искусственный рай

Список дел начинался как всего лишь одно из тех дурацких упражнений, которые они заставляли их выполнять на терапии. Сеансы были разочаровывающими. Изнурительными. Как у тебя дела сегодня? Как бы ты описал свое текущее эмоциональное состояние? Не знаю. Ничего. Ничего не чувствую, не могу вспомнить, когда это было в последний раз. Действительно ли у людей есть эмоции, или все просто притворяются и изображают улыбку или печаль всякий раз, когда считают нужным, поддерживать иллюзию того, что они у нас есть? Наркотики заставили Хонджуна пережить весь спектр своих эмоций в рекордно короткие сроки, иногда все сразу и слишком сильно. Так что он чувствовал себя спичкой, которая вспыхнула только для того, чтобы превратиться в рассыпающийся пепел и никогда больше не зажечься. Пепел на бетоне. Однако еще хуже, чем вопросы, были задания, которые они ему давали. Запишите свои мысли. Ведите дневник. Придумайте до завтра пять вещей, которые вам нравятся в себе. Составьте список того, чего вы хотите достичь в своей жизни после прекращения употребления наркотиков. Последнее задание было дано всем им во время группового занятия. Взгляд Хонджуна встретился со взглядом Сана в другом конце комнаты. Он выглядел таким же потерянным, каким чувствовал себя Хонджун. Планы? Жизнь после наркотиков? Это было не то, о чем он когда-либо задумывался, убежденный, что это никогда даже не будет возможно. Когда он лежал в постели той ночью, уставившись в потолок, освещенный прикроватной лампой, под которой он пытался придумать что-нибудь — что угодно, — он снова отметил, насколько опустошенным он себя чувствовал. Сгоревшая спичка. Больше нет цели. Бесполезно. Он отчаянно пытался найти в себе эмоцию, какую угодно, кроме гнева или страха, потому что их у него было предостаточно, как и у каждого наркомана. Но он нашел только пепел. И он взял список, лежавший на прикроватном столике, и нацарапал в нем первую заметку. Снова что-то почувствуй. Тогда он не знал, сколько времени потребуется, чтобы вычеркнуть это, но если бы вы спросили его, он, вероятно, сказал бы, что никогда этого не сделает. Только больше года спустя они с Саном сидели вместе за маленьким кухонным столом в своей первой совместной квартире после ухода из учреждения. Это было тесное и захудалое помещение, едва достаточное для одного из них, не говоря уже об обоих, но оно принадлежало им. Оплачивающееся реальной работой, а не украденными деньгами или наркотиками. Лицо Сана освещала свеча на дерьмовом шоколадном торте, который Хонджун пытался испечь для него, потому что он не мог позволить себе его купить. На нем была большая кривая цифра «1» в ярко-розовой глазури. Один год трезвости для Сана. День собственной годовщины Хонджуна, отмечавшийся несколькими месяцами ранее, наступил и прошел так, что он не обратил на это особого внимания. Просто это был такой же день, как и все остальные. Но сейчас все было по-другому. Когда Сан задул свечу и закрыл глаза, чтобы загадать желание, его ямочки на щеках были полностью видны, а волосы образовали ореол вокруг головы — Хонджун почувствовал что-то странное в груди. Незнакомое ощущение, почти душащее его. — Хен, что случилось? — спросил Сан после того, как он снова открыл глаза. Именно тогда Хонджун заметил жжение за глазами, что-то расплывчатое затуманило его зрение, несмотря на широкую улыбку на его лице. Он недоверчиво покачал головой. — Ничего, я просто, я чувствую… — Сан выглядел обеспокоенным. — Что ты чувствуешь, Хен? — он прижал ладонь к глазам, которые внезапно стали влажными. — Я… я не знаю. Но я чувствую. И это само по себе было чудом. Цель, стоявшая на самом верху его списка, была вычеркнута в тот же день, одна из многих, из которых он состоял. Теперь Хонджун, как и каждое утро, смотрел на зачеркнутые слова, которые были приклеены к его холодильнику. Список Сана был рядом с его списком, и тот факт, что он оставил его здесь, хотя на самом деле больше не жил в этой квартире, что возвращался, чтобы вычеркнуть все цели вместе с Хонджуном, когда достигнет их, — это тронуло его. Точно так же, как слова, которые Сан написал внизу своего списка большими жирными буквами. Если Хонджун может это сделать, то и ты сможешь. Он улыбнулся, глядя на них, и его взгляд вернулся к своему собственному списку. Вернуть долг. Он провел пальцем по поблекшему шраму на своем запястье. Видеть слова, выделенные жирной линией, было как-то не по себе. Не тогда, когда он вспоминал измученную фигуру Сонхва там, в клубе. К тому, как сильно он, казалось, страдал. И внезапно отдавать что-либо стало бессмысленно, если это было не для Сонхва. Невозможно было не отметить отсутствие Сонхва в течение нескольких дней и недель после инцидента в клубе — он словно исчез с лица земли. Хонджун старался не искать его, не подходить к его столику в библиотеке поздно ночью, но был разочарован, когда место под лунным светом оказалось пустым, а странный ассортимент книг снова остался нетронутым. Старался разглядывать окружение, когда на следующих выходных они с Уеном пошли в клуб «Утопия», чтобы посмотреть, нет ли знакомой фигуры, сидящей за баром и болтающей с Минги и Юнхо. Изо всех сил старался прикусить язык и не спрашивать барменов или Чонхо о его местонахождении. Его не касалось, где он был. Сонхва не был обязан ему своей компанией, ничего ему не должен. Они даже не были друзьями — просто незнакомцами, которым стало слишком комфортно друг с другом, достаточно комфортно, чтобы поделиться мыслями, которые их мучили. Но Хонджун не мог перестать беспокоиться о Сонхва. Ночью он лежал без сна, мысленно возвращаясь к тому, каким опустошенным он выглядел, какую сильную боль, казалось, испытывал, хотя он — он отрицал это. И хуже всего было то, что Хонджун знал, что может ему помочь. Мог бы быть тем, кто избавит его от навязанных ему самим страданий, от боли, которую Сонхва причинил себе только потому, что был слишком упрям, чтобы позволить страдать кому-то еще. И он также знал, что именно по этой причине он избегал его. Потому что было очевидно, что именно это он и делал. Хонджуну следовало бы оставить все как есть. Следовало оставить его в покое, позволить ему жить в соответствии с тем, что он считал правильным выбором. Он знал это. И все же однажды он снова оказался перед банком крови, хотя и поклялся себе сразу же вернуться домой после университетской лекции. — Мистер Ким, здорово, что вы вернулись! — поприветствовала его женщина за стойкой. Хонджун мог просто подумать, что либо она очень хороша в своей работе, либо ситуация была очень тяжелой, если он был здесь всего дважды, и она все еще запомнила его. — Вы здесь, чтобы сделать пожертвование? — спросила она с улыбкой на лице. Хонджун почувствовал укол вины, когда увидел, как разочарование показалось на ее лице, когда он покачал головой, даже несмотря на то, что она пыталась это скрыть. — На самом деле я здесь, чтобы поговорить с Есаном, если он здесь? На мгновение она, казалось, смутилась, но затем снова изобразила свою улыбку, нажала кнопку и что-то проговорила в устройство, похожее на рацию. — Он подойдет с минуты на минуту. Ты хочешь поговорить с ним где-нибудь наедине? Хонджун кивнул. — Если это возможно. Она направила его в небольшое офисное помещение, соединенное с залом ожидания, в котором, казалось, хранились только папки и другая бумажная волокита. Он устроился поудобнее, прислонившись к столу, когда всего мгновение спустя вошел Есан. Было почти странно снова видеть его в его профессиональной рабочей одежде, после того как за последние недели мы столько раз видели его в клубе, всегда одетого в черную, хорошо сидящую одежду и с макияжем на лице. — Хонджун, — неуверенно поприветствовал его Есан. — Мне было интересно, сколько времени тебе потребуется, чтобы появиться здесь. Он закрыл за собой дверь и прислонился к ней. — Хотя, должен сказать, я не ожидал, что буду тем, о ком ты придешь сюда просить. По крайней мере, Есан выглядел хорошо. У него не было и намека на тени под глазами и прямая осанка, и Хонджун поймал себя на том, что рад, что они с Уеном есть друг у друга. Он терпеть не мог видеть, как людям больно. — Он здесь? Есан заколебался, но затем кивнул. — Он работает над какими-то файлами в подсобке. — Прав ли я, предполагая, что он не вышел бы поговорить со мной, если бы я попросил тебя прямо сейчас позвонить ему? Его голос был нейтральным, как будто это его не касалось, но Есан все еще хмурился. — Хонджун, пожалуйста, знай, что это не имеет никакого отношения к тебе лично. Ты не сделал ничего, что могло бы его расстроить. Это просто… — О, я знаю, — перебил он. — Я здесь не потому, что мои чувства задеты, или потому, что я хочу объяснений, или что-то в этом роде. Казалось, это его удивило. — Ты не хочешь с ним поговорить? Хонджун покачал головой. — Я хочу поговорить с тобой. Или, более конкретно, я хочу спросить тебя кое о чем. Есан приподнял бровь. — И что бы это могло быть? — Ты обещаешь ответить мне честно? Какое-то время он ничего не говорил, но потом кивнул. — Я постараюсь. — Больно ли слишком долго обходиться без крови? На мгновение воцаряется тишина. — Ты никогда не спрашивал Сонхва об этом? — Я хочу услышать это от тебя. Есан вздохнул, избегая смотреть Хонджуну в глаза. — Само по себе это не вредно. Можно обходиться без этого некоторое время без каких-либо проблем, и с возрастом с этим действительно становится легче справляться. Также легче отказываться от пакетиков с кровью, чем если бы вы привыкли пить исключительно непосредственно из источника. Он переминался с ноги на ногу. — Но в любом случае, если перейти все границы, если слишком долго обходиться без крови… Я бы солгал, если бы сказал, что это не было больно. — Насколько больно? Есан по-прежнему избегал его взгляда. — Это зависит от обстоятельств. Физически это может быть мучительно — иногда парализующе, почти как синдром отмены. Но еще хуже обстоит дело с ментальной стороной этого. Через некоторое время вы обнаруживаете, что не можете думать ни о чем другом, и вам почти приходится изолировать себя, чтобы не… терять себя в крайних случаях. Хонджуну потребовалось некоторое время чтобы переварить информацию. Почти как синдром отмены. Хонджун слишком хорошо знал это чувство. Внезапно он понял причину дрожи, сотрясавшей руки Сонхва. — Это то, что сейчас чувствует Сонхва? — в конце концов спросил он. Есан, наконец, снова посмотрел на него с выражением беспокойства на лице. — Хонджун, я ничего не могу сделать, да и кто бы то ни было, если уж на то пошло. Я пытался поговорить с ним, мы все пытались, но я знаю его десятилетиями, столетиями — его альтруизм и раньше приводил его к подобным ситуациям. Он отказывается брать пакеты с кровью, потому что убежден, что другие нуждаются в них больше. Значит, Хонджун был прав. Сонхва все еще морил себя голодом, все еще не заботился о себе, несмотря на обещание, данное Хонджуну в клубе. — Это было все, что мне нужно было услышать, — его голос был тверд, когда он заговорил дальше. — Я должен попросить тебя об одолжении, Есан. В комнате всегда было тихо, она была отгорожена от остального клуба и остального мира. Музыка звучала так глухо сквозь стены, а машины и шум города были слышны, только если он открывал балконное окно. Но никогда еще не было так тихо, как сейчас, когда Хонджун сидел на диване в полном одиночестве. Было странно отправляться в «Утопию» без Уена. Он даже не сказал ему, что пойдет сегодня, вместо этого сказал, что поработает над заданием в библиотеке. Но он также был здесь не для того, чтобы танцевать или пить — он был здесь по определенной причине. Нога Хонджуна нервно подскакивала вверх-вниз, поскольку он не знал, что с собой делать, не знал, чего ожидать. Он не был уверен, как долго просидел там, вертя ключ в руках, на мгновение даже испугавшись, что это не сработает. Что он не придет. Но затем, через некоторое время, дверь справа от него в конце концов открылась.Только легкий скрип дерева возвестил о том, что в комнату вошел кто-то еще. И когда Хонджун поднял глаза, он действительно был там. Он прижался спиной к теперь уже закрытой двери, только лунный свет освещал его силуэт, тень набросилась на его лицо, как вуаль. — Что ты здесь делаешь, Хонджун? Хонджун только что поднял ключ, с которым играл. — Есан. — просто сказал он, это имя было достаточным объяснением, и Сонхва вздохнул, казалось, погружаясь в себя там, где он стоял. — Мне показалось, что я почувствовал твой запах в банке пару дней назад. Хотя тогда я был убежден, что это всего лишь мой бредящий мозг играет со мной злую шутку, пытаясь придумать соблазны. Хонджун не мог видеть его лица, но, судя по его позе и тому, как невероятно устало звучал его голос, лучше ему не стало. Только хуже. — Тебе действительно не следует быть здесь прямо сейчас, Хонджун. Это опасно. — Сейчас мы оба здесь. Так что, пожалуйста, посиди со мной немного? — попросил Хонджун. И, к его удивлению, Сонхва ничего не сказал, просто кивнул, как будто в его теле не осталось сил бороться с ним. И он действительно вышел на лунный свет. Когда он сел рядом с Хонджуном, так далеко, как позволял диван, грудь снова не двигалась, Хонджуну пришлось подавить вздох. Сонхва никогда раньше не выглядел таким… мертвым. Так мало похож на человека. Он был бледен как полотно, как будто в его теле не было ни капли крови, а тени под глазами из фиолетовых стали почти такого же цвета, как его растрепанные волосы, падавшие на лицо. Его веки опускались каждые пару секунд, как будто он был близок ко сну, и он зажал руки между бедер, вероятно, чтобы они не дрожали. И все же, несмотря ни на что, он был таким, таким красивым. — Боже, Сонхва, ты… — начал он, но Сонхва только покачал головой. — Тебе не обязательно ничего говорить. Я знаю. Я могу с этим справиться. Хонджун нахмурился. — Очевидно, что ты не можешь. Посмотри на себя! — Это необходимо. Я просто хочу помочь. Хонджун почувствовал, как внутри него закипает гнев. — Но твои страдания никому не помогают. Я разговаривал с Есаном. Он сказал, что большую часть дня ты совершенно не в себе. Как ты собираешься управлять банком, помогать людям, если ты даже не можешь бодрствовать, чтобы выполнять свою работу? Казалось, у Сонхва не было ответа на это, он просто уставился на ковер у себя под ногами. Чувство вины набежало на его лицо, как тень. — Я просто хочу поступить правильно, понимаешь, Хонджун? Я просто хочу, чтобы моя совесть оставалась чистой. Придерживаться своих решений. Разве я прошу слишком многого? В его голосе звучало отчаяние. Хонджун не знал, что ответить, поэтому позволил тишине воцариться между ними. Ждал, что Сонхва нарушит ее, но через некоторое время стало очевидно, что он этого не сделает.Хонджун вдохнул, слова уже вертелись у него на языке, и сдержать их было невозможно. — Почему ты больше не пьешь у людей, Сонхва? — спросил он тихим голосом. Сонхва только нахмурил брови, как будто ответ был труден для него. — Это потому, что ты боишься, что их кровь нечиста? — продолжил Хонджун. — Ты знаешь мои анализы крови, ты, вероятно, делал их сам. Голова Сонхва взлетела вверх. — На что ты намекаешь? — Ты уже знаешь. Ничего не изменилось с прошлого раза. — И для меня ничего не изменилось. Не будь безрассудным, Хонджун, только потому, что тебе жаль меня. — В чем причина? — повторил он. Сонхва покачал головой. — Это не то, что ты сказал. Дело не в том, что я боюсь того, что кровь может сделать со мной. — Тогда что же это? Он казался огорченным. Но это не та боль, которая пронзила его тело в прошлый раз, заставив его замкнуться в себе. Как будто это его разум мучил его. — Это… чувство вины. Я этого не вынесу. Я знаю, каким присутствием может обладать наш вид, какое влияние мы оказываем на людей. Мысль о том, чтобы заманить кого-то, воспользоваться кем-то, кто понятия не имеет, во что ввязывается, использовать кого-то, — он ущипнул себя за переносицу, — Я делал это так много раз. И чувство вины все еще съедает меня. Я просто не могу сделать это снова. — Но я не из тех людей, — сказал Хонджун. — Ты не используешь меня. Я предлагаю это тебе. И, несмотря на предупреждающий взгляд Сонхва, Хонджун пошевелился, подвинулся так, что теперь сидел рядом с ним. Не настолько близко, чтобы их тела соприкасались, но достаточно близко, чтобы Сонхва смог дотянуться до него, если бы он захотел это сделать. Он явно замер от внезапной близости. — Я поговорил с Уеном, — продолжил Хонджун. — И с Есаном. Я знаю, что это означает. Я знаю, что это влечет за собой физически и морально. И знаешь, что больше всего поразило меня из всего, что они мне рассказали? Сонхва, наконец, встретился с ним взглядом, его глаза были такими темными и глубокими, и такими, такими усталыми. Как будто он был близок к тому, чтобы сломать его решимость. — Они сказали мне, что если я и собираюсь сделать это с кем-то, то это должен быть человек, которому я доверяю, — он медленно протянул руку, как будто Сонхва был диким животным, которое вздрагивало и убегало при любом быстром движении. Рука легла на бедро Сонхва. — Я доверяю тебе, Сонхва. Ты доверяешь мне? Было трудно прочесть, что происходило в голове Сонхва при этом. На его лице отражался только конфликт. Внутренняя борьба, просачивающаяся наружу, как дождь сквозь разбитую крышу трейлера. — Есть кое-что, о чем я должен спросить тебя в первую очередь, — в конце концов сказал он. Услышав это, Хонджун оживился. — Все, что угодно. — Сонхва уставился на руку Хонджуна, которая лежала у него на бедре. — Ты помнишь, как в первый раз оказался в банке крови? И был так настроен на это, как будто от этого что-то зависело. —Хонджун кивнул. — Ты сказал, что кому-то этим обязан. Что ты имел в виду под этим? Инстинктивно взгляд Хонджуна метнулся к своему запястью. Шрам, который, как он знал, все еще был там, даже если он больше не мог его видеть. Хонджун прикусил губу, когда на него нахлынуло воспоминание. — Давным-давно один из вас — вампир — спас мне жизнь. Дал мне еще один шанс, последний, после того, как я слишком много раз облажался. Я всегда чувствовал, что должен что-то взамен. Чтобы хоть как-то компенсировать это. Сдача крови была единственным способом, который пришел мне в голову и который казался хотя бы отчасти правильным. Сонхва кивнул, как будто ожидал ответа и все же был каким-то образом разочарован им. Что-то похожее на воспоминание отразилось на его лице, тот же странный взгляд, которым он одарил его в первый раз, когда был в банке. — Это твой способ отплатить? Ты предлагаешь мне это только потому, что чувствуешь себя обязанным сделать это? Потому что ты чувствуешь себя в долгу перед тем, кто тогда спас тебе жизнь? Он посмотрел на него с решимостью в глазах. — Потому что я не буду использовать тебя, чтобы помочь тебе оплатить долг безликому человеку. Хонджун покачал головой. — Долг был выплачен, когда я впервые пришел в банк. Я вычеркнул эти слова из списка несколько недель назад. Я здесь, потому что хочу этого. Я хочу, чтобы ты выпил. При этих словах что-то в лице Сонхва, казалось, изменилось. Он казался… нерешительным. Но не таким суровым, каким он только что выглядел. Медленно он поднял одну из своих рук и потянулся, чтобы коснуться руки Хонджуна, прикосновение его пальцев к запястью Хонджуна было холодным, как лед. Пальцы прошлись прямо по месту шрама. Смог ли он его увидеть? Или он просто чувствовал пульс Хонджуна, кровь, которая бежала по венам под тонкой, как бумага, кожей прямо там? — Ты вызвал меня в момент слабости, Ким Хонджун, — тихо сказал он. Почти так, как если бы он сдался. — Ты действительно уверен в этом? Есть ли у меня твое согласие на это? И когда он посмотрел в глаза Хонджуну, в этих темных глазах было столько силы, столько жжения, что он никогда не смог бы понять. Хонджун смог только сглотнуть и медленно кивнуть. — Да, — прошептал он. — Пожалуйста. Сонхва вздохнул, на мгновение закрыв глаза. — Хорошо, — сказал он. Глаза Хонджуна расширились при этих словах. — Но не много, — добавил он. — Только то, что абсолютно необходимо. — Пей столько, сколько тебе нужно, Сонхва. Тебе нет необходимости страдать еще больше, чем ты уже страдаешь. Его большой палец на секунду надавил на точку пульса Хонджуна, а затем отпустил его. — Не мог бы ты откинуться для меня назад, пожалуйста? Прислониться к спинке дивана. Боже, это происходило на самом деле? Его пульс сразу же участился. Хонджун двинулся, чтобы сделать это, его спина погрузилась в темно-красные подушки. — Просто успокойся, — сказал Сонхва, поворачиваясь к нему. — Просто дыши нормально, постарайся расслабиться. Мог ли он слышать, как учащенно бьется его сердце, как нервное предвкушение пробегает по венам вплоть до кончиков пальцев? Сонхва повернул к нему свой торс, слегка возвышаясь над ним в полулежачем положении Хонджуна, но сохранял дистанцию. Снова взял Хонджуна за запястье, касаясь точки пульса. Поднес его к лицу и медленно вдохнул. Услышав это, он ахнул, в его голосе звучало отчаяние. — Это…— начал Хонджун, но отвлекся на то, как Сонхва закрыл глаза, казалось бы, потерявшись в ощущениях, когда он снова вдохнул, его нос коснулся кожи Хонджуна. — Действительно ли запястье — самое легкое место для взятия крови? При этих словах Сонхва открыл глаза, опуская руку Хонджуна. — Это просто то, как я привык это делать какое-то время. Это обеспечивает определенную… профессиональную дистанцию, можно сказать. Это не будет таким ошеломляющим для тебя, и будет легче отстраниться, если станет слишком больно. Мысли Хонджуна вернулись к тому моменту, когда он в последний раз лежал на этом диване в подобной позе. И внезапно расстояние, которое было между ним и Сонхва, заставило его почувствовать себя опустошенным. — Но разве шея не место, из которого вам легче всего пить? — повторил он. Сонхва поколебался, но покачал головой. — Лучший доступ находится на… на шее. Это более крупная вена. Но на самом деле в этом нет необходимости. Я предполагал, что это будет… чересчур. И как бы Сонхва ни старался говорить нейтрально, его глаза выдали его, когда Хонджун увидел, как они с тоской скользнули по его шее, а язык высунулся, чтобы облизать губы. — Тогда выпей из моей шеи, — выдохнул Хонджун. Сонхва положил запястье на подушки. — Ты уверен? — Хонджун кивнул. — Тогда ложись, — сказал Сонхва. — Просто как… —Как в прошлый раз? — Да. Хонджун не упустил из виду, как дрожал голос Сонхва, пытающегося держать себя в руках. Он опустился так, что оказался лежащим на диване, положив голову на подлокотник, и сосредоточился на своем дыхании, на расслаблении напряженных мышц, как и сказал Сонхва. — Отлично, у тебя так хорошо получается, — прошептал Сонхва, когда он приблизился, чтобы нависнуть над ним. Похвала хлынула прямо в голову Хонджуну, заставив его почувствовать жар и головокружение. Колени Сонхва снова оказались по обе стороны от бедер Хонджуна. Он почувствовал себя таким маленьким, когда Сонхва склонился над ним, пугающе красивый, как нечто, что могло возникнуть только во сне. Его взгляд сосредоточился на шее Хонджуна. — Возьми меня за руку, — сказал он, протягивая свою. — Сожми, если станет слишком много или если ты хочешь, чтобы я остановился. Я не буду спрашивать почему и немедленно отступлю. Рука Сонхва была холодной, когда Хонджун переплел их пальцы, положив их рядом со своей головой. Он почувствовал дрожь, пробежавшую по телу Сонхва. Он посмотрел ему в глаза, как будто искал чего-то — может быть, сомнения. — Сделай это, — сказал Хонджун. И с этими словами он наклонился, прижавшись своим телом к Хонджуну, пока их грудные клетки почти не соприкоснулись. Хонджун инстинктивно склонил голову набок, как только почувствовал, что волосы Сонхва щекочут его подбородок, давая ему доступ. Полностью отдавая ему себя. Он оказался так близко, так внезапно, весь на нем и вокруг него, и Хонджун впал в транс, точно так же, как в прошлый раз, когда он был в такой ситуации. Как будто его тело жаждало этого. Дать Сонхва все, в чем он нуждался. Пара холодных губ коснулась его шеи, и Хонджун не смог подавить вздоха, который эхом отозвался в тишине комнаты.И когда Сонхва вдохнул, прямо там, уткнувшись лицом в шею Хонджуна, из его горла вырвался звук. Почти рычание, вибрирующее глубоко в его груди. И это подействовало на Хонджуна. Мысль о том, что только запах его крови заставил его так отреагировать, напрячься над ним, сжать колени вокруг бедер Хонджуна. Его губы снова прикоснулись к шее, нежно, почти как в поцелуе, и когда его язык высунулся, чтобы лизнуть полоску вены, которая бежала вдоль нее, с губ Хонджуна сорвался предательский стон. Это, казалось, только подстегнуло Сонхва еще больше, похожее рычание вырвалось из его груди, которая внезапно прижалась к груди Хонджуна, полностью охватив его. Острые зубы впились в его шею, пробегая вверх и вниз по тому же месту, по которому только что скользил его язык, но не совсем прокусывая кожу. На несколько секунд мир замер, поскольку никто из них не двигался. Никто из них не осмелился этого сделать. Только напряжение, заполняющее комнату вокруг них. И в следующее мгновение — резкая боль. Клыки вонзаются в шею Хонджуна, как иглы. Он инстинктивно вздрогнул, почти надавив на руку Сонхва, которая все еще была переплетена с его рукой, когда его пронзила боль, желание убежать на мгновение стало слишком сильным. А потом все это исчезло. Боль, покинувшая его тело вместе со всем остальным — его тревогой, его крутящимися по спирали мыслями, исчезла, как будто их никогда и не было. И на их место пришло самое сильное наслаждение, которое он когда-либо испытывал. Заполнив все тело Хонджуна. Нахлынув на него, как волна, пропитывая его от макушки до кончиков пальцев, достигая каждого дюйма его тела. Ощущение жжения в шее было забыто, остались только удовольствие и Сонхва, единственные две вещи, заполнявшие его разум, единственные две вещи, которые имели значение. Острые клыки, вонзившиеся в его плоть, внезапно отступили, и Хонджун почувствовал, как его свободная рука непроизвольно поднялась, зарываясь в темные локоны Сонхва, чтобы удержать его на месте. Чтобы притянуть его ближе, пока он посасывал его шею, тела прижимались друг к другу. Лишь смутно он различал свои собственные вздохи, наполнявшие воздух, и рычание Сонхва. Хонджун парил, на самом деле не связанный со своим телом. У него кружилась голова, и время растягивалось перед ним, его невозможно было точно определить. Это длилось секунды? Минуты? Дни? Это не имело значения, пока длилось удовольствие, это невероятное чувство, которое пульсировало в его венах. А потом, слишком скоро, все стихло. Еще одно острое ощущение в шее, когда Сонхва вытащил свои клыки из плоти, заставив Хонджуна зашипеть. Но мгновение спустя оно прекратилось, когда он лизнул раны, его язык унес с собой боль.Хонджун моргнул, сбитый с толку. Его глаза метались по комнате, которая кружилась вокруг него, пока не нашли Сонхва, который выпрямился, все еще сидя сверху на Хонджуне, переплетя свои пальцы с его, но больше не вдавливая его в диван. И когда он посмотрел на него снизу вверх — каким красивым и опасным он выглядел, его клыки блестели в лунном свете, маленькая струйка крови в уголке пухлых губ — это что-то пробудило в Хонджуне. Почти так, как если бы эффект от укуса все еще был. — Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил Сонхва невероятно глубоким голосом. И тут у Хонджуна возникло внезапное желание снова одернуть его. Взять эти губы в свои, почувствовать вкус его крови на них. Вжаться в Сонхва, когда он вот так сидел. Он моргнул, чтобы взять свои мысли под контроль, его дыхание участилось. О чем он думал? Что все это было? Сонхва тоже тяжело дышал, оглядывая тело Хонджуна. И только теперь Хонджун заметил, каким горячим он был на ощупь, чувствительным во всем теле. И как его брюки внезапно стали чересчур тесными.Его взгляд скользнул вниз, к паху, куда Сонхва тоже смотрел. И вот тогда он увидел, насколько ему тяжело. Он застонал, убирая свою руку из руки Сонхва и прикрывая ею лицо, чтобы скрыть румянец. — Не смущайся, — сказал Сонхва спокойным голосом, как будто на него это вообще не повлияло. — Это довольно нормальная реакция на яд. Прости, я думал, ты знал заранее, иначе я бы подготовил тебя к этому. Хонджун просто продолжал смущенно прятать лицо. — Должен ли я помочь тебе с этим? Хонджун замер. — Что? — он тут же покачал головой. — Это то, что ты обычно делаешь? — спросил он, убирая руку, чтобы взглянуть на Сонхва, чье лицо было подозрительно нейтральным. Он пожал плечами. — Многие предпочитают делать это, но большинство также рассматривают это только как часть своего рода сделки. Взаимное… удовольствие. На мгновение между ними воцарилось неловкое молчание, поскольку Хонджун знал, что под Сонхва он, вероятно, выглядел как абсолютный беспорядок, его волосы, скорее всего, были в взлохмачены там, где он прижимал голову к груди, румянец был по всему лицу и груди. И яд все еще действовал на него, притягивая к Сонхва. — Я… я в порядке, спасибо, — сумел выдавить он, хотя это прозвучало довольно сдавленно. В конце концов Сонхва прочистил горло и двинулся, чтобы слезть с него, предлагая Хонджуну руку, чтобы снова привести его в вертикальное положение. Мир слегка кружился, кайф все еще струился по его венам. — Как ты себя чувствуешь? — вновь спросил Сонхва, когда они оба снова заняли свои первоначальные позиции на диване, как можно дальше друг от друга. Хонджун просто скрестил ноги, хотя было уже слишком поздно скрывать что-то от Сонхва. Он позволил руке подняться к своей шее, ожидая почувствовать там кровь, какую-то открытую рану, но что-то, что сделал Сонхва, казалось, заставило ее немедленно закрыться. Он все еще держал там свою руку, словно желая убедиться, что это произошло на самом деле. Что ему это не почудилось. — Я в порядке. Все отлично, — выдохнул Хонджун. — Это было… — он позволил остальным словам повиснуть в воздухе. — А как насчет тебя? — Я чувствую себя новым человеком. — сказал он, расслабленно откидывая голову на спинку сиденья, на его губах плясала улыбка. И он был прав. Его темные тени исчезли, как будто они все это время были плодом воображения Хонджуна. Его кожа приобрела довольно нормальный цвет, все еще оставаясь бледной на вид, но с розовым оттенком на щеках. И он дышал, на самом деле дышал. Мысли Хонджуна вернулись к признанию Сонхва. О том, какой притягательной была для него его кровь. — Это было все, что ты себе представлял? — спросил Хонджун, в его голосе слышалась ухмылка. — Лучше, — ответил Сонхва, в его словах не было и намека на юмор. Как будто он не мог в это поверить. Его улыбка сменилась хмурым выражением. — Я чувствую, что из-за этого немного потерял себя. Я взял слишком много — ты бледный. У тебя кружится голова? — Все в порядке, — сказал он, хотя его трясущиеся руки и затуманенное зрение выдавали его. — Тебе это было нужно. Сонхва покачал головой. — И все же. Мне жаль, Хонджун. — Не беспокойся обо мне. — Как я могу не беспокоиться? — его слова были едва ли громче шепота. Как будто они не предназначались для ушей Хонджуна. В итоге Сонхва настоял на том, чтобы отвезти Хонджуна домой после того, как кайф спал, что заняло почти тридцать минут. Он объяснил, что это зависит от того, насколько человек переносит яд, а также от того, сколько его находится в кровотоке. Поскольку Сонхва выпил много, движимый жаждой, а Хонджун к этому не привык, это подействовало на него довольно сильно. Сонхва, казалось, извинялся за это, хотя для Хонджуна это было лучшее, что он чувствовал за долгое время, наслаждаясь каждой секундой ощущения покалывания в своем теле. Хонджун запротестовал, когда Сонхва предложил подвезти его, но он был настойчив. И вскоре он уже сидел на пассажирском сиденье гладкого черного Мерседеса, цену которого Хонджун даже не хотел знать. И по тому, как уличные фонари и неоновые вывески, проплывающие мимо его окна, расплывались перед глазами и кружили голову, Хонджун решил, что, возможно, действительно было разумно позволить Сонхва проводить его домой. Даже сидеть рядом с ним в таком замкнутом пространстве, как это, было более чем непросто. Это было так, как будто их близость на диване, укус, перевернули что-то в Хонджуне. Было невозможно не пялиться на Сонхва, пока он вел машину. Румянец на его щеках — это была собственная кровь Хонджуна, бурлящая в нем. Приглушенный свет освещал резкие черты его лица, только одна рука лежала на руле, другая покоилась рядом с ним. Боже, как он был рад, что Сонхва просто взглянул на его очень неловкую реакцию и больше не поднимал эту тему. Должен ли я помочь тебе с этим? Слава богу, Хонджун был собран ровно настолько, чтобы отклонить это предложение.Ему нужно было поговорить об этом с Уеном — конечно, это была та часть, которую он удобно опустил. — Это тут? — спросил Сонхва, указывая в окно. — Да, ты можешь просто остановиться прямо здесь. Сонхва припарковал машину, но, к удивлению Хонджуна, вышел сам. Мгновение спустя он появился у пассажирской двери, открыл ее и протянул руку Хонджуну. — Серьезно, ты можешь просто отпустить меня прямо здесь. — запротестовал Хонджун, уставившись на руку. Сонхва покачал головой. — Я хочу убедиться, что ты доберешься до своей квартиры в целости и сохранности. Это самое меньшее, что я могу сделать. И Хонджун вздохнул и взял его за руку. Позволил Сонхва помочь ему выйти из машины и сопроводить в лифт, подняться на его этаж, к двери квартиры. Сонхва наблюдал за ним, как ястреб, как будто он мог потерять сознание в любую секунду. У двери Хонджун снова повернулся к нему лицом, уже с ключами в руке, не уверенный, что сказать. Хотя ему и не нужно было этого делать, Сонхва открыл рот первым. — Хонджун, я не знаю, как тебя отблагодарить за сегодняшний день. — его голос дрожал от искренности. — Даже несмотря на то, что моя совесть ругает меня прямо сейчас, даже несмотря на то, что я нарушил свои решения, даже несмотря на то, что я чувствую, что это было морально неправильно — я не могу вспомнить, когда в последний раз я чувствовал себя таким живым. Хонджун улыбнулся ему, и Сонхва улыбнулся в ответ. — Однако я хочу попросить тебя еще кое о чем, — нерешительно добавил Сонхва. — Что? — выдохнул Хонджун. — Мы постоянно как-то сталкиваемся друг с другом — и хотя это всегда приятный сюрприз, когда я вижу тебя в «Утопии» или в библиотеке, было бы неплохо не полагаться на судьбу, чтобы решить, увижу ли я тебя. Если тебя это устраивает. Словам потребовалось мгновение, чтобы закрепиться в его голове, которая все еще не совсем вернулась в реальность. Но затем он увидел протянутую руку Сонхва, на его ладони лежал телефон, обращенный к Хонджуну. И тут что-то щелкнуло. — Конечно, да, — неуверенно произнес он, беря телефон из своих изящных рук и чуть не уронив его, когда быстро набрал свой номер и сохранил его. — Держи. — Спасибо, — Сонхва снова убрал свой телефон в карман. — Это может быть эгоистично, и мое суждение может быть неверным, учитывая обстоятельства, но скоро ли я увижу тебя снова? Хонджун почувствовал, как его лицо вспыхнуло, а на губах появилась улыбка. Он просто кивнул. — Ты знаешь, как со мной связаться. И с этими словами Сонхва взял его руку, поднес к губам и запечатлел нежный поцелуй на тыльной стороне ладони. Как поцелуй в шею. — Спи спокойно, Ким Хонджун. — выдохнул он и мгновение спустя исчез. Хонджун на мгновение улыбнулся сам себе, как идиот, глядя на тыльную сторону своей ладони, когда заметил, что он не один. Дверь напротив его собственной была слегка приоткрыта, и две пары глаз наблюдали за ним, столпившись за порогом. — Черт возьми, это был самый странный способ, который я когда-либо слышал, чтобы кто-то просил чей-то номер, — сказал Уен с широкой улыбкой на лице. — Хен, это было так мило! Ты идешь со свидания? Это был твой парень? — добавил Сан, прижимая руку к груди. Хонджун застонал. — Я переезжаю куда-нибудь, где меньше любопытных соседей! — Ты любишь нас! — крикнул Сан ему вслед, когда он отпирал свою дверь. — Не так сильно, как он любит своего горячего доктора! Скрипучий смех Уена был последним, что он услышал, когда захлопнул за собой дверь, прислонился к ней и откинул голову назад. Глубокий вздох вырывается из его груди. Позже, когда он лежал в постели, на его телефоне загорелось новое сообщение с неизвестного номера.

Спасибо тебе за сегодняшний день, Хонджун. Я надеюсь увидеть тебя снова.

— Пак Сонхва.

Той ночью Хонджуну приснились острые клыки и следы крови на полных губах.