***
Признавать ошибки, как говорили люди умные и знающие, бывает тяжело по многим причинам, самыми основными из которых, как считал отец, были: Первое — ты не умеешь проигрывать. Второе — ты слишком гордый, чтобы признать свою неправоту. Третье — ты боишься быть осмеянным, и, вследствие, утратить авторитет. Четвёртое — ты не осознаёшь, что неправ. К первому Лео себя бы не отнёс. Да, проигрывать он не любил, но это совсем не означало, что признавать поражение он не умел и не мог. Скорее, случившаяся неудача в дальшем становилась стимулом к совершенствованию. Так, по крайней мере, обычно случалось. Второе тоже было не про него. Гордым он был, но в умеренном количестве. Третье тем более не подходило, ведь смеяться над ним никто бы не стал. Оставалось только последнее: «Ты не осознаёшь, что неправ». — Разве я неправ? Глаза Сплинтера, мудрые и выразительные, молчаливо смотрели на него с фотографии. — Все выглядят такими уверенными в том, что Микеланджело не виновен, что я начинаю сомневаться в своём решении. Жёлто-рыжее пламя свечи подрагивало рядом, отчаянно борясь за свою несчастную жизнь, ограниченную тонким фитильком. — Неужели я ошибался и всё это время ни за что злился на младшего брата? Взгляд невольно упал на один из мечей, уже успевший искупаться в крови бывшего верного друга. И ведь непонятно, куда ставить акцент: на «бывшего» или на «верного». Но ведь «друга» остаётся в любом случае. — Я всё же ошибся, да, сэнсэй? … — Серьёзно ошибся. … — Очень серьёзно ошибся. Опять. Пламя в последний раз дрогнуло и потухло.***
Эйприл облегчённо выдохнула, закрыв ноутбук и блаженно обмякнув на стуле. Оформить в школе дистанционное обучение оказалось заданием на удивление не таким простым, каким представлялось изначально: директриса сторого заявила, что для перевода на другую форму обучения требуется письменное заявление от отца Эйприл, Кирби О’Нила, который в тот момент находился в командировке за границей; а для того, чтобы перевести вместе с ней ещё и Кейси Джонса (Эйприл хотела, чтобы школа не волновалась об его долгом отсутствии и не начала его искать) требуется, как минимум, его текущее присутствие в кабинете.Только спустя полчаса бессмысленных переговоров и обнадёживающих обещаний о том, что оба заявления будут доставлены в школу чуть позже, директриса (тире — её учитель по английскому) всё же сдалась, положившись, как она выразилась, «на честность её дорогой ученицы», а также на то, что «может быть, хотя бы дома Кейси Джонс решится взяться за ум». По каким причинам Эйприл решила перевестись на дистанционное обучение, она спрашивать не стала — да и не должна была, по идее — чему Эйприл была очень рада. Единственное, что директриса всё же спросила, было: — Так почему переводится Кейси Джонс? Эйприл, ожидавшая такого вопроса, ответила: — Он сломал ногу. По лицу женщины сложно было сказать, поверила ли она или посчитала слова Эйприл ложью. Но, о чём бы она ни подумала, спорить всё равно не стала, пожелав: — Передай ему, чтобы скорее поправлялся. — Конечно, я передам. Большое спасибо, Миссис… _ Да, делать домашку сразу за двоих — задача не из лёгких. Казалось бы, ну что тут сложного? Сделай сначала работу за себя, потом напиши то же самое, но за Кейси, но при этом отправь с его почты (которую для этого пришлось взламывать); напиши на оценку не ниже и не выше той, что он получил бы; а заодно умудрись подстроиться под его манеру изложения мыслей на письме, чтобы никто ничего не заподозрил. Красота, а главное — легкотня. Она же раньше каждый день подобным занималась, не правда ли? Эйприл встала из-за стола и устало легла на диван, не без разочарования подумав, что учиться на дому — совсем не так интересно, как в школе. Её мысли — как и последние несколько дней — обратились к тому, как она, вернувшись в класс, планирует объяснять подозрительно долгое отсутствие Кейси. Дистанционка — дистанционкой, а на контрольные ему прийти придётся, и вот тут вот обман, довольно хлипкий и непрочный сам по себе, раскроется. Она посмотрела на часы — половина одиннадцатого. Странно, неужели никто не придёт её «сторожить»? «Да ладно, быть такого не может! Как же они без такого сокровища хоть день проживут?», — с иронией подумала Эйприл, невольно хихикнув от слова «сокровище». Так, в первый раз были Слэш и Мондо, потом — Донни, вчера — Раф. «Вчера»? Кошмар, как же медленно идёт время. Она прошла на кухню и выглянула в окно — на крыше соседнего дома кто-то сидел. Эйприл, насторожившись, присмотрелась к тёмной, неясной фигуре. Это была черепаха — в этом Эйприл была уверена. В голове внезапно всплыло уже забытое воспоминание о том, как буквально пару дней назад Майки, стоя вместе с Бибопом и Рокстеди на крыше, смотрел в окна её квартиры. Но в мгновение с появившейся мыслью Эйприл заметила у фигуры то, что разрушило её страх, но создало другое, даже более неприятное чувство в груди: она увидела рукояти сложенных в ножны катан. Конечно же, это был Лео. Не сказать, что Эйприл была как-то сильно удивлена его приходу: Лео относился к такому типу людей, которые, несмотря ни на что, упорно делали вид, что ничего не произошло, продолжая у всех на виду общаться с обидчиком как ни в чём не бывало. «Обидчиком», правда, Эйприл не была — по крайней мере, она себя им не считала — поэтому то, что он придёт, было даже ожидаемо. Она бесшумно приоткрыла окно — в комнату мгновенно пробрался промозглый ветерок, издав очень тихий печальный свист. На улице было неожиданно холодно для сентября, но Лео спокойно продолжал сидеть на крыше, разглядывая — и возможно думая в этот момент о чём-то своём — ночное небо. Навряд ли он не заходил из-за того, что обиделся: он, кажется, обижаться просто не умел. А значит, оставался только один вариант… «Иногда ты такой идиот, Леонардо», — зло подумала Эйприл, распахивая окно. Ей в лицо бросилась совсем не осенняя прохлада, слегка растрепав прекрасные рыжие волосы. — Лео! Он оторвался от неба, с явным изумлением взглянув на решительное лицо Эйприл. — Заходи скорее, нечего на улице сидеть! …этот идиот считал, что его больше не пустят. _ Че-фон звякнул, оповещая о новом сообщении: — А ты говорил, что не справишься, Донни ²³•⁵⁶***
— Так это, типа, не шутка? По лицу Донни Раф понял, что тот смысл сказанных им слов не догнал — они пересеклись на лестнице по пути к кабинету и теперь просто стояли, облокотившись на перила и ожидая назначенного времени, чтобы зайти. Раф, вздохнув, пояснил: — Роквелл реально что-то придумал или, как обычно, собрался нам сообщить «плохие новости»? Пускай он тогда и сделал замечание Слэшу насчёт его тона в отношении Роквелла, сам Раф говорил о докторе без всякого дружелюбия, но — как он себя оправдывал — хотя бы с каплей уважения. — А. Ты про это, — как-то тупо ответил Донни, повернувшись к брату и встретившись с ним глазами. Узнать, о чём же разговаривали его братья, Рафу так и не удалось. От Донни в тот день всё же пришлось уйти, после чего он как воды в рот набрал — спасибо, что не заперся — хоть и стал выглядеть менее расстроенным и взволнованным, а Лео просто пропал из поля зрения на несколько дней — не семейка, сука, а партизаны! Причём все. — Думаю, что что-то важное, раз он собирает всех, — несколько рассеянно ответил Донни. — Надеюсь, что ты пра… — Раф мельком взглянул на входную дверь, тут же оживившись и с мстительным любопытством воскликнув. — О! Ну привет, Лео. Ты где пропадал? Лицо только-только входящего в помещение Лео на мгновение приобрело странное выражение — будто он всю дорогу сюда желал увидеть братьев, а увидев, сразу передумал — но тут же взял себя в руки и подошёл к ним. Донни, услышав, кого позвал Раф, в мгновение побледнел, после чего почти сразу же покраснел и то ли стыдливо, то ли обиженно отвёл взгляд в пол, молча кивнув подошедшему брату. Лео тоже кивнул, улыбнувшись Рафу: — Я не опоздал? — он что, решил проигнорировать вопрос о том, где всё это время был? — Нет, ты как всегда вовремя, — пожал плечами Раф. То, как Донни посматривал на Лео, а тот, делая вид, что всё нормально продолжал улыбаться — это заставило Рафа почувствовать непривычный для себя дискомфорт. Догадываться, что что-то не так — одно дело. Видеть, что что-то не так — совсем другое, более… расстраивающее, что ли. Наверное, потому что когда ты видишь, отмазка «да мне это только показалось» уже не работает. Все трое стояли молча, изредка поглядывая друг на друга и будто ожидая чего-то. Нет, чего ожидал Раф, он прекрасно знал: объяснений. Желательно подробных, потому что не могли же его братья поссориться из-за чего-то настолько личного, что тема вопроса его бы совсем не касалась. Ну не могли же? — Раф, можешь, пожалуйста, оставить нас наедине? — первым голос подал Лео, он звучал несколько стеснительно и виновато, но довольно настойчиво и требовательно. Рафа как током прошибло. Он, слегка дёрнув уголком рта в желании скривиться, лишь коротко кивнул и быстро удалился вверх по лестнице. Да не жалко ему, пусть разговаривают о чём угодно и как долго угодно. Всё равно ему на то, что они не хотят с ним делиться своими проблемами. Он ведь тоже не делился, почему они должны? И вообще, какая ему разница на то, что Донни и Лео сейчас явно ближе друг к другу, чем он когда-либо и к кому-либо. Точно, никакой разницы. Пусть что хотят делают, Рафу всё равно. Ему не жалко. Раф поглубже набрал воздух в лёгкие — и в какой момент жизни ему реально стало это важно? Действительно, что ли, стареет — уже даже не смешно становится. Он открыл дверь кабинета, забыв постучаться. Эйприл, уже сидевшая там, повернулась к нему и удивлённо уставилась, будто на его лице было что-то, что раньше никогда не появлялось. — Привет, — машинально поздоровался он, с несвойственной ему аккуратностью сев на диван, а не просто плюхнувшись на него. — Ты здесь одна? — Привет… — озадаченно пробормотала Эйприл, но тут же собралась, более живо ответив. — Можно и так сказать. Доктор Роквелл куда-то ушёл, остальные даже не появлялись. Она замолчала, переведя взгляд на окно и задумчиво принявшись разглядывать на нём белые потёртые жалюзи. Вскоре зашли Лео и Донни. Раф непроизвольно для себя отметил, как заметно повеселели их лица после разговора, а всякая напряжённость и неловкое беспокойство чудесным образом пропали. Что ж, он за них рад. Правда, рад. Чувство, когда миришься с близким тебе человеком просто прекрасно — он испытывал его на себе не раз. Правда, в его чувстве всегда было какое-то «но»: ему казалось что перемирие быстро рухнет. В целом, так обычно и случалось. Ха-ха, «А ведь я говорил…!». О-о, он точно стареет. Почти сразу за ними зашли Мондо и Слэш. Последний окинул Рафа внимательным взглядом с ног до головы, едва заметно дёрнув носом. Раф, не желавший сейчас ни с кем разговаривать, лишь коротко кивнул ему, сделав вид, что ничего не заметил. Когда все расселись, в кабинет, как по команде, вошёл Роквелл. Он выглядел крайне довольным собою и был явно рад, что все окружающие с интересом выжидали, когда он заговорит. «Шифр, что ли, разгадал?» — подумал Раф, наблюдая за тем, как Роквелл манерно поправил на столе бумаги, откашлявшись. Глядя на это он вдруг понял, отчего Слэш терпеть не может Роквелла. Стараясь оттолкнуть от себя эту неприятную мысль, Раф прислушался к речи доктора: — …Мы, дорогие коллеги, убьём двух зайцев сразу: я придумал, как нам расшифровать документы и вытащить Кейси Джонса из комы!..