Песнь сердца моего

      В Лагон семейство Нуигард прибыло через три недели, но дорога прошла не так уж тяжело. Сделать необходимый отвар было проще простого, да и на земле темных эльфов ребенок не приносил таких проблем, как в империи. Мардок вручил им с Венделлой несколько закрытых нарядов, и теперь только так они могли выходить на улицу, на что никто не жаловался, поскольку эльфы во время войны людей просто ненавидели.       Лишних вопросов им не задавали: все знали, что ассасин из лиги снял дом на окраине города для женщины и двух детей, что могли быть его родственниками, семьей или частью работы, а лезть в дела совета луназира не лучшая идея. Особо не с кем не разговаривая (жизнь в Саксаре научила, что слова порождают лишние сплетни), барда могла пойти на рынок и купить себе пищи, но от того, что петь больше не получалось, чувствовала грусть.       До предположительного роджения ребенка оставалось около двух месяцев, нужно было приобрести кое какие вещи и найти повитуху. С первым проблем вообще не было: за неделю вылазок на рынок понемногу нашлись и колыбель, и одежда, даже несколько игрушек. Со вторым было не так просто: в конце концов, принимая роды она увидит, что кожа у роженицы человеческая, да и каким будет ребенок, непонятно. Мало ли, смешанная кровь оставит на нем какое-то дурное знамение, и что тогда делать?       У Мардока на это не было ответа. Он обещал что-то придумать, однако в голову ничего не приходило. Наверно, можно было бы найти какую-то женщину в окрестностях столицы, но так же, как она исполнит приказ одного ассасина, может и другому проболтаться.       Неожиданно эту проблему решили дети. В Лагоне работала самая большая школа темной магии, куда пускали с пятнадцати лет, но это не мешало любопытным маленьким существам наблюдать со стороны. У этого заведения были не только преподаватели и исследователи, но так же и уборщики, среди которых нашлась эльфийка Тирия. Зеленоватая кожа намекала на то, что она некогда занималась вопросами плодородия — может, и фермерством, а может и принимала роды. На вид довольно симпатичная дама, где-то в районе века, но на самом деле отжила целых пять: около половины жизни эльфа.       У Тирии были супруг и сын, оба люди и оба умерли давным-давно от старости, не оставив ни внуков, ни усыновленных детей. Она не желала больше связывать себя какими-то отношениями, однако очень хорошо понимала сородичей, что оставались с людьми несмотря на разную природу двух душ. Трудно сказать, как детям удалось разговорить ее и получить заверение, что барда и ее потомки не пострадают, наверняка там как-то были замешаны уроки Мардока.       Задумавшись об этом, Лирия вспомнила один старый фестиваль. Как-то раз через Мередимах проходил бродячий цирк. Супруга стража была невероятно печальна, потому что уже давно не могла стать матерью, и муж пригласил ее погулять, чтобы отдохнуть.       — Ты же любишь артистов всевозможных мастей, так что расслабься и ни о чем не беспокойся. — Говорил Варден, держа ее за руку. — Не важно, сколько у тебя детей и как давно мы в браке, ты заслужила отдых.       Конечно, та скептически относилась ко всякого рода певцам и ораторам, зато акробаты пришлись по душе. Наблюдать за прыжками и жонглированием можно было часами: тело загоралось энергией, хотелось вместе с ними совершить двойное сальто, пусть и не было никаких на это навыков. Стражник купил для супруги лунный пирог и кружку сидра — в тот день он совершенно не беспокоился о деньгах. И вот, когда они сидели за столом под открытым небом, обсуждая увиденное шоу, к ним подошла гадалка.       Сложно было сказать, эльфийка или нет — уши изуродованы чем-то, тело все в отметинах или татуировках, вызывала чувство отвращенния из-за шрамов на лице, но вместе с тем и очарования, ведь звеня многочисленными браслетами и шелестя юбками бегала от посетителя к посетителю, предлагая показать судьбу за пять медяков.       — Было бы интересно ее послушать, но как-то дорого за невнятное предсказание. — Выразилась рыжеволосая сирена глядя, как женщина читает ее работодателю по руке.       — Я бы вообще задержал, это попадает под закон о псевдомагии: только жрецы могут предсказывать будущее. Кстати, не всегда монахи, но по таким видно, что они близко к тонким мирам, поверь, пророки не носят браслетов и не пляшут с цыркачами. Однако, раз она часть цирка и представления, стражи не тронут.       Этот их разговор тонул в гомоне толпы, половину слов барда вообще дополняла глядя на мимику партнера, и исходя из других услышанных. Тем не менее, адресат свои оскорбления получил и уже через минуту фигура в юбках появилась за спиной Вардена.       — Глупо судить о пророках, самому не разбираясь в магии. — Скрестив руки на груди заявила она. — Если бы вы только знали, что я на самом деле вижу будущее, вы бы еще искали меня по всему свету, чтобы одарить золотом за точные слова. Так, кстати, делал один эльф…       — Меня не волнуют твои бредни, знаешь, лучше не ошивайся около порядочных граждан, ато арестуют. — Отмахиваясь от нее сказал страж порядка.       — А вы, леди, поверите ему на слово, или проверите на деле? — В два шага оказавшись у Лирии спросила ворожея.       — Если хотя бы за три медяка. Все же у нас сейчас не самая лучшая финансовая ситуация…       — Ладно, быть по сему!       Внаглую сев между ними, женщина принялась поглаживать руку барды, шептая что-то неразборчивое. Рыжеволосой даже показалось, что это язык чудищ, но она не особо-то его помнила, так что оставила свои подозрения при себе.       — Так, я вижу по-настоящему трудную судьбу и безустанную работу над жизнью. Ты очень много трудишься, чтобы выжить, и никак не получишь награду за свои труды. Порою тебе обидно, что некоторые люди не делают ничего, получая все, что захотят, но эта несправидливость как раз начала выравниваться! Я вижу рядом с тобой стража, великого воина, но не вот это вот недоразумение, он обычный солдат, дорогуша, твой воин владеет магией, он не в городе сидит, а постоянно в дороге: охотиться за опасными преступниками, защищает тебя и еще многих людей.       — Кроме моего мужа Вардена никто за меня не заступится. — Уже сомневаясь в ее предсказаниях заявила Лирия.       — А, да ты еще не знакома с этим воитилем, чтобы такое говорить! Но не будем так далеко смотреть в будущее, я вижу кое-что поближе. Большое счастье, твоя заветная мечта на данный момент, скоро сбудется.       Не выдерживая этих поглаживаний, резкого запаха духов гадалки и всеобщего на себе внимания барда почувствовала слабость и чуть не упала со скамьи. Супруг тут же позвал целителя, прогнав ведьму прочь, и каково же было их удивление, когда осмотрев женщину тот сказал, что супруга стража в положении!       Слушая просьбы партнерши, все еще недовольный, он побежал обратно на площадь, где выступали циркачи, чтобы найти ту женщину и заплатить ей. На удивление она не злорадствовала, а спокойно приняла свою плату, тогда скептический Варден все же спросил:       — А что то за страж, которого вы увидели? Ниужели, моя супруга найдет себе пару получше?       — Он уже рядом с ней, но не переживайте. — Улыбнулась чудачка. — Будьте уверенны, его вы полюбите даже больше, чем свою спутницу жизни.       И вот сейчас Лирия смотрела на этого стража, что допрашивал повитуху, хотя та даже взглянуть на будущую мать не успела. Было видно, что Тирию раздражают вопросы Венделлы, тем более что в акушерсвте девочка ничего не смыслила, тем не менее старшая эльфийка проявляла терпение, понимая, какие основания могут быть у волнений.       Вердикт целительницы успокаивал: в Сумеречном лесу риски неудачных родов были сведены к минимуму, да и вообще, после стольких месяцев недоеданий и нехватки ночного мотылька плод востанавливался, набираясь сил, которых не успел добрать до срока.       А тогда началось обещанное некромантами вмешательство. Как и говорил Таунур, когда нежить встала на тропу войны, победителей больше не было. Гелена просто наслала кучу болезней на границы людей и эльфов, так что с обеих сторон поумирало около трети населения. Стратегия мертвецов была куда быстрее, чем планы имперцев: пара дней и нет целого села.       О, должно быть во дворце тогда было очень жарко! Сложно представить, какие угрозы и предложения сыпались в сторону молодого государства, что так внаглую влезло в разборки, выступая за свою сторону — Вечности и Порядка. Говорили, эльфы в большинстве своем пообещали отступить, оставшись на своей земле, а вот люди еще целую неделю пытались что-то сделать, чтобы переманить пошесть на свою сторону, а тогда взялись за Сердце Света.       То самое, что Люксилина оставила своим потомкам. Только правитель и его дети могли его взять, но в ладонях Юстиниана оно совершенно не работало! Пытаясь выйти победителем потомок ангелов упал еще ниже, ведь теперь и люди стали смотреть на него с ненавистью, считая недостойным божественного предка.       Так война закончилась к концу лета, но дипломатия еще долго будет оставаться на уровне немой вражды. В конце концов, первостепенная задача у правителей сейчас — разобрать трупы и закопать их куда подальше, а потом уже разбираться с другими проблемами. Даже тени теперь стали не такими страшными — с ними научились отсроухие бороться — как образ рыцаря, пришедшего за остатками острова с мечем и секирой.       Осенью они праздновали юбилей Венделлы, но у Лирии тогда сильно болели ноги, так что за готовку взялся Сунжи. На удивление, мальчик оказался очень талантливым поваром, гораздо лучшим, чем воином, которого из него пытался вырастить отец. Даже Мардок нашел время, чтобы навестить своих подопечных. Они с сыном подарили девочке книги, да не простые, а копии тех, из библиотеки при столице! Дети устроили тренировочный бой, что не очень понравилось барде, и все же это был праздник дочери, а ей хотелось показать, чему научилась.       — Сунжи, ты что ли поддаешься? — Наблюдая за этим спросил их телохранитель.       — Не смешно, пап, она меня с ног сбила! Я не учил такому, и в столице тоже никто научить не мог, это ты в тайне от меня рассказал?! — Немного расстроеный, но не очень-то критично, все-таки праздник.       — Венделла занимается этим искусством не так давно, как ты, и давать ей то, что с тобой еще не отработали, было бы глупо. — Заметил на это старший.       — Ну, так было в книге, я просто вспомнила и решила попробовать. — Глядя на них виноватыми глазками, заявила именинница. — Само получилось.       — Выглядело так, будто ты специально тренировалась, и то очень давно. Наверно… для меня честь сражаться с таким хорошим воином?       — Надо же, научился этике тренировочных поединков, эта девочка творит с тобою чудеса. — Не скрывая улыбки сделал вывод Мардок.       Эльф старался поддерживать барду как мог. Они часто разговаривали о трудностях, с которыми сталкивались, воспитывая детей в одиночку. Лирия рассказывала о своей жизни в монастыре и странствии с эльфятами, а ее собеседник даже поделился некоторыми своими делами, что случались в Паладии лет сто назад.       — Я скучаю за ним. — Однажды после такого разговора призналась барда. — Хоть и понимаю, что Айсир не простит мне предательства, что я сделала свой выбор, мне все равно иногда хочется помечтать, как мы снова встречаемся в саду.       — Он тоже, госпожа, даже когда никому не говорит этого. Мало кто понял, почему в зале собраний затихла традиционная музыка, и от чего луназир сквозь пальцы смотрит на поступки лунасавиры, но я же знаю его и как личность, не только как правителя.       — Ниужели, он узнал, что Турана…       — Нет. — Сразу же успокоил эльф. — Но, как правило, они должны были держаться за руки для виду, много вещей делать вместе, там есть, сидеть на совете, учавствовать в охоте. А ему противно рядом с ней находиться. Раньше это была просто обязанность, но когда Айсир узнал, что такое настоящая любовь, он просто не смог больше жить по принципу «найдешь, и все слюбится».       — Получается, она теперь может без его ведома заседать на совете, и он лишний раз ей слова не скажет, чтобы только не видеть? О, Причистейшая, что же я натворила своими романами и флиртами! Турана все-таки воплотит свой план, она станет единоличной правительницей, вернет власть лиги, а если эльфы потеряют связь с Тьмой, как они выстоят против людей? Столько бед, и все из-за того, что мне в Мередимахе не сиделось.       — Не нужно так говорить о лунасавире, хоть она та еще гадина. В конце концов, как правительница Турана очень талантлива, она никогда не оборвет связи с Тьмой, так как может засунуть свои желания куда подальше, если речь идет о народе. Понимаю, вы видели ее как соперницу, но не как лидершу, а в этом деле она надежный советник, потому лига и потребовала чтобы именно эта эльфийка стала женой правителя. К тому же, первоочередное право на трон имеют дети луназира, а не его жены, сестры с братьями или еще какие родственники.       — Но мертвые не могут стать во главе живых. А мой ребенок… Нет же, даже если он родится чистокровным эльфом, никогда совет не примет бастарда от человека, скорее они убьют его, или изменят права наследования. Да и кто признает дитем избранника Тьмы непонятно где рожденного малыша?!       — Вы поймете со временем. — Резко охладев в разговоре ответил Мардок. — Можно было бы еще сказать, что от этой крохи зависит судьба эльфийского народа, но, думаю, тот факт, что он ваш, куда больше мотивирует сохранить его жизнь.       Эта самая жизнь решила прийти на свет чуть после середины осени, опоздав с предполагаемыми сроками дней на шесть. Ощутив знакомую, хоть и забытую, боль, барда велела Венделле позвать Тирию, и та мигом понеслась по улице к ветхому дому, где жила повитуха.       Мардок с сыном уехали неделю назад, по каким-то делам в столице. Мальчика брать не хотели, но он так напрашивался, чуть ли не плакал, что отец все же взял его, оставив подругу эльфенка с матерью. Вот и получилось, что Лирия со своим нерожденным крохой осталась совсем одна, хватаясь за живот от волнообразных приступов боли, готовая потерять сознание в любой момент.       Одной рукой успокаивая ребенка, второй рыжеволосая прижималась ко лбу, ощущая на себе холод браслета с полумесяцем. Второй такой был на запястье Айсира. Чувствовал ли он, что с ней сейчас что-то не так? Почему она думала о таком в столь важной ситуации? Почему надеялась, что ему до нее есть дело?       Она подумала, что луназир слишком занят, чтобы заниматься предательницей, и представила, как на свет пришли двое его старших детей. Даже если они с Тураной ненавидели друг друга, он точно стоял под дверями покоев, если не держал за руку, потому что от появления наследников зависела судьба целого королевства, да и они, в отличии от супруги, были для него родными. Но не Лирия, даже несмотря на их страсть, она недостойна того, чтобы эльф был рядом.       — Только невздумай мне тут терять сознания, дорогуша. — Преведя ее в себя легкой пощечиной закричала повитуха. — Девочка, неси сюда теплую воду и чистые тряпки, быстро! А как управишься пойди прочь, будешь бояться и кричать матери только хуже станет.       Не споря с наглой эльфийкой, Венделла побежала на кухню, где поставила котел на угли. Тем временем лекарша уже осматривала барду.       — Ребенок жив, но роды будут долгими, очень долгими. У тебя таз узкий, разродиться будет непросто. Думаю, ты уже знаешь, придется постараться.       — Я могу умереть?! — Заволновалась Лирия. Ведь у ее детей никого больше не было.       — Одну же родила, и этого родишь, не переживай. — Чуть помягче успокоила Тирия.       Повитуха оказалась права: роды длились целую ночь, хотя женщина исполняла все указания. Где-то шесть раз она едва не теряла сознания, дважды позволила себе закричать. Схватки то начинались, то прекращались, ребенок мог замереть минут на десять, а потом снова начать толкаться. Сколько окровавленных тряпок валялось на полу, даже знать не хотелось! И все же, когда ночь понемногу начала сменяться утром, дитя наконец-то закричало.       — Поздравляю, мать, у тебя сын. — Похлопывая мокрый комок по спине объявила целительница. — Эльф, кожа почти как у человека, и… О, Тьма всемогущая, да не может такого быть!       Пересилив себя, барда кое-как села, чтобы увидеть синего (вскоре синева сойдет и малыш придет в норму), мокрого, покрытого кровавой слизью мальчика. Он унаследовал от нее рыжые волосы, аккуратный носик и брови, но самое главное — несмотря на то, что только родился — получил отметину в виде полумесяца на щеке.       — Печать избранника луны, только дети правителя могут ее получить. Женщина, да что же ты не сказала, от кого понесла ребенка?!       — И без того проблем хватало. Он… не болен? — Пытаясь прийти в себя поинтересовалась мать.       Но повитуха ничего не ответила. Она и сама должна была отойти от шока. Успокоившись за несколько секунд, целительница быстро обрезала пуповину, обмыла и закутала мальчика, после чего принялась за мать — надо было остановить кровотечение и привести ее в порядок, чтобы роженица могла уснуть и проснуться хотя бы через пару часов. Только раз спросила, когда кровь остановилась и опасность миновала:       — Как же вы его назовете?       — Штерих, дитя, что могло родиться только под покровом Тьмы.       — Штерих. — Задумчиво повторила Тирия. — Так значит вот как будут звать нашего луназира. Я уж навряд ли доживу до дня его восхождения, но для меня было честью первой увидеть его, госпожа.       — Вы слишком обнадеживаете нас, не бывать бастарду наследником. — Беря мальчика на руки ответила барда.       — Кто знает, кровь ведь не вода.       За те четыре дня, что Лирия отходила от родов, всю заботу на себя взяла Венделла. Она и в доме убиралась, и приносила матери еду, да и ребенка на кормление тоже, а остальное время сидела у колыбели, чтобы тот не плакал. Временно мальчика поместили в другую комнату, так как рыжеволосой нужен был покой. На пятый день она уже могла более-менее ровно передвигаться, и не только до уборной, но даже на кухню, и тогда уже стала больше времени проводить с сыном, укачивая на руках и напевая ту самую колыбельную.       Переодевая его (до этого таким занималась дочь, следуя указаниям повитухи) Нуигард заметила на шее Штэриха амулет из дерева, что был повешен на простую веревку. Он имел отшлифованные углы, но все равно слишком острые для новорожденного, а в центре была полная луна.       — Венделла, это что такое?! — Возмутилась мать.       — Оберег, я на базаре купила. Там был такой старый эльф, он сказал, такие приносят детям удачу и все их берут.       — Но острые предметы для малышей опасны. А если он перевернется во сне и ляжет на угол, если в рот потянет? Маленькие дети совершенно не понимают, что делают.       — Братик не такой, он очень умный, да и к тому же не он первый такое носит.       — Правда? А я что-то не видела у наших соседей подобного.       — Потому что его до обряда посвящения надевают. Обычно, когда эльфы простят покровительства, они обменивают его на молитвы и почитание Тьмы, но этот амулет до того, как посвятили в регилию, он дает защиту без обязательств.       Как бы там ни было, а деревяшку Лирия сняла, заверив, что своего ребенка будет защищать сама. Штэрих оказался довольно спокойным младенцем, в отличии от старшей сестры: он быстро засыпал, а если и плакал, не настолько громко, чтобы весь дом содрогался от его крика.       Тринадцать — не самое счасливое число. И все же это хорошо, что ребенок прожил почти две недели, не заболевая и развиваясь как надо. Мардок все еще не вернулся, но денег было достаточно, чтобы продержаться дня четыре. С утра она гуляла с детьми, обсуждая с Венделлой, как той продолжить обучение, пока наставник в столице, затем убиралась, и делать это было намного легче, чем в предыдущие дни. Вечером оба ребенка очень быстро уснули, только дочка в соседней комнате, а сын в колыбели, что стояла чуть поодаль кровати.       Сев под окном, уставшая Нуигард залюбовалась луной — необычайно яркой этой ночью. Она подумала, что небесное светило словно видит ее насквозь, как и взгляд любимого. Даже когда у нее было полным полно дел с утра до ночи, все равно рыжеволосая сирена скучала за ним, и не могла не задуматься хотя бы на минутку.       — Ты не только наглая, но еще и невероятно глупая, раз решила снова сунуться на эльфийские земли.       Но этот голос был совершенно не плодом фантазии. Не успев обернуться, барда почувствовала, как ее волосы схватили мертвой хваткой и внаглую рванули вверх, заставив встать на ноги. Чувство тошноты подступило к горлу от мысли, когда же лунасавира достанет свой клинок, ведь сюда она явно не за разговорами пришла.       — Зачем? — Вот единственный вопрос, который был у барды. — Вы же получили то, чего хотели: я больше не общаюсь с Айсиром, а вы куда более вольны в вопросах правления. Для чего вам меня снова приследовать?!       — Потому что ты один раз посмела, а это значит, посмеешь и еще раз. — Швырнув ее на кровать заявила эльфийка. — Любовницы всегда думают, что они самые умные, раз им удалось соблазнить чужого мужчину, но роман с правителем это тебе не за трактирщиком побегать.       Удивительно, но в тот момент, когда лунасавира достала свой клинок, Лирия увидела в ее глазах… Зависть? Так странно, ведь луназир сам говорил, что супруга всячески отталкивала его, как бы он ни пытался сблизиться. Да даже сейчас Турана признавалась, что ей нужна власть в первую очередь, и все равно не могла успокоиться. Главная женщина во всем Сумеречном лесу, куда более властная, чем королева Юстиниана, завидовала простой барде, просто от того, что она взяла что-то, некогда отвергнутое самой главой лиги, что теперь оказалось ей очень нужно.       Но сирена не собиралась так просто умирать, хоть ее и учили с дества, что воля правителей — закон. Она совершенно ничего не смыслила в боях, тем не менее были же у нее каке-то инстикнты самосохранения! Доверившись им, барда ударила соперницу в живот и схватила за волосы, столкнув лунасавиру с кровати. Разум говорил, что он не знает, что делать — не было времени на побег, невозможно было победить, но вместо того, чтобы к нему прислушаться, женщина просто схватила подушку и напрыгнула на врага, прижав ее к лицу.       Оказалось, Турана была не такой сильной, хоть как бы она не вырывалась. Клинок супруга Айсира выронила еще когда летела на пол, и теперь просто пыталась ухватиться за Лирию руками, дергаясь как змея в предсмертных конвульсиях.       Барда действительно могла лишить ее жизни, в тот момент да, позабыв про все свои принципы. Эта эльфийка угрожала ей и ее детям, и никакие победы или обещания не отвадят ее от мести. И правда, как глупа была рыжеволосая, обещая себе что «никогда и ни за что», она просто не знала, что придет момент, когда кто-то посегнет на то, что казалось святым и неприкосновенным для самой исполнительницы.       Но в последнюю минуту ее отвлек детский плач. В своем тихом темном уголочке проснулся Штэрих, из-за чего мать непроизвольно обернулась, дав сопернице мгновение форы. Турана не стала терять времени: почувствовав, что хватка ослабла, остроухая скинула с себя соперницу, не церемонясь достала другой клинок, и вонзила ей в руку, прибив к полу.       Она прекрасно понимала, что Лирия не сможет вытащить оружие, даже если захочет — это было бы слишком больно и заняло бы полчаса, если без опытного лекаря. Ощущая свое превосходство, лунасавира спокойно подошла к колыбели, занеся над ней ту самую подушку.       — А ты, как я погляжу, уже успела найти себе подработку. И кто же он? Трактирщик, другой музыкант? Да нет же, наверно, это сраж, который пропустил вас в Сумеречный лес, это с ним ты расплатилась натурой?!       Но тут случилась вещь совершенно невероятная: на ту самую раненую руку упал лучик лунного света, и отблеск от загадочного камня на браслете попал в сторону младенца. В тот миг Лирии показалось, что судьба издевается над ней, хотя, негодование Тураны явно было признаком победы.       — Он… нет, этого не может быть! Тьма никогда бы не позволила… У меня ведь не может быть детей, а я ее самая верная слуга, не может иноверка…       Это сейчас она была такой замешканной, но исход у этого все равно будет один. Турана убьет их, всех трех, и теперь с особой жестокостью. Понимая это, барда попыталась встать, но лезвие намерво держалось в руке. Попытка его вытащить ни к чему не привела — первая вспышка боли, и вторая рука ослабла, отпустив первую. Ее крик, наверно, разбудил Венделлу, но самое главное — правительница пришла в себя.       Ничего больше не говоря, эльфийка опустила подушку на младенца, как вдруг с ног ее сбила черная тень. Нет, это был не тот жуткий силуэт, что охотился на все живое, и хотя он был в рабочей форме, Лирия узнала Мардока.       Они сцепились, пролетев мимо нее, как дуновение ветра, а удары клинков были едва слышимыми. Единственное, чем перекинулись соперники — взглядами, и это было заметно в тот короткий миг, когда Турана держала свое оружие у сердца врага, а тот замер, прежде чем блокировать удар.       Неожиданно спаситель подскочил к ней, и что-то острое укололо в шею, боль довольно-таки быстро прошла, сменившись онемением, а вместе с ней ушла и та ужасная, агональная симфония с руки. Скорее всего, это был какой-то яд, от которого ей сейчас ввели противоядие.       Когда стало понятно, что враги не нанесут друг другу урона, ассасин достал другое оружие. Барда не разбиралась в их разновидностях, но даже ей было понятно, что это не просто железка. Лезвие излучало бледное сияние, а на рукоятке отпечатались две ладони, одна из них оставила после себя черные следы, другая — едва заметный контур. Турана сразу поняла, от чего все же снизошла на слова.       — Ты готов нарушить все запреты, погубить себя, предать луназира ради чего? Ради потаскухи с бара?!       — За мои поступки меня Тьма будет судить, а вот вашим вердикт вынесу я.       И снова схватка, за которой Лирия, находясь в полусонном состоянии после всей той химии, что произошла внутри нее, наблюдала полуоткрытыми глазами. Мардок один раз попал по лидерше, оцарапав ей палец, но даже этого оказалось достаточно.       В один миг лезвие засветилось ярче, с него слетели искры, что захватили обоих. Очень быстро их тела стали покрываться светящимися прожилками, теряя цвета, становясь прозрачными. Какими бы опытными убийцами не были эти двое, в тот миг испугались оба, но пути назад уже не было.       — Позаботся… — Успел сказать эльф.       А тогда во вспышке света оба просто исчезли, клинок же упал на землю, вернув себе привычный едва уловимый отблеск.