Я смотрела на бежевую ткань, украшенную кружевом, лежащую на моей кровати. Мое подвенечное платье прямого кроя, купленное в Лондоне на прошлой неделе. Алфи настаивал на самом лучшем. Я не стала сопротивляться. Я не могла отвести взгляда, я прикоснулась к дорогой ткани всего пару раз, боялась случайно испачкать или испортить. Такое красивое, нежное, но простое, мне оно очень нравилось.
С момента предложения Альфреда прошло две недели. Прекрасные, счастливые две недели, обремененное лишь тайной. Три дня назад Алфи вызвал к себе Розу для разговора, возможно, мне стоило сделать это самой, но я ужасно переживала и нервничала. Все время их разговора я стояла за дверью малой гостиной, измеряя шагами коридор. Как страшилась я разочарованных глаз Розы. Мое сердце было готово остановиться. И как уже повелось в моей жизни, все пошло не по плану.
Когда Роза вышла из комнаты, и дверь за ней закрылась, она тотчас набросилась на меня с объятиями. От изумления я не могла и пошевелиться, лишь глупо улыбалась. Она отпрянула и заглянула мне в глаза. Её лицо светилось от счастья.
— Пойдем, — прошептала Роза и потянула меня за руку на первый этаж.
На кухне она поставила чайник и усадила меня за стол рядом с собой. Роза оглядывала мое лицо, будто видела в первый раз. Улыбка не сходила с её лица.
— Как же я счастлива за тебя, дорогая, — она взяла мои руки в свои.
— Вы не злитесь? — аккуратно проговорила я.
— Нисколечко. А чего мне злиться?
— Я боялась… боялась, что вы подумаете, что я выхожу замуж за Альфреда лишь из-за его состояния.
— Глупости, — женщина отмахнулись, — я уже полгода наблюдаю за твоими томными взглядами в сторону хозяина.
Я густо покраснела и опустила голову. Роза добро усмехнулась.
— Такое трудно подделать. — Она продолжила. — Тебя молодую прочитать легко, как открытую книгу, а хозяина — тяжко. Боялась, он разобьет тебе сердце. — Она помотала головой, отправляя грустные мысли подальше, и облегчено вздохнула. — Когда свадьба?
— В воскресенье?
— Так скоро! Три дня осталось. Ничего не готово. Как же так?
— Не переживайте, Роза, — я улыбнулась, спеша успокоить её, — мы не хотим шумного празднования. Небольшая церемония и ужин. Я помогу приготовить утром.
— А платье? Платье?
— Я ездила за ним в Лондон.
— Хитрая девочка, и это от меня утаила, — женщина рассмеялась ласково и звонко.
— Я хотела попросить вас кое о чем.
— Что угодно?
— Могли бы вы быть моей свидетельницей. Алфи сказал, что это обязательно.
— Конечно. С удовольствием, дорогая.
— Спасибо.
Я вскочила со стула и обняла женщину. Роза прижала меня ближе, поглаживая по спине. Так тепло, так по-матерински.
— Я так рада за тебя, дорогуша.
Я понимала, что мне невероятно повезло в жизни. Я не переставала благодарить то, что выше, за это каждый вечер, ложась спать.
Сегодня. В этот теплый солнечный день я собиралась стать его женой до конца. С утра мы с Розой подготовили стол. Альфред все время пробыл наверху. По традиции нам нельзя было видеться до самого бракосочетания. Мы решили соблюдать те редкие традиции, что могли. Некоторые, к сожалению, больше моему, чем его, мы соблюсти не могли из-за почти полного отсутствия гостей. Альфред несильно переживал. Кажется, единственное, что его волновало, было то, чтобы я поскорее стала его женой.
Мои волосы были уложены с помощью Розы. Я даже немного подкрасилась для особенного дня. Так я и стояла посередине комнаты, смотря на платье и лежащую рядом с ним фату.
— Милая, раввин уже пришел. — в комнату вошла Роза в красивом светло-зеленом платье. Её волосы были собраны в красивый низкий пучок. — Ты чего не одета?
— Боюсь, его случайно попортить.
— Давай, помогу, — она прикрыла дверь и подошла ближе.
Роза помогла мне одеться, застегнула платье, аккуратно уложила фату.
— Какая ты красавица, — она восхищенно вздохнула.
— Спасибо.
Она вручила мне в руки букет из полевых ромашек, что стоял у меня в вазе со вчерашнего вечера. Я сама собрала его, прогулявшись до поля за городом.
— Пойду проверю, готово ли все.
Я кивнула и широко улыбнулась. Стоило двери за женщиной закрыться, как я развернулась к окну. Будущего мужа мне не было видно. Лишь спокойное море и зелёная трава. Я нервно сжимала стебли цветов. Но это не было неприятное ощущение, это была искренняя радость. Я не могла дождаться этого переходного момента. Альфред станет моей семьей официально. Почему-то мне это было необходимо. Знать, что он будет со мной до конца наших дней.
Дверь открылась. Показалась голова женщины.
— Пойдем-пойдем. — Роза улыбнулась. — Пора.
Я расцвела в улыбке и поторопилась к выходу. Роза закрыла мое лицо вуалью и вывела меня через боковой выход. Я держала её за руку. Роза поглядывала на меня исподлобья, хитро улыбаясь. Мы вышли на улицу. Ветер едва трепетал кружева. Я подняла глаза.
Альфред стоял под хупой. Раввин стоял рядом, Луи — чуть поодаль. Паренек был вынужден стать свидетелем. Соломонс повернулся ко мне. Он замер, и легкая ухмылка коснулась его лица, но голубые глаза застыли. Они выдавали его удивление и даже шок. Он сложил руки в замок, большой палец поглаживая тату с короной, которая не очень вписывалась в представление об уважаемом члене еврейской общины. Точнее, Альфред вообще не вписывался. Но, видимо, что-то заставляло раввинов и других людей закрывать глаза.
Когда мы подошли ближе к балдахину, Роза остановилась. Я посмотрела на неё, а затем прижалась к ней и поцеловала её щеку. Женщина захихикала и погладила меня по спине, а затем отошла. Я сделала глубокий вздох и подошла к мужчине, встав к нему лицом. Но глаза я не поднимала. Я ожидала, что он возьмет меня за руки, но, видимо, было ещё рано. Раввин начал говорить, но я не слушала. Все звучало сквозь толщу воды. Я была погружена в свои бушующие эмоции. Мне ужасно хотелось к нему прикоснуться. Все две недели я проводила с ним много времени, касалась его, когда могла, Альфред даже передвинул мое кресло к нему ближе. Я целовала его первой какое-то время. Что-то не давало ему делать это самому, может, он сомневался или не мог поверить. Но это прошло достаточно быстро. Альфред оказался весьма тактильным человеком, что мне определенно нравилось.
Касание. Касание вывело меня из моих мыслей. Я резко подняла взгляд и столкнулась с морем в его глазах. Мои губы приоткрылись. Альфред ухмылялся едва заметно. Я растерялась, даже не поняла, сколько прошло времени. Он коснулся моей фаты и поднял её. Я громко вздохнула, сжала букет в руках ещё сильнее и укусила губу. Я услышала смешок. Вокруг стояла тишина, прерывающаяся издалека шумом волн. Теплые ладони легли на мои щеки, и мужчина приблизился ко мне. Его губы столкнулись с моими страстно, будто он ждал этого дни и ночи. Электричество будто пробежало по моему телу, мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать происходящее, но я все ещё не могла пошевелиться. Все было иначе. Мы целовались раньше, но сейчас все было по-другому. Мы были связаны браком, судьбой, кем-то выше. Неважно.
Алфи отпрянул и погладил мою щеку с такой трепетностью и нежностью и улыбнулся, а позже кивнул раввину. Я услышала шаги и на секунду глянула в сторону. Роза повела раввина и Луи в сторону дома. Мы остались наедине. Я положила руки на его грудь.
— Я рада, что мы это сделали, — прошептала я.
Алфи поцеловал мой лоб.
— Я люблю тебя, Эвелин. — Горячее дыхание обожгло мою щеку. Я смутилась, но ответила ему.
— Я люблю тебя.
Он взял меня под руку и повел в дом. Я прильнула головой к его плечу. Теперь я со спокойной душой могла представлять нашу предстоящую совместную жизнь, в которой я была невероятно счастлива. Мы были вместе. Я надеялась, что до момента остановки моего сердца.
В главной столовой был накрыт стол. Мы ели в тишине. Алфи был молчалив. Мне казалось, что он немного общался с Розой, тем более Луи, до моего появления. Роза и Луи тоже молчали. Женщина лишь поздравила нас в самом начале. Никто не знал о чем говорили, но этого не требовалось. Мне не было неловко, как и остальным, наверное. Спокойствие и семья. Все, чего я хотела. Мне бы хотелось, чтобы так было каждый вечер. Но об этом я решила позаботиться позже. Мою голову затуманивали мысли о предстоящем вечере наедине с моим мужем. Я была взволнована, ведь я почти не имела представления о том, что меня ждало.
— Спасибо, что поужинали с нами, Роза, — Альфред заговорил первым и кивнул. — Луи.
— Мы были счастливы, мистер Соломонс. Раз мы закончили, я приберусь.
— Я помогу. — Я встала из-за стола. Альфред тут же глянул на меня.
— Нет, — слишком быстро сказал Алфи. — Ты пойдешь со мной.
Я покраснела и глянула на Розу исподлобья, будто была виновата.
— Не переживай, Эвелин. Я справлюсь.
— Хорошо, — я кивнула.
Альфред встал и взял меня за руку крепко. Все знали, что должно было произойти. От этого мне было неловко. Мужчина повел меня к лестнице. Я молча пошла за ним. Мои ладони потели. Я смотрела вниз, пытаясь скрыть неуверенность и нервозность. Длинный темный коридор, открывающаяся дверь, мрак. Я впервые увидела комнату Альфреда. Она была такой же хмурой, как и хозяин: тёмные обои и мебель, кровать с балдахином лазурно-синего цвета, зашторенные окна. Он отпустил мою руку и подошел к комоду. Я осталась стоять на месте, сцепив руки в замок. Альфред зажёг свечи. Я наблюдала за ним исподтишка, кусая внутреннюю сторону щеки. Мужчина вдруг посмотрел на меня и поймал мой взгляд. Я застыла, как статуя. Он подошел обратно ко мне почти впритык. Я посмотрела ему в лицо. Алфи был спокоен, как удав.
— Эви? — он положил руки на мою шею. Его тепло меня успокаивало, но не сильно.
— Да? — мой голос дрогнул.
Альфред оставил легкий поцелуй на моих губах, я даже не успела отреагировать. Мне хотелось обвить его тело руками, вцепиться пальцами в рубашку, ни за что не разрывать поцелуй.
— Ты уверена? — бархатный шепот, не лишенный жесткости.
— Да, — я кивнула. И это было чистой правдой, только вот я не знала, в чем была так уверена.
Он взял меня за обе руки. Я сглотнула ком в горле. Альфред опустился на кровать. Я осталась стоять меж его коленями, смотря в пол и не шевелись. Я ощущала его прожигавший взгляд, но ничего поделать не могла. Меня будто сковало.
— Что-то не так? — мужские пальцы коснулись моего подбородка.
Альфред выглядел встревоженным. Страх промелькнул в моем теле. Я сжалась. Мне не хотелось расстраивать его или разочаровать, чего я боялась, хотя отказалась в этом признаваться.
— Эви?
Я откашлялась, пожала плечами и наконец тихо заговорила.
— Я хочу этого, но я не знаю, чего хочу. — Альфред вскинул брови. — Я не знаю, что мне делать. Я никогда…
Я поджала губы и посмотрела на мужа. Он лишь добро улыбнулся.
— Все хорошо, Эви. Я покажу.
Я кивнула. Алфи усадил меня на свое колено, одна его рука обвила талию, другая легла на мою щеку. Он поцеловал меня, и я почти сразу углубила поцелуй, пальцами цепляясь за его рубашку, казавшуюся сейчас почему-то лишней. От мысли, что он снимет её, и я наконец коснусь его тела, мои щеки загорались, а голова кружилась.
Альфред отцепил фату и распустил мои волосы. Кудри упали на спину. Он провел по ним ладонью. Я улыбнулась сквозь поцелуй. А затем послышался звук замка. Мужчина расстегнул мое платье, я встрепенулась, но его губы снова завладели моим разумом. Он стал снимать мое платье, медленно и аккуратно. Я нервничала, но уже не так сильно. Чем ближе мы были к друг другу, чем больше касались телами, тем меньше я волновалась и думала вообще. Я жаждала большего.
Альфред заставил меня встать на пару секунд, дабы дать платью упасть на пол, а затем схватил меня за талию, и через мгновение я оказалась прижатой спиной к мягкому одеялу, а Альфред нависал надо мною. Я улыбнулась. Его пальцы гладили мое лицо, шею, спустились к груди, скрывающейся под полупрозрачным кружевным бра, но все это время он смотрел мне в глаза.
— Ты остановишь меня, если тебе будет неприятно или больно, поняла? — строго сказал он.
— Поняла.
Мужчина схватил мои бедра и придвинул меня ближе к себе. Мои ноги обвивали его талию. Алфи гладил мое тело, пока его губы отвлекали меня поцелуями. Я не знала куда деть свои руки, поэтому просто держалась за него, стараясь прижать его ближе. Он нужен был мне сейчас. Желание, что росло во мне несколько месяцев, стало выбираться наружу и отталкивало мой страх перед неизвестным подальше. Рука его спустилась ниже и коснулась моих трусиков. Я ахнула в поцелуй и выгнулась навстречу его касаниям. Соломонс улыбнулся. Я сжала его рубашку и резко разорвала поцелуй, посмотрев в голубые глаза.
— Сними, — быстро пробормотала я.
Алфи послушался и снял рубашку, откинув её в сторону. Я тут же коснулась его горячей груди пальцами, а затем поцеловала её. Альфреда как переклинило. Он вжал меня в кровать всем телом. Его рука обвила шею, губы терзали мои, что-то твердое прижималось к моему лону. Мне не хватало воздуха, но я ничего не хотела менять. Алфи опустился ниже, поцеловал шею, ключицы, грудь, перед этим сняв бюстгальтер. Альфред поцеловал мою грудь и несильно укусил сосок. Я простонала. Свободная рука сжала мою вторую грудь. Я ожидала, что мне будет больно, но было лишь удовольствие. Я не заметила, как стала ерзать под ним, стараясь создать трение между нами. Он ухмыльнулся и покрыл поцелуями мой живот, а затем разорвал мои трусики. Я застыла, поняв, что нахожусь перед ним совершенно нагой. Только я задумалась о том, чтобы как-то прикрыть себя руками, как он тут же отрицательно помотал головой.
Я внимательно наблюдала за действиями Соломонса. Его голова опустилась на уровень моего лона, он приподнял мои бедра, а затем поцеловал покалывавшее место. Я громко ахнула и вцепилась пальцами в его плечи. Он провел языком по моим мокрым складкам. Я вздрогнула от новых ощущений. Он запрокинул мои ноги на свою спину и обвил руками мои бедра, став ласкать мое чувствительное место языком. Меня распирало изнутри. Я хотела, чтобы наступила разрядка, но не хотела, чтобы это заканчивалось. Сладостная пытка. Альфред провел большим пальцем чуть ниже и надавил на мой вход, погружая палец внутрь. Я простонала и выгнулась, но Алфи сжимал меня крепко, потому я не могла отодвинуться от его касаний. Я и не хотела. Он водил языком вниз и вверх, заставляя меня сжиматься и дрожать. Он то ускорялся, то замедлялся. Меня бросало в жар. Альфред ввел палец полностью. Я машинально сжалась.
— Расслабься, голубка, — прошептал он, опалял дыханием мою кожу. Он ласково погладил мой живот ладонью.
Помедлив, я кивнула и постаралась сделать то, что он велел, хотя это было неимоверно трудно. Его поцелуи и действия провоцировали меня, заставляли двигаться навстречу ему.
Альфред стал быстрее вводить и выводить палец. Тупая боль пронзала меня на долю секунды каждый раз, но наслаждение было сильнее. Я потихоньку привыкала, но стоны все же сами слетали с моих губ. Мое лоно приятно покалывало от действий его языка. Мои мысли окутались туманом. Я не была способна произнести ни предложения, ни слова. Он ввел второй палец. Я ахнула и укусила губу, откидывая голову назад. Внутри моего живота тянуло, будто там, где-то завязывается тугой узел, и мне так хотелось узнать, какого это, когда он развязывается. Движения мужчины ускорились. Стоны не переставали покидать мой рот один за другим. Я металась по одеялу, как одержимая. Слишком много ощущений, но одновременно недостаточно. Я хотела большего. Я нуждалась в большем. Третий палец. Я не контролировала свое тело. Оно подчинялось его касаниям, слушалось только его.
— Алфи, — имя так естественно слетело с моих губ. Он прекратил свое действия. Я разочарованно простонала.
— Мне остановиться?
— Нет! — я энергично помотала головой.
Алфи приблизился к моему лицу и поцеловал. Я с удовольствием поддалась ему. Пальцы не переставали ласкать меня внизу. Я свела ноги вместе, но это ему не мешало. Я была близко к чему-то невероятному, приятному, прекрасному. Но мне было недостаточно его пальцев. Я хотела его всего.
— Альфред, — он отпрянул. Я обвила рукой его шею и приблизилась к его лицу, заглянула в его потемневшие от похоти глаза, — возьми меня. Сейчас.
Алфи убрал пальцы с моего лона и встал с кровати. Я же приподнялась на локтях и стала гладить ногой другую, дабы воссоздать было трение, но это уже было не то. Я смотрела на него, почти не моргая, ожидая следующих действий. Альфред снял брюки, и мой взор упал на его вставший член. Я сглотнула ком в горле и отвела глаза, отгоняя прочь съедающее меня изнутри любопытство. Его смешок долетел до меня. Все-таки я собралась и посмотрела на лицо мужчины. Он едва заметно улыбался. Альфред встал на край кровати, мне стало труднее сдерживать порыв посмотреть вниз. Я поняла, что он не спешит ко мне, и растерялась.
— Иди ко мне, — вдруг сказал он приказным тоном.
Я подползла к нему и встала на колени. Он прижал мое голое тело к своему и поцеловал, зарываясь пальцами в волосы. Его твердая плоть дразняще прижималась к моему разгоряченному лону. Алфи отпрянул и взглянул на мое алое лицо.
— Тебе нужно кое-что сделать, милая, — он заправил прядь моих волос за ухо. Я посмотрела на него круглыми глазами, не зная, на что он намекает.
Алфи погладил меня по голове и аккуратно заставил сесть, а затем коснулся своего члена. Я посмотрела на его лицо, затем на член и снова на мужа. Во рту сгущалась слюна. Мне было страшно и интересно.
— Открой рот, Эви, — ласково произнёс он и провел пальцем по моей щеке.
Я проглотила слюну и открыла рот, высунув язык.
— Оближи его.
Я помедлила, переваривая слова Алфи, а затем нагнулась ниже и коснулась кончиком языка теплой твердой плоти. Он ахнул и положил руку на мой затылок. Я собралась и взяла член глубже, случайно задев его зубами. Альфред недовольно прошипел. Я тут же отпрянула, сжав в ручках одеяло под собой, и виновато посмотрела на мужчину.
— Прости, — пробормотала я.
— Все хорошо, милая, — он пригладил мои волосы, — я забыл предупредить. Продолжай.
Я кивнула и продолжила, на этот раз аккуратнее. Я посасывала кончик члена, не сводя глаз с Альфреда. Его губы были приоткрыты, он испускал гортанные стоны, стоило мне взять его глубже. Мне хотелось доставить ему такое же удовольствие, что и он доставлял мне минутами ранее. Я окончательно раскрепостилась: стала ускорять движения, ласкать его языком. Слюна стекала по моему подбородку. Альфред стонал и сжимал мои волосы сильнее. Я понимала, что ему это нравится и не останавливалась. За меня это сделал он. Алфи аккуратно схватил меня за плечо и оттащил. Я в недоумении глянула на него, волнуясь, что опять сделала что-то не так.
Мужчина молча сел на кровать и тут же притянул меня за талию. Его движения стали более резкими. Он терял терпение. Его член коснулся моего лона. Дрожь пробежала по моему телу. Я сгорала от нетерпения. Опираясь на локти, я смотрела, как он медленно вводил в меня член. Я ахнула и сжалась, не уверенная в том, что смогу принять его. Алфи поднял глаза на меня и нежно погладил по талии.
— Расслабься, милая.
— Я не могу, — я поджала губы и смущенно опустила глаза.
Альфред аккуратно уложил меня на лопатки и, взяв за подбородок, поцеловал. Я расслабилась, понимая, что разочарованной реакции, которую я ожидала, не последовало. Он расцеловал мои щеки и лоб. Я улыбнулась и остановила его. Алфи изумленно уставился на меня. Я положила ладонь на его шрам, он едва заметно дернулся от непривычки. Я не отпускала, не отворачивалась, не смела оторвать от мужа взгляда.
— Я очень люблю тебя, ты знаешь? — прошептала я ему в губы.
Алфи испустил смешок. На его губах просияла улыбка, заставившая меня улыбнуться ещё шире.
— Я в любом случае люблю тебя больше.
Его губы коснулись моей шеи. Я почувствовала покалывание. Он снова оставил свежую метку. Стон сорвался с моих губ. Краем глаза я заметила, как его мышцы напряглись. Он подхватил мое бедро и снова стал медленно входить, на этот раз его поцелуи отвлекали меня, не давая даже и помыслить о боли. Я положила руки на его спину и шею, прижимая мужчину ближе к себе. Все мое тело будто искрилось из-за близости Алфи. А мне все было мало.
Альфред вошел наполовину. Я застонала ему на ухо и выгнула спину, непреднамеренно позволяя ему зайти глубже. Я зажмурилась, распираемая от чувств. Мое лоно ещё помнило касания его языка и требовало ещё. Мне же нужны были лишь его губы, в которые я вцепилась, стоило Соломонса сделать движение бедрами. Я простонала в его губы и сжала его плечи, цепляясь ногтями. Когда он вошел полностью, Алфи застыл, видимо, давая мне привыкнуть. Я ощущала себя наполненной до краев, мой мозг отказывался работать. Я не думала ни о чем. В какой-то момент я начала машинально сжиматься, и Алфи простонал мне на ухо. Боль отошла на второй план, и я стала самостоятельно двигать бедрами. Алфи поцеловал меня и перенял инициативу. Медленно, нерасторопно он входил в меня неглубокими толчками. Я стонала, прижимаясь к его горячей груди, целуя шею, губы и его плечи. Алфи это только раззадоривало, он начинал двигаться размашистее. Я стонала громче, чаще. Рукой он ласкал мою грудь, иногда дразня мое лоно, заставляя меня сжиматься сильнее вокруг него, что делало его ещё решительнее. Замкнутый круг. Шлепки кожи о кожу оглушали меня, поцелуи ослепляли. Узел в животе становилось невыносимо терпеть.
Он резко подхватил меня и сел на кровать, усаживая меня на член. Я обвила руками его шею, прижимая мужа ближе. Его пальцы сжимали мою талию до покраснения. Он приподнимал мое тело и резко опускал вниз, почти заставляя меня кричать от ощущений. Я не знала, куда себя деть. Мое тело горело. Альфред обвил мою спину руками, не оставляя между нами свободного места. Он не останавливался. Он ускорялся. Его стоны заставляли меня пылать и хотеть большего. Я укусила его нижнюю губу, оттягивала волосы на затылке. Мое лоно заискрилось. Я была близка, будто стояла на краю и была готова вот-вот упасть в край. Меня трясло. Я едва могла себя контролировать. Альфред входил глубже и быстрее. Я резко сжалась. Альфред гортанно простонал, а затем коснулся моего лона, рисуя круги. Я не могла терпеть. Напряжение захватило мое тело. Из моих глаз словно посыпались искры. Ещё чуть-чуть и я разлечусь на мелкие осколки.
Меня будто ударила молния. Узел в животе ослаб, но глубокие толчки заставляли его завязаться снова. Я не могла больше.
— Альфред! — я захныкала и пыталась отодвинуться от него, выставляя руки вперед.
Он резко остановился и заглянул мне в глаза, кладя руки на мое лицо. Я втягивала воздух носом. Мне было трудно дышать.
— Все хорошо? — встревоженно спросил он, я закивала, забыв, как складывать слова в предложения.
Мои ноги неконтролируемо дрожали. За тело боролись боль и блаженство. Мне казалось, что я вот-вот потеряю сознание. Я не заметила, как из моих глаз полились слёзы. Мне не было больно больше, я просто не знала, как справиться с волной ощущений. Я обвила шею мужчины руками и зарылась носом в неё, пытаясь успокоиться. Алфи гладил меня по волосам и спине, шепча милые слова.
— Алфи, — пробурчала я, сжимая его в объятиях крепче.
— Я знаю-знаю, — прошептал он мне на ухо, массируя спину.
Прошло пару минут прежде, чем я снова могла думать. Я пришла в себя и осознала, что мужчина все ещё был во мне и не закончил, как, кажется, это сделала я. Мое тело ослабло и побаливало. Я медленно отодвинулась и посмотрела на его лицо. Он поцеловал мою щеку. В ответ я просто закивала, надеясь, что он поймёт мой намек. Я бы хотела сама сделать первое движение, но ноги свои я не чувствовала.
Альфред сделал несильный толчок. Волна предыдущих чувств пронеслась по мне, но уже не так сильно. Я кивнула ещё раз и поцеловала его шею. Альфред взял меня за ягодицы и стал двигаться в быстром темпе, пока я стонала в его грудь, прижимаясь к ней лбом. Редкие движения быстро сменились глубокими, редкими толчками, а потом Алфи и вовсе опустил меня вниз, входя полностью. Я машинально сжалась. Его громкий стон долетел до меня, и я улыбнулась, поглаживая пальчиками его кожу, а затем посмотрела на него. Он тяжело дышал, как и я, и так же ярко улыбался. Соломонс положил руку на мой затылок и страстно поцеловал меня.
— Моя идеальная жена, — прошептал он.
Я улыбнулась. Он тихонько взял меня на руки и уложил на подушки. Я тут же вытянула руки, желая, чтобы он лег рядом со мной. Так он и сделал, накрыв нас одеялом. Альфред прижал меня к себе и поцеловал в лоб. Я обвила его тело рукой и закрыла глаза, больше не в силах оставаться в реальности.
Так и началась наша семейная жизнь. Один день почти не отличался от других. Я просыпалась в объятиях мужа и в них же засыпала. А между тем я хозяйничала по дому, прибиралась, давая Розе больше свободного времени, готовила и так же читала мужу после обеда и гуляла с ним по берегу. Мой маленький мир, моё спокойствие. Мне не нужно было ничего больше, за исключением единственной детали.
Будучи сиротой, выросшей в приюте подобно одинокому дикому цветку, я мечтала о большой семье, шум которой бы стихал только к ночи. Я бы не была одна, у меня не было бы времени чувствовать холодные уколы одиночества. Мнения Алфи насчет этого я не знала, даже не догадывалась, от чего боялась спросить. Возможно, стоило узнать это еще до свадьбы, но мой разум был покрыт золотой пеленой радости и любви, мне было не до этого.
Всё же, собравшись, я стала действовать. Я задавала вопросы на отдаленные темы, намекала, но мой муж, как оказалось, абсолютно их не понимал, что было весьма логично. Это не помогло в первый раз, почему должно было во второй раз? Тогда я всё-таки решила задать вопрос напрямую, правда, чтобы набраться смелости и подготовиться ко всем возможным ответом, мне понадобилось несколько дней.
Мы, как обычно, сидели в гостиной после ужина. Я листала книгу, иначе это было назвать нельзя, ибо я не прочитала ни строчки за последние полчаса. Алфи с угрюмым видом наблюдал за кораблем с помощью бинокля.
— Эви, я тебя внимательно слушаю, — вдруг заговорил, не отрываясь от вида за окном.
Альфред быстро научился читать меня, поэтому секретов у нас не было. Я просто не умела ничего скрывать от мужчины, да не особо хотела.
— Что?
— Ты прожигаешь меня взглядом последние десять минут, — он отложил бинокль и положил руки на живот, поворачиваясь ко мне. — Что тревожит тебя, любовь моя?
Я опустила плечи, будто сняла с плеч тяжелую броню, и положила книгу на стол.
— Я хотела бы кое-что прояснить.
— Прошу.
Я не стала тянуть резину.
— Ты хочешь детей?
Альфред за секунду поник и отвернулся. Я часто заморгала, не понимая реакцию мужчины.
— Я не думаю, что это хорошая идея, Эви, — пробормотал Соломонс.
— Почему?
Алфи помотал головой, откидывая какие-то свои мысли в сторону. Он провел рукой по губам и поджал губы.
— Просто я так думаю.
— Ты просто так не думаешь, Альфред. Я — твоя жена, ты можешь рассказать мне всё, что угодно. Расскажи мне, пожалуйста. — Я встала с кресла и подошла к нему, кладя руку на его щеку, призывая посмотреть мне в глаза. — Если ты не хочешь детей, так и скажи, — ласково прошептала я. — Я пойму.
— Не в этом дело.
— Тогда я не понимаю, — мои брови нахмурились. Что-то говорило мне, что его ответ мне не придется по душе.
— Ты не сможешь выйти замуж ещё раз. С детьми это сделать труднее.
Я закатила глаза и убрала руку, разочарованно вздыхая. Снова он планировал моё будущее без него. Человек привычки. Я была раздражена.
— Ты шутишь? Зачем мне выходить замуж еще раз?
— Потому что ты еще молода и будешь такой же, когда я покину этот мир.
— Альфред, ты снова за своё? Зачем ты вообще об этом думаешь?
— Кто-то же должен, — Алфи тяжело вздохнул, гладя бороду пальцами.
— Я запрещаю тебе об этом думать! — воскликнула я, складывая руки на груди.
— Запрещаешь? — мужчина усмехнулся.
— Да! У меня такое чувство, будто ты женился на мне из жалости, будто ты — переходной мост между мной и другим мужчиной. Взял меня под крыло, лишь бы я не заплутала в этом сером мире! — я пыталась сдержать обиду, не показывать её, но уголки губ всё равно стремились вниз, мешая мне говорить четко. — Ты не думаешь или не хочешь думать, как нам повезло найти друг друга, какая у нас хорошая жизнь сейчас и какой прекрасной она ещё может стать. Ты сидишь в этом болоте из мыслей о своей якобы скорой кончине или обо мне, выходящей замуж за другого. Ты жалеешь себя, ты будто сам не хочешь жить уже, лишь бы не страдать. Неужели тебя ни капли не радует наш брак, не радую я?
Молчание. Его голубые глаза окинули меня тяжелым взглядом, а затем он закивал.
— Ты права. — Он виновато опустил голову. — Мне сложно принять то, что у меня уже есть. Я боюсь быть счастливым, Эвелин, ведь я в любой момент могу тебя потерять. Я боюсь.
Вот он — мой муж. Не такой грубый, не пугающий, обычный человек со своими страхами. Уязвимый и заботливый в своей собственной необычной манере.
— Не бойся, — на выдохе пролепетала я, подошла и взяла его руки в свои, прижимая к губам, — ничего нельзя изменить. Будет, что будет. Пойми меня, я хочу, чтобы, оглядываясь назад, ты вспоминал счастливые моменты, а не свои мрачные мысли. Попробуй жить моментом. А я буду рядом до самого конца и даже после. Ты от меня не отделаешься.
Я улыбнулась, хотя в моих глазах засверкали слёзы.
— Я постараюсь.
Я положила голову на грудь мужчины, он стал гладить мою спину, подбородком прижимаясь к моей макушке.
— Ты хочешь детей, Эви?
Я подняла голову и с улыбкой посмотрела на мужа.
— Наших, да. А ты?
Он кивнул.
— Мы попытаемся.
Мы попытаемся. Этого было достаточно. Нас было достаточно.
Конечно, кардинально мы не поменялись. Понадобился месяц, а то и два, чтобы Альфред перестал зарываться в губительные потемки души, будучи наедине с собой. Я делала всё возможное, чтобы он оставался со мной в реальности, хоть и знала, что эти мысли никогда не оставят его полностью. Я старалась, чтобы они не приходили слишком часто на порог нашей спальни.
Порою, когда мой сон не шёл, я сидела на кровати в кромешной темноте и пыталась различить черты мужского лица. Я учила, запоминала каждую морщинку, ресничку, шрам. Ловя его хмурые мысли, я не нарочно запирала их в себе. Кажется, это можно было назвать побочным эффектом. Я боялась потерять его не меньше, чем он меня. Альфред отправится в небытие безболезненно, это я буду той, что останется в доме наедине с признаками нашей жизни и вечной болью, запертой в груди.
Но я запрещала себе думать об этом.
Конец не близко.
Всё только началось.
Вскоре Альфред заметил мою острую любовь к готовке, точнее, к выпеканию, это стало моим хобби. Я готовила разные виды хлеба, пекла пироги, кексы, даже торты. Я знала многие секреты, которым меня обучили Питер и Луиза. Я искренне наслаждалась этим делом, они напоминали мне о счастливых годах в моей «приёмной» семье. Тогда Альфред вызвал меня на разговор, для которого мы направились в город. Он привел меня в небольшое совершенно пустое помещение с серыми стенами и несколькими большими окнами на первом этаже жилого дома.
— Что это? — тогда спросила я.
— Твоя пекарня, — он улыбнулся.
— Ты серьезно? — Алфи кивнул.
— Ты не можешь сидеть целыми днями дома, я же вижу, что тебе не хватает свободы.
— Меня все устраивает, Алфи, — я склонила голову набок и подошла к мужчине. — И как я могу оставить тебя одного?
— Я не маленький ребенок, Эви, я справлюсь. К тому же, я не позволю тебе всем тут заниматься одной, у тебя будут помощники. Ты будешь готовить, если захочешь, и управлять.
Я положила руки на щеки Альфреда и чмокнула в губы, заставляя его усмехнуться.
— Спасибо.
Владение своим делом оказалось не таким радужным, как я успела напридумывать себе за пару недель, во время которых в помещении проводился ремонт. Пекарня «Solomons» открылась в середине осени, но никто не спешил заходить внутрь. Люди поглядывали, рассматривали пироги в витринах, но проходили мимо. Я не могла понять, в чем была проблема. Какое-то время я скрывала провал от Алфи. Я не желала его разочаровывать, ведь он так старался. Мне не хотелось сообщать ему о своем провале, но он понял это сразу же по моему поникшему взгляду, когда я вечером возвращалась домой. Несколько недель он молчал, я и не догадывалась о том, что была раскрыта, видимо, муж давал мне время справиться самой. Что ж, у меня не вышло. Неудивительно, я ничего не знала о ведении собственного дела, даже такого маленького, в отличие от своего мужа.
Однажды я пришла домой с красными глазами, села на колени Алфи и расплакалась. Мужчина приласкал меня, расцеловал щеки и позже спросил о причине моей грусти. Я тут же выложила ему всё, делясь мыслями о закрытии пекарни. Альфред успокоил меня, сказав, что так часто и бывает.
Лондон не сразу построился, Эви. Он сказал, что клиенты появятся, нужно только еще немного подождать. Бросить дело я ещё успею.
Он оказался прав. Клиенты потихоньку появились. И я точно знала, что мой муж приложил к этому руку. Я не знаю, как он это сделал, но он сделал. Я не раз спрашивала, как он этого добился, но он лишь молчал и загадочно улыбался.
В основном готовила я сама, помогала мне с уборкой Сара, совсем еще юная девочка семнадцати лет, содержащая больную мать. Она заявилась на порог в первый же день и попросила работу. Я не смогла ей отказать. Позже появились и другие работники. Уборщица, еще две девушки, которых я научила готовить, грузчик.
Через полгода с утра в пекарне меня уже ждала длинная очередь. Жители Маргейта полюбили мою выпечку, особенно её ценили чиновники и другие богачи, чьи служанки часто захаживали в пекарню. Через год я почти ничего не делала, кроме бумажной работы или выпекания особых заказов — тортов или пирогов для празднеств. Пекарня стала приносить хорошие деньги. Всё это время я не так много времени проводила дома, что расстраивало меня и Алфи, но он это тщательно скрывал. Потому я была рада передать часть обязанностей своим ученицам.
Я напомнила Алфи о своем желании иметь детей, на этот раз он не сопротивлялся, только обрадовался, ведь это совсем немного ограничило бы мою работоспособность. Только снова вернувшись к постоянному проведению времени дома, я поняла, насколько сильно соскучилась по дому. И если раньше он ходил за мной по пятам, теперь я почти не оставляла его наедине. Алфи это пришлось по вкусу. Одиночество уже не казалось ему таким привлекательным.
Два месяца нашего пребывания в большом доме наедине друг с другом прошли не бесплодно. Я забеременела и объявила Альфреду об этом в неделю Хануки. К моему удивлению, он даже не догадывался об этом. Мужчина был ужасно рад, но, кажется, счастливее всех была Роза. Ей ужасно не терпелось понянчиться с маленьким ребеночком.
Мне вот стало не так весело после первого месяца. Меня постоянно тошнило даже от запаха свежего хлеба. Я не могла покидать дом надолго, да и с кровати утром не хотела вставать. Алфи всё это время был похож на потерявшегося щенка, но он старался, взял пекарню на себя, при этом проводя со мной, как можно больше времени. Меня это порою раздражало, частые смены настроения тоже не обошли меня стороной. Спокойный, собранный Алфи выдержал всё с достоинством, он никогда не позволял мне чувствовать себя раздражающей или слишком эмоциональной.
— Не могу дождаться того момента, когда увижу тебя.
Я сидела на своем любимом месте — на коленях мужчины, пока он разговаривал с моим животом. Я откинулась на его грудь и улыбалась.
— Ему тоже не терпится вылезти на свет, надеюсь, это произойдет скоро, — тогда я была уже на тридцать седьмой неделе, и, честно говоря, устала носить несколько килограмм в себе.
— Он? Думаешь, это будет он?
— Да, — я пожала плечами, — девочки забирают красоту, а я вроде неплохо выгляжу.
Алфи рассмеялся.
— Ты прекрасна всегда.
Я поцеловала Алфи и улыбнулась, заглядывая в искрящиеся глаза. Он был счастлив. Я ощущала это каждой клеточкой своего тела.
Через две недели на свет появился Авель. После того, как Роза умыла мальчика и передала его мужчине, Алфи долго любовался маленьким комком на своих руках. Мне удалось коснуться Авеля лишь после долгих уговоров. Альфред тогда лег рядом со мной, вытер мой мокрый лоб и слёзы, пока я рассматривала красную мордашку с серо-голубыми глазками.
— Ты потрясающая, — я не ответила, лишь слегка машинально наклонила голову, предугадала, что он собирается поцеловать мою макушку.
Дом за пару дней перевернулся с ног на голову, наполнился шумом, хотя казалось, появился всего-то еще один маленький человечек, что могло случится? Авеля нельзя было назвать спокойным ребенком. Он будил нас с Алфи по ночам, крича громко, как сирена. Я тут же подбегала к колыбели и брала того на руки, обычно, этого хватало, чтобы он замолчал и вернулся ко сну, но порою он буянил сильнее. В такие ночи Алфи забирал мальчишку из моих рук и смотрел ему в глаза своим проникновенным, угрюмым взглядом, тогда Авель, поглощенный любопытством, рассматривал отца, его лицо и глаза в свете луны. Чтобы снова отправить сына в царство Морфея, Алфи пел, точнее, бормотал колыбельки, что, честно говоря, ужасно забавляло и умиляло меня. Мой муж был вовлечен в жизнь сына, с ним он сидел, когда я занималась какими-то своими делами, что случалось довольно часто.
Немного повзрослев, Авель стал еще более шаловливым, он бегал по дому, прятался, сводя с ума Розу, которая уже не поспевала за мальчишкой. Он мучал отца, не давая тому спокойно почитать утреннюю газету. Авель забирался на колени Алфи и заставлял его делать из бумаги кораблики, которые на свою беду мужчина запускал весной, чтобы развлечь сына. Я занималась пекарней, уже пекарнями, с помощью Альфреда я открыла еще парочку в соседних городках. Работников я заранее обучала и только потом отправляла в другие пекарни. Денег это приносило более чем достаточно. Мне уже не нужно было тратиться на рекламу, уважаемые люди говорили о моей выпечки и иногда сами навещали пекарню, дабы перекусить во время бранча.
Ситуация, однако, стала ухудшаться под конец тридцатых годов. В воздухе витала тревога и страх. Скорое приближение войны. Кто-то отрицал, кто-то подозревал. Но все ощущали беспокойство, поглядывая на пока что голубое небо над головой. Когда Германия вторглась в Польшу, я была на втором месяце беременности, которой еще не так давно радовалась вместе с мужем. Я беспокоилась за мир, беспокоилась за себя и свою семью. По ночам я обнимала Альфреда, крепко прижимая его к себе, обвитая переживаниями, как лианами. Муж шептал, что всё будет хорошо и поглаживал мой живот. Ему часто приходилось меня успокаивать следующие несколько месяцев, лет. Бомбардировки, побеги в убежища, серый небосвод и плотный, сухой воздух. Голод, нехватка запасов, я отдала всё, что можно для помощи солдатам и прикрыла пекарни на неопределенное время. Я боялась приносить в такой страшный мир, наполнивший убийствами, бомбами и разрухой, ребенка. Но Алфи уверял меня, что все будет хорошо, и небо снова станет кристально чистым.
Но несмотря на его позитивный настрой, который он показывал мне, маленькой Сибил и десятилетнему Авелю, я порою замечала, как оставаясь наедине, сидя в кресле, Алфи тер свою бороду и глядел куда-то в пол, раздумывая над чем-то. Я была уверена, он вспоминал годы войны, через которую прошел. Возможно, он даже чувствовал вину за то, что сидел в какой никакой безопасности, далеко от линии фронта, вместо того, чтобы сражаться вместе с другими. Но Альфред не мог, здоровье не позволяло, и я искренне радовалась этому, мой эгоизм не дал бы ему покинуть меня в такой момент. Я бы ни за что не отпустила его в гущу боев, рыдала бы, кричала, лишь бы он не уходил. Ценя это, я каждую ночь цеплялась за его огромное тело, вдыхая ставший таким родным аромат. Без него моя жизнь, не была бы моей. Любое другое развитие событий меня бы не устроило. Не будь у меня Альфреда, я всегда бы ощущала нехватку некой маленькой, но важной частицы, крупицы моей души.
Через шесть долгих мучительных лет война наконец закончилась. Люди выходили на улицу, рыдали и обнимали незнакомцев, в воздух летели цветы и шляпы. Я смогла выдохнуть спокойно, но на языке ощущался вкус пепла, которым долго был пронизан воздух. У всего была своя цена, и многие семьи это ощутили на себе. Я была одной из самых везучих, никто из моей семьи не пострадал. Роза и Луи все еще были с нами, правда, Розе поплохело, стресс быстро заставил её посидеть и помрачнеть, когда Луи пришла повестка. Но Луи вернулся, вернулся спустя пять лет почти невредимый, парочку шрамов можно было не считать. Когда Луи появился на пороге в форме и с улыбкой на лице и цветами для матери, Роза тут же загорелась, как звездочка в темной ночи. Старая, добрая, веселая Роза вернулась к нам. Тем вечером мы долго не хотели расходиться по комнатам после ужина. Только когда Альфред начал дремать, я извинилась за нас обоих, уложила детей и повела мужа в спальню.
Всё плохое поблекло, я снова ощутила солнечные лучи на лице и улыбалась. Я была счастлива, мы были счастливы. Мой муж, я, Авель и Сибил. Мы ходили гулять по берегу вчетвером, потихоньку, спустя несколько месяцев открыли одну из пекарен, хоть выбора там особого не было, большую часть выпечки мы отдавали вдовам, дочерям, сестрам, которым теперь приходилось самостоятельно кормить свои семьи. Мы с Алфи могли часами сидеть в тишине наедине в гостиной, смотря на спокойное море, иногда рядом играли дети, иногда я читала. Умиротворение пришло к нам.
Мы были счастливы.
Однажды Альфред разбудил меня глубокой ночью.
— Ты — мое все, Эвелин. Моя сбывшаяся мечта, — прошептал он, целуя мою щеку.
— Я в любом случае люблю тебя больше, Альфред, давай спать, — тогда пробормотала я, но несмотря на недовольство, поцеловала мужа в губы и снова улеглась на подушку. Все-таки Алфи был странноватым, если он что-то делал, у этого была причина, и я всегда отвечала на каждое его действие, зная, что ему это необходимо.
Перед тем, как я провалилась обратно в сон, я услышала тихие слова.
— Я люблю тебя, Эвелин.
В ту ночь его сердце остановилось.
Война закончилась, наступили светлые, радостные дни, а он все равно ушел. Он оставил меня после восемнадцати лет нашего брака.
В то утро меня сразу бросило в дрожь от непонятной тревоги, охватившей мое тело. Я заметила, что моя рука лежала на шее мужа, на холодной шее моего мужа. Я вскочила на кровати, обхватила щеки мужчина, разглядывая бледное лицо. Я уже всё поняла, но отрицала до последнего. Я звала его, гладила по бороде, лбу, трясла за плечи. Он не открывал свои глаза цвета той самой полосы, на которой встречалось море и небо. Я звала его, пока не стала кричать. На мой отчаянный крик сбежались жители дома. Я не обращала внимания, пытаясь вытащить своего мужа с того света.
Не сейчас, любовь моя, еще рано.
Я почувствовала руки на своем трясущемся теле. Меня силой оттаскивал от тела Луи. Я цеплялась за ночную рубашку Альфреда и истошно кричала, не обращая внимания на своих детей, стоящих в проеме, склонив головы. В какой-то момент, когда Роза уже успела увести Авеля и Сибил в их комнату, Луи все же оттащил меня и увел в другую комнату. Я не могла перестать плакать и биться в агонии, скребя свое тело ногтями, как кошка, будто горела заживо. Вскоре ко мне пришла Роза, так же заплаканная и изредка вытирающая нос платком, она напоила меня то ли чаем, то ли валерьянкой. Я заснула.
Я увидела его, бродящего по пляжу в гордом одиночестве рядом с волнами и чайками, летающими кругами, и изредка смотрящего хмурым взглядом в сторону своего большого особняка, из окна которого выглядывала я и улыбалась. Алфи ухмыльнулся мне в ответ и кивнул, а затем продолжил путь в неизвестность.
Больше ко мне он никогда не приходил.
В день похорон я едва могла стоять на ногах, я все время молчала. Из моих глаз не переставали литься слезы, я даже не пыталась их скрыть. Я надела старое черное платье и спустилась к множеству мужчин и женщин, которые пришли проститься с моим мужем, половину я даже не знала.
Мне нельзя было увидеть его в последний раз, гроб сразу же накрыли крышкой, мне нельзя было коснуться его. Всё по традициям, которые я соблюла, так хотел Альфред, и не важно, что мое сердце разбилось, а осколки вонзились во внутренние органы, заставляя меня истекать кровью изнутри. Всем занималась Роза и приглашенный раввин, я лишь кивала.
Опустошение. «Я потеряла его», говорила сама себе я и начинала плакать с большей силой. Мне быстро надоели соболезнования, и я покинула главную гостиную, побежав к коридору, в самую дальнюю часть дома, где еще остался он. Я остановилась у портрета Альфреда и замерла, не дыша. Будто только вчера я прибыла в незнакомый мне дом, устраиваться сиделкой у какого-то старичка, оказавшегося гангстером, ветераном войны, отцом моих детей, любовью всей моей жизни.
Я коснулась полотна, и на короткое мгновение мне показалось, что он еще жив, стоит позади меня, изучает взглядом. Я улыбнулась, рассматривая портрет, как настоящую диковинку. Я не могла поверить, что он был моим.
— Миссис Соломонс?
Иллюзия испарилась. Аромат, как и его призрачное присутствие, растворилось в воздухе. Я вернулась в реальность.
Я развернулась и посмотрела на разрушителя моего спокойствия.
— Здравствуйте, — все-таки тихо ответила я, оглядывая худого мужчину, сжимающего козырек в руке.
— Здравствуйте, — он кивнул и на некоторе время замолчал, видимо, подбирая слова. — Я был другом вашего мужа, Томас Шелби.
— Да, я припоминаю. Кажется, он писал вам. — Уставшим голосом ответила я, держась из последних сил. Мне не хотелось любезничать, да и общаться вообще.
— Не стану докучать вам словами сожаления. Не думаю, что мистер Соломонс желал, чтобы я в такой день доставал его вдову. — Последнее ударило больнее пощечины, но я стояла, стояла и слушала. — Я обязан ему. Если что-то понадобиться, обязательно звоните, — он вскочил ей бумажку с телефоном.
— Спасибо.
Мужчина поджал губы едва заметно, развернулся и оставил меня наедине с портретом Альфреда.
Я засунула номер в карман платья и никогда больше его не доставала.
Его гроб опустили в землю и закопали. Я отказывалась верить, что мой Алфи мертв, почти бросилась раскапывать землю, но Роза держала меня крепко.
Жизнь потеряла для меня все краски. Лишь оттенки серого и ощущение горечи во рту. Каждый день ни свет, ни заря я шла на кладбище вся в черном, как признак того, кого раньше видела в зеркале. Я могла пролежать на могиле на грязной, сырой, холодной земле часами, рассматривая траву или опавшие листья. Даже снег не мог меня остановить. За мной рано или поздно приходил Луи, светлый мальчик, ставший мужчиной, он говорил о моих детях, о том, что им тоже грустно, о том, что я им нужна, что, если я заболею, они останутся сиротами, как я когда-то. Я ничего не чувствовала, кроме отсутствия Альфреда.
Вскоре перестал приходить и он. Мой сын, мой Авель, до боли похожий на отца с такими же голубыми глазами, занял его место. Только вот он молчал, просто сидел рядом, щипал траву, рассматривал желтые листья, играл со снегом. Тогда хорошей матерью меня назвать было сложно, но я и не была ею, отказывалась, у меня на уме был лишь один титул — вдова.
Я заперла нашу комнату на ключ и не давала в ней даже убираться. Там все должно было остаться так, как было при нем. Частички его кожи пылинками еще летали внутри. Я не могла лишиться и этого. Сама я вернулась в комнату, в которой жила до свадьбы. Я не спала, представляла, что мне еще двадцать пять, а Альфред живой видит седьмой сон наверху.
Прошло еще тринадцать месяцев. Один день похож на другой. Кладбище. Моя старая комната. Бесконечный сон. Много успокоительного. Я не жила, я существовала. Я забросила детей, не могла смотреть на их голубые глазки, забросила пекарни, которыми самостоятельно научился управлять Авель. На подкорках мыслей, я знала, что разочаровывала мужа своим поведением, но не могла остановиться. Я лишь мечтала снова оказаться рядом с ним.
Этого не довело меня ни до чего хорошего. Зимой после очередного восседания со мной на снегу Авель сильно заболел и едва мог вставать с постели. Тогда я-то и начала просыпаться, снимая с себя одеяло жалости и скорби. Я сидела рядом с Авелем ночи и дни, боясь потерять его по своей же вине, этого бы я не пережила. Я вытирала его лоб, будто он еще был маленьким мальчиком, держала за руку и читала книги о судостроении, которые Авель так любил. Часами разглядывал с отцом корабли в море, в итоге научился в них разбираться.
Авель встал на ноги через две недели, тогда он обнял меня, и я расплакалась, прося у него прощение за то, что натворила.
— Все хорошо, мама, — тогда сказал он и улыбнулся.
Я потихоньку возвращалась к жизни, реже стала посещать могилу мужа, изредка приносила цветы, начала заходить в пекарню, гулять по пляжу, ухмыляясь воспоминаниям. Мне еще было грустно и тяжело, но я должна была жить.
Однажды Сибил стащила ключи из моего комода и открыла нашу спальню, была слишком любопытной девчушкой. Когда я это обнаружила, я накричала на неё, а потом опустилась на колени и заплакала, боясь, что потеряла связь с Алфи навсегда. Сибил также сидела на ковре и плакала, не зная, что сделала не так. За год она успела забыть, какого это иметь мать, и относилась ко мне, как к незнакомке. Без отца и матери, она чувствовала себя такой же сиротой, как и я когда-то. Еще одно мое откровение. Я поняла, что наорала на свою дочь из-за простой комнаты. Тогда я притянула Сибил ближе и обняла, гладя по голове. Её маленькие ручки вцепились мою юбку. Я извинилась и перед ней, но мне понадобилось намного больше времени, чтобы снова завоевать её доверие.
После долгой борьбы я пришла в себя, нашла свет в своем бытие, в своих детях, в работе. Авель, проницательный, деловой и находчивый, закончил хороший университет и стал помогать мне с работой, ездил по стране. Сибил стала красавицей, закончила школу с отличием, изучала языки, побывала во Франции и в Италии. Пекарня «Solomons» через десять лет стала сетью, они открылись в Лондоне, в Шотландии и в Уэльсе. Наша семья процветала.
Я не переставала думать о Альфреде, скучала по нему каждую секунду, но вспоминала его в компании светлой грусти. Я не смотрела на других мужчин и, откровенно говоря, не хотела, мое сердце навсегда было погребено вместе с телом моего мужа. Я слышала его шаги на лестнице, чувствовала его руку на своем плече, теплоту на щеке, когда я плакала в темноте нашей комнаты. Он всегда был рядом. Я просто знала это.
40 лет спустя
— Романтичная история, ба, — юная брюнетка села на пуф рядом с пожилой женщиной, поправляя пышное белое платье, а затем посмотрела на рассказчицу, — мне жаль, что у вас было так мало времени.
— Не переживай, милая. Я была бы счастлива, даже если бы нам был отведен лишь день. — Девушка мечтательно вздохнула, заставив бабушку улыбаться. Женщина потрепала её по розовой щеке. Арабелла напоминала её в молодости. Такие же вьющиеся волосы, но глаза правда голубые, полученные от отца, который тот перенял от своего. — Для меня он был сбывшейся мечтой.
— Надеюсь, у нас с Томасом будет такой же крепкий брак, — Арабелла улыбнулась, но резко прищурилась. — Я вот одного не понимаю. Ты говоришь про дедушку, как о заботливом и нежном человеке. — Эвелин кивнула. — Я читала про него. Он был гангстером. Даже на фотографиях он выглядит пугающе.
Женщина приоткрыла рот в удивлении. И откуда внучка достала такую информацию.
— Не говори отцу, что читала об этом. Он не хотел, чтобы вы знали.
Эвелин заговорщицки ухмыльнулась и прижала палец к своим губам. Арабелла кивнула, хихикнув, но затем на её лицо вернулось изумление. Бабушка ей не ответила.
— Один из самых опасных гангстеров двадцатых годов оказался ласковым семьянином. Как такое возможно?
— Понятия не имею. — Эвелин пожала плечами. — Я не знала Альфреда Соломонса, короля Камден-тауна. Я знала своего мужа, Алфи, мрачного, но заботливого, поддерживающего и доброго.
Арабелла кивнула и улыбнулась. В комнату зашла её мать с серьгами, и та отвлеклась от бабушки. Старушка тихо рассмеялась и посмотрела из окна семейного особняка на спокойное море и двор, в котором уже установили украшения для предстоящей свадьбы Арабеллы, на двор, в котором она сама когда-то венчалась с любимым мужчиной.
Я приду, милый. Прах к праху.
Она знала, он ждал.
Конец.
Новая работа по Алфи уже в октябре! А если хотите увидеть маленький тизер новой работы и, вообще, быть в курсе новостей, вам в тг-канал. (Первая глава новой работы там выйдет раньше!)
КАНАЛ
—
https://t.me/+mBzcOytaUYRmOGJi
