Знак клана Фут

      Майкл, с какой-то едва скрываемой ненавистью и раздражением во взгляде мельком осмотрел свою комнату и быстро вышел, подавив в себе острое, словно необходимое душе желание хлопнуть дверью. Ничего не происходило. Абсолютно ничего. Последние недели три — если не весь месяц — Клан Фут будто вымер, решив, без объявления своего решения, неожиданно перестать функционировать прежним образом: Тигриный Коготь был необычно добр — под словом «добр» подразумевается почти полное отсутствие контроля за передвижениями Майкла — за Бибопом и Рокстеди не замечалось ни нарушений, ни свойственных им провалов на миссиях; Саблезуб просто куда-то пропал; Бакстер не жужжал под ухом, и даже Рахзар, что совсем удивительно, стал реже скалить на Майкла зубы. Единственные, кто, должно быть, совсем не поменяли свой образ жизни были Карай и Шреддер. Мастер, как и всегда, продолжал восседать на троне — Майкла всегда удивляла такая усидчивость: у него самого уже давно бы заболела задница, проведи он на стуле, пускай и красивом, целые сутки — будто ожидая, что вот сейчас к нему придут с гордым докладом о том, что головы черепах, прикреплённые на большие медальоны из прекрасного бакаута, уже висят в покоях Мастера. Карай, с присущей только ей, Такеши и Рахзару слепой преданностью и верностью отцу, либо стояла рядом — стоять, наверное, даже хуже, чем сидеть — либо находилась в своей комнате. С ней Майкл не пересекался, чему был даже рад: чёрт знает, что она может выкинуть — он всё ещё не успел забыть то, как она подставила его с тем дурацким арестом. В целом, он не был против происходящего: в конце концов, несколько ночных дежурств в неделю и просмотр камер — не самое сложное (и не самое страшное), что могло произойти в его жизни. Майкл спустился вниз по лестнице — прогуляться сейчас на свежем воздухе и взглянуть на листву, всё стремительнее терявшую свою зелень в атмосфере уже пришедшего к ним октября, было единственным, что ему прямо сейчас хотелось. Он взялся за ручку парадной двери, по привычке проведя рукой по своему поясу. Майкл издал раздражённый возглас — ну конечно, он оставил кусаригаму в комнате! Можно, конечно, пойти и без оружия — а что, экстрим! Каждую, тем более недвижущуюся тень принимать за врага — тот ещё аттракцион по расшатыванию нервишек. Но если, как назло, именно сегодня выпадет шанс выпустить на асфальт чьи-нибудь внутренности? Ещё раз вздохнув, Майкл всё же отпустил ручку, развернувшись на сто восемьдесят градусов и быстро зашагав обратно к лестнице. Ну вот, долгожданный выход на улицу откладывается на минуты так две. Снова поднявшись — как же его раздражает собственная невнимательность — он вернулся в комнату, схватил с кровати кусаригаму и, на этот раз всё же хлопнув дверью, поспешил назад к выходу. Атмосфера всеобщей сонливости, уверенно пускающей свои корни по стенам здания, пугала Майкла. Она не представляла из себя то прекрасное чувство, когда ты, при тёплом свете люстры, согретый душой и телом, лежишь на кровати, укутавшись в одеяло, а в твоей голове блаженная пустота, приятно не перегружающая разум — нет, она представляла из себя нечто противоположное, совершенно противоположное, не завлекающе-расслабленное и наполненное сладкой дрёмой; она была обречённо-оцепенелой — тот момент, мрачного смирения с мыслью, что твой сон неизбежен, как и то, что за ним последует. Единственное, что могло вытащить его из нарастающей тревоги — холодный свежий воздух. Майкл нервно улыбнулся своим мыслям. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь он будет радоваться холоду. За поворотом, в коридоре перед ним, послышались шаги и приближающиеся голоса. Майкл, не сбавляя скорости и не стараясь определить, на кого вот-вот наткнётся, продолжил идти: сейчас ему хотелось исключительно одного — оказаться как можно дальше от этого скучного места. Шаги его, однако, стали более тихими и крадущимися. Дурацкая — да не, отличная — привычка. Голоса — голос; говорил только один — становились всё отчётливее в безлюдном коридоре. — Ты слышал? Хан… От знакомого имени Майкла передёрнуло. Он, не успев среагировать и вовремя проскочить между говорившими, врезался в одного из них и, потеряв равновесие и нелепо грохнувшись на пол. Судя по тому, что «препятствие» даже не сдвинулось, это был Рокстеди. — Ты чо тут делаешь?! — мгновенно взвился Бибоп, едва распознав Майкла под чёрным длинным плащом. Рокстеди, недоумевающе посмотрев на напарника, ответил несколько озадаченно: — Это же общий коридор, Биб. — Да я… — растерялся Бибоп, но тут же вновь принял оскорблённое выражение. — Почему ты его защищаешь?! — Я его не защищаю, — Рокстеди насупился, на его лбу образовалась большая тяжёлая складка. Немного оклемавшийся Майкл тут же лучезарно улыбнулся, подняв руки в примирительном жесте: — Простите, ребят, я задумался и не заметил вас. Вы только с улицы? Да? — он улыбнулся ещё шире и затараторил. — О, а я тоже туда иду; ну как «иду»: я туда шёл, уже почти вышел и тут ка-ак понял, что забыл взять оружие, я уж собирался без него идти, думаю, да нафиг оно мне нужно, я что, в рукопашку не справлюсь? — нет, я, конечно, драться ни с кем не собирался, но это так, к слову — а потом подумал, что я как бы справлюсь, но это всё равно очень небезопасно, и всё такое; у меня конечно с собой телефон но чем он мне поможет? Я поэтому решил вернуться, уже вернулся, пошёл возвращаться туда, откуда собирался — и всё-таки собрался — вернуться, а тут как в вас… — О-о, господи, заткнись! — хрюкнул Бибоп, вцепившись себе в очки и прижав уши как можно плотнее к голове. — Ты невыносимо болтливый, у меня скоро башка треснет от твоего голоса! Рокстеди, до этого момента, кажется, искренне заинтересованный в рассказе Майкла, лишь неопределённо мотнул головой, то ли соглашаясь, то ли просто не зная, что ответить. — Что здесь происходит? — прорычал голос за спиной Майкла. Бибоп и Рокстеди мгновенно выпрямились по стойке смирно — Майкл, узнав до боли знакомое раздражение в интонации Тигриного Когтя, лишь слегка запрокинул голову в его сторону, с неподдельным интересом желая разглядеть выражение чужого лица. Такеши украткой взглянул на Майкла, всё ещё сидящего на полу, затем перевёл незаинтересованный, но явно успокоившийся взгляд на Бибопа и Рокстеди, после чего, без всякой паузы произнёс, обращаясь ко всем троим: — Почему не отвечаете на звонки? Бегать за вами не входит в мои обязанности. — Простите, сэр! — выпалил Рокстеди, раскрасневшись от страха за возможное наказание. — Извините, Такеши-сан, — в один голос произнесли Бибоп и Майкл, сделав при этом свои самые виноватые лица. Такеши, двум последним явно не поверивший и никак не отреагировавший на извинения, приказал: — Через десять минут всем троим быть в тронном зале. Без опозданий. Он дёрнулся, будто собираясь развернуться, но тут же остановился и, обращаясь к уже расслабившимся Бибопу и Рокстеди, неожиданно проговорил с усталым недовольством, указав при этом на улыбнувшегося Майкла: — И отстаньте уже от него… У фразы явно было продолжение, которое, однако, Такеши озвучивать не стал — он развернулся и ушёл к лестнице так же быстро, как и пришёл оттуда. Рокстеди, судя по всему, комментировать последние слова Тигриного Когтя не собирался. Бибоп, чуть помолчав и взглядом высверлив на лбу Майкла огромную дыру, наконец сплюнул то ли с досадой, то ли с сочувствием в голосе: — Нашёл же ты себе… кошка-мамочку.

***

      — Прости меня. Они сидели на краю крыши, игнорируя жгучее покалывание в замёрзших конечностях. Часть деревьев стояли апатично голые — другие ещё держали побуревшую, отсыревшую листву на своих ветках, постепенно, однако, мирясь со скорой неизбежной утратой и снимая с себя при каждом дуновении ветра лишнюю ношу. Казалось, снег не заставит долго себя ждать, выпав на несколько недель раньше обычного. Лео, отвлёкшись от своих мыслей, взглянул на Донни с нескрываемым удивлением: — За что? Донни смотрел вниз, уставив пустой взгляд на улицу под ними. Лео невольно вспомнил их последнее примирение с Рафом: тоже крыша, тоже признание вины. Только два «но»: во-первых, тогда извинялся Лео; во-вторых, они оба прекрасно понимали, в чём провинились. — Тогда… — Донни вздохнул: холодный воздух давал мыслям собраться воедино. — Когда мы разговаривали о Майки, я сказал тебе, что он просто не мог по своей воле перейти на сторону Фут, но сейчас… — Это ещё ничего не доказывает, — Лео перевёл взгляд вперёд, на город, светящийся в мягком жёлтом свете огней. — Но информация достоверна, — покачал головой Донни, не отнимая усталого взгляда от медно-красных листьев клёна под ним. — Ты был прав — мои же предположения оказались ошибочны, так что теперь ты не обязан соглашаться с моим прошлым виденьем, Лео. Не надо меня успокаивать, потому что это я ввёл тебя в заблуждение, сам поверил, убедил всех остальных, ещё и, образно выражаясь, дверь закрыл, чтобы никто не вышел. Я… если бы не эта папка, мы бы так и продолжали мыслить в ложном направлении. Поэтому прости: это я тогда должен был перед тобой извиняться. — Не должен, — Лео нахмурился, вновь посмотрев на брата. — Я говорил не об этом. — О чём же? — Я знаю, что информация правдива, по крайнем мере, часть её — точно, но ты сделал абсолютно правильно, вправив тогда мне мозги. Иначе моя нынешняя оценка ситуации навряд ли была бы правильна. — Лео, это никак не изменит написанного в той папке, — Донни впервые за весь разговор взглянул на брата: несколько раздражённо, будто Лео вновь не желал принимать совершенно очевидные истины. — Взять хотя бы момент, где он приходит к Шреддеру и рассказывает какую-то…! — у Донни, казалось, перехватило дыхание от внутренней обиды и возмущения. — …ложь, очевиднейшую ложь — этот момент был, весь клан фут подтвердил его правдивость! — его пыл немного поубавился, он заметно поник и сгорбился, вдвое уменьшившись. — Я… я просто не могу поверить, что Майки назвал меня плохим братом. Я, может, и не был лучшим, но уж точно не… Лео придвинулся, положив свою руку на чужое плечо. Донни устало вздохнул, сцепив пальцы в замок и прикрыв глаза — договаривать мысль не имело смысла. — Мы все не можем в это поверить, Донни, — спокойно сказал он, внимательно глядя на брата, — но почему мы должны это делать? — Донни услышал, как брат издал неожиданный короткий смешок. Он удивлённо поднял голову — Лео улыбнулся ему, параллельно заглянув за его спину. — В этом рассказе несостыковок больше, чем в тех историях Майки, которые он так любит сочинять на ходу, оправдываясь, что не знает, куда исчезла вся пицца. — А вот это чистейшая правда, Дон, — по голосу Рафа за спиной стало ясно, что он по-доброму ухмыльнулся, довольный тем, что наконец нашёл братьев. Раф подошёл ближе: — Серьёзно тебе говорю, там такая правда, что правдивее просто некуда. — Тебе верить… — пробормотал Донни, но всё же улыбнулся. Лео и Раф довольно переглянулись: минус меланхоличный Донни — минус проблема. — О чём болтаете? — Раф, не спрашивая разрешения — да и «против» никто не был — сел посередине. — У нас не так уж и много тем для разговора, — немного грустно отозвался Лео. Раф пожал плечами: — Чёрт вас знает, вдруг всё же что-нибудь нашли… — прежде, чем братья успели удивлённо опровергнуть эти слова, он продолжил, неожиданно нахмурившись. — Хуйня это всё. Лео, не обратив внимание на мат, кивнул, догадавшись, о чём говорит Раф. Донни вздохнул: — Хорошо, давайте обсудим ситуацию. Мои мозги уже достаточно охладились, чтобы воспринимать информацию. Раф неопределённо пожал плечами, словно не видел смысла в обсуждении. Лео утвердительно кивнул, начав: — Я считаю, что полностью верить прочитанному нельзя: сам информатор написал, что в некоторых выясненных им моментах сомневается. Хотя основные события, скорее всего, правдивы. — Но при этом то, что мы, по словам Майки, скинули его с моста — там подаётся как правда! — вновь стал гнуть своё Дон, кажется, снова почувствовав былое возмущение. — Да я же говорю, что это всё хуйня, — поджал губы Раф. — Тут даже думать нечего: Майки наверняка выдали бумажку с готовым текстом, попутно с этим рассказывая, как мы его бросили, — последние слова он чуть ли не прорычал, вновь помрачнев. Лео, переведя с Рафа отчего-то осторожный взгляд, дополнил: — Тем более, между событиями очень большой промежуток: почти полгода. За это время с ним действительно, — Лео посмотрел на Донни, — могли сделать всё что угодно. — Психологическое давление? — Донни задумался. Теперь к нему, казалось, вновь возвращалась прежняя уверенность в чужой невиновности. — Да и физическое тоже. Учитывая, что Майки легковнушаемый, «обработать» его было бы совсем не трудно. — И полгода для этого предостаточно. Повисла небольшая пауза. — Там ещё было сказано про провалы в памяти. Думаете, Майки только из-за этого не сдал местоположение логова? — Раф произнёс это неожиданно тихо. Лео посмотрел на него. В чужих глазах, без всякой стыдливости своих чувств читался страх от одной мысли о том, что их младший брат, возможно, уже давно не чувствует к ним даже небольшой части всей той любви, что была у него когда-то, переливаясь через край, заполняя собой души окружающих, нежелающих, боящихся или принимающих её лишь частично. Лео не хотел врать. В этом не было смысла. — Да, думаю, что Шреддер ещё не наведался в логово только из-за этого. — А ну постойте, — неожиданно резко начал Донни, повернувшись к братьям всем телом, — проясним один момент: Майки ведь не сдал не только логово, но и много других объектов: убежище Мутанималов, квартиру Эйприл, ферму, в конце-то концов. Провалы в памяти не означают, что он должен был забыть только адреса. В таком случае выходит так, что он вообще ничего не помнит! — Но ведь о смерти Сплинтера… — Он мог узнать про неё от Шреддера или любого другого футовца. Наверняка эта тема у них очень долго мусолилась во всех подробностях, — перебил Лео заметно повеселевший Раф. Донни закивал головой. — И вообще я не припомню, чтобы он хоть раз упоминал свои воспоминания. Лео задумался. Вообще, это было более чем логично: если у Майки действительно провалы в памяти, то его переход на сторону клана Фут был вынужденной мерой из-за чувства потерянности в истории собственной жизни: кто он, где он, откуда — незнание этих вещей серьёзно упростило бы футовцам работу по созданию новой, удобной для них версии событий. При этой мысли кулаки непроизвольно сжались. — То есть, у него амнезия? — Да. И, скорее всего, ретроградная, — добавил Донни. — Это ещё чо? — Вкратце, при этом типе амнезии люди не помнят ничего — или помнят частично — из своего прошлого до начала заболевания. — Ну так всё сходится! — воскликнул Раф, взбудораженно взмахнув руками. Лео спросил с лёгкой осторожностью в голосе: — Она же лечится? — Вроде лечится, — неуверенно согласился Донни, но тут же добавил. — Да даже если нет… — Даже не думай, Дон, что я поддержу идею насильно запереть Майки в логове, — шутливо нахмурился Лео. — Откуда у тебя такое плохое мнение обо мне?! — А я согласен на этот план. В качестве запасного, конечно, — пожал плечами Раф, ухмыльнувшись. Лео закатил глаза. Они замолчали. — Это что получается, — Донни посмотрел на братьев удивлённо-неверящим взглядом, — у нас ещё есть шанс? — Второй шанс, — кивнул счастливый Раф. Лео улыбнулся. Да, второй шанс.

***

      В тронном зале — что не могло не порадовать Майкла — царила освежающая прохлада, пробегающая по коже непривычными после коридорного тепла лёгкими мурашками. Майкл чуть вздрогнул, едва заметно поёжившись, и, с каким-то внутренним удовлетворением отметив, что пришёл раньше Рахзара и Тигриного Когтя, встал на своё место, чуть отодвинувшись от Стокмана, которого, казалось, опять хватил припадок — слишком уж сильно тот дёргался. Бибоп и Рокстеди, видимо, перемены в температуре совсем не почувствовали, молча расположившись рядом. Майкл взглянул на трон: Шреддера, как и его дочери, на месте не было. Несмотря на то, что предыдущая атмосфера сонливости ушла — то ли от температуры в зале, то ли от самого визита к Шреддеру — ощущение странной пустоты в голове, сопровождаемое пульсирующей в висках тревогой, всё же осталось. Наверное, тронный зал был единственным местом, чью обстановку мрачной безнадёжности, исходящей от посиневших из-за своего же безразличия стен, невозможно было скрасить никакими яркими и пёстрыми красками. Ленты, мишура, хлопушки, шарики — всё это бы померкло, отсырело, сломалось и, сдувшись, лопнуло, едва угодив сюда по какой-то печальной случайности. Майкл, едва не засмеявшись пришедшей ему в голову мысли, с удивлением отметил, что видел это место при дневном свете лишь однажды: оно, наполненное неестественным красочным светом от винтражей, выглядело — вопреки этому представшему перед глазами страшному ночному залу — как пристанище для души; души заблудшей и несчастной; души, жаждущей спасения: глотка воздуха в передавленную чужой ногой трахею; души, которая в итоге, никогда больше не увидя прекрасного дневного, хотя и искажённого света, окажется погребена в муках; окажется вновь с передавленным — уже другою ногой — горлом, моля теперь, однако, не о спасении — о смерти; смерти медленной, унизительной, но желанной. Моля об окончании своей жизни, что с первой же мольбой о жизни безвозвратно превратилась в длинную, но прямую дорогу в гроб, выставленный на всеобщее обозрение посреди зала и освещаемый всё таким же неестественным светом. Дверь распахнулась: все четверо слегка повернули головы, чтобы посмотреть на вошедших, но, едва заметив знакомый, блеснувший в серебряном свете шлем, тут же повернулись назад, преклонив колени. Шреддер прошёл мимо них к ступеням, ведущим к трону — следом за ним, шаг в шаг, прошла Карай. Тигриный Коготь и Рахзар, не медля, встали к уже ожидающей их четвёрке - Саблезуба с ними, к удивлению Майкла, не было. Шреддер, казалось, совсем не торопился: он поднимался медленней обычного, садился как-то слишком долго, а перед началом речи выдержал такую длинную паузу, что Майкл еле сдержался, чтобы не поднять голову и не поглазеть, точно ли с их Мастером всё хорошо — кто знает, немолодой уже, вдруг жо… сердце прихватило. — Я собрал вас сегодня, чтобы объявить хорошие новости, — голос Шреддера был довольно спокоен, что говорило о том, что новости действительно хорошие. Все поднялись, выпрямившись и посмотрев на Мастера. — Вы все знаете, что последние несколько лет клан Фут сотрудничает с крэнгами, ставшими нашими хорошими и верными союзниками по борьбе с черепахами. Недавно клан Фут заказал у крэнгов, — на этом моменте Майкл напрягся и прислушался, — партию элитных фут-ботов, а также робота, созданного по прототипу одного из самых верных подчинённых клана. Крис Брэдфорд едва заметно улыбнулся. Майкл мельком взглянул на него: серьёзно? Брать параметры с него? Да даже Бибоп лучше бы подошёл для этой роли — кроме собачьих костей никого больше, что ли, не осталось? Да плевать на этих элитных ботов, была уже у них парочка: сражаются, конечно, лучше обычных, но разгромить их при должном желании и правильном подходе не так уж и трудно. А вот что там напридумывали с новым Брэдфордом… — …Он прибудет через пару дней, — продолжал Шреддер, — тогда же будет проведено его испытание. Возможно, если всё пройдёт хорошо, и новый член клана покажет желаемые результаты, клан Фут это отпразднует. Все присутствующие удивлённо взглянули на Мастера: на клан, обычно не отмечающий праздники официально, последние слова произвели немалое впечатление. Майкл поджал губы: ох, где-то он уже слышал слова про подарки…