***
Вечером того же дня, когда был подписан контракт, Див решил навестить Шиву. У старинного двухэтажного особнячка в тихом дворике — весной и летом здесь было очень зелено, но сейчас листья облетели, трава поникла и поблёкла, и вид был грустный, — Див остановился. Он очень не любил двери, а Шива любил открытые форточки. Только форточка была открыта на втором этаже. Див пожалел, что он не превращается в птицу. Вдруг его словно дёрнули вниз, а особняк, деревья и кусты выросли до гигантских размеров. Див рассматривал изменившийся вид то левым, то правым глазом, пока не понял, что его желание исполнилось. Буквально. Ворон на пробу похлопал крыльями и… взлетел. Ощущение было невиданное, ведь он даже во сне не летал! Шива был на время забыт. Ворон отправился в воздушное путешествие над Москвой, поднявшись достаточно высоко, чтобы не путаться в проводах. Лед был прав, и теперь стало ясно, почему любой Крылатый предпочтёт смертную казнь потере хотя бы одного крыла. Воздух обтекал перья, тело, казалось, ничего не весило, и очень странно было находиться в пространстве, где тебя ничего не ограничивало. Город превратился в скопище покатых разноцветных крыш и серых коробок, заплетённых множеством проводов. Он лежал где-то далеко внизу, и со всех сторон охватывало пасмурное небо… Когда эйфория схлынула, Ворон повернул обратно, к тихому дворику. Боль и слабость и сейчас давали о себе знать. Это преображение Див не стал списывать на воскрешение из мёртвых — ещё в училище он, после долгих трудов, научился читать карты Крылатых и различать все цвета, какие они использовали, значит, ещё тогда птичьи задатки у него были. Убедившись, что рюкзак всё ещё лежит у кустов, Див влетел в форточку, без проблем принял человеческий вид, прислушался и отправился вниз, в гостиную. Шива стоял возле окна и пролистывал страницы огромного замшелого фолианта, лежащего на подоконнике. И пусть теперь только попробует трепать о том, что давно оставил магию… Див пожелал ему доброго вечера. Шива в недоумении обернулся и уставился на незваного гостя. Секунды шли, и Див начал опасаться, не изменился ли он до неузнаваемости после Шархата, как Шива, по-прежнему молча, тихо и спокойно грохнулся в обморок. Этого ещё не хватало! Весьма странное поведение для некроманта. Пришлось сходить за рюкзаком, в котором, помимо целебных мазей и трав первой необходимости, лежал пузырёк нашатыря. Не прошло и минуты, как Шива поморщился, открыл глаза и тяжело сел. Див предусмотрительно оставался за его спиной — приводить второй раз в чувство младшего князя ему вовсе не хотелось. Шива дотронулся до затылка и зашипел — он сильно ударился о подоконник, — пошарил глазами по комнате и увидел в кресле рюкзак. — Что за… — Только не вздумай снова падать в обморок! — сказал Див, стараясь не запинаться на каждом слове — ему всё ещё было непривычно новое звучание собственного голоса. — Мне совершенно не доставляет удовольствия с тобой возиться. Шива в одну секунду вскочил и обернулся. — Не может быть… — прошептал он. — Странно слышать от бывшего некроманта подобные заявления. Хотя насчёт «бывшего» я не уверен. Див посмотрел на фолиант. — Ищу варианты, — сказал Шива, опасливо разглядывая гостя. — Хреново выглядишь. — Неудивительно, правда? — Для покойника в самый раз. Или ты всё-таки сбежал по пути в Шархат? — Нет. И у меня нет желания отвечать на подобные вопросы. Шива пожал плечами. — Ладно. Зачем явился? — Я тоже рад тебя видеть, — сказал Див и сел в кресло — нога болела нестерпимо. — Что происходит в Братстве? Шива сел в кресло напротив. — Хочешь вернуть престол? — с гаденькой усмешкой поинтересовался он. — Вопрос звучал не так. Шива поджал губы. — Что там может происходить? После твоего ареста («Интересно, — подумал Див, — называть вещи своими именами ты не хочешь») Авель объявил себя Великим Князем, и Братство снова превратилось в свору наёмников. Я бы даже сказал — в свору личных наёмников при магах. Рвём в клочья тех, на кого нам укажут всесильные хозяева, — Шива улыбнулся свойственной ему омерзительной улыбкой. — Сколько воинов осталось в живых? — Не знаю, не считал, — небрежным тоном ответил некромант. — Я потерял четверых, не думаю, что у других потери больше. Див задумчиво кивнул. Четверо за год — это немного. — У кого сейчас моя дружина? — спросил он. — Твою дружину Мстислав увёл к Драконам сразу после того, как Авель взял престол. Сейчас, надо думать, там же они и воюют. — Мстислав? — переспросил Див. Мстислав никогда не лез в лидеры, скорее, такое мог сделать Астрис либо Ардор. — Мстислав, — подтвердил Шива. — После того, как Авель объявил о твоей смерти и сказал, что престол отныне принадлежит ему, Мстислав обложил его матом и ушёл. За ним последовала вся твоя дружина и почти все берсерки других князей. Раз так, Мстислав, скорее всего, отправился к Леду, и Лед взял над ними командование. Взял, не мог не взять. Что ж, хотя бы с личной дружиной всё в порядке… — Уже уходишь? — спросил Шива, когда Див встал. — Заходи в гости. Див не услышал в приглашении насмешки и обернулся. Шива был серьёзен. Князь кивнул и ушёл в промозглую ноябрьскую ночь.***
Див хотел разнообразия в жизни, чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей, — что ж, он его получил. По полной. Возможно, неплохо было бы, чтобы его было поменьше. Их сразу взяли в оборот, и с Истоминым он проводил бОльшую часть времени. То, что они не передрались к концу первой недели, как пауки в банке, была заслуга только Ворона. Он полностью игнорировал нападки Влада, изредка удивляясь про себя, насколько легко это давалось. К счастью, до рукоприкладства Влад не доходил — или сообразил, что может вылететь из группы, или было всё-таки в Диве что-то такое, что его сдерживало. В общем-то, Див не воспринимал вражду с Владом как проблему. Гораздо сложнее оказалось привыкнуть к новому имени. Даже созвучие с настоящим не всегда помогало. И, не говоря ни о чём другом, самой большой проблемой, конечно, оставался Витольд. Див никак не мог понять, представляет ли он опасность или всё-таки нет. На самом деле он избавился от магии, или это только личина? С демонами ему не приходилось иметь дела, знал он о них понаслышке, но способность демонов обманывать была даже ему известна. Если разбирать то, что удавалось различить, ничего опасного в Круковиче не было. Скромный преподаватель лингвистики. В музыке не профессионал, и ушлый Леонид откопал его через знакомых знакомых ещё каких-то знакомых, потому что за уроки Витольд брал намного меньше дипломированных специалистов, а финансов у Лёни было не так чтобы много. Жил Крукович где-то на юго-западе столицы в неплохом районе, но, если верить Владу, в весьма неказистой квартире. Одевался строго, изящно и — опять же, если верить Владу, Див в таких вещах не разбирался, — очень дорого. Как костюмы стоимостью в несколько тысяч долларов сочетались с убитой квартирой и не самой дорогой машиной — старой «ауди» серебристого цвета, — Ворон не очень понимал. Витольд был неизменно спокоен и неизменно доброжелателен. У Влада музыкальный слух был весьма неплох, и всё же приходилось прикладывать массу усилий (несравнимо больше, чем с Дивом), чтобы заставить его звучать так, как нужно было Витольду. И ни единого раза Витольд не вышел из себя. Его совершенно не трогало, что Див открывал рот, только когда пел. Он всегда готов был помочь. В общем, практически идеальный человек, несмотря на то, что Див в его доброжелательности всегда чувствовал едва уловимый оттенок снисходительности. А вот зачем идеальный человек всюду брал нож-дубинку, вопрос. Обнаружилось это случайно. Витольд не разлучался с портфелем. Как правило, носил он в нём тетради студентов, и Див обратил внимание на странный звук, когда Крукович копался в нём, вылавливая ручку. Ручка была перьевая в сделанном специально под неё деревянном пенале, и похоже было, будто дерево ударилось о дерево. Ничего необычного в этом звуке не было, но Див подозрительно относился к Витольду и насторожился. Улучив момент, без зазрения совести он открыл портфель и вытащил из него изящную, но увесистую дубинку длиной сантиметров тридцать, представлявшую собой, по сути, нож в ножнах. Осмотрев клинок, Див убрал его назад и стал присматриваться к Витольду ещё внимательнее. Он был почти уверен, что это не единственный нож, постоянно находящийся при Витольде. Упомянутая дубинка была не игрушкой, а серьёзным оружием в умелых руках. Самое интересное заключалось в кинжалообразном клинке. Он был заговорён, и, будь Див обычным оборотнем, знакомство с ним обернулось бы печально. И, кстати, будь Ворон демоном, тоже. Поэтому весьма логично было предположить, что за Витольдом охотились собратья. В итоге Див сделал вывод, что конкретно для него Крукович не опасен, если только не придётся столкнуться с ним в открытой схватке, что очень и очень вряд ли, и тем не менее лучше не выпускать его из вида. Хотя бы как человека, который за несколько минут может превратить ближнего своего в аккуратно порезанную отбивную. Разрешив эту неурядицу, Див успокоился. Всё складывалось как нельзя лучше, ему даже начало нравиться. Вот только Ворон не учёл один важный момент. Здоровье у него было далеко не то, что год назад, и он не мог без последствий отрабатывать всё новые и новые связки по нескольку часов в день и мотаться по клубам и концертным площадкам. Через несколько суток такого времяпрепровождения у него болело всё тело и постоянно приходилось следить, не открылась ли очередная рана. Хромать он начал куда сильнее прежнего, но, ещё в училище привыкший не обращать внимания на плохое самочувствие, упорно игнорировал боль. Как назло, погода не налаживалась. Солнце отказывалось вставать, над городом навис вязкий душный туман, не прекращалась мелкая надоедливая морось, всё пропиталось сыростью. Даже в логове под наполовину вывороченным из земли дубом стало влажно. Корвусу, похоже, надоело это слякотное безобразие, и он исчез. Логово было слишком мало, чтобы разжечь в нём костёр, и в те редкие моменты, когда Див до него добирался, приходилось терпеть холод и сырость. …Весь день у Ворона кружилась голова, переломы и вывихи болели нестерпимо, а к ночи, похоже, началась лихорадка. Он не заметил, как сознание постепенно завернулось в плотный кокон, и голоса извне доносились до него глухо, будто говорили через подушку. Влад не уставал отмечать в самых разных выражениях, что его долбанутый напарник сегодня тормозит ещё больше, чем обычно, а Витольд смотрел на него слегка встревоженно и даже спросил, как Ворон себя чувствует, но в ответ получил молчание. Див с трудом преодолел лестницу и вышел на улицу, с каждым шагом хромая всё сильнее. Надо было перемещаться в Верхний Предел, но ему показалось, что вскоре после него вышли Крукович и Истомин, а исчезать прямо под носом у Витольда было не лучшей идеей. Похоже, сегодня он не сумеет добраться до логова, придётся улечься под первым попавшимся кустом… Перед глазами всё плыло, звуки смолкали. Показалось, что его окликнули, но наверняка просто показалось. Некому было его окликать. Тьма неожиданно окутала со всех сторон, и боль наконец исчезла.