***
Спросить о нём стоило ещё давно — ну как давно, где-то дней пять назад — но тут, конечно же, возникла парочка проблем. Проблема первая: упомянуть Хана в разговоре так, чтобы это не вызвало не только большого удивления, но и не выглядело очень странно и не к месту, можно было лишь у двоих: у Бибопа и у Рокстеди. Причина была вполне очевидна: хоть при том очень неприятном столкновении в коридоре Майкл и сделал вид, что абсолютно ничего не слышал, он — в теории, конечно же — уловить какие-то отдельные слова из чужого разговора всё же мог, а там уже и заинтересоваться им, услышав знакомое имя. Про то, почему он сразу не сказал, что всё слышал, у него бы даже спрашивать не стали: понятное дело, что сознаваться в «подслушивании» — пускай и случайном — никто не горит желанием. Вторая проблема напрямую была связана с первой: подходить к Бибопу — а уж тем более спрашивать у него что-то — было глупо: он бы не просто послал на три весёлых буквы, но и сделал бы это так, что кто-нибудь нежелательный обязательно услышал не только саму перепалку, но и её причину, после чего досталось бы, скорее всего, обоим: Бибопу — за нарушение тишины и нецензурную лексику; Майклу — за излишнее любопытство или, что хуже, за подозрения в измене. Так что единственным, к кому можно было подойти — чувствуя себя в относительной безопасности — был и оставался только Рокстеди, выцепить которого почти не представлялось возможным: он то к Бибопу, то с Бибопом, то от Бибопа. В общем, не разлей вода: для них — к счастью, для Майкла — к сожалению. Но не могут же эти двое постоянно быть вместе? Позади него раздался рычащий грубый голос. — Майкл. Он остановился, едва заметно закатив глаза, чуть повернул голову, чтобы было видно окликнувшего, и спросил с притворной покорностью: — Да, Брэдфорд? — Найди Рокстеди и отправь его на улицу, — сдержанно проигнорировав чужой тон, приказал Рахзар, тут же развернувшись и направившись к выходу. — У тебя три минуты. — Пять, — оскалился Майкл, но тут же быстро, с заметным интересом полюбопытствовал. — Ты и Рокстеди? Неужто Бибоп занят? — Заткнись и выполняй, — чуть обернувшись, прорычал Рахзар, уже явно пожалевший о том, что вообще попросил что-то у этого «идиота». При других обстоятельствах — то есть при всех, кроме нынешней — Майкл с удовольствием бы плюнул Крису в морду, даже не попытавшись выполнить просьбу; сегодня же у него наконец-то выпал шанс поговорить с Рокстеди и даже — хоть он и не хотел этого — угодить Рахзару. Рокстеди искать долго не пришлось: он сидел в своей комнате — то ли занимаясь чем-то, то ли просто маясь от отсутствия рядом с собой Бибопа — и на внезапное появление на своём пороге абсолютно не запыхавшегося и бодренького Майкла отреагировал нескрываемым удивлением. Прежде, чем он успел что-либо спросить, Майкл, словно прочитав скороговорку, выдал: — Крис Брэдфорд поручил мне найти тебя и привести к нему для какого-то мегаважного дела. Маленькие голубо-серые глазки Рокстеди растерянно округлились: — Чего? Майкл невозмутимо — это он слишком быстро разговаривает или до Рокстеди долго доходит? — повторил уже более кратко и медленно: — Брэдфорд поручил мне привести тебя. Он уже ждёт внизу. — А. Майкл сделал шаг назад, давая носорогу-мутанту выйти в коридор и закрыть за собой дверь. Рокстеди всегда был неприлично нерасторопен что в сражениях, что в повседневной жизни. Майкл честно пытался списать это на габариты — наверное, тяжело быстро передвигаться, будучи немалых размеров — но его вес всё же никак не мог ни объяснить, ни оправдать его полное тугодумие. Он будто бы постоянно тормозил, даже не набирая перед этим обороты, чем вызывал почти у всего клана вполне объяснимое раздражение и насмешки. Он тупил во всём: от координации своих же телодвижений до подбора простейших слов, и чем сильнее был его тупняк, тем страннее и невообразимее казалась его дружба с подвижным и ловким Бибопом. Иногда Майкл всерьёз задумывался, почему они дружат — да и дружат ли вообще? Быть может, в месте, где нет понятия дружбы, их связывала лишь общая проблема одиночества? Равное положение, а не «подчиняй и подчиняйся»? Чем больше, однако, Майкл раздумывал над этим, тем больше понимал, что ответ на его вопрос эти двое дать не смогут: Бибоп, даже если и задумывался над этим, просто не станет откровенничать с «зелёным уродцем» — Рокстеди эта тема как будто бы и волновала. Нет, он не был откровенно тупым — туповатым, это да — скорее, несмотря на свой устрашающий внешний вид, излишне мягкотелым и душевно слабым. А ещё добрым. Непростительно добрым для футовца. Грузные шаги перешли с ковра на лестницу. Майкл осторожно шёл следом: нужно дождаться, пока они выйдут с лестничной площадки в коридор, где можно будет без особой опаски аккуратно спросить то, что его интересует. Майкл невольно улыбнулся: иронично, что именно в этом коридоре он в последний раз и напоролся на Бибопа с Рокстеди. Они закончили спускаться и перешли в одно из ответвлений главного коридора, напрямую соединяющего тронный зал и главный вход. Что ж, пора. — Хей, Рокстеди, — слегка виновато позвал Майкл. Росктеди, чуть замедлившись, повернулся к нему. — Помнишь, я пару дней назад случайно наткнулся в этом коридоре на вас с Бибопом? Предоставляя Рокстеди время на обработку информации, но не давая ничего ответить, Майкл продолжил: — Я тогда услышал — ненарочно, клянусь! — как вы говорили о Хане. С ним что-то случилось? К удивлению Майкла, Рокстеди сообразил поразительно быстро: он осторожно остановился, заставив тем самым Майкла замереть на месте. Со стороны могло показаться, что он просто думал — в целом, дело привычное: он порой любил олицетворять собою фразу «остановись и подумай» в буквальном её смысле. На этот раз, однако, всё было иначе: Рокседи был в замешательстве. Не в таком, когда ты не понимаешь, что от тебя требуют, а когда ставят перед выбором. Сложным выбором. Майкл терпеливо ждал. Тяжёлая глубокая складка на и без того морщинистом лбу мутанта, казалось, и не собиралась разглаживаться — напротив, становилась всё толще и плотнее. По ощущениям прошло минуты две — не меньше — прежде чем уже отчаявшийся в своей идее Майкл не получил ответ: — Вообще, Антон просил ничего тебе не рассказывать… — складка наконец-то разгладилась, но голос продолжал звучать очень неуверенно и нетвёрдо. — Но, думаю, в этом нет такого. Майкл мысленно поблагодарил Рокстеди за его врождённую мягкотелость — хоть кто-то же должен ею пользоваться — ободряюще полуулыбнувшись ему. — Вот… дело в том, что Хан, ну… — он запнулся. — Сняли его, понимаешь? — С должности, типа? — слегка наклонив голову вбок и изобразив детское непонимание слова «сняли», спросил Майкл. Голос его, однако, дрогнул. — Почему? Рокстеди замялся — он знал причину. Это читалось на его сером, вспотевшем от стресса лице; в его глазах, маленьких и совершенно не умеющих лгать. Если бы Майкла прямо сейчас не занимала судьба Хана, то он бы обязательно — уже в который раз — подивился тому, как стоящего напротив него мутанта вообще могли принять в клан Фут. Большая капля пота скатилась по его лицу и затерялась в складках. — Его убрали за… — За предательство, если тебе так интересно об этом узнать, Майкл. Рокстеди испуганно подпрыгнул и встал по стойке смирно. Майкл, мысленно дав себе подзатыльник за то, что вообще смог забыть о ней, чуть помедлил и повернулся лицом к выходу в главный коридор. Карай стояла там и, как только оба мутанта посмотрели на неё, без всякой тени улыбки скомандовала Рокстеди: — Тебя уже ждёт Брэдфорд. Поторапливайся. Рокстеди засуетился и, глянув на Майкла сожалеющими глазами, поспешно выдал: — Да, конечно, будет сделано. Он непривычно быстро удалился, явно силясь не оглядываться назад. Как только Рокстеди скрылся, Карай неторопливо, со сдерживаемой в ногах злостью направилась к Майклу. Тот стоял, не меняясь в лице — оно, как и принято перед старшими, выражало смирение и покорность. Бежать не имело смысла: пусть лучше она выскажет всё в лицо, чем побежит жаловаться Такеши на «не такое» поведение его подопечного. Одно радует: ему, возможно, всё-таки объяснят, что тут происходит. — Не знаю, как ты так хорошо слышишь при отсутствии ушей, — прошипела Карай, — но ты уж больно любопытен, не находишь? Что ж, главное, чтоб тон оставался вежливым — и когда при общении с Карай его это волновало? — а так можно и похамить. Чуток. — Мне, Карай-сáма, никто не запрещал спрашивать, — он, заметив лёгкое раздражение на её лице, решил пойти на рожон. — «За предательство»? Хана? Мне казалось… — Не важно, что тебе казалось, — дистанции между ними, что плохо, не было, а значит увернуться в случае удара было бы проблематично. И да, у Карай, видимо, опять было плохое настроение. — Да, за предательство, — Карай понизила голос до зловещего шипения, — о котором некоторые из нас знали, но молчали, находясь с ним в сговоре. Майкл непроизвольно скривился и дёрнулся назад — его глаза недобро блеснули. — Уж слишком в лоб, — он обозлённо фыркнул. Ну нет, больше никакого, даже мнимого уважения. — Ты, между прочим, сейчас записываешь меня в предатели, Карай, а это серьёзно. — Я знаю, — холодно отозвалась она, выпрямившись. — Но раз Хан предпочитал закрывать на них глаза, значит, клан Фут будет бороться самостоятельно. Майкл сжал челюсти. Карай развернулась, собираясь уйти, но внезапно продолжила: — На этот раз тебя оправдали, решив, что убийство предателей — Рорта К. и его сына — лежит на тебе, — она повернула голову, её змеиные зрачки словно острые клинки пронзили чужую глотку. — Но это твоя последняя подобная выходка, Майкл. Тебе не будет везти вечно. Она ушла. Майкл проводил её долгим, не то злым, не то бесстрастным взглядом. «Последняя»? Ха, он так не думает.***
Ливень гулко и требовательно стучался в окна, неистово барабанил по навесам и крышам машин, нещадно, с какой-то особой обидой и вымещаемой на других злостью хлестал по лицам прохожих, не успевших вовремя скрыться от подкравшейся напасти. Лужи росли в арифметической прогрессии, чернея чем-то смольным и вязким, с остервенелостью отделяя от своей поверхности яркий рябчатый блеск от фонарей. Ожидаемый снег не выпал — вместо него пришёл дождь. Сказать, что Кейси был не рад этому — ничего не сказать. Он, промокший до нитки, рассерженный — как и многие другие прохожие — на оказавшийся бесполезным дождевик, вбежал на крыльцо. День, казалось, не задался с самого начала: с утра проспал; придя в школу, сразу же попался на глаза директрисе, которая именно сегодня решила проконтролировать опоздавших; получил выговор; схлопотал «D» по математическому анализу, вдобавок к этому только после полудня вспомнив — не без помощи Эйприл — что на завтра им задан проект по этому же предмету. В общем, ещё непонятно, что хуже: начало дня или его конец с потрясающей перспективой провести за проектом весь вечер в лучшем случае. Одно радовало: проект делался в паре с Эйприл, а значит, уже должен был потребовать на себя намного меньше сил и времени — его, по крайней мере, точно. Вы не подумайте: Кейси, вопреки тому, что могло показаться, не скидывал свою работу на Эйприл. Скорее, это она брала на себя слишком много, делая работу не только за себя, но и контролируя других, исправляя их ошибки или и вовсе перекладывая на себя их обязанности. Подобный её… прикол как будто бы даже можно было понять: желание сделать всё идеально нередко толкает людей на излишние заморочки; но разве ей самой не обидно делать всю работу за других, после выдавая её за командную? Ответ на этот вопрос, видимо, не знала даже сама Эйприл — да и навряд ли её кто-либо об этом спрашивал. Кейси раздражённо провёл пальцами по сырому и холодному рукаву промокшего насквозь дождевика и позвонил в дверь. Эйприл, обычно чуть ли не стоящая под дверью — тоже один из её приколов — открывала на этот раз непривычно долго. Очень долго. Кейси удивлённо свёл брови на переносице: ну не могла же она заснуть! Он прислушался: за дверью, казалось, раздавались шаги. Кейси сложил руки в карманы и решил подождать ещё немного — к двери всё так же никто не подходил. Он, растерянный совсем не свойственной Эйприл неторопливостью, нажал на звонок вновь — звучный звон прорезал уже успокоившуюся тишину лестничной клетки. За дверью засуетились, но не открыли. Не сразу открыли. Замок щёлкнул — Кейси с облегчением выдохнул, когда рыжие длинные волосы наконец показались в дверном проёме. Он с беспокойством заметил, что Эйприл выглядела уставшей и явно чем-то взволнованной, хоть и старалась это скрыть. — Ты пришёл делать проект, да? — несколько рассеянно спросила она, не выходя из квартиры полностью, но и не впуская Кейси внутрь. — Ага, у нас завтра сдача, — не менее растерянно ответил Кейси, удивлённый таким странным вопросом. Эйприл устремила взгляд в пол: — Прости, я не смогу тебе помочь: заболела, кажется, — прежде, чем он успел что-то ответить, она, с надеждой и лёгкой виной в голосе продолжила. — Ты же справишься один? Я уже подготовила некоторые материалы. — Конечно справлюсь, не переживай, — поспешно заверил её Кейси, даже не задумавшись над тем, как именно собирается справляться с задачей без человека, на котором обычно лежала вся ответственность. Эйприл недоверчиво, но всё так же виновато прищурилась. — Всё нормально? Сходить за чем-нибудь? — Нет-нет, спасибо, ничего не надо, — быстро покачала головой Эйприл, но тут же, будто спохватившись, быстро исчезла за дверью. Кейси, не задумываясь, наклонил голову, попытавшись заглянуть внутрь — Эйприл мгновенно появилась перед его лицом, резче, чем следовало, закрыв обзор чем-то светло-синим. — Держи, здесь всё, что тебе понадобится для работы. Удачи. Кейси удивлённо взял предмет — это был большой и довольно тяжёлый дипломат. — Да, спасибо, — сказал он, поднимая взгляд с только-только врученного ему объекта. — Выздоравливай, Рыжик, и звони, если… Дверь уже была закрыта. Кейси растерянно взглянул на дипломат, потом снова на дверь, и вздохнул, понадеявшись, что бумаги внутри него не промокнут под проливным дождём — может, стоило его во что-нибудь обернуть? В голове мелькнула гадкая мысль, что Эйприл больной совсем не выглядела: взволнованной — да, но не больной. Кейси отряхнулся и поморщился, мысленно дав себе здоровенный подзатыльник: что, привык сидеть на всё почти что готовеньком, а, Кейси Джонс? Ничего, поработаешь за двоих — Эйприл месяц таким образом пахала. И вообще, человеку теперь и поболеть нельзя? Зная Эйприл, она и так уже распереживалась вся из-за того, что всех «подставила», так что любая, даже мимолётная мысль о том, что она просто свалила на других свои обязанности — несправедлива, невозможна и глупа. Кейси вышел из улицу — ливень, казалось, только усилился, почти в открытую злорадствуя над тем, что вновь настиг теперь уже старого знакомого. Кое-как спрятав портфель под мышку, Кейси спешно ступил на мокрый асфальт, намереваясь как можно скорее добежать до дома. Он не сдвинулся с места — что-то тянуло его назад. Не обращая внимание на хлеставшие прямо в лицо бойкие гневные капли, Кейси поднял голову, взглянув в знакомые окна: как обычно, плотно зашторены — привычка, появившаяся у Эйприл с появлением в её жизни братьев-мутантов. Он опустил голову и, прибавив шаг, направился домой.