шарф и начать жалеть, что не оделась теплее. Весна в этом году прохладная.       — Рада за вас.       — Что насчёт матча? Ты пойдёшь с нами? — Ганью отмахивается от одного из игроков, который машет ей битой. — Кэцин сказала, что ты согласилась. Нингуан?       Нингуан приподнимает бровь, задумчиво наблюдая за игроками на поле. Все они тоже одеты чересчур легко, как будто тонкие лонгсливы и декоративные жилетки способны защитить их от холода.       — Я видела Бэйдоу.       — Да? Где?       — В аптеке. Она выбирала что-то типа... снюса? — Нингуан неприязненно морщится, вспоминая эти ужасные зелёные кончики. — Разве она не занимается спортом?       — Ну, она иногда позволяет себе расслабиться после особенно напряжённого дня, но это редко. Обычно она стесняется даже просто курить.       — Курить?       — О, ты не в курсе? — Ганью с сочувствием похлопывает еë по плечу, невинно хлопая своими огромными овечьими глазами. — Она ещё и пьёт. Постоянно. Каждый день.       Лицо Нингуан вытягивается в молчаливом шоке. Наверное, она сейчас выглядит слишком смешно, потому что Ганью вдруг хватается за живот, начиная безудержно смеяться.       — Я же просто пошутила... — выдавливает Ганью, смахивая несуществующую слезу. — Ты так внимательно слушала.       — Передай своей девушке, что она встречается с ребёнком.       — Есть, кэп! — она вытягивается по стойке смирно, прикладывает ладонь к виску, шутливо нахмурившись, и разворачивается на пятках, широким шагом удаляясь на поле. ———       Вернувшись с прогулки, Нингуан первым делом решает пойти в душ.       Она скидывает кроссовки в угол прихожей, снимает пальто и закидывает его на вешалку, промахиваясь мимо крючков; шарф оказывается там же, где и пальто. Нингуан невольно думает, что если бы мама увидела этот маленький беспорядок, созданный всего за несколько секунд, её бы тут же передёрнуло.       Она долго настраивает душ, прежде чем запрыгнуть в кабинку. Это, пожалуй, единственный минус в её комнате — горячую воду приходится ждать. Однако ощущение долгожданного расслабления того стоит.       Пока она стоит под горячим душем, в её голову лезут разные мысли.       Недоделанный реферат по МХК. Мистер Филз её прихлопнет, если она его не сдаст.       Ужасное танго. Бэйдоу скорее раздавит еë, чем сделает нормально хотя бы одно движение.       И ярче всех этих проблем горит самая назойливая, самая насущная: приятный семейный ужин с любимой мамочкой.       Нингуан усмехается, смывая густую пену с волос. Каждое слово в этой короткой фразе — ложь. Каждое доброе слово от матери — ложь.       До Ньюкасла она добирается за полчаса, каким-то чудом минуя пробки в центре города. Такси останавливается напротив большого двухэтажного дома, выполненного в чисто английском стиле. Нингуан сует смятые купюры водителю в руки, кратко благодарит и выпрыгивает из машины.       Она заходит на территорию дома, захлопывая за собой резную калитку. Здесь, как и всегда, идеально выстриженный светло-зеленый газон, аккуратные круглые клумбы и белые почти блестящие дорожки. Рядом беззаботно носятся маленькие, как цыплята, ретриверы, спотыкаясь о собственные ноги.       Раз. Два. Три.       Нингуан стучится в дверь, чувствуя, как дыхание спирает в груди. Сейчас дверь откроется, и настанет конец спокойствию Нингуан, к которому она так долго стремилась.       Щёлк.       — Нингуан? — мама появляется перед ней в своем излюбленном платье, которое несмотря ни на что остаётся неизменным атрибутом её жизни.       — Мама, привет. — Нингуан неловко улыбается, переминаясь с ноги на ногу. Что ей сейчас нужно сделать? Поцеловать её, обнять?       — Здравствуй, — мама оценивающе пробегается по ней взглядом, будто ища недостатки. Но Нингуан знает, что выглядит безупречно, потому что потратила больше часа просто на то, чтобы привести себя в порядок. — Проходи.       Женщина уступает место, шире открывая дверь, и Нингуан бочком протискивается мимо неё. Первым делом она снимает пальто — будь прокляты эти дурацкие английские суеверия — затем шарф и только после этого стягивает кроссовки.       За всем этим пристально наблюдает брат. Нингуан буквально ощущает его хитрый взгляд на себе, прожигающий кожу и сканирующий каждое движение. Когда мама неспешно идёт на кухню, Нингуан лениво тащится за ней, прищуриваясь, когда их взгляды пересекаются.       — Держи свой рот на замке... — одними губами проговаривает она, качая головой.       Чайлд усмехается, имитируя пальцами выстрел в висок.       Нингуан проходит на кухню прямиком за Цзэнь Ши. За столом уже сидит отец, крутя в руках чашку чая, тетя, племянница Нингуан — Байсяо. Она, пожалуй, единственная из всех собравшихся, кто хоть как-то поддерживал её, когда она приняла решение пойти по собственному пути, не обращая внимания на нравоучения взрослых.       — Нингуан! — отец широко улыбается, встаёт из-за стола и подходит к дочери с широко раскинутыми руками. — Какая ты у меня красавица! Только посмотрите на неё! — он с гордостью похлопывает её по плечу. — В своё время я хорошо постарался, правда же?       — Пап... — Нингуан с улыбкой закатывает глаза, целуя отца в щетинистую щеку. — Я тоже рада тебя видеть.       — Совсем вымахала! Длинная, прямо как я в молодости!       — Стивен, не смущай девочку! — слышится со стороны голос тети.       — Её невозможно смутить... — едва разборчиво добавляет Чайлд, ехидно поглядывая в её сторону. Нингуан закусывает язык, чтобы оставить этот выпад без внимания.       — Ну хватит, обсудите всё за столом. — качает головой мама, отодвигая стул и грациозно присаживаясь на него. — В конце концов, для чего ещё нужны семейные ужины?       Для обсуждения Нингуан, конечно же.       Нингуан садится за стол прямо напротив брата. Признаться, она бы лучше сидела на полу, чем делила один стол с этим подобием человека. Иногда у неё возникает странная мысль: не перепутали ли что-то в роддоме? Как иначе объяснить то, что Чайлд совершенно не похож ни на маму, ни на папу?       Если в Нингуан гармонично соединились английская аристократичность и американская натура, то в Чайлде не было ничего из этого. Даже близко. Он больше смахивает на хитрого рыжего еврея.       У них даже нет рыжих.       — Господи, спасибо тебе за яства, которые мы вкушаем... — Цзэнь Ши закрывает глаза, складывая руки в молитве. Все за столом следуют её примеру.       А у Нингуан просто нет выбора. Она старательно делает вид, будто благодарит Бога за всё, когда на самом деле даже не верит в него. Точнее, она не будет верить в бога, который отрицает существование таких, как она, называя это самым тяжким грехом.       — Аминь. — заканчивают они хором.       — Итак, могу я поинтересоваться жизнью своей дочери? — весело спрашивает папа, постукивая в нетерпении пальцами по гладкой столешнице.       — У меня всё хорошо.       — Я хочу узнать подробности! Как там колледж? Ты говорила, что будешь танцевать на весеннем фестивале? Как продвигается подготовка?       Чайлд закатывает глаза, складывая руки на груди.       — Хорошо, правда, Чжунли сломал ногу и не сможет танцевать.       — Да? Как он умудрился?       — Участие в забеге, полагаю. — Нингуан пожимает плечами. — В любом случае, ему уже нашли замену.       — И кого же? Он тоже танцор? — неожиданно интересуется мама, чем несказанно удивляет Нингуан.       — Вообще-то, это она. И она... Просто ужасна, на самом деле.       Мама удивлённо приподнимает бровь:       — Женщина? Ты будешь танцевать с женщиной?       — А что? — усмехается Чайлд. — Вполне в её вкусе.       — Но это же... Это же неслыханно! Разве можно танцевать двум девушкам вместе?       Отец успокаивающе машет руками, заметив сморщенное лицо Нингуан:       — Ладно вам! Живём в двадцать первом веке, когда гендер уже не имеет значения. Важны только качества человека, разве не так?       — Ох уж эти американцы... — мама тяжело выдыхает, качая головой. — Гендеры, равенство, феминизм... Как вы себе это представляете? Все будут танцевать с молодыми людьми, а ты как белая ворона!       — Мама, у нас нет другого выхода. Никто больше не согласился участвовать в постановке.       — Знаешь, я уверена, что ты говоришь так только потому, что тебя саму прельщает перспектива танцевать с девушкой!       Только не это. Нингуан сжимает кулаки под столом, стараясь не выдавать своего раздражения. Её всегда учили, что конфликта можно избежать, если не вестись на провокации.       — Это не так. Эта девушка даже не танцор. И она абсолютно ничего не понимает в хореографии. Мне сложно с ней, потому что приходится брать все в свои руки.       — Тогда как ты собираешься выступать на фестивале?       — У нас ещё есть время. Мистер Браун намерен сделать из неё артиста. — отвечает Нингуан, искренне надеясь, что мама поймёт её нежелание разговаривать на эту тему.       На несколько долгих мгновений за столом воцаряется молчание. Слышен только звенящий звук чашек с традиционным английским чаем и тихое пищание щенков на улице.       — Кстати, Нингуан, — начинает папа, звякая ложкой. — Не хочешь себе щеночка? Видела их уже? Они такие милые, что просто очаровательны!       Щеночка? Нингуан думает, что было бы неплохо, будь у неё тот, с кем можно было бы поговорить. Конечно, у неё есть Кэцин, но и она часто занята своими делами. Да и заводить собаку в общежитии не кажется ей хорошей идеей.       — Да, они... правда милые. Но в общежитии запрещены домашние животные, так что как-нибудь в другой раз.       — Ну, смотри. Ты ведь ещё не заскучала у себя там? Есть кто-то, кто веселит тебя?       — Кэцин позвала меня на баскетбольный матч. — Нингуан хмыкает. — Я, конечно, не фанат, но было бы здорово отдохнуть после тренировки.       Краем глаза она замечает, как кривятся губы Чайлда в жалком подобии улыбки.       «Молчи, гаденыш. Просто молчи...»       — Как там Кэцин и её любимая девушка? — тянет он, выделяя последнее слово.       Нингуан ловит на себе заинтересованные взгляды тёти и племянницы. Отец смотрит на неё всё так же по-доброму, а мама — прожигая глазами дыру.       — Неплохо. Точнее, у них всё хорошо. Лучше, чем у тебя, братец.       — Не сомневаюсь. Кто же поймёт женщину лучше, чем другая женщина? Ты со мной согласна, Нингуан?       Нингуан закатывает глаза, со всей силы впиваясь ногтями в ладонь.       Этот вечер только начинается.