Знак клана Фут

      Идея зародилась случайно — совершенно случайно — и поначалу Эйприл честно старалась её игнорировать. Но идея не пропадала — напротив, она разрасталась, ползла по сознанию, пускала корни в несвязанные с ней мысли. Она вопила, билась, кричала, не давала спать, есть, заниматься другими делами: идея не терпела попытки забыть её — она требовала к себе внимания. Глупая и безрассудно-опасная — она не должна была получить желаемое ею продолжение за границами нематериального. Но чем твёрже и раздражённее ей отказывали, тем навязчивее и настырнее она становилась. И наконец она добилась нужного ей внимания. Потому что идея давила на чувства — на ощущение того, что это никого, кроме самой Эйприл, не волнует. Давила на самолюбие — ну неужели она не справится? Давила на интерес. Последний и оказался тем самым слабым местом — той точкой невозврата, когда разум Эйприл, бесповоротно сдаваясь, всё же поднял руки перед собственным подсознанием. Хорошо, давай обсудим твоё предложение. ___ — Так почему ты решила позвать меня? — не любопытство — скорее, обычная попытка отвлечься от собственных мыслей. Эйприл чуть поджала губы — изначально посвящать кого бы то ни было в свой план она не собиралась: уж слишком он был сумашедшим и неоправданно рискованным. Она могла бы пойти одна — она, в конце концов, куноичи — но вместе с этим решением возникала проблема, которая не просто могла бы случиться, а наверняка случилась бы: он мог прийти не один — с группой — и тогда у Эйприл не было бы ни единого шанса ни избежать боя, ни — тем более — выйти вничью. Не спас бы даже телекинез: предмет тяжелее тарелки Эйприл пускай и могла поднять, но с большим трудом, который в реальном сражении превратился бы не в помощью, а в обузу. Так что Эйприл, хотя и колебалась в правильности своего намерения, всё же решила взять себе напарника. Могучие Мутанималы в качестве кандидатов отпадали сразу — нет, не потому, что она не считала их своими друзьями, просто Роквелл навряд ли согласился бы на такую слишком непредсказуемую авантюру; Слэша — Эйприл, честно, не могла справиться с предвзятым отношением к нему — просить как-то не очень хотелось; Мондо — не в обиду ему — мало бы чем помог. Кейси также отпадал: последняя их совместная вылазка закончилась, мягко говоря, не очень хорошо в первую очередь для самого Джонса. Можно было бы попросить Донни или Лео, но причину, по которой Эйприл не хотела их звать, она сама не до конца понимала: было ли это опасение, что они опять начнут вести себя как заботливые старшие братья и отговаривать её; или же её беспокоило что-то другое, интуитивно понятное, но на словах необъяснимое — не ясно, но особо копаться в этом, в общем-то, не очень хотелось. — Не знаю, — Эйприл вздохнула — наверное, ей стоило подготовиться к такому вопросу — и быстро добавила. — Ты единственный, кто оставался. Раф взглянул на неё — ответ, казалось, вызвал у него смешанные эмоции: он чуть нахмурился, но промолчал, не став комментировать её последние слова. Эйприл была уверена, что, услышав её идею, Раф искренне и вполне справедливо посчитал, что у Эйприл начались проблемы с головой: план казался откровенно безумным, ужасно опрометчивым и даже неосуществимым; с огромным количеством дыр, открывающих прямой путь в болото, и моментов, которые было попросту невозможно проконтролировать — идея, едва выбравшись из нематериального мира мыслей, была обречена на провал. Раф однако, дослушав до конца, не сказал и слова ни про бредовость идеи, ни про проблемы с ментальным здоровьем у её составителя — лишь, чуть нахмурясь и прищуря глаза, спросил: — Кто ещё об этом знает? Ответ был очевиден для обоих. — Никто. Донни, наверное, сейчас бы обозвал их соучастниками, подразумевая под этим словом не самое положительное или благовидное значение; Роквелл покачал бы головой; Лео сделал выговор за сокрытие от остальной команды такого опасного и сумасбродного плана — он был бы зол, очень зол, хоть и пытался бы это скрыть, упрямо делая тон своего голоса всё спокойнее и бесстрастнее и между тем совершенно не замечая ледяную корку, медленно покрывающую его монотонную речь. Чужие слова, правда, уже не имели значения: план был готов — всё такой же безрассудный, но теперь хотя бы более безопасный. Он состоял из двух основных частей, каждая из которых, увы, могла провалиться под их ногами быстрее тонкого озёрного льда. Первая часть — самая, наверное, безопасная — состояла всего из одного шага и не имела особых ответвлений: Шаг первый (он же последний) — связаться с нужным объектом телепатией. Уже на этой стадии возникали некоторые сложности: Эйприл могла оставаться «на связи» лишь десять секунд, что было катастрофически мало для передачи сообщения тому, кто подобного «фокуса» в своей жизни не ожидает. Вторая часть реализовывалась только в случае, если удавалась первая. Она была сложнее, непредсказуемее, опаснее и состояла из трёх шагов: Шаг первый — перестраховка. Неожиданно, что её предложил сам Раф — который, на первый взгляд, план «Б» при себе имел редко, да и тот, при наличии, всегда заключался в неохотном отступлении — вполне справедливо, как и Эйприл до этого, предполагающий, что он может прийти не один; а значит, попади они в окружение, шансов выбраться у них оставалось бы не так уж и много. Решение пришло довольно быстро: оставить запланированное сообщение с геолокацией места, где будет проходить встреча. Если они вернутся — отправка будет отменена; не вернутся — друзья, получив тревожное сообщение с отмеченным местом, медлить точно не станут. Шаг второй — уйти так, чтобы никто ничего не заподозрил, а в идеале — даже не заметил их отсутствия. Раф с этим пунктом справился просто замечательно (для него, видимо, подобные тихушные вылазки были не в новинку), Эйприл — более-менее терпимо: Лео, точно почувствовав неладное, просидел у неё весь вечер, будто нарочно потягивая чай дольше обычного. Третий шаг зависел от того, как именно прошла бы встреча, хотя основной смысл этого шага всё же оставался неизменным — они обязаны были попытаться поговорить, и даже возможная засада не должна была стать этому преградой. Итак, единственный шаг первой части плана прошёл успешно: Эйприл — с некоторыми перерывами между сеансами — связалась с ним телепатией, передав время и место встречи и даже успев сказать что-то про то, что она идёт с мирными намерениями и очень надеется на такое же отношение к себе. Раф на это лишь скептически промолчал — его присутствие на встрече она, то ли к счастью, то ли к беде, решила не упоминать. Первый и второй шаги второй части также были выполнены — теперь они направлялись в место, с которого, для большинства команды, и началась эта болезненная история; в место, где наконец все узнали неприятную правду: впереди уже виднелась кирпичная постройка главного здания заброшенного сахарного завода. Раф неожиданно сбавил шаг — Эйприл напряглась, последовав его примеру, и нервно прислушалась, подсознательно ожидая услышать уже приближающихся к ним врагов. Её нервы были на пределе — окружающая заброшенность и дело, ради которого они сюда явились, давили на мозг похуже любых фильмов ужасов. Раф, однако, заговорил о другом: — Я хочу кое-что ему сказать — тебе это, наверное, покажется странным, но не подавай виду, что что-то не так, договорились? Он был напряжён. Казалось, то, что он собирался спросить, было действительно важно — Эйприл, глубоко вздохнув и наконец совладав с сжавшимися от волнения голосовыми связками, чуть торопливо ответила: — Договорились. Но что такого мог сказать Раф, чего не собиралась спросить сама Эйприл? Она не была уверена в правильности своего решения — ни сейчас, ни до этого. Эйприл мельком взглянула на Рафа — его лицо, хмурое и сосредоточенное, выражало полную решительность и твёрдое нежелание отступать. Она переступила через валявшийся на земле порванный чёрный пакет и посмотрела вперёд — тем лучше: хоть один из них не капитулирует. Ист-Ривер, пребывая в томительном ожидании, молчал, чуть резко и нервно, словно переняв их эмоции, вылизывая множеством чёрных языков бетонную пристань, покрытую разросшимися на ней нитями водорослей и размножившимися моллюсками. Завод встретил их неприветливо-смиренно: он запомнил всё, что произошло здесь в последний раз. Эйприл осторожно, с заметной опаской оглядела открывшийся ей грязный, заваленный пыльным хламом коридор — под ногами что-то едва слышно захрустело, и Эйприл, нервно поджав губы, подумала, что невозможность передвигаться тихо может сыграть на руку не только им, но и предполагаемой засаде: тут уж кто первый не выдержит и чихнёт от количества пыли. Раф молча пошёл вперёд — он уже знал дорогу. Эйприл, пытаясь унять в груди давящее напряжение, вгляделась в сырые пожелтевшие стены — на них, кроме пожеланий смерти, ничего интересного не обнаружилось. Она отвернулась, сосредоточившись на ощущениях — вокруг, казалось, было не просто тихо, но и пусто: лишь чёрные глаза-дыры на полке, сотканные из удушающей плесени, провожали их своими маленькими спорами. Справа показался проём, с их приближением медленно увеличивающийся вширь. Шаги Рафа стали осторожнее — Эйприл быстро догадалась, что они подходили к нужному им помещению. Им оставалось пройти ещё немного. Эйприл, будто очнувшись от какого-то забвения, схватила Рафа за плечо — тот удивлённо обернулся к ней. Она жестами объяснила ему: он не знает, что их будет двое. Раф кивком головы пропустил подругу вперёд — она была права: один чёрт знал, как он отреагирует, увидев первым не Эйприл, а Рафа — и пошёл следом. Всё же эта авантюра — большая ошибка. Эйприл не смогла сдержать удивлённого вздоха — Майки явно позабавила такая реакция: уголки его губ едва заметно приподнялись. Он, без сомнения, услышал их шаги — как бы тихо они ни ступали, тому, кто более шестнадцати лет воспитывался опытным ниндзя, не составило труда определить количество приближающихся к нему… переговорщиков. — Я уж думал, что вкрай с катушек слетел, — эхо разнесло звонкий голос Майки, издёвка в котором, однако, скрывала его напряжённые нервы. — Голоса и всё такое, — он кивнул на Рафа, вставшего чуть поодаль от Эйприл. — Мы разве договаривались на третьего? — Мне не хватило времени предупредить о нём, — выдала Эйприл неожиданно твёрдым голосом, не терпящим пререканий, и тем самым сразу обрывая дальнейшие обвинения. Страх в груди куда-то исчез. — Не волнуйся, мы оба не собираемся на тебя нападать. Майки чуть наклонил голову — он стоял в конце зала, прислонившись панцирем к массивной проржавевшей железной двери голубого цвета. Его взгляд был направлен на Рафа — они почти физически пожирали друг друга глазами, словно мысленно надеясь на что-то, чего уже априори не могло произойти. Наконец, Майки выдал, обращаясь к брату: — Тебе не кажется, что странно разговаривать в месте, где я почти перерезал тебе горло? Это была провокация. Эйприл бегло взглянула на Рафа — лицо того чуть скривилось, но осталось таким же сосредоточенно-хмурым. Он ответил: — Я не сторонник символизма, Майки. — Майкл, — поправил тот, переведя настороженный взгляд с Рафа на Эйприл, и вдруг улыбнулся — ехидно и насмешливо. — Так зачем вы меня сюда позвали? Тоже хотите вступить в великий и прекрасный клан Фут? — Раф презрительно поморщился. — Думаю, Такеши-сан будет в восторге, если я приведу кого-нибудь из вас!.. — Если мы захотим вступить в клан, ты первый об этом узнаешь, — согласилась Эйприл прежде, чем Раф успел что-либо произнести. Будет лучше, если слово пока что будет предоставлено только ей: в конце концов, это всё её затея. — Мы пришли поговорить, Майкл. — И о чём нам разговаривать? — он демонстративно зевнул. — Только давайте быстрее, у меня мало времени. — Мы расшифровали папку. Теперь мы знаем, что с тобой случилось. Лицо Майкла странно изменилось — зрачки мгновенно сузились, усмешка спáла, превратив губы в колючую линию — он стал походить на зажатого в угол зверька. Эйприл почти физически ощутила зажёгшуюся в нём вспышку страха, граничащую с шоком, леденящим осознанием и почти животной готовностью защищаться. Он исподлобья взглянул на них — в его глазах, наравне со страхом, читалось недоверие. Он не спешил начинать говорить — лишь молча смотрел, видимо обдумывая свои дальнейшие действия. Раф и Эйприл заметно напряглись — лицо Майкла не предвещало ничего хорошего. Наконец, он осторожно спросил: — И что именно вы знаете? — Что ты отказался от своего имени; что Тигриный Коготь твой покровитель; что ты сдал местоположение фермы; мы знаем также от и до всю историю, которую ты рассказал про нас Шреддеру, — Эйприл не знала, стоило ли ей продолжать. Да и что говорить? При перечислении вся та информация, за которую они так упорно сражались, казалась такой ничтожной, что, наверное, будь Эйприл на месте Майкла, давно бы рассмеялась им в лицо, развернулась и ушла. Но Майкл не смеялся, не разворачивался и не уходил. Он ждал продолжения. Но что он вообще хотел услышать? — Мы знаем, что клан буквально выловил тебя из пролива, а после пытал… — она запнулась. Говорить было действительно нечего. — Ты… Мы просто хотим поговорить — по-человечески, понимаешь? Мы не виним тебя за то, что произошло. Мы даже не можем себе представить, через что ты прошёл, когда полгода находился в плену у клана; мы не знаем, как тебе было больно и страшно, когда никто не пришёл за тобой, — лица Рафа не было видно. Эйприл подумала, что это к лучшему. — Но никто из нас даже не догадывался, что ты жив — и в итоге всё это вылилось в… это, — приличного синонима к слову «нынешнее дерьмо» не нашлось. — …У тебя не было выбора — мы понимаем это и именно поэтому хотим помочь тебе хотя бы сейчас, Майкл. Речь была сумбурной — к такому монологу Эйприл не готовилась. Да и разве возможно было подготовиться? Ни один ясновидец и ни один математик не могли предположить, что когда-нибудь ей придётся решать проблему, которая даже не должна была существовать. Не в этой вселенной — не с этой семьёй. По правде сказать, она была уверена, что Майкл не придёт — она бы не пришла. Он молча смотрел на неё, полностью игнорируя пристальный, бессильно скрывающий печаль взгляд Рафа — он, видимо, собирался сказать то же самое. В голубизне глаз Майкла неожиданно вспыхнул незнакомый огонёк: — И это… всё? Эйприл сморгнула разочарование — да кто бы сомневался, что этого не хватит? — Да. Майкл резко улыбнулся — так же хищно и едко, как прежде. — А что же там ещё должно было быть? — Раф скрестил руки — его грубый голос странно контрастировал с печальной аурой. — Ну не знаю, — Майкл как ни в чём не бывало закатил глаза к заплесневевшему потолку. — Моё первое убийство, к примеру? Не знаю, просто что-нибудь интересное и желательно с подробностями… — А что ты, сам не можешь вспомнить? Майкл резко — слишком резко — повернулся к брату. Эйприл едва заметно взглянула на друга — в его взгляде мелькнула решительность: он увидел то, что ему было нужно. Майкл, словно осознав свою ошибку, тут же скривился в усмешке: — А тебе обо всём напоминать надо, старикашка? — обзывательство Рафа не впечатлило. — Или с памятью проблемы? Ты, — он обратился к Эйприл, — херового себе проводника выбрала, он же до дома не дойдёт: наверняка уже забыл, где живёт. — Раз у тебя такая хорошая память, почему бы тебе не проводить меня до дома? — Раф показал клыки — это плохой знак. Эйприл остановила себя в попытке вмешаться: хуже уже не будет — раз стороннее вмешательство не помогло, то стоит дать братьям возможность разобраться самостоятельно. До драки она их всё равно не допустит. — Давай же: старикашке просто не терпится увидеть около себя сопровождение. Майкл раздражённо осклабился в ответ — этот разговор ему явно не нравился. — Прости, — он недовольно цокнул, смерив брата нескрываемо-злым взглядом. — Но собакой-поводырём я работать не нанимался. — А лаять у ног Шреддера, значит, нанимался? — Раф прожигал брата взглядом: печаль, казалось, куда-то пропала, сменившись чистым гневом. — Скажи, тебе реально не стыдно стоять тут, передо мной, перед Эйприл, и восхвалять врагов? А, Майки? — заметив, как Майкл попытался открыть рот, он повысил голос. — И даже не пытайся сказать мне, что тебя зовут «не так» — иначе я придушу тебя голыми руками прямо здесь и прямо сейчас. Майкл зло прищурился — Раф продолжал, его речь походила на грубое шипение: — Скажи, неужели тебе абсолютно плевать на свою семью, а, Майки?.. — Вы мне такая семья, — сплюнул Майкл — он не был зол, как Раф, но в его голосе прекрасно слышалось раздражение из-за заданной темы, — что, убив вас, я не пущу ни единой слезинки. — Да неужели? Помнится, ты говорил обратное, когда ревел на руках раненного по твоей вине Донни во время спасения Кейси из лап крэнгов. Эйприл непонимающе застыла: раненый Донни, Кейси и крэнги? Когда это было? Что она пропустила? Майкл нахмурился — он, кажется, тоже не мог вспомнить. — Такого не было, — наконец буркнул он, обидчиво ковыряя ногой мусор. — Не было, значит? Ни «потеряшек», ни слёз, ни крови, ни обещаний, — настала очередь Рафа ехидничать. — Ты так просто отказываешься от своих слов? Тогда какой вес имеют твои восхищения кланом, если ты вот так вот просто бросил нас? Эй, Эйприл, — Раф повернулся к ней, — ты же помнишь тот милый случай? Оу. Теперь она действительно вспомнила тот инцидент… — Конечно, — кивнула Эйприл. — Мы тебя вчетвером оттаскивали, чтобы помочь ему. …который, однако, произошёл не с Донни. И не с Кейси. — Вы меня позвали, чтобы отчитывать? — Майкл оскалился. Ему явно не нравилось то, куда заходил этот разговор, но, по какой-то неведомой причине, он упрямо не уходил. — Сначала: «Ой, ты ни в чём не виноват!», а потом: «Да пошёл на хуй, предатель ёбаный, чтоб тебя собаки сгрызли», да, Рафи-бой? — Но ты же помнишь, что я редко тебя воспитывал, — пожал плечами Раф. — Не матерись, младший брат, тебе не идёт. — Не называй меня так! — Майкл покраснел и надулся. Эйприл растерянно смотрела на них: это походило на обыкновенную братскую ссору — случавшиеся множество раз за годы их проживания под одной канализационной крышей — но никак не на душевный разговор двух любящих — одна сторона остаётся под вопросом — друг друга родственников, что мучаются друг без друга. Раф делает вид, что ему нормально, Майклу просто нормально — было, по крайней мере. — Мы всё ещё родственники, Майки, и как бы ты ни орал — это не изменится. — А ты чо вдруг таким спокойным стал?! — искренне возмутился Майкл, смотря в непринуждённое лицо Рафа. Тот улыбнулся краешком рта. Майкл неожиданно оторвался от двери — та облегчённо заскрипела — и раздражённо махнул рукой, цыкнув: — Идите на хуй оба, я только время на вас зря потратил. Хоть бы что интересное произошло. Он направился к окну, собираясь уйти — рука уже потянулась к капюшону. Раф едва заметно ухмылялся — Эйприл даже без использования телепатии поняла предмет его облегчения: Майки так и не ответил на ловушку с общим воспоминанием, а значит — закрыв глаза на некоторые допущения — их единственную более-менее подтверждённую версию с амнезией можно будет считать правдивой. — И ты не ответишь на вопрос про слёзы? Что, неужели правда не помнишь, как ревел над Донни? Майкл неожиданно встал на месте — рука остановилась на капюшоне, так и не надев его. Молчание затянулось. Наконец, Майкл повернулся — в его глазах плясали опьянённые неподдельным весельем черти. Он с наигранной растерянностью произнёс: — Но ведь это был Лео, а не Донни — помнишь? И спасали мы не Кейси, а Эйприл: её опять похитили для каких-то опытов — мы ещё разделились тогда, помнишь? Случайно разделились. Я заметил Крэнга за спиной Лео-до, но вместо того, чтобы просто предупредить его, попытался обезвредить врага самостоятельно — в итоге под лезвием оказались и Крэнг, и Лео, — он улыбнулся: самодовольно и нагло, прекрасно понимая по чужим шокированным лицам, что сказал всё правильно. — Я приготовил собу. В качестве извинений. Он развернулся, добродушно помахав им рукой, и звонко пропел: — Адьос, амигос! Надеюсь, мы больше не встретимся на мирных переговорах. Лицо Рафа стало мрачнее тучи — он вновь приобрёл не идущие ему черты усталости и печали. Эйприл было искренне жаль его: ответов они не получили, а нервы заметно подпортили, причём не Майклу — себе. Но на другой исход и не стоило рассчитывать. … Да, об этой истории точно не следует никому рассказывать. Эйприл молча перевела взгляд на грязный, захламлённый пол перед голубой заржавевшей дверью. Среди кучи мусора лежали чьи-то неразложившиеся ногти.

***

      Такое действительно было. Они разделились; абсолютно случайно и совершенно неожиданно: дело с самого начала обещало быть откровенно запарным и нудным — проникновение к крэнгам всегда было задачей не из лёгких, в чём признавался даже Раф — а тут ещё и исчезновение почти половины (а их было всего пятеро) команды — просто потрясающее завершение и без того нервной миссии. Донни, видимо, считал так же, уже без свойственной ему осторожности заглядывая за каждый попавшийся на глаза поворот и нервозно всматриваясь в пустоту металлически-серебряных коридоров: потерять не только лидера, но и Майки — пик мечты любого самоубийцы. Эйприл, следящая за обстановкой позади них, молчала, то ли не желая ещё больше тревожить Донни своими опасениями и догадками, то ли опасаясь Рафа, явно злого как на отставших от команды братьев, так и на крэнгов, устроивших похищение их подруги в его «выходной». — Что младший, что старший — один хрен; оба идиоты! — раздражённо сплюнул Раф, заглядывая в очередной светлый проход. — Ну и где они?! — Тише! — прошипел Донни. — Ты хочешь, чтобы сюда всё Измерение «Х» сбежалось? — Если эти двое не появятся ближайшие пять минут, нас в любом случае обнаружат: мы слишком долго здесь шастаем!.. — Тихо! — Эйприл внезапно подняла руку к потолку. — Вы тоже это слышите? Все трое прислушались — с верхнего этажа доносились звуки выстрелов. Они, переглянувшись, бросились на шум. Звуки то отдалялись, то становились ближе, то вновь куда-то уходили — они, ни на мгновенье не сбавляя скорости, старались расслышать преследуемые ими голоса — а голос, сопровождаемый глухими выстрелами, действительно был. Если бы Рафу когда-нибудь сказали, что Майки научится сражаться молча — он бы не поверил. Тем не менее всё же стоило отдать брату должное: хоть где-то его говорливость и шумность пригодились. Им оставалось совсем немного — гул выстрелов внезапно смолк. Стало неправильно тихо. У Рафа замерло сердце, когда до оглушённого выстрелами слуха наконец долетели чьи-то сдавленные всхлипы. «Чьи-то»? Они добежали до угла. Лео сидел, чуть оперевшись панцирем на стену позади себя, и тщетно стараясь не морщиться от боли. Его рука ласково, почти по-отечески добро и успокаивающе поглаживала по голове уже раскрасневшегося от слёз Майки. Он продолжал держать при себе катану — нунчаки, словно ненужный хлам, были отброшены в сторону. Лео, заметив друзей, чуть улыбнулся — одна из тех его улыбок, означающая, что всё в порядке и панику разводить не стоит. Не убирая руки с чужой головы, он попытался чуть приподняться, желая встать — Майки лишь крепче схватил его, всхлипнув. Стало заметно его кровоточащую на левом плече рану — Донни, не медля, присел к нему. — Всё нормально, Дон, — отмахнулся Лео. — Не сильно задело. — Уверен? — переспросил Донни, внимательно оглядывая рану. Получив утвердительный кивок, он поднялся. — Как хочешь. Значит, осмотрю дома. — Тогда идём? — осторожно спросила Эйприл, поглядывая на распластавшегося на старшем брате Майки. — Не умира-ай… — внезапно взвыл тот, крепче прижавшись к пластрону Лео. Раф, услышав это, отвесил ему здоровенный подзатыльник: — Никто здесь подыхать, кроме тебя, не собирается! — вспыхнул он. У него, честно, уже чесались руки накостылять этим двоим по полной программе: первому — за разведённые посреди вражеского лагеря сопли, а второму — за излишние нежности к младшему брату. — Быстро встань, и уходим — развёл тут море! Лео осуждающе взглянул на него — Раф фыркнул — и, наконец перестав гладить Майки по голове, сказал тепло, но твёрдо: — Со мной всё в порядке, Майки. Пойдём. — Я тебя ра-анил, — снова взвыл тот, прижимаясь ближе. Раф опешил: — Так это ещё и ты сделал?! Донни шикнул на него, многозначительно кивнув на нунчаки — в них, освещённое ярким стерильным светом, поблёскивало слегка покрытое кровью лезвие. — Я должен был раньше заметить противника, — Лео вздохнул. — Ты всё сделал правильно, Майки — если бы не ты, я навряд ли отделался лишь раной в плече. Майки наконец поднял голову, сморгнув остатки слёз — Раф чуть закатил глаза: для ниндзя его брат всегда плакал слишком много. — Серьёзно? — Майки чуть наклонил голову вбок. Никто не понял, о чём именно он спрашивал: то ли о том, действительно ли Лео должен был заметить за своей спиной опасно-близко подкравшегося противника; то ли о том, правильный ли он поступок совершил; то ли о том, правда ли рана на плече брата считалась «малой кровью». Никто не понял, кроме Лео — он мягко улыбнулся брату, встретившись с ним глазами: — Серьёзно. Они друг друга поняли. Всегда понимали. Майки просиял и, наконец отпустив Лео, поднялся с колен: — Ну тогда, Лео-до, мы идём домой? Как будто они могут пойти куда-то ещё. — Конечно. Раф отвернулся от братьев — они и без того просидели в этой дыре слишком долго, так что им стоило поскорее выбраться из этого дурацкого места. Он прошёл мимо Эйприл, краем сознания уловив едва слышимое, но совершенно искреннее слово: — Мило. Она, конечно же, смотрела на Лео и Майки. _ На ужин у них была соба.

***

      Эйприл освободилась от домашних дел на удивление рано — короткая стрелка циферблата всё ещё ползла к шести часам, а длинная, казалось, вообще стояла на месте, не особо стараясь хоть как-то ускорить столь затянувшийся процесс. Небо, не переставая, ревело навзрыд — оно то слегка успокаивалось и, продолжая всхлипывать, молча утирало слёзы прежде, чем они успевали слететь на землю со слипшихся пушистых серо-синих ресниц; то, с особой остервенелостью и обидой, начинало вновь. Это зациклилось: так было на рассвете, так было сейчас и так будет продолжаться до глубокой ночи. Эйприл вздохнула, пристроившись у гостиного окна — Кейси обещал прийти к половине седьмого — и взглянула на часы: сорок минут у неё ещё есть. Она, конечно, могла бы сделать проект по матанализу самостоятельно, но, во-первых, вдвоём работать как будто бы легче, а во-вторых, Кейси навряд ли притронулся бы к проекту, если бы делал его в одиночку — последнее не похоже на безусловный «плюс» работы в команде, но менять — а точнее, отказываться от партнёрства — уже поздно. Да и разве она согласилась на командную работу только лишь потому, что хочет заставить друга работать? Конечно же нет. Кейси неглупый: несостыковки в тексте находит довольно быстро, материал собирать умеет — излагает его, правда, несколько сомнительным образом, который навряд ли можно считать даже немного приближенным к «правильному», но это, как-никак, вполне поправимо. И вообще… Эйприл спиной почувствовала пробежавший по гостиной холодный промозглый ветер — носа коснулся едва уловимый запах сырости. Она настороженно отошла от окна и прислушалась в вмиг напрягшуюся тишину. В полумраке кухни открылось окно, впуская в квартиру грязную уличную черноту. Эйприл сделала несколько шагов вперёд, прильнув к стене, отделявшей гостиную и кухню. Окно закрылось — несколько неумело и резковато — и неизвестный, помедлив несколько секунд, спрыгнул на пол. Интуиция — неизменно спокойная и отчуждённая — подсказала, что это точно не они. Сердце тревожно зашлось, и Эйприл мигом пожалела, что оставила тэссен в своей комнате — с оружием её шансы на успешную самозащиту были бы явно выше. — Я знаю, что ты здесь, — знакомый голос, который никогда более не должен был появиться в её квартире, раздался из мрака кухни. — У меня, в отличие от вас, телепатии нет. Эйприл не ответила — Майкл тем временем продолжил: — Я просто поговорить, правда. Вы же сами этого хотели — я и пришёл. Хочешь, оружие сдам? — Сдай, — главное: сохранять спокойствие — с остальным придётся разбираться по мере поступления. — Так выйди. — Брось его на пол гостиной, — она ещё не настолько сошла с ума, чтобы играть по его правилам. Ответом послужил грохот цепей — перед Эйприл приземлилась рукоять кусаригамы. Она вышла и, не сводя с Майкла пристального недоверчивого взгляда, ногой толкнула его оружие под близстоящее кресло — Майкл на это действие лишь повёл плечом. — Не ожидала? — он улыбнулся. — Что ты здесь делаешь? — строго спросила она, осматривая его — мокрого с ног до головы и явно замёрзшего. — Как ты узнал, где я живу? — Не рада меня видеть? — нарочито обиженно удивился Майкл, но тут же поднял руки в сдающемся жесте. — Да ладно тебе, обыкновенная случайность. Я просто внезапно вспомнил про антикварный магазинчик под твоей квартирой — вот и решил наведаться в это место. — «Вспомнил»? А до этого, значит, не помнил его? — Эйприл прищурилась — идти по тактике Рафа сейчас, не на нейтральной территории, было не лучшей идеей, но выбора особо не было: стоило сразу показать Майклу, что конкретно здесь и без приглашения ему не очень рады. Майкл чуть наклонил голову — он, казалось, не был ни удивлён вопросу, ни рассержен им: — Ну да, я не помнил это место. Больше тебе скажу — и сейчас не помню. Эйприл опешила — он так легко в этом признаётся? Просто так, не пытаясь юлить и выкручиваться? Без той ненависти и оскорблений, что буквально недавно сыпались на Рафа, словно из переполненного раскалённым песком ведра? Майкл тем временем, совершенно не опасаясь возможного нападения, принялся отряхиваться. — Замёрз? — на автомате спросила Эйприл, заметив в его теле едва заметную дрожь. — Там настолько холодно? — Да-а… — протянул Майки задумчиво, но тут же поправил сам себя. — Я просто слишком легко оделся — не планировал, вообще-то, к тебе переться. Он пожал плечами, словно в его словах не было ничего необычного — словно само его присутствие в этой квартире было абсолютно нормально и обыденно. — Что молчишь? Сесть хоть можно? — он, не дожидаясь ответа, прошёл мимо Эйприл, собираясь плюхнуться на диван. — Сними плащ, — Эйприл, вынырнув из пучины воспоминаний, в какой-то миг поглотивших её, своим привычкам по поддержанию порядка не изменила. — Не хочу. — Тогда будешь стоять, — она сложила руки на груди. Майкл ухмыльнулся — Эйприл не покидало ощущение, что она спит. — От Рафа этого набралась? В заброшке ты была менее… — он задумался, — …злая? — Это не злость, — Эйприл встряхнула головой — Майкл странно посмотрел на неё — мысленно надеясь, что галлюцинация исчезнет. Она упрямо не исчезала. — Ты заболеешь. — Ни разу ещё не заболел, — он чуть высунул язык, выражая недовольство, но продолжил стоять, больше не пытаясь намочить диван влагой со своего плаща. «Ни разу» звучало как нескрываемая ложь — Эйприл откровенно сомневалась, что клан приглядывал за Майки достаточно, чтобы тот действительно ни разу не заболел за всё время проживания там. Его появление уже не удивляло — лишь вызывало интерес. Он вёл себя спокойнее, чем при Рафе — в самих его движениях читалось какое-то внутреннее, неясное, но удивительно чистое доверие и расслабленность — настроение невольно передавалось и Эйприл: она нервничала даже меньше, чем при встрече на заводе, хотя и находилась тогда на почтительном расстоянии от него и имела при себе как оружие, так и варианты отступления. А тут шаг — и всё. Вот только конец, отчего-то, никак не наступал. — Так о чём ты хотел поговорить? — это действительно было похоже на сон: на игру взбудораженного сознания, которое так и не получило желаемых ответов. Наваждение должно было пройти — оно не проходило. У Эйприл возникло ноющее желание умыться ледяной водой. — Не знаю, — Майки опять пожал плечами. — Говорю, я не собирался сегодня приходить. Просто скучно стало. — «Скучно»? У футовцев? — хотя навряд ли с таким-то Мастером в клане царило безграничное — да даже ограниченное — веселье. — Ладно, тогда не «скучно», а «сложно». Майки хмыкнул — как-то устало и даже грустно. Вразрез тому, что Эйприл видела на его лице ещё пару дней назад. — Звучит ещё хуже. Эйприл только сейчас заметила, что продолжила стоять, как и Майки. — Да не то слово. Он чуть наклонил голову вбок — в его глазах читалось спокойное любопытство. Эйприл подумала что она, должно быть, сейчас выглядит абсолютно также. Он собирался что-то сказать — что-то безусловно важное. Оба подпрыгнули от неожиданности, когда дверной звонок издал требовательный настырный звон. Эйприл обомлела и резко оглянулась на часы — без пяти половина. — Вот ведь… — прошептала Эйприл — как она могла забыть про Кейси? — и быстро повернулась к вмиг напрягшемуся Майки. — Стой здесь, хорошо? Я сейчас соберу всё необходимое, отдам и вернусь к тебе. Она, не дожидаясь ответа, подорвалась с места, схватила первый попавшийся ей портфель и стала лихорадочно собирать в него все собранные ею материалы и чертежи. Всё, как назло, валилось из рук, отказывалось собираться вместе, не упаковывалось — в дверь позвонили ещё раз — и Эйприл, кое-как запихав оставшиеся бумаги в светло-синий дипломат, наконец побежала открывать Кейси дверь. Она, видимо, собиралась слишком долго — Кейси выглядел не на шутку взволнованным. — Ты пришёл делать проект, да? — речь получилась рассеянной: она, пытаясь скрыть от чужих глаз гостиную, совсем не гостеприимно оставила дверь лишь слегка приоткрытой. — Ага, у нас завтра сдача, — Кейси, стоя на лестничной площадке, совершенно терпеливо и добродушно отвечал на её странные вопросы. И почему именно сегодня? — Прости, я не смогу тебе помочь: заболела, кажется, — вовремя придуманное оправдание. — Ты же справишься один? Я уже подготовила некоторые материалы. — Конечно справлюсь, не переживай, — Кейси, казалось, даже не задумался над тем, действительно ли он справится. — Всё нормально? Сходить за чем-нибудь? — Нет-нет, спасибо, ничего не надо, — она исчезла за дверью — ей показалось, что из кухни пробежал знакомый сквозняк — взяла наскоро собранный дипломат и порывисто вручила его Кейси. — Держи, здесь всё, что тебе понадобится для работы. Удачи. Кейси собирался что-то сказать — она торопливо закрыла дверь и стремительно рванула к кухне. Предчувствие не обмануло её — кухонное окно было открыто, кресло отодвинуто. Она присела на краешек дивана: либо силы у воображения кончились, и мираж наконец пропал; либо ей стоит в скором времени ожидать на своём пороге толпу футовцев. … Да ну это всё к чёрту.

***

      …А может быть, он собирался попросить о помощи? Даже если и о ней — Майкл в любом случае сознаваться в своих мыслях не планировал. Точнее, планировал — но не ей. Эйприл сложила руки на груди — за сегодняшний вечер она делала это столько раз, что удобней было бы совсем не менять ни позу, ни выражение лица. Но и поза, и лицо почему-то менялись — возможно потому, что они менялись и у сидящего напротив неё Майкла. С ним в принципе всегда было сложно сохранять спокойствие и внутреннее равновесие. Толпа футовцев к ней в квартиру так и не заявилась, но Майкл — Эйприл не знает, радоваться ей или бить тревогу — приходил к ней уже четвёртый раз за ещё не прошедший месяц: причём, если в первый свой приход он вёл себя относительно прилично — а точнее: устало-спокойно — то во второй, видимо, решил оторваться, сначала до чёртиков перед глазами напугав только-только зашедшую в квартиру Эйприл, а затем почти час жалуясь на то, что Раф «очень сильно задел его чувства» (какие чувства и как именно задел — так и не было выяснено) в тот злополучный день на заброшенной фабрике; успел пожаловаться на Тигриного Когтя, обозвать Бибопа и послать на три (уже невесёлых) буквы Рахзара — ни про первого, ни про второго, ни про третьего Эйприл ничего полезного не услышала: несмотря на эмоционально-несдержанный поток речи, Майкл, по всей видимости, думал, прежде чем что-либо рассказать — и наконец, посмотрев на часы, очень оживлённо и громко воскликнул что-то про то, что уже опаздывает, быстро пожал ей руку — даже неудивительно — и тенью скрылся в окне, перед этим успев прихватить из стоящей в углу кухонного гарнитура вазы какие-то конфеты, которые до этого все есть упорно отказывались. Поначалу она пыталась его понять — его смена настроения с пассивной агрессии до смиренного всепрощения без слов объяснила, что это дело бесповоротно гиблое. Пыталась вытянуть из него что-то полезное и стóящее — он смеялся и продолжал говорить о своём. Пыталась заставить объяснить хоть что-то — он обижался и уходил. Хотела объясниться сама — не слушал. Хотела… …чтобы он рассказал сам. А для этого ей, видимо, остаётся молча слушать. — Ты ведь уже поняла, что я не просто так к тебе хожу? — Майкл вопросительно прищурился и заговорщически подался вперёд. — Неужели наш сеанс психотерапии закончился? — Эйприл не сдержалась от язвительной шутки. Майкл улыбнулся, чуть закатив глаза — на неё он не обижался. Даже странно. — Могу потом продолжить, — он тут же посерьёзнел. В его взгляде что-то изменилось. — А теперь по делу: мне нужно поговорить с Лео. Эйприл опешила: с кем он хочет поговорить? — Нет, постой, — она чуть встряхнула головой, Майкл недоумённо взглянул на неё. — Почему бы тебе не рассказать сначала мне? Я что, зря слушала тебя всё это время? Он нахмурился — по его недовольному лицу стало ясно, что он не согласен. — Нет. Я хочу поговорить с Лео, — он настойчиво придвинулся ближе. — Если ты хочешь что-то высказать братьям насчёт вашего прошлого, то я могу позвать Донни. Донни жалко: он навряд ли перенесёт подобный разговор, но Рафа в качестве возможного слушателя предлагать бесполезно — Майкл точно не согласится. Лео же — крайняя инстанция, до которой это дело дойти не должно было: так решила она, так решил Раф — одного Майкла опять не предупредили о заданном условии. А раз не предупредили, значит, все желания Эйприл отправляются к чёрту. — Мне нужен Леонардо. Эйприл поджала губы — Майкл был настроен решительно. — Сначала скажи, зачем он тебе, — потребовала она, нисколько не сомневаясь в том, что нормального ответа она не получит. Майкл закатил глаза, раздражённо цокнув: — Если тебя это успокоит, то я не собираюсь встречаться с ним без тебя — я всё ещё жить хочу. И вообще, у меня к нему деловое предложение. — Этого недостаточно, Майкл, — Эйприл сложила руки на груди и нахмурилась: она произносила это имя вслух не для него — для себя. Чужое — новое — имя как нельзя лучше возвращало из проснувшегося «до», напоминая, что они теперь — даже не друзья. Враги, если так подумать. Кажется, она начинает мыслить, как Лео. — Ну, ты подумай над этим, — он быстро встал и сложил руки в карманы плаща. — А я пошёл. Он прошёл мимо неё, взял с книжной полки кусаригаму, неосторожно шаркнув по дереву рукоятью, и направился к кухне. Он всё ещё футовец. Он всё ещё может врать. Он всё ещё ничем с ними не связан… — Хорошо, — рука остановилась над вазой с конфетами — Майкл перевёл на вставшую с кресла Эйприл быстрый, предвкушающий торжество взгляд. — Когда ты хочешь с ним встретиться? …но при этом он доверился и пришёл один. Всё ещё приходит один. Майкл, ничуть не удивившись тому, что всё-таки выиграл эту игру на одностороннее исполнение желаний, задумчиво протянул: — Ну не зна-аю… А когда ты сможешь выцепить его так, чтобы он был один? Она ведь ещё пожалеет об этом, да? — Я могу ему позвонить, — пытаясь скрыть своё недовольство, пожала плечами Эйприл: тянуть с этим не было смысла — если Майкл собирался с помощью этого «разговора» избавиться от Лео, то стоило хотя бы попытаться сделать так, чтобы у него не было времени тщательно спланировать нападание, пока он будет пребывать в далёких стенах клана. — И попросить его прийти прямо сейчас. Майкл чуть насупился, отрывисто пробурчав: — А если он придёт не один? Мне что, сразу с тремя договариваться? — Если я попрошу его прийти одному, то он так и сделает, — слова звучали как что-то, что нельзя было расскрывать посторонним — Майкл, услышав это, состроил совсем ребяческое удивление. — Да ну? Это ещё почему? — Это же Лео, — в сердцах выдохнула Эйприл. Больше она ничего объяснять не собиралась. Но этого было достаточно: Майкл кивнул головой — он соглашался. Толстое стекло вазы расстроенно ухнуло, когда её бывшее содержимое вновь опустилось на дно.

***

      Эйприл замолчала — она рассказала всё без единой утайки: скрывать что-либо теперь не имело смысла. Доверие к ней — да и к Рафу тоже — было сильно подорвано: уже второй раз за небольшой срок она проворачивала за спиной своего друга — лидера — нечто настолько безрассудное и опасное, что выходило за грань обыкновенной легкомысленности. Однако, это было до невозможности важно. Лео молчал — многозначительно и долго. Вся его поза, лицо, глаза выражали то обманчиво твёрдое, как напряжённые мышцы, спокойствие. Он был недоволен — не будь в квартире третьего, Лео наверняка бы высказал всё, что думает о подобных тайных сообщничествах, обязательно оставаясь во время речи таким же неестественно спокойным и хмурым. Он мог бы высказать всё — это было бы справедливо. Но Лео молчал — потому что при Майки он никогда не ругался. При Майкле — тем более. Его тёмные синие глаза сковали мутанта напротив — Майкл также молчаливо и чуть нервозно смотрел в ответ: без агрессии, без ехидства, но с поразительно несвойственной ему сосредоточенностью и терпеливостью — ни единого движения, ни единого слова или звука. Казалось, на момент длинного и неплохо подготовленного монолога Эйприл он просто исчез — настолько он стал тих и незаметен. Но ни Лео, ни Эйприл, однако, забыть про него не смогли. — Хорошо, — наконец отозвался Лео, его глаза сверкнули чем-то холодным. Сквозь толщу тёмно-синего океана, однако, показалась тщательно скрываемая неуверенность в своём решении, — давай обсудим твоё предложение. Майкл наконец двинулся с места: он нарочито медленно — так, чтобы Лео мог проследить за каждым его движением — упёрся локтём в диванный подлокотник и, едва улыбнувшись знакомой злой и хищной улыбкой, негромко, но чётко ответил: — О, у меня ничего нового, — улыбка стала чуть шире. — Поможете мне свергнуть с трона одного старика?