Кладбище бабочек

      Кайл              Я перестал быть гусеницей. Я обзавелся крыльями. Один единственный день перевернул мою жизнь с ног на голову. Так оно обычно и бывает, так заведено. Как говорит Тед: случайности не случайны. Достаточно микросекунды, чтобы влюбиться, достаточно мгновения — и прошлое остается позади. Летит на предельной скорости в пекло.              Любовь? Любовь прекрасна! Что я почувствовал? Все разом. Меня вывернуло наизнанку и выпотрошило. Мое тело теперь принадлежит не только мне. Я глажу красные следы на шее и улыбаюсь. Я кривлюсь от боли в пояснице и продолжаю улыбаться.              Любовь… О ней столько всего говорили и говорят. Она вдохновляет, возносит, ранит, зализывает раны и заново калечит. Любовь — это губительное оружие. Любовь — дитя самой смерти, оттого она настолько притягательна. Это загадка, которую никогда не разгадать. Описать, что творится внутри влюбленных, не хватит ни слов, ни жестов. Любовь надо чувствовать — вот и все. Я до сих пор ни черта не знаю, но калликоры пробрались под кожу — внутри порхает разноцветный рой.              Я расчертил на себе три одинаковых линии, я готов взять ржавое лезвие и резать свою плоть. Могу отдать себя кусками, могу — целиком. Плевать! Когда ты влюблен, одновременно труслив и бесстрашен, умен и глуп, слаб и силен. Любовь дает прочувствовать все грани, она сама вся на острой грани. Прыжок в пропасть, рассеченные вдоль вены, выстрел в висок… Это и есть любовь. Она вспышка между сном и реальностью. Она огромней бескрайнего неба. Она делает из господина раба и наоборот.              Я не могу ничего преподнести ей в дар, кроме себя, а ей большего и не нужно.              Две пары рук — моя дверь в рай. Две пары губ — мой тупик. Я согласен биться в эту стену изо дня в день. Я готов возвести храм и утопить его стены в формалине, готов законсервировать там своих сумасбродных бабочек. Пусть я в конце разобьюсь — не прекращу смертельный полет. Не обернусь обратно в гусеницу. Не отрежу свои крылья. Если их захотят отнять те, кого я люблю — робко кивну в знак согласия. Дарю! Да, я готов пойти на жертву. Я ни черта не знаю, но наверняка знаю одно — жертва оправдана.              Моя эйфория — мое проклятие. Мое проклятие — мое спасение. Мне не нужна разгадка к этой головоломке. Любовь есть любовь, и я преклонил колени.              Последний взгляд на знакомый потолок — дальше сны. Последний вдох, чтобы заполнить легкие запахом двух любимых тел — и крепко сомкнутые веки трепещут. Колыбельная любви. Теперь моя реальность красочнее снов — мои бабочки кружат по комнате. Теперь я в силах отыскать любые экзотические цветы и пляжи, если калликорам там будет лучше. Спокойной ночи, любовь. Я засыпаю, чтобы сказать тебе доброе утро.              Кати              Я всегда была пьяна и молода. В принципе, я такой и осталась, но внутри что-то перещелкнуло. Перезапустилось. Обновилось.              И вот я больше не встречаю закаты и рассветы в одиночестве. Поспешу огорчить! Или обрадовать… Ощущение бабочек в животе не всегда несварение, изжога или вздутие. Голубянки под моими ребрами бушуют и постоянно меняют окрас. Махаоны? Не думаю. Но они оборачиваются чем-то иным и возвышенным — выше меня. Сверху сыпется дождь из крыльев, и я зачарованно моргаю, как маленькая девочка, ловлю пестрые капли ладонями.              Я до сих пор осталась собой. Я до сих пор трепыхаюсь в брюхе суровой реальности, но уже не одна. Мои стервозные клыки не затупились, но стали мягче. Мой цинизм больше не ядовит. Для двоих избранных я обнажила и тело, и душу. Я все так и продолжаю жить здесь и сейчас, не жую сопли и не уважаю колебания — однако теперь я не мерзну. Наверное, я романтизирую. Возможно, я заразилась от кого-то сентиментальностью. Она передалась мне, как хламидиоз через незащищенный и случайный секс. Да, Дядя, случайности не случайны. Сейчас я понимаю, что ты имел ввиду.              Мои простыни постоянно помяты от любовных конвульсий троих зараженных. Постель нагрета до одури… Любовь? Да, допустим, это она, но я пока не нахожу смелости признаться в этом. Даже себе. Самуэль прав. Я законченная трусиха. Я всего-то и умела защищаться от нападок судьбы. Колкости, грубость, дерзость. Кусала реальность клыками цинизма… Раньше, а теперь… Теперь я засыпаю в переплетении конечностей, словно пойманная в паутину бабочка. Я попалась! Я обзавелась парочкой слабостей. Может, когда-нибудь я расскажу им о своих чувствах, а пока… Пока пусть все остается как есть. Спокойной ночи, Кайл и Самуэль.              Я сильнее вжимаюсь в переплетение рук. В ловушку паутины. Я продолжаю жить дальше, но уже по-новому — пьяной, молодой и влюбленной.              Самуэль              Моя Синяя роза ожила. Серебряный крест на воротах приюта благословил Ангелом. Любовь? Да, это взрыв, фейерверк, фонтан и прочее бла-бла-бла. Удивительно, я все-таки смог ее почувствовать. Она накрыла с головой, дала успокоение. Она переломала мои кости, перекроила скелет под себя. Она сама нашла меня и осталась подле. Любовь — лучшая религия. Любовь — верный способ сойти с ума. И я сошел. Окончательно и бесповоротно. Я еще никогда так не хотел жить, не хотел обнажать свою покалеченную душу ни одному живому существу. И мертвому тоже. Изменить мои принципы смогли двое. Я снова надеюсь и верю, я снова смотрю на мир глазами семилетнего мальчика. Плевать, что наивно и опрометчиво. Я всегда был отчаянным. Риск — мое второе имя. Но рисковать своими Ангелом и Синей розой я не готов. Я готов их ждать целую вечность у ворот того самого приюта. Я готов даже молиться — только бы не потерять их, только бы сохранить наше чувство, раздробленное натрое, как и мои кости.              Я никогда их не предам. Я не отец. Никогда не брошу и не разобью два сердца. Меня приручили. Любовь? Жадность, нежность, страх, голод, страсть, волнение и бла-бла-бла. Это все она. Это самые важные бла-бла в моей жизни.              Мне кажется, сверху падают синие лепестки и серебряные перья. Мне кажется, внутри меня кто-то постоянно грызет чужие крылья. Сожрите меня, если нужно — плевать! — но не троньте двоих, сопящих рядом. Под моими ресницами черно-красная темнота, у меня на бедре две восьмерки на бабочке. Хочу перевернуть эти цифры и превратить в бесконечность. Бесконечность, поделенную натрое.              Я больше не ору Богу, но знаю — он меня слышал. Если это благодаря тебе — спасибо. Я прощаю и отца, и монахинь. Прощаю себя. Любовь отпускает грехи. Любовь — это не рынок. Любовь и есть Бог. Спасибо за новые крылья и нимб. Это лучший подарок.              Пусть три пары рук навсегда останутся вместе.              Три пары глаз всегда будут смотреть в одном направлении.              Три рта целуют губы до крови.              Три тела врастают друг в друга.              Три сердца бьются в такт.              Три души станут одной.              Аминь.