***
— Я… не совсем поняла, чтó мне нужно будет сделать. Эйприл, немного стушевавшись, всё же решилась задать этот вопрос — в конце концов, лучше разобраться во всём заранее, чем позже паниковать, жалея, что не узнала всех деталей. В кабинете, кроме их двоих, больше никого не было: Роквелл очень настоятельно попросил всех выйти в коридор и не заходить без приглашения, аргументируя это тем, что лишние глаза и уши в комнате будут сильно отвлекать, мешая сосредоточиться не столько ему, сколько Эйприл. Несмотря на возмущения со стороны Донни и Рафа, которые явно не желали оставлять это дело без своего присмотра, после уговоров Эйприл и убедительных заверений от Роквелла о безопасности своих подопечных, кабинет всё уже опустел, оставив их в непривычной тишине. Роквелл, чьё лицо, наконец-то, вновь приняло привычное спокойное выражение, ответил: — Да, конечно. Именно этим я и хотел с Вами сейчас заняться. Он подлетел к столу, взял блокнот — его глаза мельком пробежались по тексту — после чего, положив его, продолжил: — В целом, у меня для Вас не так уж и много информации. Основное: я, с помощью своего шлема, планирую усилить Ваши психические способности. После усиления Вы сможете проникнуть в разум Вашего друга и… найти нужную нам информацию. Эйприл насторожило то, с какой задержкой доктор произнёс последнюю фразу. Не став медлить, она спросила: — «Найти»? То есть, мне придётся, — она немного замялась, пытаясь подобрать подходящее слово, — «копаться» в чужой памяти? Да что вообще такое «чужая память»? Как она выглядит? Что из себя представляет? Как в неё проникают? А в неё вообще возможно проникнуть? Висит ли на ней замок? Нужен ли к ней пароль? Как она поймёт, что находится там, где ей нужно? А главное: как это поможет вытащить Кейси из комы? Все эти вопросы крутились в её голове, путаясь, сталкиваясь, рвясь друг о друга, но своего смысла — смысла внести панику — упорно не теряли. Роквелл закрыл глаза — Эйприл почувствовала слабые колебания, исходящие из его шлема и уходящие куда-то за дверь. Затем он, вздохнув и как-то странно посмотрев на Эйприл, всё же устало ответил, слегка понизив свой голос: — Я не знаю. Эйприл оторопела, не ожидав услышать такой ответ. Как он, доктор Роквелл, который, казалось, знал всё о мозге человека, мог не знать того, что происходило, по сути, в его же голове? — Как это… «не знаете»? — Просто не знаю, — Роквелл пожал плечами, устало потерев глаза. Сейчас он выглядел как человек, которого во время карточной игры неожиданно зажали в углу, подозревая в жульничестве, и которому из-за этого пришлось выложить из карманов всё, что там лежало. — Поймите, Эйприл, даже мне некоторые вещи в этой жизни бывают недоступны. Думаете, я бы позволил Вам лезть в чужой мозг, если бы мог сделать это сам? — Роквелл явно ожидал ответа, так что Эйприл покачала головой, отрицая «свои» предположения, которые, кажется, и не думали её посещать. — Вот. А ведь проблема, по которой этим делом вынуждены заниматься Вы, а не я, банальна и смешна до колик: я настолько развился в одних своих способностях, что теперь другие даются мне с трудом. Не понимате? Эйприл удивлённо покачала головой, честно стараясь вникать — её немало удивило то, как доктора вдруг «прорвало» на разговоры. — Давайте я объясню Вам более наглядно, — Роквелл всё продолжал свой монолог, хотя собеседница явно была не в том расположении духа, чтобы его слушать. — Я, не буду скрывать, хорош в телепатии: она даётся мне легко и просто. Вот представьте, что Вы хотите с кем-то связаться… Вы знаете, как ощущается телепатия? Нет? О, это довольно просто объяснить! — его мысли в какой-то момент стали несколько беспорядочными, как бы передавая его волнение. — Это никак не ощущается! Никак! Понимаете? И я сейчас даже говорю не про тех, с кем связываются, нет, я говорю про тех, кто связывается, — он выглядел очень озадаченным и невероятно взволнованным. — То есть… извините, я выразился не совсем правильно: ощущения всё же присутствуют, но это всё, чего Вы достигаете. Вы чувствуете, что связались с человеком, но, входя в его разум, не видите его «я», не видите его нутро — перед Вашими глазами лишь чернота, а в ушах — собственный голос, озвучивающий сообщение в чужой мозг. И всё. А знаете, отчего это происходит? Нет? Вот и я тоже не знаю! Роквелл помолчал и, выпрямившись, продолжил уже более спокойно: — Что за день сегодня, прям тянет поговорить, — он изобразил нечто на подобие улыбки. — Извините, юная леди. Я говорил всё это к тому, что я, привыкший использовать телепатию, настолько сильно привязался к ней, что теперь не могу отойти от принципов её использования, чтобы проникнуть в чей-то разум без цели передать сообщение… А так Вы в этом деле новичок, у Вас ещё нет этой… закостенелости, поэтому Вы, с моей помощью, сможете это сделать. Эйприл кивнула — непонятно, с чем из всего выше сказанного она была согласна, но главное для себя она точно выделила: никто, кроме неё, эту работу не сделает, а это значит, что она должна приложить все усилия, чтобы её выполнить. — Тогда я предлагаю начать: уверен, Ваши друзья уже скрестили за Вас пальцы, — Роквелл подошёл к двери, ведущей к Кейси — только сейчас Эйприл заметила, что док стоял на своих двоих, а не парил, как обычно, в воздухе — и аккуратно приоткрыл её, мягким жестом приглашая Эйприл зайти первой. Кейси всё так же, как и в первый день их прихода сюда, лежал на кушетке, подключённый к различным аппаратам, некоторые из которых Эйприл даже узнала: пузатый корпус ИВЛ с квадратным кардиомонитором рядом, на котором разноцветными ломаными линиями отражалось состояние больного; а также ещё несколько аппаратов, через которые осуществлялось питание, введение лекарств и выведение из организма всего лишнего. Эйприл села на стул перед Кейси, нервно поправив выбившиеся из пучка волосы. Роквелл ровным голосом произнёс: — Не волнуйтесь. Положите свою ладонь ему на лоб, — Эйприл послушно сделала это. Отвыкшая от прикосновений кожа ощутила тепло чужого тела, отчего в мыслях расплылось какое-то внутреннее облегчение. — Теперь не пугайтесь: я положу свои руки на Вашу голову и активирую свои психические силы, затем усилю Ваши, и Вы без труда попадёте в разум Вашего друга. Эйприл вновь кивнула — спазм в горле мешал разговаривать. На её голову опустились чужие ладони — необычно длинные пальцы с короткими ногтями почти дошли до её лба. Ей вдруг стало неожиданно спокойно — былой страх ушёл, сменившись каким-то состоянием полудрёмы, и до Эйприл наконец дошла запоздалая мысль. А как она выберется? Эйприл резко повернулась, чтобы задать этот вопрос. Но последнее, что она успела увидеть — это мясистые листья алоэ веры, растущей в углу комнаты.***
— Уф, Донни, успокойся уже и сядь, хватит глаза мозолить! — воскликнул Раф, вновь подперев щёку кулаком, и насупился, исподлобья посмотрев на брата, который, из-за сидячего положения Рафа, стал слишком высоким. Тот, до этого маячивший из стороны в сторону, наконец остановился, вскинув руки кверху: — Да не могу я, не могу-у! — чуть не взвыл Донни и начал нервно теребить концы повязки. — Ты просто не понимаешь, Раф! Это ведь… это… — его глаза растерянно бегали от одного лица к другому, ища поддержки, но ни Раф, ни Лео не понимали смысл его слов. — Мы, по сути, занимаемся вмешательством в естественные природные процессы… — Донни, — мягко позвал его Лео, стараясь хоть как-то успокоить совсем разнервничавшегося брата, — но ведь болезни — это тоже естественно. Так что же, не лечиться теперь? — Да я не про это! — Донни издал звук, похожий на задыхающееся на суше морское животное. Раф и Лео переглянулись: от стресса их брат частенько начинал говорить абсолютно несвойственные ему вещи. — Мозг, разум, это ведь совсем другое! Это вам не шутки! — Когда ты стал таким правильным, а, чокнутый учёный? — Раф! — взвизгнул Донни, тот поднял руки. — Да ладно, ладно, не кричи… — Донни, — вновь позвал Лео, уже и не зная, что сказать переполошённому брату, как вдруг около их диванчика возник Слэш, до чёртиков напугав всех троих своим неожиданным появлением. Раф, заметив еле заметную ухмылку на его лице, напрягся. — Вижу, вы волнуетесь, — как-то слишком сочувственно заметил Слэш. Раф посмотрел на братьев и удивился: те будто ничего не заметили. Донни судорожно вздохнул, вновь начав ходить взад-вперёд. Лео отвернулся, Раф сделал вид, что всё ещё злится на бестолковую ходьбу брата. — На вашем месте я бы тоже волновался, — как бы невзначай задумчиво произнёс Слэш. Донни остановился как вкопанный, Раф подавился слюной — и что это Спайк задумал?! — Что? — тупо переспросил Донни, хотя всё прекрасно услышал. Лео осторожно, словно кот, подался вперёд. — Вы же знаете этого сумашедшего, — повёл плечом Слэш, закатив глаза. — Он слишком часто рискует, причём необдуманно. Я сам слышал, что он говорил Эйприл: не знает он ни того, что её ожидает, когда она окажется в сознании вашего друга; ни того, очнётся ли он вообще. Лео недоверчиво сощурил глаза — слова звучали абсолютно неубедительно и даже бредово — но Донни, чьё ментальное состояние оставляло желать лучшего, дрожащим голосом, который выражал полное доверие, переспросил: — Что? Прежде, чем Лео успел что-то ответить, Раф поднялся с места. Всё лицо его, побледневшее от злости и страха, было обращено на Слэша — тот оставался на удивление абсолютно спокоен и тошнотворно делал вид, что не понимает причину ярости в чужих глазах. Раф сделал в воздухе парочку характерных жестов — Лео, коротко кивнув, подошёл к Донни и, крепко приобняв его за плечи, ушёл с ним в сторону комнат. Как только их шаги стихли, Раф, всё ещё белый от злости, прошипел, не стараясь подбирать приличных слов: — Ты нахуя это спизданул? По морде Слэша расползлась довольная ухмылка: — Полегче с выражениями, Раф. Я просто сказал правду. Раф заскрежетал зубами — была б у него возможность, он бы уже давно набил своему другу — другу? — морду, но тот превосходил его не только габаритами, но и физической силой — и сделал несколько шагов вперёд. — Да мне похуй, правда это или нет, — он так плотно сжал челюсти, что те начали болеть, а вместо связанной речи получалось яростное рычание. Слэш отчего-то продолжал улыбаться. — А зря, я ведь помочь пытаюсь, — едко произнёс он. — Ты, блять, не пытаешься. — это была очевидная ложь, на которую Раф, прекрасно понимая её цель, всё же отреагировал. — Заткнись, а не то… — А не то что? Слэш закатил свои маленькие глаза к потолку — светло-болотные зрачки довольно блеснули. Как же Раф ненавидит его провокации. Нужно вдохнуть и выдохнуть. Вдохнуть и выдохнуть. Как же он бесит. Вдохнуть. — А не то я когда-нибудь набью тебе морду. Угроза получилась так себе: то ли оттого, что Раф пытался успокоиться, прежде чем сказать её; то ли из-за того, что голос на слове «когда-нибудь» предательски дрогнул. А он ещё и смеётся над этим. — «Когда-нибудь»? Почему так неопределённо, Раф? Почему не сейчас? Раф растерянно взглянул на Слэша — в его самодовольное, озарённое победой лицо — и не нашёл что сказать. Вся злость мигом испарилась, когда Слэш развернулся и, напевая под нос какую-то песенку, просто ушёл. Ушёл. Раф некоторое время глядел ему вслед — он понимал и не понимал одновременно. Его что, просто хотели позлить?***
Эйприл почувствовала мелькнувшую в её голове белую вспышку, отдававшую, словно разряд, мелкой дрожью по всему телу. Усилием воли она открыла глаза, удивлённо сморгнув плывущие перед глазами разноцветные пятна. Она лежала на холодном паркетном полу, сделанном из-за какого-то светлого дерева. Эйприл приподнялась на локтях и посмотрела направо, невольно вскрикнув и одним резким движением отпрянула как можно дальше в сторону. Прямо под её боком молча чернела непроглядная бездна. И как, лёжа у самого края, она её не заметила? Эйприл взглянула на свои руки, быстро ощупала тело и облегчённо вздохнула — что ж, она была вполне материальна и, учитывая её прошлый крик, могла не только говорить, но и слышать. Она встала — ощущения были странные. Казалось, будто в этом мире — разуме — тело становилось необычно лёгким, почти невесомым. Она прыгнула — может, здесь у неё получится зависнуть в воздухе? — но через несколько секунд снова встала на паркет, однако, совсем не ощутив никакой тяжести после приземления. Будто она и не касалась никакой поверхности, хотя ноги её прямо сейчас твёрдо стояли на полу. Эйприл развернулась, сделала несколько шагов — идти она могла — и принялась разглядывать открывшуюся ей картину. Там, где должен был быть потолок, светясь и ярко мерцая, горел огонёк лампочки. Эйприл удивлённо посмотрела наверх — провод, едва виднеясь, уходил куда-то вглубь окружающей их бездны, становясь её продолжением. Место, где она стояла, было коридором. Старые облезлые обои лососёво-красного цвета, странно сочетаясь с полом, тянулись вплоть до поворота, находящегося в шагах двадцати-тридцати от места, где стояла Эйприл. Она сделала несколько неуверенных шагов, после чего, глубоко вздохнув и собравшись с силами, уже более решительно зашагала по коридору. Он был пугающе пустой. Ни картин, ни ваз, ничего, что могло бы хоть как-то порадовать глаз или разбавить атмосферу печали, исходящую от стен. Пройдя ещё немного, взгляд Эйприл неожиданно зацепился за дверную ручку. Она подошла и дёрнула за неё. Дверь, плохо замаскированная под обои, легко поддалась, болезненно скрипнув. Эйприл не без любопытства заглянула внутрь, почувствовав себя маленьким ребёнком, подглядывающим за тем, во что ему лезть не следовало, но что было ему очень интересно. За столом обычной непрезентабельной кухни сидела девушка лет двадцати. Её лицо скрывала тень, а из окна, где должна была находиться мгла бездны, бледнела необыкновенно красивая полная луна. Красивые плечи девушки дрогнули в этом прелестном свете, раздался всхлип — только сейчас Эйприл поняла, как тихо было вокруг — а следом за ним сдавленные рыдания. Эйприл неосознанно протянула руку, и попыталась войти, но воспоминание исказилось и исчезло. Следом появилось другое: теперь за столом сидела, угрюмо склонившись над бутылкой, женщина. Свет не изменился, но в первые секунды Эйприл не признала в ней ту, что сидела за этим же столом буквально несколько мгновений назад. Она, сгорбившись, скинула бутылку со стола и, вцепившись себе в волосы, громко и истерично заревела. Эйприл поспешила выйти, едва не хлопнув дверью. Она быстро шла, не оборачиваясь назад, на злосчастную дверь. Кейси предпочитал отмалчиваться не только о своём отце, но и о матери и лишь изредка от него можно было услышать про неё хоть что-то. Решив, что никакие двери она больше открывать не будет — хотя это было сомнительным решением, вдруг за одной из них находится Кейси? — она, прибавив шаг, быстро пошла дальше. Повернув за угол, она с удивлением заметила, что обои сменились: точнее, их вовсе не было. Белые, чуть сероватые стены маленького коридора — которого из-за размеров даже «коридором» нельзя было назвать — неуютно сжимали пространство. В его конце снова виднелся поворот, а в стене по правую сторону красовалось прямоугольное окно. Мысленно прокляв своё желание заглянуть в каждую дырку, Эйприл подошла ближе, с удивлением заметив, что это было не окно, а полноценный дверной проём, просто без самой двери — она, как Эйприл потом заметила, просто была распахнута настежь — очень маленький и находящийся на приличном расстоянии от пола. Она заглянула внутрь — это была не очень большая комната, в которую, поставили минимум того, что нужно было для жизни: кровать, мини-холодильник, шкаф, да стол со стулом, за которыми сидел мужчина средних лет и о чём-то писал с задумчиво-сосредоточенным лицом. — Ро-орт! От неожиданного звонкого крика зазвенело в ушах и в комнату, буквально из пустоты, вбежал мальчик лет шести-семи. Чёрные волосы были коротко пострижены, тёмно-карие, почти чёрные глаза горели весельем. Эйприл сразу же признала в этом ребёнке Кейси. — Иди к своей матери, — довольно грубо отозвался мужчина, не отрываясь от своего дела. — Не хочу, — нагло заявил мальчик. — Не мои проблемы, пацан, вали из моей квартиры, — его голос был ровным, но с толикой угрозы, которую ребёнок явно не разобрал. — Ты — жадина! — Да что ты говоришь, — мужчина прищурился и наконец-то оторвался от дела. Кейси хитро улыбнулся. — Да-да, Рорт — жадина-говядина. Он сказал это с таким довольным лицом, будто слово «говядина» было решающим и делало его безоговорочным победителем. Рорт вздохнул, складка на его лбу разгладилась: — Ладно, пацан, я покормлю тебя, уговорил. Но за это ты не будешь мешать мне работать. Кейси согласно закивал головой, явно довольный собой. Как только мужчина встал, воспоминание пропало. Эйприл, оторвавшись от окна, решила идти дальше: она чувствовала, будто всё, что видит сейчас, было слишком личным и не должно было её никак касаться, но любопытство упорно брало верх, и когда она, вновь завернув за угол, наткнулась на тротуарную плитку, то просто не смогла не остановиться, чтобы поглазеть по сторонам. Ждать долго не пришлось: из темного переулка донёсся крик и навстречу Эйприл выбежал паренёк — она по привычке отшатнулась в сторону — и, крича какие-то проклятия, убежал вниз по улице. Почти сразу за ним вышел Кейси. Он был явно ниже, чем сейчас, и ни экипировка, ни одежда не были похожи на те, что он носил при первом их знакомстве, отчего Эйприл предположила, что здесь ему лет тринадцать-четырнадцать. Вслед за Кейси, немного подрагивая от страха, вышла молоденькая девушка с длинными белокурыми волосами. Она долго благодарила его — слова эти, почему-то, оказались как-то стёрты и неразборчивы — после чего, озираясь по сторонам, быстро убежала в противоположную сторону, как можно дальше от того парня. Эйприл посмотрела на лицо Кейси, что расплылось в какой-то глупой, но гордой за себя улыбке и невольно улыбнулась сама, заметив, что все зубы у него были на месте. Она пошла дальше — ей даже начинало здесь нравиться — нью-йоркская улица была очень длинной и просто шла прямо, повторяя однообразные пейзажи и почти никак не меняясь, но Эйприл, пройдя по меньшей мере несколько кварталов, вдруг остановилась как вкопанная, уловив боковым зрением странную каменную плитку в одном из неплотно зашторенных окон. Подбежав к парадному входу и распахнув незапертую дверь, Эйприл удивлённо вскинула брови: за дверью многоквартирного дома была канализация. Пройдя шагов десять, Эйприл наткнулась на турникеты, будто появившиеся перед ней в то мгновение, когда она позволила себе моргнуть. Пройдя через них, Эйприл с некоторым недоумением — почему логово их друзей находилось именно в доме? она ведь с лёгкостью могла его пропустить! — осмотрела комнаты: та же кухня и додзе, комната Рафа и Майки — дверь к Лео была заперта — лаборатория Донни. Заглянула даже в ванную, но не наткнулась ни на одно воспоминание. Ещё раз обойдя все помещения и удостоверившись, что комната Лео не открывается, а в уже открытых нет ничего ни интересного, ни полезного, Эйприл приняла решение возвратиться обратно на улицу. Это не вызвало никаких затруднений: Эйприл также толкнула турникет, осторожно открыла дверь, сомневаясь, возможно ли вообще возвращаться в уже пройденные локации, и вновь оказалась на улице. Она с недоверием окинула дом взглядом. Он был слишком высокий — стоя сейчас на той же улице, что здание, она не могла увидеть ничего выше первого этажа. Она огляделась по сторонам и удивлённо заметила, что все дома в поле её зрения будто бы увеличились. Или они всегда были такие высокие? Перейдя через дорогу, она вновь посмотрела в окна дома, на этот раз пристально рассматривая второй этаж. Её взгляд с удивлением зацепился за знакомую люстру — точно такая же висела в её гостиной. Эйприл непонимающе рванула к дому, вновь открыв дверь — вся та же канализация. Вновь чуть не пропустила турникеты — на этот раз они появились за её спиной, и если бы Эйприл не озиралась по сторонам, то точно бы их прошла мимо них — вновь проверила все комнаты, но на этот раз — на наличие любых потайных ходов, ведущих наверх. Ни-че-го. Чувствуя, что начинает паниковать, Эйприл снова выбежала на улицу — дверь продолжала открываться и закрываться всё так же легко, что пугало её ещё больше — снова перебежав через дорогу и принявшись лихорадочно осматривать дом в поиске чего-то, по чему она сможет забраться на второй этаж. Она подошла к дому, потрогала стены — немного шершавые, но без единой выемки. Попробовала достать до оконного отлива одного из окон первого этажа — тот, будто издеваясь над ней, словно поднимался всё выше и выше каждый раз, когда она прыгала, тщетно стараясь за него ухватиться. Обошла дом. Пожарной лестницы, как она и предполагала, не было и в помине. Ещё раз попыталась достать до окна — далеко. Ещё раз обыскала логово — пусто. Ещё раз обошла дом — бесполезно. Эйприл присела на тротуар. Ей хотелось плакать. От своего бессилия, от своей слабости, от того, что не может справиться с порученным ей заданием, от того, что вообще позволила тогда Кейси пойти на заведомо опасное дело, которое просто не могло не оказаться ловушкой. От того, что ей стало жалко эту совершенно незнакомую ей женщину на чужой кухне; от того, что ей было обидно за маленького ребёнка, за которым ухаживал, кажется, вообще чужой человек. От того, что она, чёрт возьми, ревёт тут, словно маленький ребёнок, забывший ключи и потому так и не смогший попасть домой. И пускай её квартира сейчас и находилась в чужом сознании, ситуация не сильно менялась. Она опустила голову на колени. Её. Квартира. … Ключи. А зачем ей ключи? Эйприл подняла заплаканные глаза на дверь. Около неё, как и всегда, в стену крепко-накрепко был вбит домофон. Она поднялась и, уже не веря в удачу, набрала привычный ей код. Звонок пронзил былую тишину. Эйприл быстро потянула дверь — теперь та имела вес и открывалась тяжелее, чем до этого — и вошла. Она стояла в собственной гостиной. Быстро утерев остатки слёз рукавом кофты, Эйприл вмиг подскочила к дивану. На нём лежал Кейси. Она прекрасно помнила эту позу — точно в такой же он был, когда его, упавшего в обморок, Раф на руках принёс к ней домой. Он лежал без всяких трубок и аппаратов и преспокойно дышал так громко в этой вечной тишине, что, казалось, ещё немного и у Эйприл точно заложило бы уши. Она немного резко, торопливо, но нежно взяла его за руку, прошептав одними губами и совсем не узнав свой голос: — Кейси, Кейси, ты слышишь меня? Он, казалось, улыбнулся ей краешком рта, но так не двинулся. Она замерла. И что ей делать теперь? Теперь, когда она нашла Кейси, куда ей нужно было идти? Назад? Вперёд? Остаться здесь и пытаться разбудить Кейси или нести его так, в этом странном забытье? Эйприл посмотрела на друга. Сколько она уже здесь? Час? Два? А сколько он? Нет, надо идти, надо выбираться, надо… «Надо», — кричало шестое чувство. Она подхватила Кейси под руку, без удивления отметив, что его тело было очень лёгкое. Эйприл вышла за дверь, не оглянувшись на злосчастный дом, доставивший ей столько проблем, и пошла настолько быстро, насколько могла идти, таща с собой человека. Она не заметила, как прошла всю ту длинную улицу, что раньше никак не хотела заканчиваться, и, прибавив скорости, будто ей был выделено определённое время на побег из этого места, завернула за угол, в уже знакомые белые стены. Тело Кейси вдруг резко потяжело настолько, что от внезапной тяжести Эйприл, окрылённая скорым предчувствием выхода, едва не грохнулась на пол. Сам Кейси, слегка приподняв голову и пробормотав что-то нечленораздельное, начал шевелиться. От жгучей радости сердце в груди у Эйприл забилось сильнее и чаще. — Потерпи немного Кейси, сейчас я тебя донесу. Они прошли мимо того окошка, за которым всё так же продолжали крутиться воспоминания — Эйприл было не до них, она уже видела обои, чуть ли не кричавшие о выходе. Проходя мимо двери, она неосознанно отошла подальше, покрепче перехватив Кейси — плечо ныло, теперь она, как никогда, чувствовала, что он совсем не пушинка и никогда ею не был. Они достигли края. Паркет кончался — за ним лишь мрак бездны. Бездны, в которую они должны прыгнуть. Она в этом уверена. Эйприл, не давая себе время для раздумий, обняла Кейси покрепче. И сделала шаг вперёд.***
Из всех кто услышал этот пронзительный, не на шутку пугающий крик, Донни прибежал первый. Через секунду за ним — Лео. Сразу за братом — Раф, который всего пару мгновений спустя кинулся к кровати, всё же сумев сдержать слёзы. Слёзы счастья. — Я знал, знал, что ты выживешь, дерьма кусок. Раф, уткнувшись в белую простынь, тихо, чтобы никто не заметил, глотал рвавшиеся наружу рыдания. У-у… и когда такое было в последний раз? Ах, да… — Конечно, — Кейси говорил сипло, его горло пересохло, но он весело и беззаботно улыбался, поглядывая на всех собравшихся. — Меня, старик, так просто не возьмёшь… К кровати подскочил только-только подошедший Мондо и — в отличие от всех остальных показывающий свои слёзы открыто — бросился обнимать сначала Эйприл, потом Кейси, потом опять Эйприл, потом, получив подзатыльник от Рафа за нарушение личного пространства больного, побежал обниматься с доком. Лео, с растерянной улыбкой подошёл к о чём-то оживлённо болтающим Донни и Эйприл. Брат был немного смущён, Эйприл, напротив, улыбалась так весело и задорно, как не улыбалась, казалось, никогда в своей жизни. — Ты молодец! — Эйприл благодарно кивнула, улыбнувшись ещё ярче. — Но я так и не понял, кто кричал. Эйприл засмеялась, Донни потёр шею. — Кейси… — начала она, как тот, вскрикнув, перебил её. — НЕТ! МОЛЧИ! НЕ РАССКАЗЫВАЙ! — Кейси, — злорадно хихикая продолжила Эйприл, — просто немного испугался доктора Роквелла. Роквелл нахмурился, видимо вспомнив, как его чуть не оглушило чужим неожиданным криком. Мондо, стоящий рядом с ним, заржал так, что упал со стула на пол. — Кейси… Роквелл… испугался… — задыхаясь от слёз, всё повторял он, явно не собираясь заканчивать. — Ну я же просил! — возмутился Кейси. Ответом ему был смех.