Песнь сердца моего

      — Если луназир тебя не любит и прогнал из замка, зачем он оставил тебе ребенка?       Венделла была очень умной девочкой и знала гораздо больше, чем мать в ее годы. Лирия не стала повторять слова священника из Долины Ив, что «дети рождаются на свет только в браке, а иначе они зовутся бастардами и подкидышами, такие дети неродные, нечистые». Ее дочь прекрасно понимала, что люди приходят на свет не только в счастливых семьях, и что так бывает, когда мужчина и женщина этого хотят. О таких вещах, как сам процесс, или недобровольные отношения барда пока что не рассказывала, она хотела подождать лет до одинадцати, где-то в этом возрасте девочки начинают влюбляться.       — Понимаешь, когда кто-то хочет ребенка, он не сразу понимает, получилось ли, иногда ты узнаешь об этом через месяц, иногда и позже.       Сказать, что Лирия этого не ожидала — ничего не сказать. Сама она была единственной дочерью графа, единственной ЖИВОЙ дочерью, потому что остальные дети рождались мертвыми, но чаще всего беременности матери заканчивались выкидышами. Их лекарша называла это «проклятием утробы», наверно, более образованные коллеги нашли бы другое название этой болезни. Как бы там ни было, после тридцати трех графиня больше не могла забеременнеть, да и дочь унаследовала этот недуг.       Венделла появилась на свет через два года после того, как они с Варденом решили завести ребенка. Сама беременность протекала гораздо лучше, но вот ее наступление было маловероятным. И это при том, что оба родителя были людьми. В смешанных семьях вообще больше трех детей не бывало, в основном один-двое, почти все рождались полукровками. Вот они-то могли обзавестись большим потомством.       Да и возраст был не то что бы подходящим. Тридцать шесть лет… Даже здоровые женщины считают, что в это время для детей поздновато, ну а что говорить о бесплодной сирене, чья наследственность оставляла желать лучшего? Семейные проблемы, годы да еще и два разных вида — как в таких обстоятельствах могло что-то получиться? Но повитуха не ошиблась — раз в сто лет даже ангелы на землю спускаются.       Два месяца. Уже два месяца она носила в себе этот дар, не высыпаясь, недоедая, изматывая нервы и работая на поле. Тем не менее, он выжил, такое крохотное и вместе с тем сильное существо.       — Мама, что с тобой, ты заплачешь сейчас? — Венделла залезла на кровать, обняв барду. — Не волнуйся, пожалуйста, я не буду больше убегать, я буду защищать свою сестричку или братика, честно!       — Мне не грустно. — Ответила женщина. — Я просто рада, что он жив.       Варка очень настоятельно рекомендовала остаться, по ее взгляду было понятно, что старушка хочет помочь столь праведной и старательной — по ее мнению — матери. Но что будет, когда повитуха увидит ребенка, да и как им жить в монастыре, где обитают инквизиторы, что теперь охотятся на эльфов? Лирия еще раз сказала, что ей достался дом от родственника, получила скромный подарок в виде еды и денег, и отправилась в дорогу.       У них не было точного маршрута — просто по империи, от двора ко двору. Как обычно, рыжеволосая сирена выступала в тавернах, или на улицах, если хозяева не давали на сцене. В эти времена, когда все барды пели о воинах и сражениях, ее легенды отходили на второй план, доходы были скромными, однако Лирия не хотела менять тему — ей уже хватило и интриг, и смертей, и крови.       Иногда ночью не приходил сон. Тогда женщина лежала в постели, вслушиваясь в тишину. Она знала, что на таком сроке дети не шевелятся, и все равно ей было тревожно знать, но не чувствовать. Все же это дитя — полукровка, с ним что угодно может случиться. И тогда рука ее снова и снова тянулась к браслету. Она разговаривала с тем, кто никогда больше ее не послушает, кого предала, сбежав из столицы. Она просила «защити его», но ответа не было.       Свое последнее сокровище пришлось отдать через две недели. Весна в тех краях, где они находились, была очень холодной, Венделла простудилась. Девочке нужны были лекарства и мать не задумываясь продала серебро ростовщику, когда выздоровевшая узнала об этом, разозлилась.       — Ты же любила этот браслет, почти так же, как свою лиру. Это подарок а подарки… не отдарки!       — Твоя жизнь ценнее любой вещи. — Ответила мать.       Но девочка на этом не успокоилась. В деревне был только один ростовщик, и женщина знала, что может удумать ее малышка, поэтому как только та стала на ноги поспешила собрать вещи. И то не зря: утром, уезжая на повозке попутчика, слышала разговор стражников на окраине поселения.       — Горло перерезали, а денег не взяли. Но весь дом перерыли, поганые эльфы! — Жаловался один.       — Видимо, что-то купил у них, связываться с темными, тем более сейчас, рискованно. Он знал, на что идет, сам виноват. — Предположил второй.       Не желая этого слушать, Лирия зарылась в сено, когда почувствовала, как на запястье замкнулся знакомый металл. Серебро снова спряталось под рукав сарафана, маленький кусочек луны, ее напоминание о первой встрече с луназиром.       — Не делай так больше. — Сказала она, стараясь лишний раз не кричать и не нервничать.       — Он бы все равно остался без браслета, они за этим пришли. — Ответила Венделла. — А вообще, нет у каких-то ассасинов на него права, тебе же подарили.       — Но теперь они могут пойти за нами, зная, что это ты взяла.       — Далеко не уйдут, я подкинула им другую побрякушку, тоже из серебра.       Ею оказался крест инквизитора, из-за которого повозку вместе с преследователями накрыли прямо в лесу. Вспышки света осыпались на голову словно метеоры. Они всего лишь слепили, но было такое чувство, что сожгут тебя до тла, только дай им добраться. Когда вакханалия утихла, три ассасина лежали на земле, окруженные пылающими кругами, а к перепуганному до полусмерти извозчику вышли мужчина и женщина в форме служителей церкви.       — Вам не о чем беспокоиться, нас интересуют только эльфы. — Сказал мужчина, пока женщина связывала врагов.       Тогда Лирия серьезно задумалась о своей дочери. Да, она всегда была дерзкой и чересчур смелой, полезть и к наемным убийцам, и к инквизиторам — раз плюнуть. Но как так вышло, что ни те, ни другие ее не заметили? Почему Венделла была уверена, что получится, почему так хорошо умела прятаться, хотя учили ее совсем недолго?       — Нечисть, тьма, на тебе ее след.       Слуга правосудия стояла прямо перед ней. В первую секунду барада уже была готова показать браслет и отдать его, но вовремя одумалась. Что бы она тогда не сказала — правду про поклонника-эльфа или ложь про кражу — ее потащат на допрос, ничего хорошего им не светит. Чтобы спасти свою жизнь, пришлось упасть лицом в грязь.       — Они следили за мной со дня первого выступления в деревне, кто-то, я их под масками не различаю, хотел схватить в переулке, но люди их отпугнули.       Засомневавшись, инквизиторша осмотрела женщину с ребенком с ног до головы, а тогда заметила рядом лиру и кивнула.       — Когда доберешься до следующего города, помолись и прими причастие. Что бы там не успел сделать этот эльф, на тебе много их следов, а дочь лучше бы отдала в монастырь. Чего доброго, через год другой она тоже… начнет работать бардой.       Но следы эти никуда не пропадут ни от причастия, ни от экзорцизма. Тьма не может оставить последовательницу Люксилины, когда ее частичка живет под сердцем женщины.       В другом городе — он граничил с Фазоном — поймали отряд эльфов, исполнявших какой-то приказ градоправителя. Это была свита, не особо воинственная, даже в плен сдались добровольно, что, впрочем, не спасло их от печальной участи. Как раз тогда войска империи заняли охотничьи угодья и хотели их очистить магией света, молитвы и ритуалы должны были продлиться семь дней, инквизиторам же слов было мало.       Они решили сжигать по два эльфа каждый день — утром и вечером, причем делать это на глазах других пленных. В голове Лирии снова крутились воспоминания — лик толпы, смех, унижение, жажда смерти, а потом эти же люди плакали, когда за кражу их родственникам рубили руки. Увы, уехать барда не могла — она едва стояла на ногах, лекарь сказал, из-за нехватки здоровой пищи.       Венделла взялась помогать матери. Поначалу она брала лиру и пробовала выступать, но не обладая музыкальным талантом поняла, что проще будет просто ходить по городу с грустными глазами и просить у лордов денег. Признаться, женщина думала, что ее малышка подворовывает — она была довольно ловкой, и каждый вечер приносила корзинку с хорошей пищей. Но вскоре сирена сама увидела, как дочь стражника ходит прямо под окнами таверны: кто-то угощал вкусным, другие вообше прогоняли с ругательствами. В конце концов, наставления старшей не прошли даром, и до срезания кошельков девочка не опустилась.       Когда состоялась первая казнь девочка бегала по другим тавернам, а вот на вторую попала — все гости собрались на центральной площади. Венделла прибежала вся в слезах, ее била дрожь, наверно, сама Лирия выглядела бы точно так же, будь у нее возможность с кем-то поделиться своим горем.       — Они даже не дали им ничего сказать, а тому, что хотел помолиться Тьме перед смертью, отрезали язык. Кинули в народ и люди дрались за него, как за трофей. Зачем ты говоришь мне, что убивать людей нельзя, если они постоянно так делают?!       Младшую Нуигард можно было понять. Все же в Мередимахе было больше эльфов, чем людей, да и сама девочка предпочитала с ними общаться, а тут их считали изгоями да еще и убивали.       — Когда-то ангелы, как сейчас люди, решили, что убить более слабых соседей и забрать себе землю — хорошая идея. Все они нападали, кроме Люксилины, она делала так, как нужно, и единственная из тысяч душ сохранила лик святой. Тебе нельзя равняться на других, надо самой понимать, что правильно, а понимание приходит с годами.       — Люксилина? А почему сейчас она никому не помогает, почему инквизиторы говорят, что это — ее воля, когда на самом деле все приказывает король?       — Боги не любят вмешиваться в разборки смертных. Смотри, ведь Тьма тоже не спасла пленников от сожжения. Наверно, некоторые уроки мы должны сами понять, через кровь и мучения, чтобы никогда так больше не делать. Просто не ходи больше на площадь. Обещаю, мы уедем, как только мне станет легче.       Но Венделла не могла такого пропускать. Она ненавидела казни, боялась их, плакала, страдала безсонницей, и все равно ходила, будто невидимый магнит туда тянул. С каждым днем все взволнованнее, словно что-то рвалось из маленькой воительницы. Не выдерживая этого, мать сказала, что завтра вечером они уедут, потому что она уже могла позволить себе долгие прогулки, да и тяжесть в животе прошла.       И как раз в тот вечер Лирия проснулась от того, что ее кто-то дергал за руку. Спросони она пробормотала «еще не время», а тогда открыла глаза и уставилась на гостей. Это были эльфята — один ровесник дочери, другой лет шести, не больше. Мальчики рассматривали ее с ужасом и любопытством, младший заговорил на эльфийском.       — Она не кричит, стражники нас не найдут. — Сказал ребенок.       — Обыщут каждый угол, это бесполезно. — Ответил второй, поглядывая с недовольством на барду.        — Как вы здесь оказались?       Когда на их языке заговорила уже Нуигард, дети замерли. Они не могли утаить от нее секретов, не могли спрятаться за непонятными словами, были целиком беззащитны перед взрослой женщиной, что с минуты на минуту позовет хозяина трактира.       — Это дети из темницы. — Объяснила Венделла. — Их должны были завтра казнить, но я отвлекла стражу и помогла выбраться. Мы должны взять их с собой и отвести в Мередимах, чтобы люди их не обижали.       Мать не знала, что думать. Дочь искала поводы вернуться в родной город, позабыв о преследователях, или просто хотела помочь, и это первое, что пришло в голову? Как бы там ни было, сейчас перед ней стояло двое детей, которых завтра хотели убить, и теперь она не могла просто выставить их за дверь.       — Ну а вы сами, у вас есть семья, родственники в Фазоне, или вы из другого города?       — Мы из свиты правителя, то есть, наша мама при дворе работала. Но ее вчера убили, она сказала, завтра Тьма позволит нам увидиться. — Затараторил младший.       — Отведите нас к пограничью. — Ткнув его в бок сказал старший. — Дальше эльфы помогут.       — Но я не могу появиться в любом городе Сумеречного Леса, тогда уже ваши сородичи могут навредить мне и дочери. Только один пограничный город все еще может стерпеть людей, и туда мы с вами направимся. Венделла, скорее, беги к лавке портного, пока не закрылась. Купи шапки побольше и перчатки — чтобы ни рук, ни лиц их не было видно.       — Хорошо, мама. Вы пока посидите тут.       Девочка убежала, а вот мальчишки остались друг с другом, держась за руки. Если к спасительнице своего возраста они испытывали хотя бы крохотное доверие, барда вообще казалась для них чужаком. Только когда она встала с кровати, братья сели на край, немного расслабились.       — Вы все равно нас убьете, только зачем оттягиваете? — Спрашивал старший. — Хотите продать в другом городе, или на что-то выменять? Наш градоправитель ничего вам не даст, мы даже не его слуги.       — Я не убийца. — Строго ответила Лирия. — Даже когда стоило бы, рука не подымется. Да и вам нельзя так недооценивать собственную жизнь. В конце концов, темные эльфы о вас позаботятся, не так уж и плохо.       — Нам придется жить в приюте, или отдадут в академию, чтобы мы служили луназиру, потому что из детей без родных получаются хорошие ассасины. — Не умея держать язык за зубами снова разговорился младший.       — Но вы все еще кому-то нужны на своей земле. А вот полукровки… Их чужими считают и эльфы, и люди, просто потому, что они родились.       Нет, Лирия не хотела пристыдить детей, мол, есть еще более несчатсные существа. Пусть хоть в сотни и тысячи раз беднее — их несчастья просто рассказ, а смерть родителей и будущее в приюте часть собственной истории мальчиков. Но она не могла не думать об этом. Отдать новорожденного в приют, если родится больше похожим на эльфа, а вдруг они как-то примут закон об истриблении полукровок? Тогда его просто убьют, а если останется с матерью, им придется жить… Где? В Запретном лесу некромантов? Кроме империи людей и государства эльфов нет других земель.       — У нее тоже скоро будет ребенок.       Барда удивленно посмотрела на младшего. Прошло два с половиной месяца, беременности еще не было видно. Теперь на нее уставился и старший, было что-то странное во взглядах детей.       — Ты думаешь, поэтому ее окружает Тьма? — Спросил он.       — Тогда понятно, почему девочка знает наш язык и хочет помочь.       Нуигард ничего на это не ответила. Не хватало еще разболтаться и показать детям подарок луназира, чтобы они рассказили или инквизиторам под пытками, или ассасинам по старой дружбе. Венделла вернулась через десять минут, принеся с собой вещи. В них лиц детей было почти не видно, и все равно слишком подозрительно — мать с дочкой обзавелась еще двумя мальчиками и решила покинуть город, как раз когда двое пленников пропали. В общем, отвечая теперь за четырех детей, барда решила подождать поздней ночи и бежать так, чтоб никто не видел.       Зная от своего отца, как работают стражи империи, Лирия понимала — первым делом они пойдут по жилым домам, ночью, когда все спят и не готовы к неожиданным гостям. Потом обыщут приезжих, так как в трактирах больше свидетелей и спрятать кого-то сложнее (повезло, что ее гости сидели тихо) а тогда уже кинутся к водоотводной системе, которую обыскали еще днем. Нужно было вычислить время, между началом обыска и вылазкой к сливам, тогда-то им и надо бежать.       Около одинадцати. Братья, обнимая друг друга, спали под одеялом, так что их не было видно, барда сидела у окна, всматриваясь в дорогу, Венделла вышла через задний двор и должна была там следить. Именно когда на башне ударил колокол, отмеряя предпоследний час суток, девочка подошла к матери и сказала, что отряд с факелами обошел таверну сзади, направившись в квартал ремесленников.       Недолго думая она разбудила детей. Мальчишки быстро надели принесенные вещи, и правда, в них не было видно ничего — до середины весны, когда начнет теплеть, могли спокойно странствовать. Старшая пошла первой, дети — за ней. Не то что бы эльфята сильно доверяли незнакомой женщине, они все еще ждали какого-то обмана, только вот другого выхода не было.       Добравшись до водоотводящего тонелля беглецы столкнулись с другой проблемой — там стояла решетка, даже не решетчатая дверь, а самая настоящая преграда. Об этом Лирия не подумала и теперь ругала себя за собственную недальновидность. Значит, им надо было выйти через главные ворота. Пусть город был небольшой и основные его стражи сейчас воевали с гвардией короля против Фазона, там точно стояла парочка людей, а даже с одним вооруженным солдатом барда не справится. С другой стороны, ее спутниками были эльфы. Маленькие, но все же мало ли…       — Вы хоть немного умеете владеть оружием? — Спросила она у старшего.       — Ножом и луком, но у нас нет ни того, ни другого. — Ответил младший.       — А если у вас будет что-то тяжелое, сможете оглушить человека? Не убить — это важно! Просто так, чтобы потерял сознание.       — Возможно, одного или двух, их слишком много. — Теперь уже и брат заговорил.       — Хорошо, тогда возьмите Венделлу и идите за мной, только фонари ни в коем случае не тушите — иначе тени нападут.       По всему городу горели свечные, да и у них было два светильника. Оказавшись в империи Лирия быстро вспомнила привычки детства — после захода солнца с тобой всегда должен быть свет. Эльфята поначалу отказывались, ведь спрятаться можно только в тени, но когда Венделла накрыла свой фонарь и в образовавшемся темном углу раздались голоса, перепуганные дети попросили вернуть свет и больше не спорили.       Они просто пошли по другой дороге — менее заметной. Их новая подруга сказала, что на виду тоже можно скрываться, главное не вести себя так, будто пытаешься спрятаться. Так они оказались по правую сторону главных ворот, где был старый коровник местного фермера. Притавишись там, дети наблюдали, как взволнованная барда подбежала к стражам.       — Помогите, пожалуйста, ужас твориться! — Глядя то на одного, то на другого говорила она.       На крик выбежало еще пятеро.       — Что случилось? — Спросил один из них, потирая сонные глаза.       — Эльфы, ассасины, они похитили мою дочь и потребовали, чтобы я взамен отдала им каких-то детей… Сказали, будут ждать до полуночи у водоотвода, а тогда убьют ее. Что еще за дети, я не знаю, что им надо… О, моя маленькая крошка, им ведь ничего не стоит убить ребенка!       — С чего они взяли, що какая-то приезжая певичка знает, где те мелкие беглецы? — С акцентом крестьянина спросил один из них.       — Та никто же не знает, кто их похитил, может, им что-то там показалось, и они так решили. Надо посмотреть, за пойманых ассасинов дадут награду.       — А пост?       — Да оставим вот тех двоих. — Глядя на заспанных товарищей заявил страж, — кто в здравом уме пойдет через ворота, когда по городу рыщут инквизиторы?       Так через пару минут на страже остались только двое, их благополучно обезвредили дети. Несмотря на свой юный возраст, эльфята оказались быстрыми и в тот момент действовали не зная жалости. Парвда, когда пара рухнула без сознания, дети первым делом ринулись к их столу, похватали хлеб с чесноком и вгрызлись в него так, словно не ели неделю (что могло быть правдой). Все же, до наемных убийц им было далеко.       — Убираемся от сюда, скорее! — Напомнила Лирия.       Они шли несколько дней поодаль от дороги, что было плохо и для будущего, и для нынешнего ребенка. Мало кто мог встретиться компании на пути, разве что инквизиторы да стражи. Сперва им повстречалась толпа из полусотни человек, что скакала на лошадях, напевала веселые песни, свистела и отпускала анекдоты, к счастью, многих из них эльфята не понимали, а вот Венделла кривилась, слыша шутки про эльфиек, которых привезут как трофеи, и насмешки над напуганными светом эльфами.       — Почему люди такие гадкие? — Недоумевала она.       — Да потому что они идут воевать, наслушавшись историй о былых победах рыцарей и всемогущественом короле, который их ведет. Но запомни, моя дорогая: никогда нельзя найти счастья, придя с мечем на чужую землю.       Подтверждая это через день им повстречались и другие воины. Эти в основном шли пешком, а лошади их тянули телеги, наполненные трупами. Многие солдаты хромали, перевязывали изуродованные лица, другие запевали грустные мелодии о неживых товарищах. Один упал замертво — просто яд наконец-то добрался до сердца. Должно быть, еще где-то десяти ждала такая же судьба.       — А такими они уже возвращаются с войны. — Наблюдая за ними с холма заметила Барда.       Была в империи одна таверна, что стояла прямо у границы Мередимаха, там еще по старой памяти принимали и эльфов, и людей, всех, кроме военных с обеих сторон. Хозяину тут не нужны были разборки, он старался оставаться вне войн и не принимать чью-то сторону. Здесь впервые за несколько недель Лирия и дети смогли погреться у очага, а не костра. И пускай денег хватило только на двухместный номер, мальчишки согласились поспать на одной кровати, оставив беременной женщине и дочери другую.       Но в ту ночь случилось неладное: разобравшись с Фазоном люди двинулись на Мередимах, решив по пути захватить таверну и сделать из нее базу. Ночью постояльцев разбудили шум и крики на первом этаже, барда велела детям оставаться в постелях, а сама спустилась вниз.       Там уже раскладывали боеприпасы имперцы. Если хозяин и был против, их мечи быстро убедили того в обратном. Командир отряда показался рыжеволосой знакомым, но это не помешало ей выйти вперед, в то время как остальные гости столпились у лестницы.       — Вам не о чем беспокоиться! — Заявил лидер. — Мы забираем только первый этаж, продолжайте там, на втором, заниматься своими делами. Все это на пару дней, пока не захватим пограничной заставы, на город уже от туда двинемся. Вы же не станете нарушать приказ короля и посылать к теням благословенную армию?       — А вы понимаете, что если эльфы решат на вас напасть, от их атаки могут пострадать все мирные жители, которые тут остановились?!       Их взгляды встретились и тогда Нуигард его узнала. Это же был тот самый омерзительный стражник, который негодовал с того, как эльфы празднуют Вознесение. И хоть тогда он был подвыпившим, это не помешало ему узнать женщину сейчас.       — Ты говоришь, что остроухие проберуться сюда, пробьют нашу оборону?! Чушь! Может твоя семья их и привозносит, но тут люди верят в нашу силу, света, а не каких-то там темных культистов. Сиди смирно, а если решишь покинуть таверну, я посчитаю тебя информатором, и привселюдно сожгу как ведьму.       — Человека?! — Возмутился один из солдат.       — Ладно тебе, она же с Мередимаха, ее муж вон охраняет эльфийскую границу, такой же человек, носящий крест Люксилины, а сама она небось с каждым заезжим эльфом спит, пусть только тот ей заплатит.       Ох, как же хотелось влепить этому гаду пощечину! Нашел, по чем мерять человеческие достоинства, сам-то подсавлял под удар людей, считая себя героем. Но Лирия понимала, что сейчас ей надо сунуть гордость куда подальше, так как наверху ее ждут трое детей, а четвертый может и не пережить удара в живот.       Вот почему рыжеволосая молча поднялась, словив в спину еще какой-то грязный анекдот от того стража. Она очень надеялась, что во время штурма города отравленная стрела прилетит в командира, а уж потом зацепит остальных.       Утром женщина заказала две порции еды, чтобы не вызывать подозрений. Командир знал, что у нее есть дочь, а муж — ему никто не сказал о его гибели — должен быть на границе, как ни как страж. Если бы взяла больше, это вызвало бы лишнее вопросы, так что пришлось им делить на четверых. Впрочем, минувшими днями товарищи по несчастию вообще лакомились отварами из почек деревьев, птичьими яйцами (мальчишки оказались знатоками в данной области) и подсохшим хлебом, так что не им было спорить.       — Что, там совсем все плохо? — Теперь и старший был рад обратиться к чужачке на своем языке, так как на человеческом говорил с трудом, да и не хотел после того, что сделали с его родителями люди.       — Ну, стражников много, но не думаю, что именно их отряд в одиночку возьмет пост. Как бы другие союзники сюда не пришли, тогда могут и наверх подняться.       — Что с нами будет, если люди обнаружат?       Да она сама не знала! Это могло продлиться день, неделю или месяц, могли прийти завтра, или вообще не приходить. Но нельзя же было делиться своими мыслями с детьми, у этих крох только-только появилась надежда, что получиться не умереть и вернуться на родину. К тому же, они неплохо ладили с Венделлой.       — Пока что не думала об этом. — Соврала Лирия.       Младший хотел что-то спросить, но не успел — женщина упала на кровать, хватаясь за голову. Перед глазами все резко потемнело, подскочило давление, ну, по крайней мере когда она в последний раз с таким шла к целителю в монастыре, он называл именно эту причину.       — Твоей маме нужен ночной мотылек. — Видя, как дочка пытается дать воды, сообщил эльфенок. — Когда эльфийка беременна от человека, она носит с собой солнечного зайчика — это такой одуванчик, который растет в империи, а когда человек от эльфа, надо ночного мотылька, такой одуванчик только в Сумеречном лесу.       — Знаю! Мы из них венки плели, их там видимо-невидимо. Но нам нельзя в те земли, никак нельзя!       — О, да не переживай так, милая, я и когда тебя ждала теряла сознание пару раз, это пройдет. Кстати, мы забыли о другом важном деле. — Чувствуя, как слабость отступает, перевела тему барда.       — Это же о чем? — Не понимая, что сейчас может быть важнее, поинтересовалась Венделла.       — Нашему новому члену семьи нужна его особая песня, мы ведь хотели, чтобы это стало традицией, помнишь? У тебя есть колыбельная, а у него все еще нет. Мы могли бы придумать ее все вместе, пока должны тут сидеть и не можем уйти.       Эльфята были польщены тем, что и их преобщили к этому делу. К сожалению, на лире играть не получалось — было бы слишком громко, поэтому исполнительница напевала мелодию, кажется, какой-то имперской колыбельной, слова которой забыла. Ну, ничего, они же сами хотели их придумать. В итоге на следующий день все вместе они составили текст, который был записан в ее репертуар и поправлен так, чтобы не выбивался из нот.       Ой в ночном-то зведном небе       Поет песни месяц.       Он маленькую кроху       Миром снов укроет.       Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла       Поет песни месяц,       Он маленькую кроху       Миром снов укроет.       Ой в ночном-то звездном небе,       Там звезды танцуют,       Бегают и смеются,       Свои пляски кружат!       Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла       Там звезды танцуют,       Бегают и смеются,       Свои пляски кружат!       Ой в ночном-то звездном небе,       Солнце потерялось,       Твоя любящая мама       Тебя обыскалась.       Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла       Поет песни месяц,       Он маленькую кроху       Миром снов укроет.       Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла       Там звезды танцуют,       Бегают и смеются,       Свои пляски кружат!       Пока они пели песню (пусть и шепотом) все четверо оказывались далеко от сюда — в ночном небе, среди месяца и звезд, вовлеченные в танцы и песни. Пожалуй, только Лирия видела в том месяце осуждающий взгляд Айсира, но в любом случае это было лучше, чем сидеть в комнатушке надеясь, что туда не подымутся имперцы.       Младшего мальчика настолько увлек этот процесс, что он тоже захотел быть певцом. Венделла заметила, что эта песня получилась куда больше той, которую придумали ей. Действительно, тогда Лирия еще не так хорошо владела искусством слова, да и разные жанры не пробовала, колыбельная была для нее чем-то новым, а теперь она без проблем могла долго выдерживать спокойный ритм.       — Но я не обижаюсь. — Услышав такой ответ матери пояснила дочь. — В конце концов, мне всегда было трудно уснуть, сколько бы для меня не пели, может, этот ребенок будет не таким плачущим, а спокойным как… его отец. — Чуть не проболтавшись закончила она.       Чтобы стать хорошим бардом, эльфенок должен был освоить несколько основных песен, но самое главное — придумать собственную, ведь певец перепевает уже созданные мотивы, а бард и сам является автором некоторых творений, этим-то они и отличаются. Он, на удивление, быстро нашел основу для первой работы.       — Это будет легенда, которую рассказывали у нас в Фазоне еще когда отец был маленьким. Там шлось о времени, когда эльфы только присягли на верность Тьме. Среди прочих была одна девушка, которая очень уж яро обещала хранить свою веру, и правда, она стала хорошей ассасинкой, так что сам луназир отмечал ее заслуги. Но как-то раз она влюбилась в рыцаря и предала свой народ, чтобы бежать с ним, а тот, получив необходимую информацию, бросил ее. Тогда эльфийка вернулась к Тьме, раскаявшись в своем поступке, и та сказала ей, что вернет предательницу в свои ряды, но в следующий раз девушка родится человеком. И вот если тогда, будучи связана с Люксилиной, вернется к эльфам, значит, для нее это важно, и будет прощена.       — Хорошая история, из нее выйдет эпос, или баллада. Только пока что давай без музыки, чтобы нас никто не слышал.       На следующий день воины должны были уйти. По крайней мере, сами они утверждали, что мол сегодня возьмут пост и пойдут прочь. Только вот оказалось — какой сюрприз — темные эльфы не очень-то горят желанием свой дом отдавать, поэтому армия потерпела поражение и теперь они заслали гонца королю, чтобы тот прислал подкрепления. Естественно, оставаясь на первом этаже таверны. Но вот их лидер велел позвать к себе постоялицу.       — Признайся, барда, ведь это ты им рассказала, что мы нападем? Как-то передала через мужа! — Пьяный, к тому же побитый, кричал мужчина.       — Чтоб ты знал, мой муж погиб, перейдя дорогу ассасинам. Если думаешь, что после этого они ждут меня с распростертыми объятиями, то ты сильно ошибаешься. — С одной стороны, защищая свою честь, с другой, заканчивая разговоры о предательстве, заявила сирена.       — Так вот и поделом ему! Говорил же, нечего с темными эльфами водиться, нечего их земли охранять, нечего отдавать им наш праздник! А раз уж он у тебя умер, стало быть и изменять некому?       Да уж, были среди рыцарей благородные люди, но вот этот сброд их профессии явно чести не делал. И вот уже ему было все равно, что жена стража в его же глазах была предательницей, эльфолюбкой и страшненькой женщиной не самых юных лет, но хотелось кого-то унизить, показать свою силу, а против вооруженных ассасинов с такими запросами не пойдешь.       — Я исполнитель, не проститутка. — Нахмурив брови заявила рыжеволосая. — Будь у меня хоть муж, хоть двадцать мужей, в твою сторону точно бы не посмотрела.       — Да ты что такая самонравная? — Потянувшись к мечу спросил тот. — Будто бы тут есть кого выбирать, ты же все равно без денег, и без работы, и без дома, раз уж перешли вы дорогу остроухим. Вот прямо сейчас подымаемся к тебе в спальню и…       Кружка, которую он только что поставил на стол, оказалась в руках барды мгновенно и еще быстрее опустилась ему на голову. В тот миг ее захлестнули эмоции, с которыми вдова Нуигард, несмотря на свое терпение, не смогла совладать. В большей мере от того, что все эти разговоры о приличной замужней женщине не касались любовницы луназира, но еще и потому, что некоторые люди слишком много о себе думали. Что, раз уж она влюбилась, состоя в браке, так это значит, что теперь ею можно как вещью всем желающим пользоваться?! Что-то Лирия не замечала, как одинокие дамы подобным образом делят мужчин, нарушающих обет верности.       Капитан тут же рухнул на пол, из виска текла струйка крови, мешаясь с кислым пивом и черепками глины. Еще парочка воинов теперь обнажили мечи, готовые отомстить за главного, но тут между ними и напуганной бардой — поняла, во что вляпалась — выросла фигура седого вояки, наверно, самого старшего здесь.       — Да посмотрите только, что вы творите! — Заявил он. — Ваш капитан только что хотел изнасиловать вдову, у которой здесь ребенок спит, а вы бы и рады его поддержать. Что, совсем уже озверели? Так может, вам место в племени чудищ, а не среди людей?!       На это молодые замялись. Некоторые просто опустили оружие, другие и вовсе спрятали обратно.       — Перевяжите этому гуляке голову, чтоб он так в стратегии разбирался, как в доступности женщин. А вы идите к своей дочери и лишний раз не нарывайтесь — все же во время войны нападение на рыцаря карается жестче.       Подымаясь наверх Лирия слышала, как Венделла о чем-то беседовала с эльфятами, но те закончили разговор прежде, чем их спасительница вошла в комнату. Теперь-то они точно все положились спать, дабы время пошло быстрее, потому что слушать обрывки разговоров пьяных стражей никто не хотел.       Самая большая неожиданность случилась на третью ночь. Днем воины атаковать не стали, ведь их лидер отлеживался а подкрепления не прибыли, но ассасины не стали ждать, пока незванные гости снова препрутся — они действовали на опережение.       Проснувшись, рыжеволосая сначала подумала, что рыцари опять устроили попойку, и уже морально приготовилась к тому, что ее снова позовут для очередного идиотского разговора, который кто знает чем закончится. И прежде, чем она успела что-то озоснать, заговорил старший из братьев.       — Я узнаю эти звуки, так рассекают воздух клинки из тончайшей стали.       Первое, что осознала женщина — ей надо было убираться от сюда, и лушче бы она сделала это днем, как раз воспользовавшись состоянием противника. Но озарение пришло слишком поздно: открыв дверь, та обнаружила на пороге фигуру в темном одеянии, из-под которого блестела пара темных глаз.       — Не воин. — Сказал он, даже не взглядываясь особо в противника. — Кажется, какая-то фермерша или странница.       — Рыжеволосая! — Добавил второй, появившийся из-за спины. — Лунасавира сказала, хочет себе ее голову, а луназир просто велел казнить.       — Да разве же это та? Много ли рыжих женщин в округе? — Явно не желая тратить на это время возвразил первый.       — Какая разница?! Это — приказ правителей, убьем, а потом разберемся.       Пока они обсуждали детали, барда уже отступала назад, понимая, к чему идет дело. Как уже было неоднократно доказано, ассасинов не очень-то волновало, когда убивали не того, если смерть жертвы не мешала работе, устраивая лишний шум. А кому помешает гибель женщины из трактира? Тут, на фоне общей бойни, даже непонятно, кто и за что.       — Не смейте!       Теперь на ее защиту кинулись дети, которые, ожидаемо, должны были бы получить оплеухи от страших в лучшем случае. Вообще, вспоминая разговор соседей барда понимала, что этих могут и убить. Это все зависит от воинов ночи — решат ли они, что малыши предали свой народ, или просто посчитают неразумными.       И вот, первый склонялся ко второму варианту, он уже был готов отодвинуть братьев в сторону, но его обошел тот, что стоял в коридоре, да так и застыл, как вкопанный.       — Кто бы вас не послал, и что бы не сделали те люди, эта женщина и ее дочь спасли нас от сожжения на костре. Она могла бы уйти от вас, если бы не следила, чтобы стражники о нас не узнали.       — Спасла вас? — Удивленно переспросил он. — Человеческая женщина, бежавшая от луназира, передавшая врагам ценную информацию, спасла темных эльфов?!       — Я не знаю, что там она могла передать. — Вмешался старший. — Мне кажется, тогда бы люди ее любили, потому что в том городе она остановилась в таверне, а ее дочка просила милостыню, чтобы поесть чего-то. Инквизиторы называли ее оскверненной, разве так люли относятся к своим шпионам?       — Нет, но эти два события так близко стоят. Даже слепому очевидно, да и не можем мы нарушить…       то заставило второго ассасина так сильно сомневаться? Барда сразу вспомнила, как Мардок переживал за сына, и честно говорил, что именно из-за этого оставался в замке большую часть времени, а не бегал с сородичами в соседние государство по приказам лидера.       — Братик, у него мамины глаза. — Очень тихо сказал младший, не менее удивленный таким странным поведением.       — Ваша мать, а где она?! — Неожиданно спросил тот.       — Наших родителей сожгли на костре, потому что люди захватили Фазон, а мы были пленниками. Отец хотел воззвать к Тьме перед смертью, и тогда стражи ему язык отрезали. Мама сказала, мы скоро будем вместе, но тогда пришла Венделла, и мы остались живы.       — Я же говорил ей, тени бы побрали, говорил, не идти работать в прислуги с этим идиотом. Надо же, на границе город, еще и замок, как только началась война так сразу туда! Ну, бежала бы, так нет же… Почему она там осталась? — Падая на колени спрашивал воин ночи, скорее всего, к богам обращаясь, а не к находившемся здесь.       — Твоя сестра, жаль. — Сказал первый, не теряя профессионального холода в голосе. — А мы еще думаем, стоит ли убивать мать с ребенком, так скольких таких уже повырезали имперцы?       — Но эта спасла жизнь моим племянникам. — Жестом приказывая ему отойти сказал тот. — Если таких мы будем убивать, то в следующий раз желающих им помочь точно не будет.       — А как же приказ луназира и лунасавиры? — Саркастично подметил коллега.       — Так они даже не знают, что мы их здесь видели. Просто осмотри другие комнаты, а с ними я сам разберусь.       Ассасин провел их через первый этаж, что теперь был украшен кровью и кучей трупов. Последним живым остался старый солдат, что на последнем издыхании сражался с лидером уже отряда врага, который, к слову, лишился уха в этой передряге.       — Ну, давай же, остроухий! — Закричал он, понимая, что проиграет. — Воин должен умереть в битве, а не в плену.       Ничего не ответив, эльф напрыгнул на него, вонзив клинок в артерию по самую рукоять. Опять кровь и труп, но детей уже не удивляло — за минувшие дни войны они на это насмотрелись.       — Достойный противник. — Сказал склонившийся над телом полководец. — Похороните его, остальных на пики в назедательтсво врагам.       Идя по тропе прочь от трактира, в сторону империи, Лирия мельком заметила, как мальчики все ближе держались к дяде. Видели ли они его до этого, или только слышали, но теперь он был их единственным родственником, не соженном на костре.       — Дальше уже подконтрольная людям территория, вас там не тронут, а мы не пойдем. — Прижимая к себе племянников заявил он. — И чтоб больше к эльфам не совались, не каждый день случается такая милость.       — Пусть луна осветит ваш путь, а Тьма дарует защиту.       На такое прощание ассасин отреагировал так же, как ельфята, впервые услышав родной язык из уст человека. Он еще какое-то время провожал их взглядом, но когда барда в очередной раз обернулась, увидела только пустоту на дороге.       — Куда же мы теперь направимся… Я не знаю, где будет безопасно моему ребенку. — Сказала мысли в слух женщина.       — У меня есть идея. В соседнем городе есть посольство некромантов, говорили, там нужны люди, ну, чтоб убирались и помогали им, а желающих нет. К нежити сейчас никто не полезет — ни эльфы, ни имперцы, так что мы могли бы там поработать в обмен на кров и пищу. — Предложила Венделла.       — О, какой ужас, жить среди мертвецов! Но, боюсь, ты права, другого выхода нет.