[ 20**.??.??
Я испугался. Твоё худи согревало моё дрожащее тело, пока я бежал. Бежал от тебя, от собственных чувств, которые в тот период времени считал чем-то запретным. Я не хотел портить тебя. Мне было важно, чтобы ты остался «нормальным» в глазах общества. Ты имеешь право осуждать меня в том, что я предал твои чувства, потому что это так и произошло. В тот момент я был эгоистом и совсем не думал о тебе. Молча ушёл, бросил тебя в неизвестности. Мне очень жаль, что я причинил тебе боль. На следующий вечер после нашего расставания я пошёл на вечеринку к Ким Сынмину. Мне нужно было расслабиться, чтобы не думать о произошедшем накануне. Это стало моей ошибкой. Я попытался скрыться от своей слабости. В попытке убежать загнал себя в ещё больший тупик. Последствия данной встречи заставляют меня страдать по настоящий день. Кошмары преследуют почти каждую ночь, не дают спать. Просыпаться в холодном поту стало привычкой. На вечеринке было много знакомых людей, и Сынмин вёл себя дружелюбно. Тогда меня это ни капли не напрягало. Ким, мой вечный завистник, улыбался мне в лицо, предлагал взять напиток покрепче. Я не рассуждал адекватно, заливал в себя всё что можно. Кто-то подкинул мне таблетку в напиток, но я этого не заметил. Продолжил веселиться, танцевать от души, пока перед глазами не помутнело. Сначала я подумал, что так на меня влияет духота, громкая музыка и крики людей. Но такое предположение было даже не близко к истине. Через время я очнулся в маленькой комнатушке. Противный фиолетовый свет бил в глаза. Перед собой я увидел четверых. Пока глаза привыкали к потёмкам, я пытался всмотреться в незнакомые лица. Я не понимал, где я, кто я и почему мои ноги так трясутся. Незнакомцы молчали, а я опустил взгляд вниз. По моим ногам из свежих порезов маленькими струями текла кровь, заливая простынь. Вены не были задеты, порезы не особо глубокие, но ощущались слишком хорошо. — Чем вы меня накачали, уроды? – спросил я охрипшим голосом. Тело поддалось контролю — за спиной мои руки в наручниках. Я попытался встать, но получилось только упереться спиной в стену. — Кто вы? — Наша сладкая принцесса решила проснуться, наконец-то! – в руках черноволосого я увидел нож-бабочку. — Ах, ещё бы чуть-чуть, и я бы как тебя по шее.. упс! – он облизнулся, пребывая в раннем экстазе. — Тише, Данте, – я узнал этот голос. — Впереди вся ночь. Успеем наиграться, – Канин жестом заставил Данте опустить руку вниз. — Мы же не хотим испугать мальчика? — А можно потом Ёнсо сделает чик-чик? – хихикнул Ёнсо и двумя пальцами изобразил ножницы. Вся компания в сборе. Те люди, которые «тепло» приветствовали тебя, стояли перед беспомощным мной, хищно улыбаясь. Впервые мне стало по-настоящему страшно. — Ёнсо хорошо себя вёл, Ёнсо нужна косточка, – он почти на четвереньках подошёл ко мне, вплотную приблизился к лицу. — Ёнсо теперь не боится косточки. Ёнсо хочет косточку, – хотел меня укусить, но Канин оттолкнул его за плечо. — Слушай меня, щеночек, – Канин как всегда самоутверждался за счёт ебанутых. В этом была и, как оказалась, осталась его отрада. Красные волосы, его ухмылка — всё осталось прежним даже спустя шесть лет. — Вернись на место, – Чон сел на кожаный диван напротив кровати, и затем Ан обратился к четвёртому человеку. — Ты тоже свободен, на-пар-ни-чек, – протянул. — Ты жалкий, – мои глаза не вызывали ничего, кроме жгучей ненависти, которая была направлена только на Ким Сынмина. — Сколько ты им заплатил, чтобы унизить меня? Это не сделает тебя выше в глазах других. Ты так и останешься блядской пешкой в более сильных руках. Над тобой всегда будут смеяться, пока в один момент ты не наложишь на себя руки, – я выплёвывал все слова из себя, пытаясь хоть как-то защититься. — Ты ничтожество. — Ничтожество? – усмехнулся Сынмин. — Ничтожество?! – он встал напротив меня. — Ты не в том положении, чтобы показывать зубы. Останусь пешкой? Уже нет. Я научился управлять людьми, – проговорил мне в ухо, после отвесил пощёчину, которая передала всю его злобу. От удара я пошатнулся — в голове зазвенело. — Никто не любит таких выскочек. Канин, всё остальное оставь мне, – сказал он, выходя из комнаты. — Зачем вы пляшете под его дудку? – спросил я у главаря. — Канин, у него мозгов нет, но ты далеко не глупый. Делать подобное за деньги? Для тебя это слишком низко. — А ты всё не унимаешься, – Канин устало потёр переносицу. — Понимаешь, Минхо–хён, однажды люди взрослеют. Меняется само восприятие жизни. Любые деньги — это деньги. Бумажки правят миром, а не «сильные люди». Откровенно говоря, мы признавали твой авторитет, но в то же время мы были лишь пиздюками. Я, как и ты, подавил этих двоих, – указал на Чхве и Чона, — используя «внутренний стержень». Не хочу хвастаться, но у меня получилось лучше, чем у тебя, иначе почему они тебя не боятся? — Ты запугал их, – среагировал я. — Данте — больной псих, Ёнсо не так далеко отошёл. — Хей! – возмутился Данте и начал прокручивать нож в руке. — Следи за языком, хён~а. — Цепные псы лишними не бывают. Что касается тебя, так.. – пришло сообщение. Канин достал мой телефон из кармана джинс и стал читать содержимое смс. — Вау, благоверный пишет. Мило так, что меня сейчас стошнит, – по его реакции было ясно, что в сообщении не значилось простое: «Как дела?» — Отдай телефон! – крикнул я, будто Ан действительно по доброй воле отдал бы гаджет. — Минхо некогда разговаривать. Потом ответит, – достал пачку сигарет и закурил. — Или надо позвать твоего дружка австралийца, хах? Я бы с радостью посмотрел на его ревнивое личико. Невооружённым взглядом видно, что он любит тебя далеко не как друга. Гомосек, фу. Таким нечего делать в нашем нормальном обществе. — Нормальном? Ты считаешь это нормальным?! — Скажи спасибо, что мы не переломали тебе руки и ноги, а только воспользуемся твоим телом. Чану оно в целости не достанется, уж поверь. — Трое на одного, да? – выпалил я. — Вы и правда жалкие. Вам дорога одна. — Закончил философствовать? – зевнул. — Да? Отлично. А сейчас приступаем к игре, – затянулся и кивнул головой в сторону Данте, запер дверь на ключ. Я осознал, что никто не придёт мне на помощь. Чхве и Чон поставили меня на колени, удерживая за талию. Данте встал позади меня, Ёнсо держал мои волосы, а Канин сел перед моим лицом. — Соси, – приказал Ан, и в этот момент Чон уткнул меня лицом в пах красноволосого. — Соси нежно и только попробуй использовать зубы, иначе я выбью их и скормлю тебе же. Но ты ведь не хочешь сдохнуть? – ухмыльнулся. — Ёнсо тебе поможет. — Да, хозяин, – самый младший из них с особым рвением расстегнул молнию на джинсах главы, стянул его боксёры. Мне не хватало воздуха — мерзкая слизь во рту мешала. Слёзы заливали лицо, пока Канин долбился в моё горло, приговаривая: «Только попробуй проблеваться — заставлю сожрать». Мне пришлось подчиниться, открыть рот шире, сдерживая рвотный позыв. На спине я почувствовал холод — Данте водил ножом, который резал кожу так, будто кто-то оставлял царапины. Ёнсо занимался тем же, но с моими руками. Видимо ждал, когда и ему достанется доля «веселья». Чхве Данте резко вошёл в меня, и я застонал от боли. Ни о какой подготовке не было речи — он, сам не привыкнув и шикая от сухости и узкого пространства, начал двигаться внутри меня, с каждым толчком увеличивая темп. Внизу всё жгло, и я ощущал, как внутренние органы сворачивались от происходящего. В отличие от меня Данте наслаждался, давил рукой на поясницу, размазывая мою кровь, и стонал от удовольствия. На момент успокаивало то, что в спину перестали тыкать ножом. С того дня я ни разу на неё не посмотрел — множество шрамов тому причина. Каждый надрез отложился в памяти, каждый толчок, каждый нажим на затылок, чтобы я ускорился. Моё тело помнит этот ужас. Данте кончил в меня и удовлетворенно уступил место Ёнсо. Они скинули меня на пол, заставляя стоять на коленях. Канин продолжал насиловать в рот, иногда сжимая моё горло, пока Ёнсо, не смутившись, продолжил начатое Данте. Их сперма смешалась во мне, после потекла по моим дрожащим от бессилия ногам. Ан перед финалом оттянул меня за волосы и кончил на лицо, хмыкая. — Слизывай, – пальцем собрал белые сгустки и приставил ко рту. — До последней капли, – эта улыбка.. Она ужасна. Я закашлял, пытаясь это выплюнуть, но он зажал мой рот. — Глотай. — Ты так вкусно пахнешь, – проворковал Ёнсо мне на ухо и сжал мой член, с остервенением надрачивая. Я старался уйти от стимуляции, но Чон прижал к себе рукой. — Больно.. – выдавил я, всхлипывая и опустив голову вниз. — Пойду покурю, – Ан натянул штаны. — Не хочу больше видеть эту дешёвку. Развлекайтесь, мальчики, – вышел в коридор, оставив дверь немного прикрытой. Он написал тебе адрес. Канин хотел, чтобы ты увидел, в какое убогое подобие человека я превращался. Кто-то сказал тебе о моём местонахождении, и ты сам всё увидел: как я стоял с поднятым наверх тазом, как Чхве трахал меня, ударяя по ягодицам, как Чон оставлял на моей шее засосы. Ты увидел моё лицо, не выражающее никаких эмоций, но запомнил почему-то так, что оно показывало удовольствие. Я стал простой куклой, которую использовали. Куклой, лишённой эмоций и чувств. Предыдущий Ли Минхо умер в той комнате. Моё сознание отключилось, но это не остановило дуэт. Очнулся через время. Я лежал на кровати — кровавая простынь, сломанная левая рука, пульсирующая боль с двух сторон ниже пояса. Моя грудь поднималась через силу, заставляя вбирать в лёгкие кислород. Мне не хотелось жить. Я возненавидел людей. Возненавидел ебаную несправедливость, деньги, власть. Возненавидел себя, что пошёл на эту блядскую вечеринку. Меня нашли девушки. Где-то позади хлопнула дверь, и в комнате заиграла громкая музыка. Люди ещё не разошлись. — Боже.. Ты живой? Соён! – Рюджин не была знакома ни с тобой, ни со мной, но она оказалась первой, кто протянул нам руку помощи. Забавное совпадение, не находишь? Соён сказала, что срочно нужно звонить в больницу. — Нет, – прохрипел я, поднимаясь с кровати. — Вызови такси. Пожалуйста, – я не хотел, чтобы кто-то увидел этот позор и кровавую мерзость на теле. Девушки препирались, но всё же вызвали такси. Таксист тактично молчал, когда я лёг на заднее сидение, обдумывая, что скажу родителям на такое состояние. Но они сами нарисовали полную картину. — Кто это сделал, Минхо?! – мать взяла мое избитое лицо в ладони. — Мы должны ехать в больницу и сдавать этих уродов в полицию! — Нехуй было шататься по вечеринкам, – отец никогда не пытался меня понять, быть нежным, по-отцовски любить. Он отличался от твоего, Чан, но бесил меня не меньше. — На них только такое и происходит! — Я и не говорю ехать со мной, – спокойно произнёс я. — От тебя никогда не дождёшься ни помощи, ни поддержки, – сказал ему то, что так давно хотел. Меня уже ничего не остановило бы. — Позволь напомнить, что я родился таким же способом. Жаль, что я не женщина, да? Я никогда не говорил, но так классно чувствовать себя сыном насильника и иметь возможность повторить судьбу матери. Ты так сильно не хотел в тюрьму, что целых 19 лет прожил с нами. Какая благородность! – и я бы поклонился, если бы не получил пощёчину от отца. — Это другая ситуация! – орал он, совершенно не принимая правду. — Я изменился, а ты сам виноват, что пошёл туда и позволил им глумиться над собой! — Я виноват, что не убил тебя раньше, – мать услышала наш разговор. Это стало последней каплей, и я сорвался. — Выходи. У нас тут семейный совет. Может, этого уёбка тоже сдадим? Чего два раза ходить? От второго удара остановила мать. Она слишком нежно вглянула мужу в глаза и ничего не сказала. Я нервно усмехнулся. В больнице прежняя боль вернулась. Доктора осмотрели меня с ног до головы, наложили швы, гипс. От перечислений порезов, надрывов, трещин, синяков заболела голова. Все эти процедуры будто прошли мимо меня. Мне было плевать, что доктора со мной делали. Предложили остаться в больнице, но я лишь хотел закрыться в комнате, чтобы никого не видеть. В полиции я дал все показания, назвал имена троицы и Ким Сынмина. И знаешь, что произошло дальше? Правильно. Нихуя. Худи закрывало моё изрядно потрепавшееся тело, кепка прятала глаза. — Прошу извинить, если выражусь некорректно, но Вы ведь понимали, чем обычно подростки занимаются на таких мероприятиях? – не знаю, как советник Рён оказался на месте следователя, но уже с того момента я его возненавидел и ненавижу по сей день. Может, он напомнил мне отца. — Вы обвиняете жертву вместо того, чтобы повязать виновных? – я посмотрел ему в глаза. На лице расползлась глупая улыбка. — У меня не было цели обдолбаться наркотой и позволить троим уебанам себя изнасиловать. Вы со всеми пострадавшими так работаете? – я перешёл в наступление. — Ли Минхо, я заранее извинился перед Вами. Но спрашивать о таком — моя работа, – он поправил очки. — Ким Сынмин, Ан Канин, Чхве Данте и Чон Ёнсо. Всё верно? — Нет, там был ещё один хуеплёт, который считает себя невъебаться крутым детективом, спихивая вину на пострадавших! – моя нервная система в очередной раз дала сбой. Я подорвался и вышел из кабинета. Я вернулся домой, закрылся в комнате. Худи пропиталось кровью, и я скинул его, сжал правой рукой голову и бил ногами пол, будто пытаясь пробить его. Как жить дальше? Что будет дальше? Стащив с кровати твоё худи, я вдохнул твой парфюм, стараясь успокоиться. После взял телефон и сначала написал тебе: «Пожалуйста, приедь ко мне. Ты мне очень нужен сейчас», но сразу же стёр. Я должен был окончательно оттолкнуть тебя от себя, чтобы ты даже не думал более иметь со мной хоть какой-то контакт. Это казалось мне правильным. Я стал грязным человеком, недостойным тебя. Слёзы капали на экран, но я напечатал: «Ты был для меня развлечением, но я устал играть. Забудь обо мне», отправил и со всей силы кинул телефон в стену. Экран разбился вдребезги, я поджал колени под грудь, не выпуская твоего худи, и обнял их руками, настолько это было возможно. Мне не хватало твоих крепких объятий, голоса, нахождения рядом. — Кристофер, Кристофер.. – я повторял твоё имя, как в бреду, словно ты мог ментально услышать меня. — Пожалуйста, Чан.. Мне страшно.. Ты хотел поговорить со мной о чём-то важном, о потере близкого человека, но вместо поддержки ты получил от меня заэвуалированное: «Иди на хуй». Я снова закричал, срывая голос. Я проебал всё. Я проебал тебя. После того разговора отец игнорировал меня, а мать создавала видимость заботы, пыталась вытащить из меня всю информацию о троице, но я молчал, сдерживал порывы в себе. Знаешь, что до меня дошло? Чем больше тебя игнорируют, тем меньше желания делиться с кем-то своими проблемами. Походы к психиатру слабо, но помогали. На каждый приём я надевал на себя закрытую одежду, прятал глаза, проговаривал порядок действий троицы, глотал таблетки, а по ночам просыпался от кошмаров. Виновных не посадили — богатые родители положили полицейским на лапу, среди которых были начальник Ким и советник Рён. Несмотря на это я чётко продвигал свою цель — стать полицейским и нагнуть всю систему. Прогнившая система, крупные взятки и бесчисленное количество связей, что помогут вытащить преступника из тюрьмы по щелчку пальцев. Я ненавидел всё это, включая закон, который нихуя не защищает жертв. Во всяком деле будет лазейка, и преступник снова окажется на свободе. Я искренне верил, что у меня получится всё изменить. Я был таким наивным дураком. Через полгода, относительно вернувшись в привычные будни, я не сдержался и написал тебе, попросил о встрече. Мы закончили далеко не на дружественной ноте, и мне хотелось прояснить этот момент, но я боялся твоей реакции. Продумал план, что буду говорить, как оправдываться, почему бросил и пропал. Ты помнишь? Я рассказывал о разных девушках. Все они были хороши собой, но в итоге я переключился на карьеру. А написал сообщение с просьбой отъебаться только потому, что было плохое настроение. Я соврал обо всём. Врал и чувствовал, как одновременно разбивал наши сердца. 31 августа — наша дата. По итогу я окончил полицейскую академию, пришёл с резюме устраиваться на работу. Спросишь, почему именно туда? В место, где на меня забили хуй? Я был, блять, травмирован и решил, что будет ахуенной идеей прорабатывать этот страх лицом к лицу. Не без труда, но меня приняли. Там же я познакомился с Хван Хёнджином. На горизонте заиграла специфическая дружба, но спину друг другу мы всегда прикрывали. Рядом с Хёнджином я поменял своё мнение — не всем людям в этом мире похуй на тебя и на твои проблемы. Будь это один человек, но к нему ты точно можешь обратиться, зная, что он не осудит. — У меня был близкий человек, – во всех подробностях я никогда не рассказывал о тебе. Предпочитал умалчивать, заливая внутрь алкоголь. — Но я его проебал. — Люди приходят и уходят. За них нет смысла цепляться, – Хёнджин раньше размышлял так. — Если человек захочет уйти, то его ничего не задержит. — Отчасти я завидую тебе, – на выдохе сказал. — У тебя есть Феликс, родной человек, а я.. — Закрой рот, – перебил он. — Ты — это ты. Ты ни от кого не зависишь, никто не зависит от тебя и не командует тобой. Ты можешь в любой момент сорваться и уехать из этого паршивого города, начать новую жизнь. Не знаю, что за пиздец тебе пришлось пережить, но самое главное, что это осталось в прошлом, да? Ты справился, хён. — Хён? – я улыбнулся. — Ты заболел или моим перегаром надышался? — Отъебись, – Хёнджин сложил руки на груди и закатил глаза. — Пытался поддержать, а по итогу ты снова меня на хуй послал. Больше не дождёшься. — Я ценю твою поддержку, напарник. И если тебе так интересно, то в этом городе меня держишь только ты, – моя откровенность застала младшего врасплох. — Тебе точно нельзя пить, – отобрал с моих рук бутылку. Горький опыт знатно отложился на моей половой жизни. Я боялся повторения той же истории, поэтому всегда руководил процессом. Сейчас я не вспомню их лиц, разговоров после секса. Они всего лишь затыкали мою боль, помогали отвлекаться. Да, я пользовался людьми, но в другом плане. Мои «нормальные» отношения длились год. Пак Сонхва был чудесным парнем, с которым мне было спокойно. Но в один момент что-то пошло не так: он начал ревновать меня к каждому столбу, ограничивал свободу действий. А я не хотел его терять, потому что это был единственный человек, который видел меня полностью голым и не боялся притрагиваться к моим шрамам. В прошлом для меня это было чем-то нереальным, чтобы человек, трогая меня, не кривил физиономию от отвращения при виде рубцов. — Любимый, – Хва целовал меня со всей любовью, — я хочу прожить с тобой всю жизнь, – но он умолчал, что говорил это каждому своему любовнику. Мы разошлись с криками, и я вновь закрылся от людей. Почти каждую ночь трахался с кем-то, кого подцепил в клубе, а на утро просыпался с похмельем. Я окончательно потерял веру в надёжные любовные отношения. Мне светило одиночество, приправленное травмами прошлого и пошатанной психикой. Смесь, скажем, не из приятных, но я привык. Съехал от родителей, чаще пропадал на работе, чтобы не думать о собственных проблемах. Работа с преступниками знатно отвлекает от всего остального. Когда их садили за решётку, по моему сердцу лился бальзам, ведь теперь граждане могли спать без лишней тревоги. Моя мечта, как ты сказал, оказалась не такой радужной. Я разочаровался ещё со своего заявления, безразличного лица советника Рёна. Людям, в общем и целом, плевать на других. Главное — это собственная выгода. Люди никогда не будут полностью удовлетворены результатом, как не пытайся. Здесь можно припомнить «проблему вагонетки». Кем ты пожертвуешь: одним человеком ради блага других или несколькими ради одного? Вероятнее, ты скажешь, что всеми ради одного. Это стандартное мышление злодеев, ведь их никогда не поймёт целое общество, а один единственный человек — да. И ради этого одного человека антагонист испепелит весь мир. Но если посмотреть с другой стороны? Один может быть хуже пятерых или всё с точностью наоборот. Немалую роль играет зависимость от привязанности к людям, а это ещё хуже. Ты можешь пожертвовать одним любимым человеком, спасти пятерых незнакомцев и в ответ не получить ни слова благодарности. В нашей работе примерно похожая схема: если нет иного выхода, то мы жертвуем одним незнакомцем, чтобы спасти множество других. Что мы слышим в ответ: «Вы виноваты, что он умер. Так работает наша добросовестная полиция?! Позор!» И как действовать в такой ситуации, Чан? Где правильный ответ, который примет общество? Они, блять, сами не знают ответа, предпочитая скинуть ответственность на других. Мы, полицейские, сжимаем зубы, принимая оскорбления на себя. Эти глупцы не понимают, что они могли оказаться на месте того человека, но им нереально повезло. В насильственной смерти нет никакой эстетики, а преступники как были, так есть и будут. Желание власти, деньги, безвыходная ситуация, страх за жизни близких — много причин существует для того, чтобы человек встал на кривую дорожку, пытаясь найти любой способ легко вылезти из ямы. Кто-то, сделав задуманное, протягивает руки для наручников, а кто-то продолжает заниматься аморальными вещами. Ты относишься ко второму типу. Мне жаль, что так получилось. Жаль, что ты выбрал пожертвовать всеми ради одного человека. Но после твоей истории я могу тебя понять. Лучший друг отомщён, и ты не можешь просто так уйти, потому что тебя начнут преследовать подчинённые Чона. У тебя была та самая безвыходная ситуация. Не знаю, как бы я поступил на твоём месте, если бы на моих глазах убили тебя. Наверное, собственноручно перерезал бы всем горло. Однако у нас разное мышление. Если ты предпочёл бороться, то я спрятался в своём коконе и отрастил колючие шипы, чтобы никто не проник в мою душу. Хотя нам всё же немного повезло, ведь у тебя появился Чанбин, а у меня — Хёнджин. Мы как бы заменили друг друга ими и не посчитали это чем-то низким. Я бросил тебя, ты стал ненавидеть меня. Такой исход и ожидал. Самым сложным, как ты, Чан, упоминал, окажется финал наших отношений, когда я посажу тебя за решётку. Мы не собираемся поддаваться друг другу, верно? ]***
— Настала твоя очередь выливать всю грязь из светлой души. Последние шесть лет пролетели перед глазами за несколько секунд. Бегство не помогает, молчание убивает. Как действовать? Как сохранить здравый смысл? Как скрыть правду от этих пронзительных карих глаз? — Кристофер, – Минхо прикусил нижнюю губу и отрицательно помотал головой, — нет, – он не скажет правду бывшему лучшему другу. Ли Минхо сел на колени Бан Чана, сцепил руки за его шеей, крайний раз взглянул в глаза и припал к мокрым от коньяка губам. Несколько секунд Кристофер медлил, но затем стал активно отвечать на поцелуй, перемещая руки на талию Хо и двигая его ближе. Человеческое тепло согревает в любую непогоду. Осенний ветер не мешает забирать это тепло. Старший подключает язык, играется с чужим, прикусывая кончик и вытягивая на себя, чтобы после зализать укус. Младший запускает руки в волосы, с жадностью играет роль подчинённого и стонет в поцелуй. Слишком приятно, слишком сладко. Крис прерывает поцелуй, Хо отчаянно тянется для нового и мгновенно получает его. Кто они друг перед другом? Слабаки, которые не способны держать желания глубоко в себе. Кто они друг для друга? Близкие люди. — Я в любой момент упаду к твоим ногам, только прикажи, – шепчет Чан, переключая внимание на шею. — Ты же знаешь, что я готов на всё ради тебя, – покрывает поцелуями, языком проводит снизу вверх. — Я люблю тебя, Минхо. — Замолчи, – Минхо запрокидывает голову назад, удерживает старшего за плечи. Любви для бывших друзей нет. Привязанность, зависимость, но не любовь. — Просто замолчи, Чан. Бан послушался, не переставая чмокать шею. Ноги Ли задрожали от холода, и полицейский двинул бёдрами вперёд, намекая зайти в комнату. — Не хочу, чтобы ты замёрз, – понимает намёк. — Пойдём в дом. Минхо встаёт, Чан за ним, берёт за руку и ведёт в спальню, снимая с обоих верхнюю одежду. Закрыть разговоры постелью — решение проблемы? Нет. Волнует ли это кого-то? Тем более нет. Поцелуи тревожат сердце, руки прикасаются к любимому телу. Больные влюблённые остаются наедине, не позволяя мыслям вырваться наружу. Полицейского буквально толкают на кровать, пока преступник забирается следом и нависает сверху. — Мы так и не научились врать друг другу, – говорит Минхо, и Чан снова его целует.