Песнь сердца моего

      «О, Люксилина, как меня угораздило попасть сюда?» — день ото дня задавалась Лирия этим вопросом. Во-первых, потому что никогда бы не подумала, что станет обслуживать нежить, во-вторых, сами некроманты не знали, что им придется искать людей в посольство. Конечно, в мирное время и темные эльфы держали в своем имперцев, и не только как прислугу. Была такая важная должность: культурный посредник. Человек, знающий две разные культуры, советовал дипломатам, особенно новоприбывшим, как и что говорить, чего лучше избегать, что осуждается а что является неприемлимым, но у мертвецов была другая ситуация.       Большая часть войска нежити была неосознанной, тобеж просто выполняла приказы хозяев, не задумываясь о правах, свободе или внешнем виде. Да и сами владыки не спешили наряжать прислугу, как это делали при других дворах, чтобы показать свое величие. Если зомби исполнял работу, он оставался на должности, хоть и гнил, распространяя зловоние по всем коридорам. Конечно, людей такое соседство напрягало: они еще могли стерпеть духов, но вот основной косяк слуг в виде скелетов и гниющей плоти нет. Во избежание дополнительных конфликтов посольство брало на должности людей, обещая более высокую зарплату или место в культе, однако желающих все равно было немного.       Вот почему скелет удивился, услышав просьбу женщины, которая, к тому же, стнанствовала с ребенком, да еще и второго ждала.       — Комната, пища и неприкосновенность, это все, что вам нужно? — Переспросил он, глядя на барду.       — Да. Так уж получилось, что он родится полукровкой, и я не знаю, где еще его можно защитить и от озлобленных людей, и от эльфов, призерающих подобные связи. — Повторив все без капли страха, заявила рыжеволосая.       — Что-же, я могу взять вас сюда обслугой, но не ждите никаких послаблений! Все же это посольство, а не монастырь для матерей-одиночек, так что если не сможете выйти на работу — хоть все ваши дети при смерти лежат — будете уволены в тот же миг.       Обязанности женщины начинались в шесть утра — с восходом солнца. Пока некоторые коллеги возились на кухне, а нежить пробуждалась от своего странного подобия сна, барда была обязанна вымыть все полы и стулья, чаще всего их приходилось очищать от гнили, которую то и дело тут и там оставляли живые мертвецы. Уборку нужно было повторять через каждые три часа, вплоть до шести вечера, когда гостей уже не принимали, а между собой некроманты могли потерпеть следы смерти до следующего утра.       И хотя ее не поставили за плиту, пару раз барда все же увидела, что оставалось в тарелках после обитателей посольства. Вампиров там было двое: большинство принадлежало к Альдегару, городу во владениях Запретного леса, и они не желали сотрудничать. Ну, кровь на блюдах была самым никчемным и безобидным, что там можно было увидеть. Скелеты, благо, в пище не нуждались, могли только смазывать кости особым зельем, но не в обеденном зале. Призраки оставляли маслянистые пятна непонятного вещества, что-то вроде запечатанной энергии жизни, а вот зомби… Дело в том, что они могли заживлять свои раны, но в пищу им годилось только мясо разумных существ — людей или эльфов. Все прекрасно понимали, что нежить имеет отношение к работарговле, и что им дают пленников с обеих сторон, когда тех никто не хочет забирать, однако не каждый наблюдал, как к тарелке прилипли человеческие останки.       Несмотря на все эти ужасы, рыжеволосая держалась. Она исправно прибиралась во всем посольстве, пока дочь сидела за книгами, что одалживались у некоторых людей (всего двое из обслуги, не считая барды, умели читать).       Как-то раз, стоя на пороге посреди белого дня, Нуигард наклонилась к ведру, чтобы сполоснуть тряпку, и неожиданно почувствовала, как что-то недовольно ее толкнуло: ребенку явно было неудобно в таком положении. Тогда она поняла, что ее дитя живо, и что оно растет сильным, здоровым. Это был один из самых счастливых моментов в жизни вдовы, после чего поясницу охватила резкая боль, и сил на то, чтобы встать, не осталось.       Неравнодушный слуга помог ей дойти до покоев. В постели боль не прошла, но по крайней мере стала не такой яркой. Венделла сразу бросила все дела, подойдя к матери.       — Тебе нужен тот одуванчик. — Сказала малышка так, словно была целителем.       — Где же его взять, дорогая? Мы не можем вот так просто перейти границу — эльфы нас убьют.       — Погоди, какому-то послу сегодня подарили букет цветов, а он его выкинул, сказав, что такое неуместно. Там было много цветов из Сумеречного леса, вдруг и одуванчик найдется?       — Да как же ты узнаешь, куда он выкинул те цветы?       — Это уже моя забота.       Удивительно, какая решительность проснулась в крохе. Не давая матери подумать, она бодрым шагом вышла из комнаты, а вернулась только вечером. За это время Лирия успела подумать, чем обернется общение ребенка с некромантами, и чем уже могло обернуться, так как Венделлы долго не было. А может, та все же решила пойти к темным, и больше не вернеться? Но даже если так она не могла просить никого поискать чадо, ведь тут у всех было много работы и каждый ценил свой отдых.       Однако же с заходом солнца дочь вернулась. Усталая, но не раненая, в руках у нее был один-единственный одуванчик, края которого словно были посыпаны серебрянным порошком. Подкинув дров в камин, Венделла поставила котелок, опустив туда всего несколько семян и немного других трав, чтобы отвар был не таким постным.       — Это все, что удалось достать. Наверно, эльфы больше не будут делать таких подарков, так что нам надо экономить.       — Некроманты тебя не тронули?       На это девочка сделала успокаивающий жест рукой, мол, не нервничай, а тогда подошла к матери близко-близко, словно здесь были уши, но мертвый двор, в отличии от дворца Саксары, умел хранить секреты.       — Они даже не смотрели на меня, вовлеченные в свои дела. Думаю, маленькая девочка не станет шпионить для короля, а если случайно забежала, так это работа главных слуг, они же знают, кто я. К тому же, я вымыла все их эти длиннющие коридоры, чтобы тебя не ругали.       — Венделла, тебе нельзя так много работать! А как же учеба, к тому же ты растешь, это неразумно…       — Но ты пока что работать не можешь, а кто-то же должен убираться. Не переживай, я это делаю для твоего ребенка, чтобы он мог спокойно расти и родиться здоровым. Когда ты старшая сестра, надо заботиться о младших.       Эти слова вызвали легкую улыбку, да и будущий член их семьи начал толкаться. Подарив знак в виде едва ощутимого толчка, ребенок успокоился, но Венделла еще час пролежала у матери, слушая живот, пока толчек не повторился.       Отвар из ночного мотылька облегчал ношение ребенка: убирал головные боли и тяжесть, позволяя передвигаться по комнате. Однако, двух-трех семечек, которые многократно заваривали в течении дня, было недостаточно, да и со сроком доза должна была расти. Так что Лирия могла только время от времени ходить по комнате или читать книги, но ни о каких уборках не могло идти и речи.       Ее работу каждый день исполняла Венделла, которая вообще-то убираться не любила. И все же делала это, иногда выслушивая ругань от нежити (что значило это их ругательство юродивая душонка дочь не понимала). Кто бы мог подумать, что она так полюбит будущего брата или сестру, от какого бы отца тот малыш не появился на свет?       День Вознесения семья Нуигард не праздновала, впервые в жизни. Так уж получилось, что владыки мертвых не терпели у себя чужих праздников, тем более посвященных Люксилине. Девочка сказала, что она не обиделась, главное — их бехопасность, но ее явно что-то тревожило.       Где-то на пятом с половиной месяце отвара стало нехватать. Тогда им пришлось заваривать все больше семян, пока те вообще не закончились. Лирия понимала, что ее не самый молодой организм, даже обычную беременность переносящий с трудом, едва ли справится с потомством темного эльфа, к тому же такого сильного — словно будущего ребенка окунули в самое сердца чужой людям магии.       Состояние быстро ухудшалось. Очередная безсонная ночь, на грани тяжелой боли внизу живота и потери сознания. Держа этот баланс, барда уже не думает о словах.       — Держись, просто держись… Он не должен умереть, пожалуйста, мы через столькое прошли! Айсир… о, Айсир, был бы только ты рядом… — Позволив себе залиться слезами, шептала она. Венделла все же ушла на кухню в поисках каких-то обезболивающих трав, и тут никого не было.       Вдруг к ее губам прислонили кружку. Этот вкус… Опять отвар из ночного мотылька, и такой насыщенный! В глазах стало проясняться и, немного прийдя в себя, женщина обнаружила у своей постели Сунжи. Что за глупость, как он мог здесь быть?       — Не беспокойтесь, леди, лига передала мне ваше послание. Венделла сказала, если ночью идти людей мало, а некроманты по некоторым коридорам вообще не ходят. В общем, я принес вам цветов, она очень грустит из-за того, что ее семья может потерять это… а это уже ребенок?       — Для меня — ребенок. — Допивая отвар ответила барда.       Значит, вот какое послание передала ее дочь через детей. Возможно, она и место там написала, а потом уговорила мать пойти туда. Конечно, неприятно что девочка вот так ей манипулирует, с другой стороны, Венделла ведь не воитель, чтобы защищать мать мечем, остатется только хитрость.       Виновница же этого гостевания появилась на пару миут позже — убедившись, что некроманты не заметили гостя. Лирия сказала, ей нужно выспаться, на самом деле, сон не шел, но ей хотелось, чтобы дети пообщались, ведь младшая Нуигард так давно не видела сверстников!       — Мне так жаль, Сунжи, та монахиня, она спалила книгу! Понимаешь, Санжи доверил ее мне, такое сокровище, а я не уберегла. Тут так плохо: дети не хотят со мной ирать, говорят, я проклятая ведьма, издеваются, потому что я не говорю гадости про эльфов, но они тоже меня призерают. Почему все хотят, чтобы я жила в монастыре, и каялась за то, что родилась в Мередимахе, почему я просто не могу быть с теми, кто мне дорог, а должна желать им смерти?!       — Потому что люди в империи очень жестоки. Отец говорит…       — Наша работа — необходимость, которая компенсирует эту жестокость, так что не им нас судить.       От этого голоса вздрогнули все: мальчик, который думал, что он пришел один, Венделла, уверенная, что все проверила, и особенно Лирия, что не могла сейчас встать и побежать. В конце концов, хоть они знали его как добродушного отца-одиночку и мудрого советника, Мардок так же являлся ассасином на службе луназира, и его не могли обдурить двое детей.       Они даже не успели что-то понять, как он уже стоял у постели рыжеволосой. В такой же одежде, скрывающей тело, с таким неумолимым взглядом, что сразу возвращал в день смерти Вардена.       — Сунжи, ты правда думал, что этих цветов хватит надолго? Собирался сюда каждую неделю бегать, или как? Та когда-нибудь научишься думать наперед? — Переведя взгляд на букет у кровати спросил он. — Госпожа, вам нельзя подвергать себя такой опасности. Как же вы могли покинуть луназира, ни ему, ни мне ничего не сказав?       — Есть такие вещи, о которых лучше не говорить. Вещи, от которых зависит не только твоя жизнь, но и жизнь твоей дочери. Я не стану отрицать, что предала любовь Айсира, но сделала это только потому, что жизни Венделлы угрожали. Он может назвать меня последней потаскухой, вправе сердиться за это, но не ровнять с предателями — ничего, что во дворце случилось, я не передавала имперцам, не то что королю, да даже патрульным стражам.       — Я знаю, предатель не будет скитаться от города к городу, гонимый теми, кому сдал информацию, и уж точно не станет рисковать жизнью, чтобы спасти незнакомых детей со стороны врага. Но хоть мне вы можете сказать, кто изгнал вас из Саксары?       Сперва она хотела ответить, что это тайна, понял бы — ассасины часто скрывали при себе какие-то секреты. Однако, надо было выговориться, и хотелось узнать его мнение об этом. Тогда барда подумала, что надо сперва взять слово, мол ты никому не скажешь, но по взгляду Мардока поняла, что он и так согласился на данные условия.       — Турана, ей не понравилось, что я выхожу за свои рамки, делаю то, чего не должна любовница. Скажи, разве может безоружная женщина тягаться с госпожой целой лиги?       — Лунасавира — такая же женщина как и вы, к тому же побег никогда не решает проблемы. Эльфы столицы свысока смотрят на принявших угрозы, они никогда не оставят в покое тех, кто уже раз повелся на их манипулящию. Ваше счастье, что правительница сейчас разбирается со своим сыном и до вас ей нет дела, но будьте уверены — если доживете до конца войны, она за свое возьметься.       — Почему же ты не берешься? Разве это не ваша работа — исполнять приказы правителя?       — Кажется, я уже говорил, что никогда не подходил на работу ассасина. В теории, но не на практике. Когда луназир все же нанял меня я проработал два года, занимаясь его поручениями. Знаете, его родители отплыли вместе с другими эльфами, он решил остаться, и те на прощание подарили Айсиру охотничий нож. Может, кого-то и ждала другая судба, но их судно было разрушено морскими чудищами а тела вынесло к берегу. И вот эту реликвию — он всегда носит ее с собой, даже когда вы не видите этого — кто-то украл. Это оказался эльф веков двух, жена умерла, и он пытался прокормить детей, воруя у богатых лодров из таверны, и я… так и не смог исполнить долга, больше за заказы не брался.       Еще полгода проработал, изготавливая яды. Конечно, я никогда не знал, кому они предназначались, но когда ты делаешь что-то, что душит за три минуты, понимаешь, его не для свадьбы заказывают. И эти мысли, что отрава могла убить сотни таких отцов-одиночек, делала только хуже. В итоге луназир оставил меня как посыльного, воистину, его милосердие не знает границ!       — А если он все же прикажет меня убить, ведь уже приказал!       — Тогда я буду охранять вас, как и полагается личному стражу. Быть может, это хоть как-то сгладит вину перед теми, кого моя работа лишила жизни. Я всегда повторяю сыну, что настоящий эльф не должен сомневаться, но… Сам в себе не могу искоренить этого порока.       — Этот Айсир такой глупый! — Закричала вдруг Венделла. — Он думает, что мама хотела помочь людям убивать эльфов, но тогда почему она носит в себе полукровку, выслушивая ото всех, кого ей любить и кого рожать?!       — Полукровку? — Улыбнулся Мардок. — Деточка, ты очень талантливый ребенок, но тебе совершенно неизвестна темная магия и ее проявление. Это ведь не человек, эльф, чистокровный, и Тьма оберегает его, как самый редкий дар.       — Ну зачем Тьме мой братик или сестра? У него, может, папа король, но мама не королева. Варка говорила, такие дети ничего не получают, кроме того слова… бастард.       — Я не знаю, никто не знает своей судьбы.       В отличии от сына, который побежал сломя голову к подруге, ни о чем не думая, Мардок предупредил правителя, что отправится помогать другим ассасинам из лиги, и он правда занимался этим большую часть времени, наведываясь в посольство раз в неделю, чтобы принести цветов. Лирия снова вернулась к работе, а вот Венделла бегала в лесок неподалеку, где Сунжи учил ее тому, что она не успела взять из книги. Конечно, такие вылазки были рискованными, впрочем, как и жизнь среди нежити.       Если с прислугой барда могла перекинуться словечком-другим, то вот от послов держалась подальше. Что живые, что неживые, особенно Таунур, вот ему вообще нельзя было на глаза попадаться! Тем не менее, люди довольно часто ошивались в посольстве, расположенном на их земле, так что избежать встреч полностью было невозможно. Тогда Лирия просто пыталась вести себя максимально обыденно. Венделла, к примеру, однажды незаметно цапнула имперского посла за штаны, оставив на золотистом шелке грязное пятно, но вся ее смелость закончилась бы, пригрози тот костром инквизиции.       Тем не менее, натирая балкон после особо прогнившего зомби (приносил какие-то вести из Запретного леса, угораздило же его там постоять минут десять) услышала она спор двух дипломатов в коридоре. Хорошо, что тот второй был вампиром, и не мог вот так просто заглянуть через стену.       — Вы не сможете держаться нейтралитета все время, рано или поздно придется встать на чью-то сторону, и уж лучше хорошо подумать, прежде, чем выбирать союзника, так ей и передай.       — Для меня «она», для тебя же — Гелена, лидерша Вечного союза. Почему бы тебе самому не привести эти очень очевидные и важные аргументы, как раз скоро будет прием?       — Чейнс… — уже мягче заговорил человек, — мы же служили в одном отряде, на одних мечах учились сражаться. Кому как не тебе знать, за что мы воюем?       — Не знаю, это меня и не обходит. Возможно, стоя в рядах рыцарей как Волбой я бы с тобой согласился, но как Андегур — член культа Ворона, в первую очередь забочусь о Запретном лесе. Годами там небыло ничего, кроме бесконтрольных мертвецов, которые пожирали все живое и довольно часто переходили речку Серпент. Гелена смогла удержать их, но теперь нам нужна система, нужен порядок, нужны законы для тех, кто этими мертвецами хочет управлять. Вот что дейсвтительно важно для последователей Владыки Вечности, а с войной пусть ваши боги разбираются.       Они пошли дальше, имперец больше ничего не сказал, да и Лирия не стала ни с кем делиться. Некроманты оставались верны своим традициям: право принимать решения, связанные с судьбой всего их культа, могла только лидерша, или ее главный советник, но Чейнс не был ни тем, ни другим — просто любовник, по крайней мере, так говорили скелеты.       Через пару дней появился в рядах прислуги странный человек. Может, барде так показалось, потому что он смотрел на нее с подозрением, хотя, всех удивляло наличие беременной женщины в обслуге нежити. Как бы там ни было, он работал портным и прибыл сюда чтобы сделать нескольким дипломатам одеяния, так что с ним они не пересекались. Женщина продолжала поддерживать обитель в чистоте, а после последнего захода оставалась у входа, дожидаясь Венделлы. Каждый раз приходя из лесу девочка с восторгом рассказывала, как они с Сунжи играли, и что он никогда не назовет ее отродьем или ведьмой, а потом добалвляла, что они все-таки и учились чему-то, а еще передавала свежие цветы от Мардока.       За ужином дочь ни на что не жаловалась, пускай людям тут давали самые скромные блюда. И каждую ночь перед тем, как ложилась спать, она обязательно прислушивалась к животу матери, ожидая, что будущий член семьи ей что-то скажет.       — Ну-ну, Венделла, не может же ребенок постоянно пинаться, ему нужно расти и отдыхать.       — Что за глупости, мама, он всегда дает мне знать, что в порядке, я же сказала ему, что старшая сестра будет заботиться.       И правда, иногда это занимало больше времени, но каждый раз девочка неизменно слышала, как он ее пинал, и только тогда соглашалась лечь в постель. Из этих же пинков младшая Нуигард почему-то решила, что это будет братик, и даже перебрала несколько хороши имен. Мать не стала с ней спорить, хотя, ей казалось, что родится девочка, так говорили женщины из ее слуг в далеком детстве — хочешь сладкого, редко пинается, значит, дочка. В любом случае, она еще не задумывалась об имени, поэтому пообещала, что если родится сын, его назовут Штерихом, Штерих — общее название для звезд, которые видно только через тьму Сумеречного леса.       Но, как оказалось, тот портной ошивался и среди слуг, и среди господ не просто так. Он собирал инормацию для империи, чтобы убедить в чем-то некромантов, наверное. Как бы там ни было, мертвецы оказались умнее, и по завершению работы ничего ценного шпион не раздобыл. Однако, надо же было что-то донести местным послам, вот того и угораздило рассказать о странной женщине, которая якобы ждет ребенка от эльфа, потому и прячется в чужом посольстве.       Люди отреагировали мгновенно, в первую очередь — крестьянский сброд, тот самый, что был так рад казни ее родителей. Теперь эти люди — снаружи другие а внутри все те же — требовали выдать им предательницу, устраивая шум и гам под стенами посольства. Что самое интересное, рыцари не разделяли их требований, наоборот: они поддерживали решение нежити нанимать на работу тех, кого посчитают нужным, но в ответ и те должны были выказать уважение к союзникам и наконец-то дать им помощь в войне.       Это сулило массу проблем. Во-первых, Венделла теперь не могла выйти наружу и достать столь необходимых цветов, во-вторых, по факту барда ничего не решала, их жизни лежали в руках Таунура, которому было бы лучше избавиться от баласта. Как сказал Чейнс, первое, что заботит слуг Владыки — благополучие их собственных земель.       И все равно появление скелета в ее комнате стало неожиданностью.       — Мой господин желает видеть вас вместе с дочерью — Сообщил он, не принимая никаких ответов. — В приемном зале, немедленно. — С этими словами костлявый вышел за дверь.       Им ничего не оставалось, только отправиться туда и принять свою судьбу. Рыжеволосая не могла сказать, что с ними все будет хорошо, так как понимала: ничего хорошего не светит. Но по крайней мере могла гарантировать, что со своими детьми будет рядом до последнего.       Пусть культура Запретного леса только начинала развиваться, уже получала какие-то свои особенности. Обладая только примитивными технологиями строительства, да и следуя привычкам лидерши, здание возвели из дерева. Однако, у мертвых было много рабов, они не нуждались в отдыхе и имели кучу времени, да и делать предпочитали на века. От того стены и потолки каждого помещения были в обилии покрыты узорами, включавшими в себя изображения воронов, паутины, особо реалистичных листьев и странной земли, которую покрывали многочисленными точками, чтобы показать рыхлую текстуру.       Только вот коридоры и спальни делали простые неосознанные трупы, что работали по шаблону. От того все было примитивно и кривовато, чего не скажешь про главный зал, где трудились уже осознанные, возможно, даже сами градоправители. Появлялись тут и потерчие души, изображенные драгоценными камнями, у птиц рубинами сияли глаза, стекла так же покрывались узорами, цветными, такими чужими земным обитателям и словно откуда-то знакомыми. Ниужели, пейзажи того света?! Ну и конечно же у трона традиционно изображали песочные часы, песок в которых был равномерно распределен между верхней и нижней частями.       Будучи представителем Гелены в империи, призрак мог позволить себе сидеть на троне в ее отсутствие. Он занял престол, подперев рукой подбородок, и в этот момент был чертовски похож на отца, что вызывало волнение даже больше чем та ситуация, в которой они оказались.       — Значит, Лирия, бывшая барда Саксары. — Оглядев ее с ног до головы спросил градоправитель, оставалось только кивнуть. — Жаль, ты очень талантливая исполнительница. Я догадываюсь, почему тебе пришлось оставить работу, но как по мне, так это дело женщины, с кем она спит и что из этого получается. Увольнять собственноручно нанятых людей только от того, что они совратили какого-то идиота при дворе, будто бы совет ассасинов козлы, которых можно на веревке повести… Что-же, это не мое решение, и не я нанимал тебя сюда, но теперь разбираться с прислугой приходится лично.       — Мы все понимаем. — Отвечая быстро, чтобы вспыльчивая Венделла не вставила слов, заговорила рыжая. — Наши проблемы не должны мешать дипломатии между двумя народами, и, раз уж людей это не устраивает, мы уйдем. Только, пожалуйста, проявите каплю милосердия, и позвольте сделать это незаметно, чтобы крестьяне не устраивали охоты на ведьм.       — Каплю милосердия? — Подняв бровь переспросил призрак. — Ты считаешь, я на это способен?       По правде говоря, натерпевшись бед от Тураны, исполнительница в этом сильно сомневалась. Интересно получается: дух недоволен тем, что она находится на его территории, но по факту попала туда сирена из-за связи с его отцом и недовольства его же матери, вот уж на кого дейсвтительно надо пожаловаться, но кто же станет слушать рассуждения барды?       — Господин Таунур, я видела, как король со спокойной душой отдал свою родственницу и ее супруга на казнь, и я понимаю, что для людей его круга значит жизнь. И все же, мне кажется, мы должны не только указывать всем, что такое честь, но хоть иногда соответсвовать своим же требованиям.       Поскольку духи в броне не могли проникать через предметы и растворяться, он просто встал с трона, и все равно подлетел к ней так быстро, что поток холодного ветра заставил поежится.       — Так вот не судите господ Запретного леса по меркам королей. Люди потеряли агнельские крылья, но отнюдь не их гордыню. И Люксилина — хоть сам Владыка признает ее единственной без греха — мне тоже кажется чересчур гордой. Я бы не стал вестись на требования низших по рангу воинов, что бы они там не придумали, а причина, по которой вас от сюда вышлют, другая. Гелена все-таки решила вмешаться в войну, пообщавшись с Владыкой она пришла к выводу, что люди могут сильно нарушить баланс, как они это сделали во время падения ангелов. Уже тогда большая часть земель эльфов им отошла, но королям все мало! Они хотят закончить войну? Они получат ее завершение, но когда на поле боя выйдет нежить, победителей уже не будет.       Как горели его глаза! О, Лирия готова была поклясться небом и землей, что эти мертвецы задумали не просто зло, но что-то ужасающие, на фоне которого сожжение эльфят на костре покажется цветочками. Тем не менее, спрашивать о подробностях барда не могла да и не собиралась: это ведь не ее дело, что там в политике королевства, сам Юстиниан сказал, что за любое вмешательство ей голову отрубят.       — Где же нам будет безопасно? — Единственное, что сейчас действительно было для нее важно.       — Не на пограничных городах. Я бы так же не советовал соваться в соседние с нашими землями города. Где-то на берегу. Долина Ив, это единственное, что я знаю из империи, может быть, раз уж в Саксаре вас видеть не хотят, Лагон или Дарека. Я могу вам дать нескольких скелетов в услужение, они то никуда не уйдут, пока не отошлете, но с такой свитой трудно оставаться незамеченными.       Слушая его Лирия уже знала, что ей придется направиться в Лагон. Она нуждалась в сумеречных мотыльках, так что людские земли сразу отпадали, а в Дареке любила охотиться Турана, это она помнила еще со времен жизни в замке.       — Примите нашу благодарность. — Поклонившись, она протянула кошель с деньгами, но Таунур от них отказался.       — Мне это не нужно, а вам еще пригодится. Собирайте вещи, лучше отбыть в ближайшее пять дней.       Еще раз откланявшись (дочь сделала это только потому, что мать на нее кинула недовольный взгляд) семейство Нуигард отправилось в свои покои, чтобы собрать вещи и приготовиться к очередному странствию. Наверняка Мардок найдет их и проследит за тем, чтобы барда была в безопасности, главное выбраться из города.       Но когда между старшей и младшей образовалось расстояние, а дух уже хотел вернуться к делам, Венделла неожиданно побежала прочь от матери, ухватив того за рукав мантии. Впрочем, призрака это не разозлило, вообще, эльфы хорошо умели определять опасность, и никогда не стали бы выказывать страх перед теми, кто ничего из себя не представляет.       — Какое смелое дитя, ты совсем не боишься мертвых?       — Вы холодный, и прикасаться к вам противно. — Выказывая толику уважения, однако не подбирая слов, заявила девочка. — Но вы же все равно сын луназира.       — Мое старое родство неважно, у некроманта есть только один род — культ Ворона. Будь уверенна, эльфы, проявившие свою гнилую натуру на войне, так же получат наказание.       — Да мне все равно, какое там кто получит наказание, но ваш брат наверно сказал бы вам спасибо, что вы не отдали его толпе, и если он пока не может разговаривать, это я вам скажу.       Все стояли в оцепенении секунд десять, до Лирии дошло первой, и она поспешила ухватить дочь за руку, уводя прочь. Так увлекалась ассасинами, всякими тайнами и интригами, но никак не могла научиться держать язык за зубами.       — Венделла, зачем ты пристаешь к градоправителю?! Он же сказал тебе, что не придает семье значения, но теперь может использовать нас в политических целях. — Когда они оказались в комнате отчитала рыжеволосая.       — Этого братик хочет.       — И как же ты это поняла?!       — Ну, не знаю, когда ты с ним разговаривала, мне кто-то сказал. «Твой брат хотел бы знать, что у него помимо вас с мамой есть семья, ты будешь для него смелой?», и я не побоялась, хотя тот призрак выглядит жутко.       Конечно, кто это сказал, Лирия понятия не имела, но не похоже было, что ее дочь выдумывала. В любом случае, некромант их больше не трогал, и, как было сказано, дал двух скелетов, которые помогли незамеченными выбраться из города.