***
Телефон зазвонил часов в пять утра. Эндрю ле было рядом, но он, вроде бы, остался у Ники на ночь, так что Нил не переживал. Было просто странно не чувствовать чужого тепла рядом с собой на кровати. Но это уже не в первый раз, и Джостен совсем не переживал. Ну, ладно, разве что было чуточку некомфортно. Всегда так, когда Эндрю не рядом. Нил не взял трубку. Кто бы ни звонил, пусть идет нахуй в такую рань. Но телефон продолжал звонить. Второй раз, третий. Кому же он понадобился, да ещё так срочно??? На экране высветилось «Ники», и вот это уже заставило занервничать. Быстро приняв сидячее положение, Нил нажал на кнопку «принять» и поднёс телефон к уху. — Что случилось? — с порога задал вопрос Джостен, даже не потрудившись поприветствовать собеседника. Внутри поднималась паника. Почему-то она казалась беспричинной. Точнее, она и была таковой. Ничего ведь не случилось, верно? Просто Ники решил позвонить и поздравить его с каким-нибудь днём веганской колбасы в пять утра. Ну… может быть… — Нил… Эндрю… — Голос Ники оборвался на всхлип. Тяжелое дыхание, учащённое, будто он пробежал марафон. От этого голоса по коже Нила пробежали мурашки размером со слонов. Ещё и сорвавшийся голос. Именно на имени Эндрю. Но Нил запретил себе паниковать, пока не услышит внятное объяснение. Ники продолжил. — Эндрю… он… попал в аварию. Какой-то человек налетел на него… Он уехал домой, не захотел ночевать у нас… Голос Хэммика снова сорвался, но на этот раз голос на том конце провода заметно стих, а потом до ушей Нила донёсся заглушаемый чем-то всхлип. Ники… плакал? Эндрю попал в аварию? Джостен просто замер. Он не мог собрать воедино не то что слова, даже мысли. Всё клубилось, непроглядный дым застилал голову, а над ним огромной красной табличкой горело «Эндрю». — Ники, где он сейчас? Что с ним? Он жив? — Нил наконец вспомнил, как дышать, а через секунд пять — как говорить. Голова будто из спящего режима сразу переключилась в полную боевую готовность. — Он… В больнице. Мы приехали сразу, как только позвонил врач. Нас не пускают. Нил… — было слышно, что Ники задыхается в собственных всхлипах. Почему позвонили именно Ники? Почему не позвонили Нилу? Он же указан в контактных лицах или… Точно. Только Эндрю указан в контактных лицах Нила, но не наоборот. Чёрт. И почему только Эндрю заботило то, что могло бы теоретически произойти с Нилом? Может потому что Джостен встревал в разные неприятности и калечился на поле? Может Нил просто недоглядел… Как он не мог предположить, что когда-то и Эндрю понадобится помощь. Как не настоял? Но теперь думать поздно. Всё уже случилось, и рыжий не знал, что делать, как ему быть вообще. Джостен уже натягивал штаны и толстовку — первое, что попалось на ощупь в шкафу. Всё пахло Эндрю. Табаком, цитрусом, шоколадом и ещё чем-то. Особенный запах. Нилу срочно нужно было в больницу. Прийти, приехать, прибежать, главное, чтобы Эндрю остался жив. Джостен понимал, что помочь он ничем не сможет, но так будет спокойнее. наверное, спокойнее, ведь его парень будет хотя бы в десяти метрах, где-то достаточно близко, чтобы ощущать его присутствие, знать, что он жив. Машину забрал Эндрю, когда уезжал на встречу к родственникам, но Нил мог бы пробежать любое расстояние за рекордные сроки, если дело касалось Эндрю. — В какой больнице? В какой именно, Ники? — голос сорвался, на этот раз у Нила. Его начинало трясти. На негнущихся ногах парень встал и пошел до двери. Он сам не понял, как закрыл дверь, как побежал в сторону той больницы, в которую увезли Эндрю, как бежал, не разбирая дороги. Он не помнил, как раскрыл дверь больницы в паническом страхе и очнулся от оцепенения, только когда увидел в конце коридора сжавшегося Ники и побелевшего Аарона. Дрожь по всему телу усилилась. Певрым его приближение заметил Ники. — Нил, как ты так быстро добрался? — слова доходили до рыжего с какой-то невъебически низкой скоростью. Он вовсе их не слышал. Аарон просто сидел и прожигал взглядом стену, даже не обращая внимания на окружающих. Наверное, Нил сейчас был таким же. — Что с ним? — оставив чужой вопрос без ответа, задал свой вопрос Нил. Его трясло всё сильнее, устоять на ногах было попросту невозможно. Он опустился в соседнее с Ники больничное кресло, которое и креслом трудно было назвать, и непроизвольно скопировал позу Аарона. Он ещё не знал, что произошло с Эндрю, но по состоянию этих двоих было ясно — ничего хорошего. Больничные лампы мигали, в здании ни души. По крайней мере, в коридорах. Конечно, глубокая ночь, кто ещё будет шастать здесь в такое время? Конечно, все спят. Но только не они. Атмосфера была более чем гнетущая. Ники молчал, собираясь с мыслям, или просто переводил дыхание, стараясь успокоить новую волну всхлипов. Нил не мог найти себе места. Внешне неподвижен, он внутренне просто сходил с ума от всего происходящего. А ведь даже не знал причины. Ники заговорил тихо и растерянно, будто не мог поверить в собственные слова. — Эндрю… он поехал домой ночью. Не хотел ночевать у нас, не знаю, почему. — Хэммик говорил так тихо, что было трудно что-то расслышать, сидел бы Нил на кресло дальше. — Он попал в аварию. Кто-то просто снёс его на повороте. Мне позвонили из больницы, сказали, что Эндрю… — Ники снова замолчал, сглатывая вязкую слюну. Нил, вопреки рассудку, начал паниковать. «Эндрю умер.» Красная надпись в голове сменилась. Но они бы не сидели здесь, если б это было правдой, верно же? Они бы не сидели здесь. Тогда что? Как? Джостен представлял себе самые страшные исходы. Самые тяжелые. Он не смог бы вынести, если бы Эндрю умер. Или умрёт. Об этом думать совершенно не хотелось, но так получилось, что мысли сами лезли в голову, забирались в подкорку сознания и не хотели вылезать. Плодились и плодились, представляя из себя огромный черный жгучий ком, который постепенно заполнял всю рыжую голову. Резко открывшаяся дверь в другой стороны коридора привлекла внимание сразу троих, выдёргивая из тяжелых мыслей. Ники где-то на фоне всё ещё всхлипывал, но старался удержать себя в сознании. По тяжелому взгляду и больничному халату Нил понял, что вышел врач. Лицо его было, похоже, бледным и уставшим, но Джостен не мог точно сказать, перед глазами всё плыло. Врач подошел к ним, сердце рухнуло в пятки, когда слова, произнесённые мужчиной, как гром, раскрошили внутренности. — Не могу ничем обрадовать. Нам удалось его спасти, но состояние стабильно тяжёлое. Не знаю, сможет ли он выкарабкаться. Сильная черепно мозговая травма, большая потеря крови. Я не буду вас обнадёживать, скажу, как есть. Он впал в кому. Нельзя точно сказать, когда он выберется… — врач хотел сказать что-то ещё, но его перебил хриплый надломленный голос. — Когда его можно будет увидеть?.. — Нил сам не заметил, как по щекам покатились слёзы, как голос стал предательски сиплым, будто парень говорил впервые за долгие годы. Щёки горели от соли, Нил уже не смог сдержать слёз. — Не могу сказать точно. Ближайшую неделю — точно нет. — Врач окинул Джостена сочувствующим взглядом. — Если состояние улучшится, я дам вам знать. Поезжайте домой. Я больше ничего сказать не могу. Тяжёлые шаги стали более глухими по мере удаления врача, а Нил не мог нащупать твердый пол под ногами. Всё плыло, его будто шатало. Он тонул, забравшись глубоко в болото и увязая в нём всё глубже без шансов на спасение. Он судорожно хватал воздух ртом, не в состоянии вдохнуть. Эндрю в коме. Он может не очнуться. Он может умереть. И его даже нельзя увидеть. Паника накатывала всё сильнее. Нил попятился. Он не знал, что делать, что он может сделать, не знал, как помочь, как справиться с самим собой. Всегда всё знал Эндрю. Теперь его нет. Нет, конечно, он есть, он жив, но мозг Нила просто атрофировался. Осталась лишь бешеная паника. Он утонул в этом болоте. Даже не попрощался, даже не взглянул в сторону Аарона и Ники. Просто побежал. Как можно дальше, как можно быстрее. Домой. Вдруг это просто страшный сон. Страшный сильно затянувшийся сон. Сейчас Джостен вернётся домой, там будет ждать заспанный Эндрю, недовольный Эндрю, злой Эндрю. Любой. Главное Эндрю. Нил просто не хотел верить, что всё это происходит на самом деле, что самый дорогой человек в его жизни, самый нужный, самый любимый сейчас в коме. Борется за жизнь где-то внутри себя. Слёзы лились градом, не переставая. Глаза застилала тяжёлая дымка, Нил почти не видел дороги, просто бежал на трясущихся ногах, не чувствуя даже земли под подошвой. Он просто бежал, как умел делать — быстро и качественно, даже не задумываясь о направлении, темноте, каменистой дороге. Упадёт — ну и пусть. Может, будет легче перенести это всё, если он сам попадёт в кому. Может, стоит быть с Эндрю наверху, не здесь? Но что если Эндрю всё же очнётся? Что если ему нужна будет помощь?***
Нил не спал всю ночь. Просто не мог. Хотя, какая там ночь, если добежал до дома он в семь утра. И как время так быстро пролетело? Сколько они сидели в больнице? Сколько оперировали Эндрю? Когда он вообще попал в аварию? Как обычная ночь дома могла превратиться в ад на земле? Персональный ад Нила Джостена. Кто-то звонил в течение дня, но как только Нил подрывался и видел на определителе имена Кевина, Мэтта, Рене, Элисон, сразу же бросал трубку. Это не врач. Это не Ники. Это не Эндрю. Ему звонили, чтобы посочувствовать? Пошли они нахуй со своим сочувствием. Это никак не поможет. Никогда не помогало. Никакие объятия, теплые слова, слова поддержки. Ничего из этого просто не могло бы помочь, если это не Эндрю. Слёзы давно высохли, но боль не отступала. Казалось, только усиливалась. Нил открыл телефон и зашел в их переписку с Эндрю. Странно, что Джостен не проверил переписку раньше. Хотя нет, не странно. Во время истерики и бушующих мыслей сложно на чём-то концентрироваться. Одно сообщение от «Дрю» — «Скоро буду дома». Вчера: 4:25. Нил сам не знал, что делает, просто нажал кнопку «записать голосовое сообщение». и заговорил. — Привет, Дрю. Сегодня первый день, как тебя нет рядом, но ты жив. Я знаю, что ты не услышишь это сообщение. По крайней мере, не сейчас. Может, позже, может, вообще никогда. Я даже не знаю, зачем я его записываю. Мне просто страшно. Очень страшно, что больше никогда не увижу тебя. Я думал, что смерть, это не страшно, только больно. Ведь, когда умер отец, мне совсем не было страшно. Или когда умерла мать. Я не боялся, просто было неприятно. Но сейчас я боюсь. Я боюсь, что ты умрешь, что никогда больше не посмотришь на меня так, что никогда не осадишь меня, за то, что я смотрю на тебя. Я ведь всегда просто смотрю. Я не могу оторвать взгляд от твоих рук, от твоего лица. Мне просто нравится смотреть на тебя. Нравится, когда ты крепко спишь или когда целуешь, нравится, когда говоришь мне, что ненавидишь, я же знаю, что это не так. Нравится, когда говоришь, что я наркоман. Мне нравится смотреть на твои руки, как они вытягивают сигарету из пачки. Нравятся твои глаза. Они мне так нравятся, ты даже не представляешь. Мне тяжело сейчас, Дрю. Так тяжело без тебя. Ники позвонил мне в пять часов утра и сказал, что ты попал в больницу. Я прибежал, а врач сказал, что ты в коме. Я не знаю, когда смогу увидеть тебя снова. Но я так хочу, Дрю. Я так хочу увидеть тебя. Я хочу, чтобы ты коснулся меня, хочу, чтобы сказал, что с тобой всё хорошо. Но это, блядь, не так. Ничего не хорошо. Тебя нет. Тебя нет рядом. И дома так пусто. Зачем ты поехал домой? Ты же сказал, что останешься на ночь у Ники, сказал, что вернёшься днём. Уже глубокая ночь, а ты всё ещё не вернулся? Почему ты не возвращаешься, Эндрю? Ты же обещал! Обещал, что вернёшься! По щекам снова потекли слёзы, а голос сорвался. Нил зажмурился до звёздочек, но не остановил запись. Он так много хотел сказать, так много всего, что просто не мог не сделать этого. Нил молчит, стараясь успокоиться, привести себя хоть немного в норму. Целые сутки он не вставал с пола, не переодевался, даже обувь не снял. Он просто сидел и смотрел в потолок. Больше ничего. Ни одного движения. Только сигареты, которые напоминали о самом дорогом человеке, будто им не были заполнены все мысли. После истерики осталась лишь жгучая всепоглощающая пустота. Джостен тяжело вздохнул. Он хотел продолжить, но горло сдавило похлеще, чем ребра. Слова просто не могли выходить. Он пересилил себя. — Я так устал, Эндрю. Прошли всего сутки, как тебя нет рядом, но это не так, как обычно. Раньше, когда ты просто уезжал, ты мне звонил или писал. Или я тебе, но тогда я знал, что с тобой всё в порядке. А сейчас ты в коме и можешь даже не очнуться! Ты можешь умереть, и я ничего не могу сделать. Почему ты попал в аварию? Почему всё вышло именно так? Конечно, я не виню тебя. Всё получилось так, как получилось. И это так тяжело, что я не знаю, как дышать. Мне кажется, без тебя это уже не получается. Я помню, когда ты впервые поцеловал меня. Тогда, на крыше, шесть лет назад. Ты помнишь? Уверен, ты помнишь. У тебя всегда была идеальная память. Я помню, как ты смотрел на меня тогда. Твоё обычное безразличное выражение лица. Оно всё ещё было у тебя, помнишь? Скажи, ты помнишь? Ты смотрел так, будто готов перевернуть весь мир, словно существую только один я. Ты смотрел так, будто я твой мир. Я впервые чувствовал на себе именно такой взгляд, видел именно такой взгляд. Ты смотрел на меня так, как другие никогда не смотрели. Я знаю тебя. Даже тогда, когда ты говорил, что ненавидишь меня, это звучало грубее, чем сейчас. Сейчас я слышу это от тебя всё реже… слышал. Но ещё услышу. Точно услышу! Хочу, чтобы ты проснулся от ужасно долгого сна, посмотрел на меня своими бесконечно медовыми глазами и сказал, что ненавидишь меня, что процент ненависти вырос до тысячи. Просто проснись, Дрю. Я прошу тебя. Просто выживи. Просто будь здесь, со мной. Если тебя не будет я… сойду с ума, наверное. Знаешь, мне звонили сегодня. Много кто. Я не знаю, что они хотели, я не взял трубку. Но каждый раз ждал, что это будешь ты. Или врач, или Ники, чтобы сказать, что ты пришел в себя, что ты смог выкарабкаться. Но это были не они. Это был не ты. Доброй ночи, Дрю. Пожалуйста, будь живым. Я знаю, как ты ненавидишь это слово, но я прошу тебя. Просто… пожалуйста. Пожалуйста, будь живым. Я всё ещё люблю тебя.