Гран-при Австралии, Мельбурн, Австралия 08-10 апреля
Шарль всерьёз рассчитывал, что несколько дней в Монако, дома, в окружении семьи, помогут ему расставить всё по местам. Он планировал разобраться в себе, выбросить из головы всё лишнее и в Австралию приехать во всеоружии. Тем более, он просто обязан был защитить первую позицию в генеральной классификации, чтобы как можно дольше сохранять комфортный отрыв от Рэд Булл. Как выяснилось в Джидде, двойной сход в Бахрейне оказался досадной оплошностью, но никак не тенденцией. Серхио Перес завоевал свой первый в карьере поул, а Макс прорвался с четвёртого места на первое в гонке и от души налил победной газировки за ворот гоночного комбинезона Шарля, ставшего в Саудовской Аравии вторым. В Австралии Шарль собирался вернуть Максу любезность, тем более, там в его руках должно было оказаться настоящее шампанское, отлично пенящееся, сладкое и липкое. Впрочем, планы Шарля редко укладывались в реальное положение вещей. В Монако на него обрушилось настоящее цунами из материнской нежности, страстности Шарлотты и общительности старых и новых друзей. Нескольких дней оказалось слишком мало, чтобы всё успеть. Шарль уже задолжал своим приятелям столько походов в бар, что их хватило бы, чтобы стать алкоголиком. Шарлотте, он, кстати, тоже задолжал парочку ужинов в статусных местах, романтический уик-энд на побережье и завтрак в постель. Впрочем, было кое-что ещё, что Шарль тоже оставил на потом, но в последнем случае Шарль рассчитывал, что это "потом" просто никогда не наступит. Забудется и растворится в прошлом. Потому что поделиться с Шарлоттой истинным положением вещей Шарль просто не смог, даже слов не нашёл таких, чтобы не выглядеть при этом полным придурком. Как так вышло, что Макс снова его переиграл? Или даже подставил? Почему в этой неловкой в своей романтичности ситуации именно Шарль не мог найти себе места. Макс же держался совершенно невозмутимо, словно для него в порядке вещей было заботиться о своём сопернике, как о любимой девушке. Да это даже в мыслях звучало как чистой воды безумие! Шарлю, правда, стоило бы себе признаться, что так глубоко он погряз исключительно своими силами. Ведь это именно ему пришла в голову гениальная мысль упросить сотрудниц аэропорта в Джидде распечатать для него все неиспользованные посадочные талоны на его имя. Милые, внимательные девушки не смогли устоять перед робкой, виноватой улыбкой Шарля, его широко распахнутыми зелёными глазами и бездной обаяния. Шарлотта же ко всему этому давно привыкла и потребовала объяснений сразу же, едва только заметила ворох посадочных талонов на прикроватном столике в спальне Шарля. Пришлось отговориться неизвестным поклонником и пообещать рассказать всё в деталях сразу же, как служба безопасности Феррари со всем разберётся. Шарлотта, кстати, посоветовала все посадочные талоны сжечь, потому как у неё они ассоциировались со сталкерством и прочим подобным безумием. Шарль пообещал всё уладить, а свои сомнительные сувениры убрал подальше, потому что знал своего "сталкера" и до сих пор не мог прийти в себя от его поступка. Поэтому даже маясь из-за джет лага в Мельбурне, Шарль продолжал прокручивать в голове то, что произошло в Джидде. Он ругал себя, что не настоял, не задал больше вопросов и не получил больше ответов, что не нашёл Макса за весь уик-энд, чтобы поговорить тет-а-тет. Впрочем, за гиперфиксацию Шарль тоже себя ругал. Шарлотта, к примеру, хоть и ценила его ухаживания, но никогда не тряслась от восторга дольше нескольких минут. Оценила — и двинулась дальше. Шарль же как будто зациклился на этом, надумал глубокий смысл и поверил в него, хотя Макс на самом деле мог иметь в виду только то, что посчитал нужным озвучить. "Если ты, как и я, не можешь уснуть, то приглашаю тебя на прогулку". Макс! Шарль отложил телефон, чтобы не согласиться на эмоциях, зажмурился и прижал пальцы к вискам. Он должен был мыслить разумно и здраво. Он должен был сейчас оставаться в постели, постараться расслабиться и заснуть, чтобы как можно скорее войти в режим. Он должен был... Шарль рывком сел на постели, откинув одеяло. Режим — это прекрасно, но он уже выспался в самолёте. А ночной Мельбурн наверняка стоил того, чтобы на него взглянуть. Тем более после того, как Формула 1 не была здесь несколько лет из-за пандемии. Шарль схватил телефон и торопливо набрал ответ: "Одеваюсь. Встречаемся в лобби". "Жду", — лаконично отреагировал Макс, и Шарль понял, что ему следовало бы поспешить. А ещё как можно тише выйти из номера, чтобы не столкнуться ни с кем из других членов команды, иначе допроса с пристрастием не избежать. В холле возле лифтов кто-то шумел, и Шарль свернул в другой коридор, а потом долго тащился вниз по лестнице, утешаемый лишь глубокой убеждённостью, что здесь уж точно не могло оказаться никого из знакомых. Макса он заметил сразу. Тот стоял рядом с роскошным роялем, но клавиш не касался. Просто смотрел и думал о чём-то своём. — Долго ждёшь? — Шарль не придумал ничего лучше, чтобы разрушить тишину и заявить о себе. — Нет, всё нормально, — Макс наконец посмотрел на него и мягко улыбнулся. — Можем идти. — Конечно, — Шарль не удержался, коснулся пальцами клавиш инструмента, легко извлекая простую, но при этом красивую мелодию. — Роскошный инструмент. На таком играть, наверное, одно удовольствие. — Наверное, — Макс явно ничего в этом не смыслил, поэтому просто пожал плечами. — Ты же знаешь, что в мою учебную программу всестороннее развитие не входило. — Ты жалеешь об этом? — осторожно спросил Шарль, который сам уже точно пожалел, что решил некстати блеснуть одним из своих многочисленных талантов. — Не знаю, — Макс надолго замолчал, но потом всё-таки продолжил. — Я пока не понял, правильно ли было... Но я всегда хотел поиграть в футбол с другими ребятами. Или не в футбол... Сходить куда-то, послушать музыку, потанцевать... Сейчас, конечно, я всё это могу себе позволить. Но, знаешь... — Уже не надо? — Шарль не мог знать наверняка, но он определённо догадывался. — Скорее, уже не то, — Макс придержал Шарлю дверь так естественно, что Шарль даже не сразу осознал этот факт. Он просто вышел на улицу, автоматически поблагодарив за любезность, и только потом сообразил, что Макс снова за ним поухаживал. — Неужели я так похож на деву в беде? — Шарль не удержался от колкости, чтобы хоть как—то замаскировать охватившее его смущение. — Сегодня или вообще? — Макс отреагировал как всегда непредсказуемо, отчего смущение Шарля не только никуда не исчезло, но ещё и усилилось. — Не знаю, — он внимательно смотрел себе под ноги, как будто именно там сосредоточилась вся красота ночного Мельбурна. — А я сегодня похож? Или вообще? — Не похож, — Макс всё же проявил снисхождение. — Я просто привык. Вокруг меня полно женщин... Мама, Вик, Келли, Пи, Сильвия, Джулия, ещё Джей и Мила... — Кто все эти люди? — вырвалось у Шарля прежде, чем он успел подумать, что подобный вопрос может звучать бестактно. — Маму мою ты знаешь, Вик — сестра... — Я уже понял, что задал глупый вопрос, — повинился Шарль. — Я знаю Келли и Пи тоже. А все остальные? — Сильвия — мать Келли, Джулия — сестра, — с улыбкой пояснил Макс. — А Джей и Мила — это мои единокровные сёстры. От второго и третьего брака отца. У меня ещё и брат есть... — Я и не задумывался, что у тебя такая большая семья, — Шарль вынужден был признать, что у Макса накопился огромный опыт общения с женщинами всех возрастов. Шарль, средний из трёх братьев, ещё многому должен был научиться. Но сейчас думать об этом не хотелось, а потому Шарль попытался сменить тему: — А мы куда—то конкретно идём? Или просто идём, потому что тебе скучно не спать одному? — Мне, конечно, скучно, но вообще я собирался позвать тебя пройтись по трассе. Я обычно так не делаю, но мы несколько лет здесь не были, — пояснил Макс, правда, потом добавил чуть менее уверенно: — Но теперь я уже не думаю, что это такая уж хорошая идея. Можно просто... — Пойдём вперёд, — поспешил предложить Шарль, запретив себе задумываться, что объяснения Макса звучали как неловкая попытка оправдаться за своё ночное приглашение. — Рано или поздно мы куда-нибудь придём. Я бы всё равно не заснул... — Ты хотя бы пытался, — Макс сунул руки в карманы своих джинсов. — Я уже смирился, что первую ночь в Австралии я всегда провожу на ногах. Главное, потом продержаться как можно дольше в течение дня. И тогда к пятнице чувствуешь себя человеком. — Ага, чтобы на следующей неделе снова начать сначала, — Шарль мученически вздохнул. Не каждая гонка утомляла так же сильно, как бесконечные перелёты, смена часовых поясов и вереница безликих, пусть и невероятно дорогих отелей. — А ты бы хотел, чтобы все гонки проводились в Монако? Представь, мы бы могли каждую ночь ночевать дома... — тон Макса зазвучал непривычно мечтательно. — И каждые две недели весь центр Монте-Карло был бы перекрыт для гонки, — романтик в Шарле захрипел и умер в муках, уступив место цинику. — Да, ты прав, — Макс засмеялся. — Каждую неделю ездить по кругу паровозиком... Сомнительное удовольствие. — Да здравствует джет лаг! — громче, чем стоило бы в это время суток, выкрикнул Шарль. Какие-то девушки обернулись на звук, засмеялись и даже махнули им рукой, но ни Макс, ни Шарль не проявили интереса. В конце концов, девушки в их жизни никогда не были в дефиците, чего нельзя было сказать о возможности спокойно провести свободное время в приятной компании. И нет, Шарль даже под дулом пистолета не смог бы сказать, когда Макс из непримиримого врага превратился в самую приятную компанию. Это просто случилось, и Шарль уже успел к этому привыкнуть. Задумавшись, Шарль не заметил небольшую ступеньку, оступился и потерял равновесие. Макс отреагировал быстрее, чем Шарль успел осознать происходящее: подхватил под локоть и помог выровняться. И тут же предложил, чтобы избавиться от напряжения: — Может, по кофе? Или ты хочешь покрепче? — Если бы я хотел покрепче, я бы просто набрался в баре, — не слишком изящно отказался от алкоголя Шарль. — А кофе я не люблю. Вот если будет чай… — Будет, — Макс по-прежнему придерживал его под локоть. Он подвёл Шарля к двери очень кстати подвернувшейся по пути кофейни и пропустил в дверь перед собой. — Присядь, я закажу пока... Может, взять что поесть? — Нет, спасибо, — Шарль послушно устроился за ближайшим свободным столиком и осмотрелся по сторонам. Местечко выглядело совершенно стандартно, но при этом уютно. Шарль за свою жизнь успел много где побывать и много что повидать. Таких простых кофеен сейчас было полно во многих городах самых разных стран. Похожее место, даже оформленное в таких же оттенках, располагалось рядом с домом Шарля в Монте-Карло. Так что можно было легко представить, что они сейчас гуляли вдвоём не в Мельбурне, а у себя дома, в Монако. Можно было представить себя на свидании. Шарль едва удержался, чтобы не стукнуться лбом о твёрдую деревянную столешницу. Какое, чёрт побери, свидание? С Максом? Что за бред? — Что с лицом? — Макс поставил на столик две большие керамические чашки, что означало намерение посидеть некоторое время здесь. — Да так, ерунда, — Шарль не счёл нужным делиться своими тревогами с Максом. С того сталось бы усомниться в умственных способностях Шарля, а то и вовсе свалить подальше, чтобы больше не пересекаться. — Ладно, — к чести для себя, Макс не стал настаивать. Устроившись в не слишком удобном кресле, Макс пригубил свой кофе и поморщился: — Кипятка не пожалели. У меня рядом с домом в кофейне тоже всегда так делают. — И у меня, — Шарль кивнул. — Я иногда после пробежки захожу... А потом полчаса ещё жду, пока чай можно будет пить. — Та же херня, — Макс согласился, потрогал языком губу. — Вечно потом рот обожжённый, как будто я дурачок какой. — Как минимум, ты такой не один, — Шарль с улыбкой похлопал Макса по плечу. — Но мы же не торопимся. Так что можем подождать. — Можем, — Макс поболтал ложечкой в чашке. — Иногда хорошо вот так просто посидеть. Ну, знаешь, чтобы не надо было мизинчик оттопыривать. — А часто приходится? — Шарль фыркнул. — Вообще слабо тебя во всём этом представляю. — И не пытайся. Мне не идёт, — Макс нисколько не кокетничал и не пытался получить заверения в обратном, он просто констатировал очевидный факт. — На мне самый брендовый пиджак смотрится как дешёвый. Келли иногда так смотрит, как будто жалеет, что вообще со мной связалась. Она же модель, она в любых вещах умеет хорошо выглядеть. А тут я... — Да нормально ты в костюмах выглядишь, — Шарль не выдержал. — Понятно, что без привычки... Но всё же. Полно тех, кто хуже. У тебя фигура нормальная, рост... — Ты мне сейчас комплимент сделал? Или просто утешаешь? — Макс тихо засмеялся. — Глобально мне всё равно. Три раза в год можно и в мешке походить. Но надо же ещё во все эти манеры уметь. Как поклониться, куда повернуться. Ты же понимаешь, отец меня к такому не готовил. — А странно. Он же хотел, чтобы ты стал чемпионом, — Шарль взял свою ложечку и принялся потихоньку помешивать чай в своей чашке, чтобы хоть немного его остудить. — Так он же не знал, что для этого ещё нужно. Он же чемпионом никогда не был, — Макс ухмыльнулся. — В этих вопросах папины знания очень поверхностные. Как и во многих других, если так подумать. Так что я до сих пор себя идиотом чувствую, когда дело доходит до банкетов, приёмов, светских мероприятий... — На ужинах с семьёй Шарлотты я себя так же чувствую, — Шарль не нашёл ничего лучше, кроме как поддержать откровенность Макса собственной. — Там же семья такая, что о-го-го. Там даже чтобы пиццы поесть, стол сервируют серебром и фарфором. Честное слово, на приёме у князя и то легче. — Сочувствую, — Макс сделал ещё одну попытку приступить к кофе и на сей раз остался удовлетворен. — Вообще вся эта мишура занимает целую кучу времени. И требует море ресурсов. При этом окружающие почему-то считают, что это такое большое удовольствие. — Некоторые думают, что за те деньги, что нам платят, мы должны быть всегда и всем довольны. Без выходных и перерывов на обед, — Шарль уже смирился с тем, что именно Макс стал тем, с кем можно было поделиться наболевшим. — Конечно, — Макс кивнул. — Деньги же оправдывают всё. Не можешь спать из-за джет лага? Посмотри на свой счёт — и всё как рукой снимет. Разбился в аварии — посмотри на счёт, и будешь снова здоров. Расстался с девушкой, потерял отца или мать... Счёт всё покроет. — Богатые не плачут, не болеют и не устают, — Шарль облизал пересохшие от волнения губы. Вольно или невольно, но Макс зацепил очень тонкую струну в душе Шарля. Упомянув потери, Макс дал понять, что понимает то, что так и не смогли понять многие из тех, кто окружал Шарля и считался его близкими людьми. Были и такие, кто в лицо Шарлю говорили, что его тоска по отцу и Жюлю — это чистой воды маркетинг. Игра в бедного мальчика, поиски жалости и сочувствия. Шарль до сих пор не мог осознать, как подобное вообще могло прийти людям в голову. Да он бы всё отдал, что у него сейчас есть, чтобы вернуть отца хоть ненадолго. Деньги, победы, карьеру в Феррари... Да хоть свою жизнь, если бы это могло помочь. Но с того света ещё никто не вернулся. — Перси? — Шарль услышал встревоженный голос Макса как сквозь вату. — Что случилось? — Что? — Шарль вскинул голову. — Извини, я что-то завис. Это... Это, наверное, от недосыпа. — Может, тогда обратно в отель? — без особого желания предложил Макс, но Шарль покачал головой. — Я всё равно не смогу заснуть, — Шарль за раз проглотил полчашки чая, чтобы смочить пересохшее горло. — Я просто задумался... Ты очень правильно всё сказал. Ведь даже если я когда-нибудь буду зарабатывать в год больше тебя... Это не вернёт мне папу. И Жюля. — Время же ничего не лечит, верно? — Макс, наверное, предчувствовал тяжесть разговора, когда предлагал выпить. Без алкоголя говорить о таком было тяжело, но Шарль всё равно попытался: — Ничего. Ты просто учишься жить в двух реальностях. В одной ты делаешь свои дела, работаешь, смеёшься, занимаешься любовью... А в другой ты видишь пустой стул во главе стола в маминой гостиной... И понимаешь, что болит по-прежнему, — последние слова Шарль выговорил почти шёпотом. Пришлось зажмуриться, чтобы непрошенные слёзы не опозорили его перед Максом окончательно. Шарль опустил голову, сделал несколько глубоких вдохов, но мгновенно напрягся, когда ощутил на своих плечах тяжёлую горячую руку. — Я, конечно, ничего не понимаю... В смысле, я не знаю, что ты чувствуешь. Я никогда не оказывался в такой ситуации. Но если ты хочешь рассказать, я могу выслушать. Или можем об этом не говорить. Типа, всё, что случилось в Мельбурне, осталось в Мельбурне. Как-то так, — Макс говорил тихо и как-то взвинчено. Шарль с удивлением отметил усилившийся акцент и даже улыбнулся, когда осознал, что Макс разволновался. Решил, наверное, что перегнул. — Я в порядке, — хрипло произнёс вслух Шарль, поразившись тому, как прозвучал его голос. Ещё сильнее его поразил факт, что как-то незаметно он оказался прижат лбом к плечу Макса. — Ты меня обнимаешь, ты в курсе? — Шарль не стал пытаться высвободиться. Да и что душой кривить, в этом объятий, неожиданном, спонтанном и самую малость растерянном, было так много тепла, что Шарль моментально согрелся изнутри. — В курсе, — рука Макса стала как будто только горячее и тяжелее. — Я всё равно не могу сделать больше. Но Пи всегда говорит, что объятия — это хорошее лекарство. — Ты цитируешь маленькую девочку? — Шарль вскинул на Макса удивлённые глаза. — Девочки с рождения разбираются в чувствах. У меня есть три младшие сестры, я знаю, о чём говорю, — Макс с нежностью улыбнулся. — И у тебя глаза уже не такие стеклянные. Значит, работает. — Иногда меня пугает твоя наблюдательность, — сознался Шарль, снова опустив голову. Он взялся за чашку, чтобы занять руки, заглянул внутрь и вздохнул: — И чай закончился. Может, пойдём? Я всё надеюсь, что смогу так устать, чтобы хоть пару часов поспать под утро. — Пойдём, — Макс всё же убрал руку, отодвинул стул и первым поднялся. — Ты жеребьёвку на завтра видел? — Нет ещё, а ты? — Шарль был признателен Максу за смену темы. Всё же, говорить о деле ему было проще, чем раз за разом вытаскивать наружу всё самое сокровенное. — А я видел, — Макс достал телефон и принялся искать нужное. — Мы с тобой опять в одной секции. — Если ты думаешь, что я это подстроил, то я нет, — Шарль шутливо замахал руками. — Маттиа мне за Бахрейн такой разгон устроил... — Как это он не проконтролировал этот момент, — Макс усмехнулся. — Ведь, о ужас, мы опять будем разговаривать. — А мы будем, — Шарль не спрашивал, он утверждал. Он уже смирился с тем фактом, что Макс возглавил его внутренний рейтинг самых комфортных собеседников. И теперь Шарль всерьёз собирался потратить не слишком приятное для себя время брифинга с журналистами с удовольствием. Макс, похоже, его стремление разделял и поддерживал, а значит, Шарлю стоило заранее подготовиться к нагоняю от Маттиа. Но об этом Шарль собирался подумать завтра. Как и о многом другом. А пока они шли по улицам Мельбурна, разглядывая освещённые фонарями и рекламным неоном фрагменты зданий и витрин, силуэты деревьев и последних поздних прохожих, обсуждали уже прошедшие гонки и трассу в Альберт-парке и совершенно не беспокоились о том, что могут быть узнаны. Никому бы и в голову не пришло искать их двоих за пределами отеля в такое время. И от этого ночная прогулка казалась только приятнее. Когда они расставались в лобби отеля, Шарль уже зевал во весь рот. Он намеренно пожертвовал несколькими часами возможного сна, чтобы будущим вечером уж точно свалиться в постель без задних ног. Лучшего способа победить джет лаг для него не существовало. Зевал Шарль потом и на завтраке, на который пришёл, похоже только для того, чтобы превратить симпатичный свежий омлет в неприятное бесформенное нечто, и на брифинге с командой, и даже по пути в пресс-центр. Взбодриться его заставила игривая улыбка Макса, его приподнятые насмешливо брови и пустой стул, намеренно оставленный для Шарля. Сложно было представить место, более бросающееся в глаза, чем между двумя пилотами Рэд Булл. Макс даже не попытался скрыть тот факт, что он намеренно оставил для Шарля именно это место. И улыбался он так, словно они не на пресс-конференции встретились, а за столиком в ресторане. Шарль ущипнул себя за руку, пока его снова не занесло в сторону романтики и свиданий. Почему вообще всё, что происходило между ним и Максом, стало напоминать свидания? — Удалось поспать? — Макс как будто и не прекращал разговаривать с Шарлем. У него всегда находились вопросы, ответы, мысли, идеи, истории. Шарлю уже казалось, что, если бы у них не было других дел, они могли бы общаться ещё очень долго. Может, на сон бы прерывались. И то не факт. Иррационально Шарль злился на себя. Он ведь не первый год был в отношениях, и в друзьях недостатка не испытывал. У него было двое братьев, которые разделяли его интересы и ценности. Но ни с кем из этих людей не удавалось вот так без конца говорить, говорить и говорить, не желая прерываться ни на секунду. И, чёрт возьми, Шарль собирался отстаивать своё право на общение с Максом! Как минимум, до тех пор, пока Маттиа собирался за это его отчитывать. А Маттиа явно собирался. Пресс—конференция ещё закончиться не успела, как Шарль получил гневное сообщение от руководителя команды о своём недопустимом поведении. Макс хоть и догадался явно, из-за чего Шарль изменился в лице, от комментариев воздержался. И даже постарался сосредоточиться на интервью в целом, а не на Шарле в частности. И, Шарлю стоило признаться в этом хотя бы самому себе, ему это не понравилось. Маттиа не сказал ничего нового. Главным образом, его речь свелась к недопустимости панибратства между соперниками. На не слишком гладком английском с вкраплениями непереводимых итальянских выражений, Маттиа пытался донести до Шарля простую, в сущности, мысль: никто не воспримет их борьбу всерьёз, если они будут ворковать как голубки за пределами своих болидов. Шарль же не видел ничего страшного в том, чтобы оставаться в приятельских отношениях, даже если они сражались за один титул. В их спорте хватало конфликтов, скандалов и прочей жести. Шарлю такая форма взаимоотношений претила по умолчанию. Само собой разумеется, что достичь консенсуса не представлялось возможным. Шарль кивал, иногда улыбался, когда Маттиа ругался как-то слишком уж изысканно, но исправиться не обещал. Да и как он мог это обещать, если львиную долю их общения провоцировал сам Макс. Может, Маттиа стоило и его на эту лекцию о здоровом соперничестве зазвать? Вот бы Кристиан удивился. О чём Шарль не догадывался, так это о том, что Макс выслушивал подобные нравоучения даже чаще. Что доктор Марко, что Йос Ферстаппен придерживались идеи о том, что соперника, чтобы победить, нужно ненавидеть. Правда, ни тот, ни другой так и не добились результата на собственном опыте, но оба надеялись подтвердить свою правоту за счёт Макса. И пока тот сражался с Льюисом, все были довольны. Шарль же своей мягкой улыбкой взял и испортил им чемпиона! Каков подлец! Знай об этом Шарль, он бы, возможно, устыдился. Может быть, даже начал бы опасаться физических разборок с Йосом Ферстаппеном. Слава о его любви к силовым методам решения проблем бежала далеко впереди. Но Шарль ни о чём не догадывался. Макс сохранял безмятежность и как будто даже участил свои попытки общения. Словно до этого они уделяли друг другу мало времени. Шарль ни о чём не догадывался и, по возможности, отвечал со всем пылом. В субботней квалификации они уже привычно разделили первый ряд, и Шарль не мог перестать улыбаться, предвкушая жаркую борьбу от старта до финиша. Макс если и переживал из-за упущенного поула, то виду не подавал, улыбался тоже и держался так близко к Шарлю, что они то и дело задевали друг друга плечами. Карлос в тройку лучших в квалификации не попал, и этот факт доставлял Шарлю мелочное удовольствие. Когда гонка стартовала, удовольствие Шарля стало ещё более ощутимым. Он сохранил первую позицию, оставив Макса позади, в то время как Карлос провалился с девятого места на четырнадцатое. В районе третьего места тоже кипели страсти, но Шарля волновала только победа и Макс, следующий за ним на расстоянии атаки. Правда, уже со второго круга давление возросло. Карлос зацепил траву, потерял машину и закопался в гравий, что означало только одно: теперь за честь Феррари на трассе отвечал только Шарль. И он собирался сделать всё, что мог. Макс атаковал. Он использовал любую возможность, он подбирался, хоть Феррари и была быстрее. После аварии Себастьяна Макс попытался воспользоваться рестартом, но Шарль смог защитить свою позицию. Шарль даже победный подиум успел представить, где он мстительно лил шампанское Максу в комбинезон, а потом сообразил, что тёмно-синяя машина с быками в зеркалах — это не Макс, а Серхио. Режим виртуальной машины безопасности дал понять, что что-то случилось с Максом и его болидом. На очередном круге Шарль увидел автомобиль Макса, припаркованный прямо на трассе, и суетившихся рядом маршалов—пожарных. По всей видимости, машина загорелась, и Шарлю осталось только гадать, не пострадал ли при этом Макс. Впрочем, наверное, о чём-то серьёзном их бы предупредили. Да и скорой помощи рядом с местом пожара не было. Однако даже доехав до второго в сезоне победного подиума, собрав по пути первый свой "Большой шлем", Шарль мог думать только о Максе. В какой-то момент его волнение достигло предела, и он тихо спросил об этом Серхио. Тот взглянул на Шарля с подозрением, но информацией поделился: — Просто утечка топлива, ничего такого. Машина уже потом загорелась. — Тогда хорошо, — Шарль постарался замаскировать облегчение в голосе под человеколюбие в целом. — Сам понимаешь, после той аварии Романа такие вещи... — Да, там жесть была, — Серхио заметно расслабился и перестал буравить Шарля подозрительным взглядом. В чём вообще он мог Шарля подозревать? Разве что в том, что Шарль перейдёт на его место в Рэд Булл. Но едва ли такое было возможно в ближайшие годы. В конце концов, контрактные обязательства пока ещё никто не отменял. Шарль был уверен: у Серхио не было поводов для беспокойства на его счёт. Написать Максу Шарль смог только поздним вечером, когда команда наконец дошла до той кондиции, когда для празднования победы Шарля сам Шарль был больше не нужен. Слегка подогретый шампанским на пустой желудок, он покинул клуб и вернулся в отель, ещё гудевший как потревоженный улей. Некоторые члены команд уезжали раньше, из-за чего в лобби развернулась настоящая выставка чемоданной промышленности. "Может, ты хочешь высказаться? Я уже в отеле и могу тебя послушать", — Шарль написал Максу сообщение в мессенджер и улыбнулся, когда понял, что его тут же прочитали. "Уже не хочу. Но с радостью послушаю тебя", — отреагировал Макс, а у Шарля похолодело в затылке от предвкушения. И от двусмысленности этого сообщения. Он мог бы, правда, ответить проще, мол, ехал и скучал, но Шарль никогда не искал лёгких путей. "Спускайся в лобби. Я тебе поиграю". Шарль уверенно прошёл к роялю, сел за него и на пробу пробежал пальцами по клавишам. Инструмент был неплохо настроен, и Шарль с удовольствием сыграл несколько простых мелодий, а заодно убедился, что никому нет дела до человека за роялем. Макс приблизился практически бесшумно. Просто в какой-то момент появился в поле зрения, прислонился плечом к ближайшей колонне и закрыл глаза. Шарль, который собирался развлечь Макса популярными мелодиями, передумал — и из-под его пальцев полились нежные, печальные и совсем немного тревожные мелодии собственного сочинения. Ещё кое-что глубоко личное, чем Шарль вдруг захотел с Максом поделиться. Как бы Шарль ни надеялся, что в суматохе сборов на них не обратят внимание, он оказался не прав. Их заметил сначала Карлос, а потом подтянулись и остальные. Шарль неловко оборвал последнюю мелодию и опустил крышку рояля. Продолжать в такой обстановке он не хотел, да и Макс стоял у колонны напряжённый и хмурый. Похоже, он тоже не рассчитывал на такое завершение вечера. — Браво! — Карлос зааплодировал преувеличенно бурно. — Сможешь заработать и после завершения карьеры. Будешь обеспечивать живую музыку в ресторанах. — Ты крут невероятно, бро! — Пьер похлопал Шарля по плечу. — Но ты мог бы и почаще. Дома тебя уговорить невозможно, чтобы ты поиграл. Что это, кстати, было? — Да так, вспомнилась какая-то ерунда, — Шарль не стал признаваться, что все эти мелодии он сочинил сам. — Ладно, я спать. Устал сегодня. Шарль позволил себе скользнуть взглядом по столпившимся рядом людям, но Макса не нашёл: похоже, тот незаметно ушёл, воспользовавшись тем, что Шарль отвлёкся. Уже поднявшись в свой номер, Шарль проверил телефон и нашёл там сообщение: "Спасибо, Перси. Я буду знать, что ты играл только для меня".Положение в чемпионате мира: Шарль Леклер – 71 очко (#1) Макс Ферстаппен – 25 очков (#6)