willow.

      Запах воска. Перед глазами пронеслись страницы книги, которую я читала накануне. Мои глаза открылись. Белый потолок с маленькой едва заметной трещиной. Глубокий вдох и выдох. Я поднялась с кровати. За окном уже поднималось солнце, врываясь в темную комнату и освещая её теплыми лучами. Темно-синие стены порою казались морскими глубинами, а я была маленькой рыбешкой, изучающей бескрайние вольные просторы. Мне нравилось. Я на цыпочках сделала несколько шажков и приоткрывала окно, позволяя свежему майскому ветру обдуть мое лицо. На улице стояла прекрасная погода уже целую неделю, что заставляло меня улыбаться. Весна была моим любимым временем года.        Я шустро влезла в бледно-розовое платье с кружевным воротником, которое купила себе пару месяцев назад на зарплату. Теперь я получала более чем достаточно и могла позволить себе намного больше, к тому же мне не нужно было платить за жилье. Я собрала кудрявые волосы в косу с помощью белой ленты и отбросила её на спину.       Новый день, старая работа, почти ничего не изменялось. Но мне это нравилось. Я любила стабильность. Прошло где-то восемь месяцев с тех пор, как я стала работать у Мистера Соломонса, которого я теперь называла Альфред по его же настоянию. Сбылись мои маленькие надежды — мы с мужчиной нашли общий язык. И не один. Мы говорили и на итальянском. Он учил меня, как и обещал. Разговаривать я уже умела неплохо (короткие предложения необходимые для легкой беседы), чем радовала Альфреда и себя.       Я направилась на кухню, стуча бежевыми сапожками (тоже новыми) по деревянному полу. Роза уже стояла разложила ингредиенты для завтрака по столу и активно месила тесто для пирога. — Доброе утро, Роза, — я сняла с крючка фартук и обязался его вокруг пояса. — Доброе-доброе, дорогуша. Как спалось? — Прекрасно. — Я улыбнулась. — А вы как? — Тоже хорошо. Приоткрыла форточку перед сном. Как же приятно засыпать под звук волн, тебе бы тоже попробовать, — она захихикала. — Правда, не могу держать окно открытым долго. Ещё продует. Не молода я уже. — Нисколечко вы не старая, Роза, — я с улыбкой посмотрела на женщину. — Обязательно попробую.       Роза, милая Роза. Женщина стала моей тетушкой и дорогой подругой. Она поддерживала меня во всем и постоянно за все хвалила. Ни разу не сказала мне грубого слова. Особенно женщина радовалась нашим дружеским отношениям с мистером Соломонсом. Видеть улыбку на его лице для неё было подобно видеть улыбку на лице сына. Так она мне сказала однажды, когда мы чаевничали перед сном.       Они и Луи, молчаливый парнишка Розы, стали моей семьей. Рождество и Хануку мы отпраздновали как семья. Были елка, украшения, праздничный стол и подарки. Мои самые радостные Рождество и Ханука, конечно. Я приготовила каждому небольшие подарки. Мне хотелось сделать их такими же счастливыми, как и они меня. Розе я подарила цветастый платок, Луке выходную рубашку, а Альфреду — карманные часы, конечно, не самые дорогие, но красивые с гравировкой. Он очень удивился и сказал: «не стоило тратить свои деньги, Эвелин». А Роза обнимала меня несколько минут. Луи же просто улыбнулся и пробормотал «спасибо».       Я же получила от Розы и Луи новое платье, очень красивое, голубое с вышитыми цветами, а Альфред отличился. Он подарил мне дорогущее теплое пальто из столичного бутика и сапожки, что было в несколько раз дороже моего подарка. Тогда я впервые обняла его, крепко и нежно. От него пахло кофе, то есть мылом, которое я купила пару месяцев назад.       Я была так благодарна, а ночью стояла перед зеркалом, крутясь в новых одеждах. Я притворялась столичной модницей, богатой наследницей несколько минут. Я благодарила Альфреда ещё несколько дней, на что он отмахивался и просил перестать, морщась, будто ему было неприятно.       Ежедневно я проводила с Альфредом по восемь, а то и по десять часов. Чтение книг и газет, прогулки по пляжу, игра в шахматы, которой он меня также обучил, разговоры, но не часто, все-таки он был молчалив и часто погружался в свои мысли, из которых долго мог не выныривать. Отрешенный взгляд серо-голубых глаз меня настораживал, но я молчала, поджав губы, пытаясь не беспокоить мужчину. О его прошлом я почти ничего не узнала. Вроде бы, у него был прибыльный бизнес, которым он стал заниматься после войны, а спустя несколько лет Альфред устал и уехал. — Доброе утро, — я вошла в комнату с широкой улыбкой и поставила поднос на стол. — Доброе, Эвелин. — Пробурчал Соломонс в ответ, выпрямивший спину. Кажется, он дремал. Алфи не ворчал, значит, не был против пробуждения. — На улице такая прекрасная погода, почему балкон закрыт?       Я скользнула взглядом по Алфи. Он был в свободной молочной рубахе. Расстегнутые пуговицы открывали совсем небольшую часть груди, покрытую волосами. Мои щеки загорелись, пытаясь сдать мой маленький секрет. Я отвернулась и подошла к окну. Я вдыхала и выдала через нос, стараясь взять себя в руки. Непристойные мысли были для меня в новинку. И я не знала, куда себя деть. — Я не успел добраться до твоего прихода. Очень интересная статья.       Смешок слетел с моих губ. Я заметила в руках Альфреда газету, на носу красовались очки. Видимо, он хотел прочитать статью, но не добрался. Я раскрыла шторы и приоткрыла стеклянные двери. — Посмотрите, как чудесно. На улице тепло, обязательно сходим с вами к берегу сегодня. — Конечно-конечно. — Он усмехнулся.       Я подошла к нему и буквально вырвала газету из рук. Упрямый мужчина. Так и не научился просить помощи. — Могли позвать меня. — Я села на кресло рядом и раскрыла газету. —Вы же знаете, что ваши глаза устают от чтения, и начинается головная боль. Зачем вы так себя нагружаете? — Я способен делать что-то самостоятельно. — Никто в этом не сомневается, Альфред. — Ты сомневаешься. — Нисколько. — Я мотнула головой. — Вы же едите и ходите сами.       Алфи фыркнул. Я лишь пожала плечами.       Прочитав статью, я отложила газету. Больше там для Альфреда не было ничего интересного по его же словам. Соломонс съел свой завтрак молча и без допросов о свежести продуктов. Я улыбнулась. Затем я открыла книгу, лежавшую на столике со вчерашнего вечера. Это был роман Джейн Остин. Пару месяцев назад Альфред спросил меня, чем я интересуюсь, и наш разговор свелся к книгам. Он попросил меня прочитать ему парочку произведений, я покраснела, но согласилась. Я собиралась приоткрыть Соломонсу довольно большую частицу своей души. Книги всегда были огромной частью моей жизни.       Конечно, я читала ему не только любовные романы, боясь ему наскучить, но Альфред всегда слушал внимательно, даже ни разу не заснув. — Мисс Элизабет, я потратил много месяцев на борьбу, но тщетно, последние месяцы были для меня сущей мукой, я ехал в Розингс с единственной целью — увидеть вас. Вопреки голосу рассудка и ожиданий моих близких, существующего между нами неравенства, я решил отбросить все сомнения и просить вас, прекратить мою агонию.       Я немного заерзала в кресле, читая строки медленно и с выражением. Ладошки вспотели. Мои глаза отказывались отлипать от листа бумаги, не могла смотреть Альфреду в глаза. Я нервничала, краснела и молилась, чтобы голос не выдавал мою внутреннюю дрожь. Я знала на что шла, когда открывала эту книгу. Моя скромная попытка рассказать ему о своих чувствах. Я ждала этого момента, но я боялась. Что если он не поймет, что если поймёт и отвергнет или проигнорирует? — Я вас не понимаю. — Я вас люблю. Со всей страстностью. Прошу вас принять мою руку и сердце.       Я влюбилась в Альфреда Соломонса, своего работодателя, испытующего ко мне ничего кроме жалости, которую он так отчаянно пытался прятать за недовольством. Мне хватило на это три месяца. Три месяца — и вот мое сердце принадлежало ему. Мне не осталось ничего. Меня трясло от мысли, что он мог разбить его или отвергнуть. Я любила его. Я хотела любить его открыто, держать за руку, обнимать и даже целовать. Чувства бушевали во мне, как волны во время шторма. Я не знала, что делать. Со мной никогда не происходило такого раньше. Невозможность их выплеснуть убивала крохотную частичку меня каждый день. Единственное, что заставляло меня грустить.       Я не заметила, как перестала читать. Мы оба молчали. Я взглянула на Алфи исподлобья. Он прожигал задумчивым взглядом свои колени. Его указательный палец поглаживал бороду. Он думал. — Мистер Дарси, значит? Так выглядит твой идеальный мужчина? — Хриплый голос заставил меня вздрогнуть. — Никто не может быть безупречен. Но, да, наверное он близок к идеалу. — Я пожала плечами. — Мужчина, любящий и уважающий, принимающий меня, несмотря на социальный статус, с шикарным поместьем и с десятью тысячами фунтов годовых. Что ещё нужно девушке для счастья?       Я ухмыльнулась, краснея, и опустила глаза, прожигая печатные буквы. Альфред закивал и хмыкнул. Больше он ничего не сказал, глядел в окно своим мрачным взглядом, будто обдумывал что-то серьезное.       Альфред ничего не сказал. Он даже ничего не понял. Конечно, мой намек был тонок, а Соломонс привык говорить напрямую и ожидал от других того же. Я не могла и шевельнуть языком.       Сначала я долго отрицала это, как могла. Пыталась забыть, засунуть в дальний угол, словно старые вещи на чердак. Но это цвело во мне. С каждым днём мое сердце наполняли чувства, как ромашки в поле. А когда я наконец приняла это, мне стало невыносимо стыдно. Алфи относился ко мне хорошо, очень старался, по крайней мере, был вежливым и даже заботливым. Алфи делал меня счастливой. А я… да у меня не оставалось выбора. Я думала, я хотела отвечать ему добротой на доброту, но я желала большего. Я желала любить, желала быть любимой им. Я всегда легко открывалась людям, которые были добры ко мне. И мне хотелось открыться ему полностью. Быть с ним.       А Роза? Чтобы бы подумала эта милая женщина? Она могла посчитать меня золотоискательницей, позарившейся на богатство Соломонса. Но мне было плевать на его деньги. Я заботилась о нем всей душой. Мне не нужны были подарки, не нужен был брак, лишь возможность любить его, не таясь в тени. Как скандально и глупо. Неужели любовь могла заставить себя вести так?       После обеда мы направились на прогулку с Альфредом. Он не сказал ни слова, изредка смотрел на меня, но стоило мне его поймать на этом, как он отворачивался. Я удивилась, он никогда не отворачивался. Альфред всегда выигрывал в гляделки. Но сегодня что-то было по-другому. Я уже начала думать, что обидела его чем-то, но спросить не решилась. Боялась услышать ответ. Я более болезненно стала переносить плохое настроение Соломонса. Принимала все слишком близко сердцу.       Вечером Алфи не притронулся к еде впервые за долгое время. Он снова травил меня молчанкой. Я не читала, лишь поглядывала на него мокрыми глазами. Руки нервно теребили фартук. Девочки в приюте были правы, когда назвали меня слишком чувствительной, до этого я не видела в этом ничего плохого.       Я спустилась на кухню через пять минут с нетронутым подносом. Я села на стул и подперла рукой подбородок. — Ничего не съел? — Роза вскинула брови. — Как странно. — Видимо, не в настроении, — я прошептала на выдохе, пытаясь скрыть дрожащий голос.       У меня не осталось сомнений. Альфред был обижен на меня по какой-то неизвестной причине. Я не поела и отправилась в комнату, проигнорировав недовольство Розы моим голоданием. Я была расстроена немного, а ещё была недовольна и разочарована. Альфред всегда говорил напрямую. А теперь дулся втихую. Как он мог так поступать со своим другом, а я считала его своим близким другом.       Я переоделась, умылась и легла в кровать. Холодная вода не отогнала мысли. Я обняла подушку и посмотрела в окно. Там было темно, в свете луны сверкали волны. Сон не шел. Я ворочалась. Алфи не давал мне покоя, что случалось редко. Мое настроение не зависело Алфи, но изредка его глухой смех, странные шутки или вежливость скрашивали пасмурные дни.       После полуночи в горле запершило, да и лежать в постели надоело. Я направилась на кухню, хватаясь пальчиками за стены. Свет зажигать не стала. Это могло разбудить кого-то. Кухню освещала луна. Я налила себе воду в стакан и уселась за стол, разглядывая тот же пейзаж за окном. Спустя минут десять послышались тяжелые медленные шаги. Я подняла голову. В комнату вошла высокая широкоплечая фигура. — Альфред, — прошептала я и вскочила со стула, выпрямив спину. Как солдатик на службе. — Эвелин, — нотка испуга пронеслась в его голосе. Я улыбнулась. Кто бы мог подумать, что я смогу его испугать? — Что ты здесь делаешь? — Не спится, сэр. — Я сжала кулачки из-за волнения, текущего по телу водою. — А вы что здесь делаете? — Мне тоже не спится.       Наконец-то, Альфред перестал играть в молчанку.       Его глаза рыскали по кухне. Конечно, ему не спится. Он не поел, а теперь ходил голодный. Настырный, как маленький мальчишка. — Вы бы не гуляли на кухне посреди ночи, если бы не были голодны. Вам стоило поужинать. — Я не голодный. — Не врите, — я усмехнулась. — Вам сделать что-нибудь? — Я сам. — Пробурчал Соломонс. — Не примите за оскорбление, но вы понятия не имеете, где и что лежит, сэр. — В моем голосе проскользнула ядовитая нотка обиды. Во всем было виновато его молчание. — Хорошо, — Алфи кивнул. — Приготовь мне что-нибудь, пожалуйста.       Я улыбнулась и кивнула. — Вас устроит сэндвич с курицей, Альфред?       Соломонс кивнул.       Я достала все ингредиенты, стала нарезать хлеб, курицу и помидоры, которые он любил. Многое я успела узнать про жизнь мужчины, про его распорядок и потихоньку влилась в него ручьем, прогнулась, как ива под ветром. Меня все устраивало. Я знала, что он любил. Алфи любил дремать и ненавидел, когда я его будила, порою я делала это нарочно и притворялась, что случайно закрыла дверь слишком громко. Конечно, я делала так не из-за злобы. Часто Алфи мог сидеть в кресле часами, и естественно это не могло принести ничего хорошего. Тогда я заставляла его идти на улицу. Знала, о чем не желает говорить. Соломонс терпеть не мог политику. Знала, что может его развеселить. Моя порою выплывавшая наружу неуклюжесть, которая стала проявляться чаще, стоило мне осознать свои чувства к мужчине, заставляла его хихикать себе под нос, как маленького мальчишку, но только если он пребывал в располагающем настроении.       Вдруг я почувствовала искорки на спине. Воздух вокруг тоже изменился, он будто медленно вытекал из комнаты. Альфред подошел ко мне сзади. Мои действия замедлились. Я прислушивалась к звукам, концентрировалась на ощущениях. Тело предрекало что-то странное и необычное. Я вспомнила, что стояла в полупрозрачной ночнушке, свисающей с плеч. Щеки покраснели. От волнения я закусила губу. Указательный палец Альфреда дотронулся до моего локтя, в затем медленно двинулся выше. Мурашки побежали по моей спине. Кожа заискрилась под его касаниями. Я затаила дыхание и не смела сдвинуться, сжав нож в руках.       Альфред убрал с открытого из-за свисающей ткани плеча мои локоны на другое. Что-то теплое коснулось моей спины, заставляя её чуть выгнуться. Это было приятно и неизвестно. Он поцеловал место между лопатками. Мои глаза округлились от шока. Мог ли это быть сон? Неважно. Мне хотелось большего, что бы то ни было. Алфи поцеловал меня ещё раз, уже чуть выше, ближе к шее. Я тихо простонала. Нож выпал из рук.       Я быстро развернулась и заглянула в серо-голубые глаза, казавшиеся в темноте синими. В них было что-то манящее. Я приоткрыла губы. Он молча что-то спрашивал. Да, сотни раз да. Я желала зайти дальше, потому, оттолкнувшись от стола руками и положив их на его напряженные плечи, коснулась губами его. Альфред тут же обвил руками мою талию, прижимая к себе. Желания сбывались перед глазами. Его кожа была горячей, губы — шершавыми, хватка — сильной. Я не знала, как сильно хотела его, пока не попробовала. Сладкий запретный плод. Я льнула к нему, прижимала к себе. Борода щекотала мои пальчики. Мужские руки спустились чуть ниже, и я не была против. Он углубил поцелуй. Мой язык столкнулся с его. Меня распирало от новых ощущений. Как я вообще жила раньше без его поцелуев?       Мы оторвались друг от друга. Он прижался своим лбом к моему, заглядывая в глаза. Я провела языком по губам и улыбнулась, легонько поглаживая его скулы большими пальчиками. Мне было трудно дышать. Я хватала воздух губами. Альфред вдруг прижался к моей шее. Пальцы вцепились в жесткие волосы на затылке Альфреда. Я почувствовала укол боли, а затем цветение удовольствия внизу живота. Я ахнула и сжала рубаху мужчины. Кажется, он укусил меня. Девочки в приюте называли это засосами. Он продолжил свой путь, спустился чуть ниже и оставил поцелуй на ключице. Я таяла, как снег весной. Казалось, будто под покровом ночи можно делать все, что душе угодно. — Алфи, — простонала я тихо ему на ухо.       Мужчина вдруг отпрянул, заглянул в мои глаза. Смятение, желание и боль. Это все, что я разглядела за долю секунды. А потом он направился прочь из кухни, чертыхнувшись. Альфред смотрел в пол, поправляя волосы. Его силуэт исчез. Топот по лестнице. Глухой хлопок дверью.       Он ушел, оставил меня, когда я почти полностью окунулась в фантазии о том, что смогу проводить так каждую ночь. С ним наедине. Зажег, как любимую сигару, и тут же потушил. Разочарованный вздох слетел с моих губ. Я поправила ночнушку и схватилась за голову. Что только что произошло? Я хотела сказать что-то даже, открыла рот, но его след простыл, как и моего голоса.       Я подождала пару минут, обнимая себе руками и пытаясь унять дрожь в теле, а затем прокралась в свою комнату. Меня тут же унесло в царство снов.       На следующее утро я стояла несколько минут у двери своей комнаты, не решаясь дотронуться до ручки. Я была одета, готова, волосы были убраны, а следы, что оставил мужчина ночью, были прикрыты платком. Мне казалось, что меня разоблачат сразу же, как я взгляну в глаза Розы, будто все было написано на моем лице: испуг, смущение, желание. И конечно, я ужасно беспокоилась о предстоящей встрече с Соломонсом. Я не знала, чего ожидать, куда себя деть, что сказать. Что происходило между нами и происходило ли что-то вообще? Карусель вопросов. Ни одного ответа. Я боялась надеяться на лучшее, на взаимные чувства, на любовь. Меня также страшила возможность увольнения, но не из-за позора и возможных слухов. Я не хотела покидать Алфи. Я знала, что это глупо, но не могла пересилить чувства.       «Мужчины грубы и жестоки,» — говорила миссис Палани, и я ей верила, в последствии сталкиваясь ни раз с различными историями знакомых и незнакомых девушек. Точно я знала лишь одну вещь: если он притворится, что ничего не было, я сгорю со стыда и убегу подальше от этого дома, даже если мое сердце будет обливаться кровью.       Я шла с опущенной головой на кухню, будто на казнь, кусала губы, сжимала кулачки. Пальцы снова вспотели, хотя я уже помыла их раза два. Перед самой кухне я остановилась на пару секунду, это не осталось незамеченным. — Доброе утро, Эвелин, — с улыбкой произнесла Роза. Она готовила кашу у плиты. — Ты чего там прячешься? — Утро доброе, да, — пробормотала я. — Показалась гусеница на полу. — Я ухмыльнулась и прошла в комнату. — Ты уже приготовила завтрак? Почему не разбудила меня, чтобы помочь? — Слышала, как ты вчера ночью ходила туда-сюда. Думала, ты захочешь выспаться.       Я сглотнула ком в горле. Щеки горели, как огни в ночь Гая Фокса. Роза что-то подозревала, думала ли она, что я ходила в комнату хозяина? Кем она меня теперь считала? — Да, я никак не могла заснуть. Было душно. Даже открытое окно не помогло. — Я испустила нервный смешок. — Понимаю.       Роза понимающе улыбнулась. Она относилась ко мне также, смотрела также. Кажется, все было в порядке. Женщина ни о чем не подозревала. — Вот, отнеси хозяину.       На подносе стояла тарелка с кашей в которой лежало пару ягод. — Он опять вынет ягоды, не ест. — Я вздохнула. Роза не оставляла попыток заставить его питаться правильно, как и я. — Заставь его. — Она мне подмигнула. Я заморгала. — Он почему-то тебя слушается. — Это далеко не правда. — Ну-ну. — Она усмехнулась.       Как удар под дых. Все-таки Роза что-то подозревала? Я запуталась окончательно. Надо было бежать. Мое лицо могло все выдать. Я плохо контролировала свои эмоции. Я скривила улыбку, взяла поднос и вылетела из комнаты.       Теперь меня ожидало ещё одно испытание.       Ступенька, ещё одна. Стук в дверь. Пара секунд тишины, ощущающаяся вечностью. Разрешение войти. Все как обычно. Выверенные, отточенные действия. Но я не могла заставить себя открыть рот, разговаривать, даже не поздоровалась. Алфи тоже. Невыносимый, страннейший человек. Сначала он игнорировала меня почти весь день, а потом так бесстыдно целовал в свете лунного света. Теперь он даже не смотрел на меня. Чувствовал ли он стыд или власть?       Я не стала садиться на свое кресло с пурпурной подушкой, подушкой, купленной им для меня. Я обошла столик и встала перед ним, моим судьей и моим подсудимым. Мои пальчики теребили друг друга за спиной. — Думаю, нам стоит поговорить, сэр.       Алфи наконец поднял глаза. — Конечно, Эвелин. — Покорно, даже с нотой вины в тоне произнёс он. Я удивилась, но этого не показала. — После завтрака выйдем к берегу, а сейчас я ухожу, мне нужно помочь Розе.       Он кивнул. Я сделала тоже самое в ответ и покинула комнату. Мне не нужно было помогать Розе. Я выдумала это на ходу. Я собиралась поговорить с ним ещё в гостиной, но боялась ушей стен, к тому же мне стало трудно дышать, а мысли и вовсе запутались. Я еле выдержала его взгляд. Не могла сообразить и гадать, о чем он думал. Все превращалось в кашу. А каком связном разговоре вообще могла идти речь.       Но судьба не позволит никому убежать от неё. Она, как хищник, не даст тебе уйти, раздерет на части, заставит пройти предназначенный путь.       После завтрака Алфи уже ждал меня у входа в дом, чем застал меня врасплох. Он молчал. Я быстро накинула платок, и мы вышли из дома. Пока мы шли к морю, я изредка оборачивалась, следила не следили ли за нами обитатели дома. Раньше меня это не волновало. Но теперь подозрения на мой счет могли усилиться или, как минимум, появиться.       Я не клала руку на его локоть, как привыкла делать за последнее время. Теперь любое касание и взгляд казались интимнее, скандальнее. Несколько минут. Нам обоим нужно было собраться с мыслями. Он остановился неожиданно, когда мы были на приличном расстоянии от дома. Я тут же подняла голову. Голубые глаза. Теплый бриз. Солнечные блики. Зеленая трава на холмах, нагибающаяся от порывов ветра. — Я прошу прощения, Эвелин. — Уверенно сказал он, будто репетировал. Я не знала, что чувствовать. Я ведь не сожалела. — Мои действия вчера… Они были неприемлемы. Я сожалею искренне. Этого больше не повторится.       Он виновато склонил голову. Я укусила щеку изнутри. — Но я хочу, я-я не против, — тихо прошептала я, не хотела больше скрываться. Мужчина меня не услышал. — Прошу, не уходи. — Слова медом растеклись по душе. — Я не выдержу другой сиделки. Они надоедливые, шумные. — Альфред, я… — попытка его перебить провалилась. Я все ещё была неуверенна. Стоило ли мне говорить или стоило замолчать навсегда? — Проси все, что хочешь, но не смей уходить. — Приказной тон, молящий о чем-то. Как по Соломонски, и в то же время вовсе на него не похоже.       Альфред нервничал, даже умолял меня, кажется. Неужели он мог… мог ли он испытывать то же самое? Мне нужно было проверить. Нужно было знать. Я остановила его. — Альфред, я люблю вас. — Мой голос прозвучал громко и уверенно. Оно вырвалось само.       Голубые глаза округлились. Мужчина замер. Лицо было сконфуженно. Не верил своим ушам. Он ожидал объяснения? Чего он хотел? Я сделал глубокий вдох и продолжила с поднятой головой. Моя рука аккуратно, ласково коснулась его грубых пальцев. Его глаза метались по моему лицу. Алфи мне не верил. — Я люблю вас, мистер Соломонс, всей душой. У меня нет сил больше скрывать свои истинные чувства. Все, чего я хочу… о чем могу просить, это о взаимности. Я готова подарить вам свое сердце, душу и тело, если вы их примете.       Надежда, сломленная одним словом. — Невозможно. — Резко, грубо отчеканил он. Лицо сделалось серьезным, холодным. — Что? — я противилась новым мыслям. — Ты перепутала, Эви. — Алфи тяжело вздохнул. — Это не любовь, это привязанность. — Не надо, Альфред. — Я мотнула головой. — Я знаю себя. Не надо умалять мои чувства. Я призналась вам в этом не для этого!       Альфред молчал. Он прожигал меня сочувственными, полными боли глазами. Осознание накрыло меня волной. — Вы не чувствуете того же? — молчание. Согласие. Глупо и наивно, как я и предполагала. Мои надежды разбились о скалы. Цветочные сады завяли. Сердце упало в ноги. Мои губы приоткрылись в немом выдохе. — Хорошо, я понимаю. — Я кивнула, стыдливо опустила глаза. — Простите, сэр. — Эвелин. — Не надо слов жалости. Вы знаете, я этого не выношу. — Тут моя уверенность иссякла. Разочарование завладело моим телом. — Я не… я не могу так. Я соберу вещи, и-и я покину ваш дом к утру. — Я не думала о словах, выливающих из моего рта. Я заикалась, смотрела в пол. Мне нужно было скрыться от него. Я отступила и вытерла взмокшие руки о платье. — Простите ещё раз, сэр.       Я развернулась, чтобы уйти. Альфред схватил меня за руки. Я не могла смотреть на него, но не вырывалась. В глазах встали предательские слёзы. — Эвелин. Черт возьми, замолчи и послушай меня.       Я взглянула на него исподлобья. Глаза щипали. Губы были поджаты. Я была обижена, даже оскорблена. Но вина была на мне. Я придумала все в своей голове.       Мужчина приблизился ко мне впритык. Алфи склонился и коснулся своим лбом моего. Голубые глаза прожигали мою душу сквозь зрачки. Мои мокрые ресницы трепетали. Его дыхание на мне. Губы так близко. Я не сопротивлялась. — Я люблю тебя, Эвелин. — Хрипло прошептал Алфи. Я замерла. Слеза скатилась по моей щеке, щекоча. Я не верила своим ушам. Тогда почему, почему он назвал нас чем-то невозможным? — Люблю, Эви.       Кончик его носа дотронулся до моей щеки так ласково. Я закрыла глаза, ещё несколько капель пало на землю. — Почему невозможно, Альфред? — шептала я, приближаясь к его губам своими. — Я хочу быть с вами. — Я не тот, кем ты меня считаешь. — И снова грубость в голосе. — Нет. Я знаю вас, привычки, повадки, я читаю ваше настроение по глазам, бровям, лицу. Я знаю, знаю все. Теперь точно. — Нет, не знаешь, Эви. — Он отрицательно помотал головой. — Тогда расскажите мне. — Я коснулась кончиком носа его бороды. — Ты меня тут же разлюбишь. — Нет, никогда, — я помотала головой. — Ничего не может изменить мои чувства к вам. — Ты не знаешь. — Я уверена.       Альфред отпустил меня и отпрянул. Я не сдвинулась с места, смотрела пристально. Ждала. — Я занимался плохими вещами. — Какими? — Я была упряма. — Скажите мне.       Он больше не смотрел мне в глаза, разглядывал волны. — Рэкет, грабеж, присвоение территорий, убийства. — Его скулы напряглись. — Я был гангстером.       Я ахнула. Такого ожидать я не могла, хотя по шраму можно было и догадаться. Я считала его ветераном, уважаемым, даже добрым человеком. Альфред покосился на меня, хотел посмотреть на реакцию. Я сглотнула ком в горле, выпрямила спину. Человек, которого описывал мужчина, не был моим Альфредом. Я знала другого. Я была уверена в другом мужчине. — Ты отказался от этого. — Мой голос слегка подрагива. Инстинкты подводили меня. — Ты больше не гангстер. Ты больше никого не убиваешь. — Но я убивал. — Но больше нет. Прошлое в прошлом. — Я не боялась. Интуиция подсказывала моему нутру, что я все делаю правильно, поэтому я продолжила. — Я знаю другого Альфреда. Хмурого, упрямого, но заботливого Альфреда, умеющего любить. — Это не перечеркивает мои грехи. — Не перечеркивает. — Я кивнула и приблизилась к нему. — Но можно постараться найти искупление? — Ничего не искупит того, что я сделал. — Возможно, но можно попытаться, стараться каждый день. Ты уже сделал правильный выбор, покончив с этим. Ты не безнадежен. — Я снова коснулась его руки, на этот раз увереннее сжимая пальцы. — Ты можешь любить и быть любимым. Прошу тебя, дай нам шанс. — Ты сможешь любить убийцу, сможешь целовать его, сможешь? — он злился.       Я не собиралась сдаваться. — Я уже это сделала, Алфи, один раз, — я нежно погладила его пальцы, — и буду, буду целовать тебя, а не убийцу. — Нет-нет. Мы не можем. — Соломонс снова отдалялся, я не собиралась ему этого позволять. — Почему? Мои чувства не изменились, Альфред. Ничего нам не мешает.       Гнетущее молчание. — Это не все. — Алфи сжал мои пальцы в ответ. — Я болен, Эви. Гребаная кара настигла меня. — Он горько усмехнулся.       Мне стало трудно дышать. Я сжала его руки крепче, он сделал то же самое машинально. — Что это? — Рак.       Брови изогнулись. Я прижалась ближе к Алфи. Мне было это необходимо. Его свободная рука легла на мою спину, поглаживая. Я приподняла голову. — Как долго ты знаешь? — уверенно спросила я. — Пару лет. — Что говорят врачи? — Они не знают. Лет пять, может, больше. — И снова появилась надежда. Этого было достаточно. — Это хорошо. — Ты выдохнула. — Нет. Этого недостаточно. — Достаточно. Я хочу быть с тобой все это время. Я буду с тобой. Ты не сможешь заставить меня уйти. Не сможешь. — Под конец я едва ли смогу встать с кровати, зачем тебе такой мужчина? — Альфред все не переставал меня отговорить. Глупый. Меня было не остановить. — И что? Разве люди влюбляются в других людей из-за того, что те могут стоять? — Я не хочу обрекать тебя на затворническую жизнь с чертовым инвалидом. — Вы говорите так, будто вы принуждаете меня, Альфред, но я сама делаю выбор, и я сделала свой, открывшись вам. Я отвечаю за слова и за их последствия. — Сумасшедшая женщина, — пробормотала Соломонс и опустил голову. Может, он и был прав. Никогда я не видела, чтобы женщина уговаривала мужчину быть с ней. — Потому я не хотел говорить о том, что я чувствую, черт возьми, я даже не знаю, сколько проживу. Я не хочу, чтобы ты ухаживала за мной, как за пациентом, не хочу оставить тебя с болью. Это разобьет тебе сердце, измотает твою душу. Я не могу. — Вы сделаете это прямо сейчас, если отвергнете меня. — Я пристально смотрела в его глаза, не давая ни единой лишней мысли проскользнуть в них. — Хотите этого? — Не хочу.       Молчание. Я боролась за него, за нас. Я хотела Альфреда себе. Эгоистичная женщина. — Дай нам шанс. Позволь мне быть рядом. — Я взяла его за руки и прижала их к себе. — Ты не обязан брать меня в жены, Алфи. Просто позволь нам быть вместе.       Злобный смешок. Его как переклинило. Брови нахмурились. Губы сжались в полоску. — Мне стоит сделать тебя любовницей? — его разозлили мои слова. — Ты готова пойти на это? Любовница чудовища, какая чушь. Ты не можешь так с собой поступать. И ради кого? — он нервно рассмеялся. — Мне нужен ты, Алфи, а не статус твоей жены. — Я? — он схватил мою руку и прижал к шраму на щеке. Ты ахнула. — Такой я тебя устраивает? Уродливое чудовище, убийца, гангстер? — Снова эта самоуничижительная тирада. — Я влюбилась в Альфреда с этим шрамом, в хмурого, молчаливого Альфреда, да. — Я говорила спокойно с легкой улыбкой на губах. — И ты не чудовище, больше не убийца, не гангстер, ты — мой любимый мужчина. — Нет, — Алфи выдохнул через нос. — Ни за что на свете я не сделаю тебя своей любовницей.       Я напряглась. Улыбка покинула мое лицо. Я захотела убрать руки. Убежать, скрыться от стыда. Мои уговоры были напрасны? К чему были эти слова? Я не смогла его убедить? Альфред лишь сжал мои пальчики крепче. — Ты станешь моей женой, только тогда ты получишь меня всего полностью до конца моих дней. Это мое единственное условие. — Я озарилась улыбкой, встала на цыпочки и прижалась к мужчине, заглядывая в голубые глаза. Мои губы дотронулись его. — Надеюсь, ты не пожалеешь об этом, Эвелин. — Прошептал Соломонс. — Никогда.       Я поцеловала его потрескавшиеся губы. Алфи обвил мое тело руками. Мои пальчики гладили его щеки и бороду. Он улыбнулся, когда я слегка отпрянула от него. Его пальцы рисовали круги на моей спине. — Обещай, что не уйдешь. — Обещай, что будешь жить ради нас, ради меня. — Ты снова это делаешь, Эви, отвечаешь ультиматумом… — На ультиматум. — Тихий шепот. Я перебила его. — Я не могу обещать жить. — Алфи поцеловал мои щеки. — Это не зависит от меня. — Но ты можешь постараться. — Я усмехнулась. — Можешь хотя бы не вытаскивать ягоды из каши. Они вкусные. — Хорошо, я согласен, — Алфи кивнул. Его губы легонько прошлись по моим. — Я буду очень стараться.       Я тихо рассмеялась. — Я никуда никогда не уйду. — Пообещала я в ответ.       Альфред положил руки на мою шею, прижал к себе, а затем поцеловал. Я улыбнулась, не могла перестать. Он расцеловал мое лицо. Я просто стояла на месте и наслаждалась приятными касаниями своего будущего мужа, пыталась поверить в происходящее. Это не было моим очередным ярким сном.       Позже, когда я остановила поток его ласк и касаний, мы вернулись в дом. Альфред не отпускал меня, не хотел, его руки покоились на моем теле весь путь обратно. Я и сама не желала отпускать. Перед входной дверью я попросила Альфреда не говорить о нашем секрете никому до того самого дня.       Я оставила его в коридоре и направилась на кухню сияющей улыбкой. Розы там ещё не было. Время обеда не пришло. Я сделала себе чай и уселась за стол у открытого окна. Мне нужно было время наедине с собой, дабы переварить информацию. Глупая улыбка не желала убираться с моего лица.       Через полчаса появилась Роза. Она погладила меня по плечу и приступила к готовке обеда, я тут же подскочила и принялась помогать ей. — Ты не узнала, почему хозяин вчера не ел? — вдруг спросила женщина. — Нет, Роза. Вы же знаете его, он не очень разговорчивый. — Я пожала плечами. Я все ещё не знала, почему Альфред отказался от ужина вчера, но догадывалась. Кажется, Алфи приревновал меня к книжному персонажу, что выглядело довольно глупо. Гадкое чувство, но оно мне льстило. Я сдержала ухмылку.       В обед я снова направилась вверх по лестнице с подносом в руках. Альфред тут же посмотрел на меня, стоило моей ноге ступить на пол гостиной. Он прищурился. Вероятно, Соломонс подобно мне ещё не осознал новые обстоятельства и предавал их сомнениям. Я развеяла их, когда ласково коснулась его плеча, пройдя мимо. Он ухмыльнулся. Я залезла в свое кресло и сжала подушку в руках. Легкая неловкость ещё витала в воздухе. Наши новые отношения были для меня диковинкой.       Вдруг Альфред встал, прошел к письменному столу и достал оттуда небольшой мешочек. Он подошел ко мне, взял мою руку и положил вещицу туда. Я услышала звон. Это были деньги. Я растерялась. — Купи себе платье. — Заявил Соломонс. — У меня их достаточно. — Подвенечное. — Он опустился в свое кресло. — Сходи в город или съезди в Лондон. Найди самое красивое. — Я приоткрыла рот, чтобы возразить, но мужчина не дал мне и шанса что-то сказать. — Не подлежит гребаному обсуждению. — Хорошо. Спасибо, Альфред.       Я кивнула, пытаясь скрыть улыбку, и взяла книгу со столика. Я принялась читать, не став отвлекать Альфреда от обеда. Мы молчали. Градус неловкости понизился до нуля. Все было, как обычно, за исключением того, что вскоре я собиралась стать миссис Соломонс. Забавная штука — жизнь, но сейчас она мне действительно нравилась.       Как только Альфред доел, я поднялась. Как бы я не желала остаться с мужчиной, меня ждало много дел. Я взяла поднос. — Я пойду, — я наклонилась и оставила поцелуй, храбрость на который я собирала последние пять минут, на мужской щеке. — Надо помочь Розе убрать большую гостиную.       Альфред поднял глаза. Он выглядел слегка изумленным и радостным. — Может, мне стоит нанять ещё одну служанку в помощь Розе? — И что мне тогда делать? — Все, что захочешь.       Я не представляла, чем ещё можно занять себя в этом огромном доме. — Обсудим это позже? — спросила я. — Конечно, любовь моя, — он кивнул.       Я густо покраснела и почти выбежала из гостиной под его тихий глухой смех.       После обеда мы снова отправились гулять к берегу. Кажется, нам обоим хотелось быть там, где мы могли касаться друг друга без преград. Мы отошли, как можно дальше от дома, и постелили плед на песке. Кряхтя, Алфи опустился рядом со мной, я подавила смешок. Я смотрела на него снизу вверх и коснулась его пальцев. Он покосился на меня с ухмылкой на лице. Альфред склонился ко мне и оставил поцелуй на лбу. Я испустила смешок и опустила голову, скрывая выступивший румянец. А затем я приподнялась и положила руки на мужскую шею, поцеловав его губы. Он опешил сначала, потом положил руки мне на талию нежно, аккуратно, будто боясь поранить. Мы провели так несколько часов: валялись в уединении и иногда целовались. Я думала о том, могла ли я быть счастливее? У меня были стабильность, семья, которую я любила и ценила, и которая делала это в ответ. Я не могла пожелать большего, не могла и мечтать.       После ужина я осталась с собой наедине. Я взяла мешочек с деньгами, которые мне дал Алфи и пересчитала деньги. Там было слишком много. Такой суммы я никогда не держала в руках. Я решила, что не буду тратить все, и верну остатки Соломонсу обязательно.       Буквы книги расплывались по странице. Я пыталась сосредоточиться, но мои мысли улетали прочь. Я легла и укуталась тонким одеялом, зажмурила глаза. Я снова не могла заснуть. У меня внутри горел радостный огонь, который невозможно было потушить. Я накинула на плечи платок и вышла из комнаты. Мне нужно было увидеть Алфи ещё раз перед сном. Я тихо поднялась по ступенькам с ухмылкой на губах. Я постучалась в дверь, надеясь, что он не успел заснуть. Не хотела ему досаждать. Бывали ночи, когда он не спал и ходил по дому. Я слышала его шаги. Размышляла о том, что мучило его в такие поздние часы.       Я услышала шаги. Дверь открылась. Его брови поднялись, а затем нахмурилась. — Что ты здесь делаешь, Эвелин? — строго спросил Альфред, он был недоволен. — Я хотела пожелать спокойной ночи и всё. — Хитрая улыбка расширились на моих губах. — Насколько я помню, ты уже это сделала, Эви, — он прищурился, склонил голову набок. Алфи пытался пристыдить меня, у него получилось. Я нервно зажевала губу и опустила голову. — Да? — я сделала удивленное лицо и отвела глаза. — Я забыла. — Я знаю, о чем ты думаешь, Эвелин. Этого не будет. — Отчеканил мужчина, хотя его глаза говорили совершенно другое. Я нахмурилась, ничего не понимая. — Не раньше свадьбы. Я не собираюсь порочить твою честь. — Не думала я, что Алфи беспокоят слухи и честь после того, что он мне рассказал. Я одернула себя. Нельзя было дать его прошлому затуманить мне мозги. — Тебе… нам просто нужно немного подождать, хорошо? — Альфред склонился к моему уху. — Я тоже хочу тебя, Эвелин, ты не можешь представить насколько сильно. — Мое тело покрылось мурашками. Я сжала ткань ночного платья. — Все, что ты можешь получить сейчас, это поцелуй. Понятно?       Я поджала губы и кивнула. Он заглянул мне в глаза. Вокруг царил мрак снова. Я не хотела уходить. Сейчас мне было плевать, если меня увидят заходящей в комнату моего работодателя, и не было ничего такого в том, что я покину ее с рассветом и окажусь замеченной.       Альфред оказался голосом моего разума. — А теперь марш в кровать. — Алфи любил приказывать и делал это, как только получал шанс. Вероятно, отголоски прошлой жизни.       Я прищурилась и встала на цыпочки. — Сначала поцелуй. — Маленькая хитрюга. — Альфред добро усмехнулся, нагнулся и коснулся моей щеки губами. Я улыбнулась. — Сладких снов, Эви. — Спокойной ночи.       Я развернулась на пятках и пошла вдоль коридора. На секунду я оглянулась. Альфред все ещё смотрел мне в след. Это мне ужасно польстило. Я покраснела и хихикнула себе под нос, а затем спустилась по лестнице, сдерживая себя, дабы не прыгать со ступеньки на ступеньку, как лань.