***
С каждым днем просыпаться всё труднее, особенно учитывая то, что все постоянно хотят прийти и поддержать. Пошли они нахуй со своей поддержкой! Это квартира Нила и Эндрю. Никаких третьих, четвертых, десятых лиц здесь. Даже Кейтлин зачем-то приходила! Но Нил уже устал от этого. Устал от лишних людей, которые постоянно напоминают о том, что случилось. Хотя, и напоминать не надо. Рыжий слишком хорошо всё помнит, иначе не записывал бы эти голосовые. Но ещё труднее просыпаться после бессонных ночей, когда к тебе в дверь буквально ломится чертова шпала 180 сантиметров и требует, чтобы ты что-то съел. Кевин поселился у них в гостевой комнате где-то две недели назад, через четыре дня после катастрофы, когда понял, что Нил просто сам не способен существовать сейчас, есть или пить забывает. Просто лежит и смотрит в потолок. В команде, за которую играли Нил, Эндрю и Кевин все всё поняли. У них было достаточно хороших игроков, чтобы вынести потерю двух нападающих и вратаря, хотя сразу было понятно, что команда не выйдет в финал, не выиграет кубок этого сезона. Слишком хороша была эта троица бывших отбросов. Нил размышлял о всей своей жизни, от отца до дня аварии, от отца до Эндрю, от Эндрю до аварии. Это были какие-то странные смешанные промежутки времени, которые никак не хотели цепляться друг за друга, никак не хотели развиваться. Это были как три разных вселенных. И в кошмарах тоже были все три. От кружащихся роем мух мыслей и воспоминаний рыжего отвлёк ещё один кошмар наяву — Кевин Дей. — Нил, выходи, пожалуйста. Я приготовил завтрак, тебе нужно поесть. — Мягко заговорил голос за закрытой дверью. Нил ел от силы раз в день. Просто в горло ничего не лезло. А Дей требовал выходить и есть. Чему его на своём поле не сидится? Почему нужно обязательно доставать? Нил же лежит себе, никого не трогает, иногда выбирается поесть, всё же хорошо, разве нет? — Отстань, Дей. Ясно же сказал, я не хочу. Ты минут пять назад заходил. — тяжело выдохнул Джостен, даже не потрудившись перевернуться, выпутаться из одеяла, чтобы его было лучше слышно. Простыни уже не пахли Эндрю. Как-то быстро из комнаты напрочь выветрился чужой запах, хотя на старой одежде всё ещё оставался, да и не проветривал Нил в комнате ни разу, боясь спугнуть шаткий дух светловолосого парня. Кажется, ещё пару недель, и Нил поверит в магию. Ну серьёзно. Что, если Эндрю всё это время здесь, а Джостен его просто не видит. Может он зовет его, кричит… Хотя, зная Миньярда, он бы просто уселся на подоконник и смотрел за чужими страданиями с легкой улыбкой. Да, это было бы в его стиле. Рыжий усмехнулся своим мыслям и подавил желание начать рыться в интернете, чтобы найти информацию о том, как увидеть призраков. Эндрю не призрак. Никаких потусторонних вселенных не существует. Есть только чертова реальность, в которой Нила даже не пускают в больницу к своему парню. Подумать только, они встречаются так долго, хотя никто из них не надеялся на подобное. — Нет, Нил, выходи. Иначе я позову Ники. Или выломаю дверь… — Джостен вздохнул. А ведь он только забыл о существовании этой чертовой двухметровой проблемы в своей жизни. Но нет, вот она, напоминает ему, что организму нужно функционировать хоть как-то. Но, по правде говоря, и не нужно было ему функционировать. На таком дробном и очень странном рационе питания тело Нило могло хоть всю жизнь просуществовать. Парень молча поднялся с кровати, стараясь как можно аккуратнее разлепить веки, чтобы яркий свет из окна не ослепил. Получалось плохо. Обретя смутное подобие устойчивости, Нил поплелся к двери, машинально открыл её и вышел, даже не замечая рядом Дея, будто он красивое размазанное пятно. Ну, ладно, не то, чтобы красивое, просто большое серое пятно. Кевин благоразумно решил молчать в ответ и двинулся в сторону кухни. Выполз из комнаты, и хорошо. Коридор, ванная, снова коридор, кухня… Всё это было знакома до мелочи, до гвоздика на паркете и скрипа лестничной ступеньки. Нил мог проходить этот маршрут с закрытыми глазами, мог бежать сломя голову, перепрыгивая через несколько ступенек. Но сейчас он просто плёлся вперед по выученному маршруту, смотрел под ноги невидящим взглядом и думал. Он не переставал думать о том, почему именно сейчас он впал в такое состояние близкое к отчаянию, почему именно сейчас он не чувствует вкуса пищи, не видит красок, даже когда Кевин заставляет сидеть и смотреть с ним матчи по экси. В такие вечера Нил мечтает вернуться обратно в спальню, лечь под одеяло и уснуть. Он не соврал Эндрю, хотя, как можно было ему соврать после данного обещания, он спал очень плохо, но всё равно желал этого. Каждый день старался уснуть с мыслями, что в конце, во сне, увидит ни отца, ни Лолу, ни себя в крови, а Эндрю… Не в кошмарах, просто Эндрю. Чтобы он сидел рядом, чтобы говорил или молчал, чтобы что угодно. Тогда будет спокойно.***
— …ил! Нил, приём! Я с тобой говорю! Голос звучал где-то на периферии сознания, но это помогло выбраться из затянувшихся размышлений. Может и к лучшему, Джостен не совсем был уверен. Сейчас он уже ни в чем не был уверен: ни в этой реальности, ни в своем собственном существовании, ни с существовании неба, телефона, дома и других людей. Он заставил себя сконцентрироваться на чужом голосе, не поднимая головы от многострадальной тарелки с супом, который ему принесла, кажется Би? Или это была Эбби? Почему Эбби?.. — Нил, ты меня вообще слышишь? — Аарон недовольно вздохнул, но был слишком напряжен, слишком взволнован, чтобы, как часто происходило, махнуть рукой и перестать добиваться ответа. — Я получил разрешение для тебя. Ты можешь… Дальше Нил слушать не стал. Ему было не важно, что Аарон мог сказать ещё, предостеречь или дать совет — все это было не важно. Сердце грохотало где-то в горле. Впервые за эти три месяца Джостен внезапно почувствовал, что оно там есть, впервые настолько четко ощутил, что оно стучит, что все ещё живо, что не впало в кому, не отключилось вместе с любимым ему человеком. Он сможет увидеть Эндрю… Посмотреть на него, поговорить с ним, пусть это и будет монологом, но слова, сказанные прямо в лицо совсем другие. Это не слепящий глаза в темноте экран телефона с открытым диалогом, где рядочком одно за другим шли голосовые сообщения. 93 записи, одни короче, другие длиннее, но каждый день они светились надеждой на то, что Нил разговаривает не сам с собой, с Эндрю. Земля под ногами была все еще влажной от недавно пошедшего дождя, воздух сырой, все пропитано тем самым ароматом масел, но Джостен не замечал этого, не замечал ничего вокруг, лишь видел цель — увидеться с Эндрю. Прямо сейчас, в эту секунду. Его пустят. Щёки сами собой растянулись в широкой улыбке. Наверное, для прохожих он был похож на сумасшедшего. Ну и плевать. На все плевать. Каждый вздох, каждый прыжок через два шага Нил делал только для того, чтобы увидеть человека, без которого уже не представлял свою жизнь. Да, Эндрю не очнется волшебным образом только потому, что рыжий посмотрит на него. Чудеса не так работают. Нил бежал, не чувствуя под собой ни земли, ни ног, ни ветра, что дул в лицо, охлаждая горящее тело. Он бежал, чтобы убедиться в том, что он не спятил, что это не затянувшийся кошмар с запутанным сюжетом. Чтобы почувствовать реальность, которую, кажется, потерял в себе, забыл, как она выглядит или как должна выглядеть. Тяжелое дыхание, недоуменные взгляды на белом фоне стен больницы, бесконечные секунды поиска фамилии в списке на разрешенное посещение и, наконец, Нил здесь. Врач говорил что-то о состоянии Эндрю, предостерегал, готовил к худшему, кажется, но Нил не слушал. Он рвался вперед, рвался увидеть его. Аппарат жизнеобеспечение пищал в абсолютной тишине. Почему-то сейчас Джостен вдруг растерял весь свой запал. Так долго хотел… мечтал попасть сюда просто чтобы увидеть, но когда его взгляд упал на узкую больничную кровать, окруженную проводами и какими-то приборами, сердце рухнуло вниз. Нил знал, как это будет выглядеть, даже готовил себя к этому, но когда его собственные глаза зацепились за обжигающую, колючую, горькую реальность, не искривленную слезами Ники, полностью пришло осознание, что нет, это не затянувшийся кошмар. Это отвратительная реальность, в которой Эндрю может не проснуться, в которой… Глубокий вдох. Воздух с примесью медикаментов проник в легкие, и Нил заставил себя двигаться, заставил руки перестать дрожать. — Привет, Дрю.. — почти прошептал парень, осторожно присаживаясь на стул рядом с кроватью, будто за ним следят, будто одно неверное движение, неверный вдох, и Эндрю станет хуже. — Сегодня девяносто четвертый день, как ты лежишь в коме… Почему-то на глаза накатились слезы, но одновременно захотелось смеяться. Нил не знал, что это за реакция организма, но знал, как это остановить. Всегда, когда он записывал голосовые, становилось легче. Сейчас нужно просто говорить. Он где-то читал, что люди в коме всё слышат и чувствуют. Может, это не правда, может, всё в интернете сплошная чушь, но Нилу просто нужно было во что-то верить. Поверил в это. — Знаешь, Дрю, я за последние месяцы плакал больше, чем за всю свою жизнь. Ты, наверное, скажешь, что я стал размазней, что перестал быть тем Нилом, что шесть лет назад. Что полгода назад. Да, я больше не он. Так вышло, наверное, Ники на меня плохо влияет, я не знаю. Но я точно знаю, что ты очнешься. Я верь в это. Какое-то время назад, не помню точно когда, я вообще не помню какой сегодня день, представляешь? Я просто потерялся во времени. А который час? На улице светло, но, вроде пасмурно, я плохо разглядел, пока бежал. А у тебя в палате занавешены шторы, и я не могу точно сказать. Кажется меня продержали в регистратуре целую вечность! Представляешь, там женщина такая медлительная! Она мою фамилию в списке три раза пропустила! О чем я говорил? А, так вот, я разговаривал с Би, но не помню о чем. Она мне звонила… Блять, я правда не помню. Я же только хотел рассказать… По палате разлетелся тихий смех вперемешку с глухими всхлипами. По щекам текли уже привычные горячие слезы, такие привычные, что не ощущались на коже. Нил только понимал, что смеется, больше ничего. Он позволил себе ненадолго замолчать, просто рассматривая лицо Эндрю, его отросшие волосы, но почти отсутствие щетины. Наверное, для удобства подключения аппаратов его периодически бреют? По плечам пробежали мурашки. Наверное, это нормально, за ним ухаживает персонал, но то, что к Эндрю прикоснулись без его согласия поднимает внутри волну гнева. В их отношениях вопрос «Да или нет» со временем стерся, но на это ушло больше четырех лет, а они, незнакомые люди, просто касаются его, когда в нынешней ситуации даже Нил себе этого не позволяет. Он заставил себя успокоиться. Ушло больше времени, чем предполагал. — Я не помню, когда последний раз смеялся. Знаешь, что я чувствую, Дрю?.. Вот и я не знаю. Мне будто одновременно хорошо, страшно, тяжело, больно… Как будто все чувства смешались в одно, и я не знаю, что делать с этим. Как бы тебе объяснить… Это как будто… Не знаю. Я просто хочу, чтобы ты открыл глаза и посмотрел на меня. Просто хочу, чтобы все вернулось в тот день, чтобы ты тогда не сел в машину, чтобы не возвращался ночью домой, чтобы остался у Ники. Тогда я бы здесь не сидел… Мы бы были… Может быть, дома? Кстати, на нашем диване прописался чертов Кевин Дей. Постоянно достает меня, когда я хочу побыть один, ну что за человек? Хотя я бы, наверное, сошел с ума, если бы все время был один. Может, все эти люди, которые постоянно названивают мне, приходят, приносят суп, знают больше, чем я? У меня уже все смешалось, Дрю. Я лишь хочу, чтобы ты очнулся. Хочу, чтобы этот кошмар наяву закончился. Хочу увидеть твои глаза. Открой, пожалуйста… Я столько раз говорил тебе это слово за последние недели, что уже сбился со счета, сколько раз причинил тебе боль этим. Но я не могу иначе, не могу по-другому. Мы оба так сильно изменились с нашей первой встречи… Шесть лет прошло, ты заметил? Я, как будто, нет… Но мы изменились, и я рад, что наши отношения такие, какие есть. Шесть лет, а я все еще люблю тебя… Нил замолчал, будто в прострации, уставившись на больничный пол. Слезы капали на линолеум, оставаясь мокрыми разводами. Он не мог заставить себя поднять взгляд, как ни старался. Не понимал, улыбается он или больше скалится, но на сердце точно стало легче. Увидел Эндрю, поговорил с ним, почувствовал его присутствие, что он рядом, и выглядит все так же, только бледнее, и пахнет все так же, но пропитан медикаментами. Нил был уверен — Эндрю останется все тем же Эндрю, что бы ни произошло. От размышлений Джостена отвлек стук в дверь. Пора, время вышло. Он встал на негнущихся ногах и, последний раз оглянувшись, впитывая всеми клеточками этот кадр, толкнул дверь палаты.***
В доме было тихо. Перед тем, как вернуться, Нил позволил себе прогуляться по вечернему городу, освежить мозг. Как только он покинул больницу, на сердце стало тяжелее, будто он оставляет там, за большими белыми дверями что-то очень важное, без чего просто не сможет. Это было одной правдой, но была еще одна, в которую Джостен верил всем сердцем — Эндрю очнется. Не важно, что говорят врачи, прогнозы в интернете, да хоть весь чертов мир. Нил верил. Тишина помогала собраться с мыслями, успокаивала, пока кошмары не впивались острыми когтями прямо в глотку. Нил был необычно спокоен, в прострации, где-то между небом и землей, сном и реальностью, домом и палатой, где лежал Эндрю. Руки сами потянулись к телефону. Смеркалось. Обычно в это время он садился на пол или укутывался в одеяло и включал запись, но больше ему нечего было сказать. Слова закончились, рассеялись по больничной палате сегодня днем. Сколько времени прошло? Сколько Нил бесцельно бродил по городу, если уже успело потемнеть? Часы показывали девять вечера. Экран телефона осветил белым темную спальню. Нил нажал на запись и просто дышал, старался прийти в себя, уцепиться за что-то кроме надоедливых картинок, которые подкидывало воображение. Прошла пара минут и голосовое отключилось. Это самое короткое из 94-х, отправленных с того самого дня. Нил хотел лишь спать, закрыть глаза и проснуться где-нибудь в другом мире. Он устал… Телефон погас от бездействия, но парень не включил его снова, просто лег и уставился в потолок. Не включил и не заметил… Кое-что изменилось. Сообщение прочитано.