Песнь сердца моего

      Венделла ничего не понимала: ночь, шум, мимо нее пробегает тень ассасина, распахивается дверь в мамину комнату. Девочка вскакивает с места, но ее хватают. Она готова вырываться, кусаться — любой ценой выбороть себе жизнь — но тут замечает, что держит ее никто иной, как Сунжи.       — Отец сказал, что разберется, мы можем ему помешать.       В голове целый ураган вопросов. С чем разберется, что там происходит, как и кто их вычислил? Однако, вслух она ничего не спрашивает. Говорит тихо, бросая свои попытки стукнуть друга:       — Там же моя мама, мой братик.       — Я знаю, папа их защитит.       Теперь дети сидят под стенкой, взявшись за руки. Сунжи признается, что и ему отец сказал немного: только то, что отряд лунасавиры отправился за Лирией, и что он как хранитель должен остановить их любой ценой. Товарищи ждут, прислушиваясь к тихому лязгу клинков, пока барда не кричит в ужасе, тогда уже маленькая воительница кидается в спальню, а эльфенку остается только следовать за ней.       Ничего не понятно. Окно не выбито, из комнаты никто не выбегал, но ведь только что там было минимум четверо, а сейчас вдвое меньше. Дети подбегают к рыжеволосой сирене, пытаясь расспросить ее, но у женщины нет слов. Она может только поднять руку и указать на пол, где в кучке пепла лежит сияющий пламенем клинок.       Оба понимают, что здесь произошло, и теперь уже мальчик падает в отчаяние, а девочка держит его, пытаясь успокоить. Его отец отдал свою жизнь этому оружию, повязал себя с душой врага лет на сто а то и больше (и почему он не слушал рассказов учителя?!), оставил его одного в целом мире, и все для того, чтобы защитить эту семью, хотя луназир уже не приказывал ему, и никакого долга там не было.       Конечно же, ему нравится играть с Венделлой, она чудесная девочка и совсем не виновата, что так получилось, ни она, ни ее мать, ни уж тем более новорожденный ребенок не знали, что так случится. Но почему-то такие логические выводы в голову совсем не укладываются. Только одно сейчас кажется верным.       — Почему он, это же вас хотели убить!       Младшая Нуигард от такой наглости оторопела. Сперва она отпустила товарища, а потом кинулась на него с кулаками и слезами.       — Да как ты смеешь, желать нам смерти, мы же ничего не сделали, просто не понравились какой-то тетке!       Драку останавливает барда, растащив детей по сторонам. Еще секунду они смотрят друг на друга глазами, полными ненависти, точь-в-точь как стражи империи на плененых эльфов, и Лирии становится жутко от мысли, что такое может вырасти в сердцах совсем юных душ, которые даже не сделали друг другу никакого зла.       В этот момент криком заходится Штэрих, что немного возвращает их в реальную жизнь. Рыжеволосая понимает, что ей надо с этим разобраться, все же она тут самая старшая, да и перед Мардоком теперь у нее большой долг.       — Венделла, пожалуйста, успокой его, а я поговорю с твоим другом.       — Не друг он мне больше. — Обижается дочка, но все равно идет к колыбели.       — Сунжи, послушай меня внимательно и хорошенько все обдумай, перед тем, как снова кого-то оскорблять. Я не просила твоего отца меня спасать такими методами, да и вообще не знала, что кто-то пришел к нам с оружием. Но это был не какой-то там начинающий ассасин, это была сама лунасавира. Я не знаю, насколько хорошо сражался Мардок и мог ли он сравниться с правительницей, но возможно ему казалось, что другого способа одержать победу просто не существует.       — Турану папа не смог бы победить, она таких как он может разом шестеро убить. Может, он поступил как умный воин, но почему оставил меня одного, почему выбрал вас?       — Не нас. Будь бы я матерью двух отпрысков стража, он бы ни за что не рисковал тобою. Каким бы хорошим эльфом я его не считала, не думаю, что отец поставит интересы товарища по несчастью выше будущего своего ребенка. Но почему-то Мардок думал, что от Штэриха зависит судьба всего вашего народа. Он — всего лишь бастард, у него нет никакого права на трон, тем не менее многие эльфы считают, будто бы ему суждено стать новым луназиром. Если же Сумеречный лес лишиться правителя, потеряет покровительство Тьмы, эльфам не будет жизни на континенте, в том числе и тебе.       — По законам Саксары любой потомок правиеля, отмеченный знаком Луны, может вступить на трон. Не важно, кем был второй родитель, если сама Тьма позволила ему претендовать на престол. Учитель говорил, что именно в этот закон вносили поправку, ну, по поводу мертвых, но про бастардов там речи не шло. — Немного успокоившись ответил мальчик. — Наверно, у папы были причины так поступить, теперь, когда вы это сказали… Я понимаю, что он все еще заботился обо мне, но я не знаю, что теперь делать и как вообще без него жить.       — Родители есть родители, носились ли они с тобой сутки на пролет, или же держали за руку на балу для приличия. Мне потерю своих тоже было трудно пережить, но когда боль уляжется, ты начнешь осматриваться вокруг и видеть множество дорог, некоторые из них могут быть даже перспективными. В любом случае, мы в неискупаемом долгу перед Мардоком, поэтому ты всегда можешь остаться с нами, если захочешь.       — Я подумаю. — Кинув мимолетный взгляд на Венделлу, которая укачивала напуганного младенца, сказал эльфенок.       В любом случае, оставалась у новосозданной семьи еще одна проблема: надо было вернуть клинок в библиотеку, пока та не рухнула. Да, когда все ищут предателя, сунуться в самое сердце столицы, и не поручишь никому такого дела — любой ассасин, увидав священное оружие в их руках, убьет на месте.       Так они вчетвером отправились в Саксару. По дороге решили, что именно Сунжи пойдет туда, соврав, что ему уже есть шестнадцать. В конце концов, он один тут был эльфом (второй даже ползать не научися) способным пройти через стражу. Увы, семье Нуигард оставалось только ждать, они ведь не знали структуры самой билблиотеки, да и зайти туда рыжеволосая сирена в розыске не смога бы.       — Ну а если что-то не так пойдет, если схватят? — Сидя в лачуге, снятой на неделю у вдовы, негодовала Венделла. — Как же мы можем сидеть тут и ничего с этим не делать!       — Рада, что ты больше не обижаешься на своего друга. — На это замечание матери дочка послала недовольный взгляд. — Увы, людям там не место, мы принесем куда больше проблем, пытаясь его вытащить.       К счастью обоих, маленький посланник вернулся. Он рассказал невероятную историю о том, как стражи явно ему не поверили, но пустили, так как гость надоел со своими вопросами. Как тяжело ему было бродить с этим свертком по тунеллям, и как он не мог отделаться от чувства, что за ним кто-то следит, пока наконец-то не понял, что может просто оставить оружие где-то здесь, а нашедшие его работники библиотеки вернут куда надо. Наконец-то, выполнив задание, Сунжи вернулся к ним, наверно, отец им сейчас гордится, где бы не был.       Лирия тем временем разогрела капустную похлебку, чтобы уствший ассасин и ее дочка могли поужинать. Дети быстро заснули, а она еще немного времени провела с младенцем — все же ему надо было больше внимания и заботы. Взяв Штериха на руки, рыжеволосая вышла на крыльцо. Этой ночью сон ей не шел, утром она будет уставшей, как лошадь после дня в поле.       Гдяля на звезды женщина чувствовала успокоение, но вместе с тем и печаль. Наверно, за годы, проведенные здесь, Сумеречный лес и правда стал для нее домом, а уж когда она увидела нынешних имперцев, не захотелось иметь с этими чудовищами ничего общего. И все же дом был не домом, когда душа ее одиноко слонялась по миру. Удивительно, но дети не могли заполнить этой пустоты — к ним были совсем другие чувства. Это все равно что предлагать голодному воду или жаждущему пищу. Ей не хватало его — загадочного месяца на небе судьбы, но сейчас любовь была роскошью, а основной потребностью — защитить детей, коих она сама решила превести в этот свет.       — Дорога, долгая дорога, дальная дорога, ах, моя небога, ты ж куда меня ведешь? — Пропела она строчку, кою когда-то сочинила для приезжего торговца.       Младшему это понравилось — по крайней мере, он перестал ворочаться и, похоже, начал засыпать. Барда вспомнила еще несколько строчек той песни, хотя сочиняла ее давно и большую часть забыла.       По путям давно разбитым,       По историям забытым,       Сквозь минувшие то дни,       Но ведь это любишь ты!       Ой, погоди дорога,       Дай мне времени немного,       Ни жениться, ни проститься,       Сердце же в тоске томится.       Отпусти, прошу, меня,       Дом купи и два вола,       На зиму засей пшеницу,       Тогда можно и жениться.       Ой, не говори такого,       Не могу сидеть я долго,       Ноги в путь уже зовут,       Что поделаешь уж тут?       Что ж найди себе жену,       Что и в радость, и в беду,       И в ночевку и в дорогу,       Будет всюду за тобою.       Нету в мире такой девы,       Все осесть уже успели,       Ни одна бежать не хочет,       Вновь один сижу я ночью.       Ой, же ты моя дорога,       Дальная жена-небога,       Ты со мною только в ладе,       Так давай же свадьбу справим!       Уже спал — удивительно, но иногда успокоить его могли только веселые песни, которые обычно напевали во время танцев, а колыбельные наоборот заставляли плакать, все зависило от настроения. Этот ребенок был полон тайн, и сейчас маленькая загадка вселенной наконец-то закрыла глаза. Прижимая его к себе, Лирия пошла в дом, открыла дверь и на секунду замерла на пороге. Ей показалось, где-то рядом листья шелохнулись, но ведь никакого ветра не было! Она не успела сделать следующего шага — холодное лезвие клинка прижалось к горлу.       — Тебе хватило ума явиться сюда, к окраинам столицы, после всего, что ты натворила? — Этот голос казался таким же нереальным, как и его фигура за спиной. — Или думала, что наказание за предательство никогда тебя не настигнет, что все уже забыли?       — Я никогда не пожалею о своем выборе, как бы вы это не назвали. — Тихо, чтобы никого не разбудить, прошептала рыжеволосая сирена. Любое неосторожное движение могло лишить жизни. — И мне уже надоело оправдываться перед всеми, кто хоть сколечки мне дорог, рассказывать историю, в которую все равно никто не верит. Что бы вы там не считали, я делала так, как будет лучше для дочери, и если для этого мне пришлось поддаться на манипуляции, наверно, я не ассасин — настоящие воины не панькаются с манипуляторами.       — Ты очень подлый человек, барда, мешаешь правду и ложь, так, что отличить одно от другого невозможно. Ты забрала из моей жизни свет, и теперь я принесу в твою тьму.       Лирии вспомнилось все то, о чем рассказывал Мардок: как Турана управляла советом, пока эльф непойми где пропадал, с каким трудом народ отсроухих боролся с последствиями мора, не дождавшись от луназира ни слова поддержки, как и он не услышал от нее прощания. Даже если все это ради жизни Венделлы, все равно в последствии пострадали сотни и тысячи.       — Я всего лишь крестьянка на землях короля и вы в праве делать со мной все, что пожелаете. Но попрошу вас об одном: не трогайте детей, они не принимали моих решений, и не заслужили вашего гнева.       — Сунжи получит то, что ему полагается: наставника и место в замке, я знаю, что он исправил проступок отца, и не будет казнен за его предательство. Твоя дочь останется тут месяца на три — пока мы не изгоним остатки имперцев-шпионов, а тогда будет отослана в Мередимах, что с ней будет дальше, от нее зависит. Но ты можешь не расчитывать на быструю смерть, разве что одно неосторожное движение…       О, барде не надо было повторять — она и так прекрасно чувствовала, как острие впилось в ее кожу. Она хотела попросить о еще одной вещи — позволить ей попрощаться, куда там убежит обычная женщина от профессионального убийцы. Только в тот момент глаза маленького эльфенка открылись. Они так посмотрели на мать, словно в этом малом была мудрость старого эльфа. Не плача и не пинаясь, как обычно при пробуждении, кроха потянул свою ручку прямиком к лезвию, и, толи не имея страха, толи не понимая опасности, отвел его в сторону.       В тот же миг фигура за ней содрогнулась, да и сама Лирия чуть не отскочила в сторону — инстинктивно. Подумать только, она могла бы уронить младенца, вот из-за такой нелепой случайности травмировать того, кого спасала от инквизиторов и самой лунасавиры.       — Кто это? — Айсир мог бы оказаться напротив нее, но так и стоял на пороге, не способный ничего понять.       — Это ребенок, его зовут Штэрих, из-за него нам пришлось вернуться в Сумеречный лес.       Клинок упал на пол, а темный эльф, к огромному удивлению барды, не проскочил мимо нее, а спокойно подошел. В тот миг он не вырывал дите из рук и не пытался ее оттолкнуть, наоборот — взял младенца так осторожно, как когда то мог бы брать с рук повитухи близнецов. Он даже не сразу заметил знак Луны, и все равно был крайне осторожен, все же правитель сохранял к детям лояльность.       — Тьма всемогущая, этого быть не может! Ты же сама явилась мне в ночь нашей свадьбы, ты сказала, что лишь Турана может мне подарить наследников, чтобы я и не помышлял о другой женщине! — Глядя в окно, где сейчас были видны только звезды, воскликнул он. — Но разве может кто-то помимо детей правителя получить твой знак?!       — Некоторые считали за необходимое сказать, что он — побочный результат моей работы, не сценической. — Понимая, к чему клонит Айсир, сказала барда. — Только люди, к счастью, эльфы его не трогают.       — Конечно, глупый ты человек! Каждый, кто без причины нападет на носителя этого знака, будет проклят Тьмой. — Вновь взялся за свое остроухий. — Как бы там ни было, это не отменяет твоего предательства, и ты понесешь наказание за шпионаж.       Происходящее дальше Лирия помнила плохо. Она разрывалась между страхом за старшую, и за младшего, и за мальчишку на своем попечении, и за все, что дальше может случиться. Кажется, он куда-то положил младенца, а уж тогда связал ей руки. Сделал странное движение рукой, похожее на крест, и куда-то полетел темный огонек, позже появилась стража. Они забрали все семейство Нуигард и сына Мардока, захватили лошадей но Штериха так и не увидели — правитель сам позаботился о нем.       Рыжеволосую кинули в темницу. Там было отвратительно — только ведро для отходов и соломяный тюфяк, никакого света, даже крысы брезговали тем местом. Раз в три дня приносили лохань с едва теплой водой и новое — не факт что чистое — тюремное тряпье, может, это Венделла уговорила стражей давать ей возможность помыться? Раз в день давали какую-то пищу, вкуса которой пленница не чувствовала.       Она знала, что Сунжи справится — он оставался сыном ассасина, а уж когда расскажет правителю, что спас жизнь его ребенку… Конечно, за убийство лунасавиры покойного не наградят, но на улицу юношу точно не выкинут. Один из стражей как-то обмолвился, что «та человеческая девчонка все еще при нашем дворе, и не тронешь — приказ луназира», так что и насчет Венделлы свои обещания он выполнил. Конечно, и сыну вреда не причинит.       А вот что касалось самой Лирии, она оставалась в темнице, лишенная даже проблеска лунного света. Женщина понимала: пускай кто-то и докажет, что она невиновна, Айсир все равно не поверит, даже если барда не предавала его поданных, она сбежала от него, и такого удара в спину правитель не оставит безнаказанным. Да, он только прикрывался своей властью, и это было по большей мере личное, а Сумеречному лесу совершенно безразличное решение, но разве не так устроен мир?       Закрывая глаза она видела еще одну темницу, только там под самым потолком было окошко, иногда свет все-таки пробивался. После смерти родителей имением стал распоряжаться герцог Фридрик — бывший казначей отца. Ох, как же он невзлюбил дочь своих господ. Мало того, что заставлял ее выносить ночные горшки и чистить сажу, так еще и швырял сюда по любому поводу, хоть она посмотри не так в его сторону.       Да всем было плевать, что там личное а что по справедливости, даже приказ о помиловании Лирии Юстиниан подписал скрепя зубами, так что ему, если умрет какая-то там прислужка? И тогда рыжеволосая куда подальше затолкала учения матери о настоящих леди, о том, как держать лицо и как не унижаться перед крестьянами. Скажут, значит и за лошадями навоз уберет — тогда хотелось просто выжить, выбраться из этого ада и забыть, но срах неминуемой гибели постоянно приследовал несчастную.       В одну из таких ночей, проведенных между прошлым и будущим, у нее начался жар. Стражи не обратили внимания на просьбы пленницы позвать лекаря и она замолчала, понимая, что темным эльфам не пристало жалеть осужденную самим луназиром на пожизненное. Женщина закрыла глаза, и тут почувствовала, как раскаленного лба коснулось что-то холодное.       — Ниужели, вы так и собираетесь просидеть тут всю жизнь? — Молвил загробный голос.       — Слугам некуда деваться, раз уж они попали в немилость. Однажды мне удалось бежать с империи, вырваться из-под юрисдикции герцога, и в Мередимахе я жила свободной, хоть и довольно скромной, жизнью, так мне казалось… Но в конечном счете, и здешний король имеет над людьми столько же власти. Не вижу смысла начинать все сначала, чтобы в конце концов пять попасть за решетку.       — Я бы никогда не подумал, что эта заключенная и та гордая женщина, пришедшая ко мне на работу — одна и та же личность. Да ведь вы же были готовы и с мертвыми работать, и пол Паладии обойти, чтобы только спасти себя и детей. Или думали, один раз выборов свободу можно спокойно почивать на лаврах?!       — Ну… Просто я не воин.       — Глупости! Жизнь и послесмертие — все пребывает в постоянном движении, в борьбе. Даже самым отпетым грешникам боги продолжают посылать испытания, и через сотню, и через тысячу лет, и когда-то они таки исправляются. Если выбороли право на свободу раз, так будьте готовы, что у вас его будут забирать с двойной силой, но не прекращайте бороться — не бывает награды без испытаний.       — В этом есть какой-то толк. — Поразмыслив над словами сказала сирена. — Все те люди и эльфы, которые осуждают меня за каждый прожитый день, как бы они сами жили в моей шкуре? Много ли этих ассасинов смогли бы странствовать по родным землям с ребенком врага под сердцем, не они спасли двух детей от инквизиции, какими бы мастерами себя не считали! Пусть я и не владею многими искусствами, пусть я не стала той, какой хотели родители, мой путь и мои поступки заслуживают уважения, и никто — даже самый близкий человек — не может вытирать об меня ноги!       — Никогда не забывайте этого урока, госпожа, ибо высшие силы уберегли ваше дитя, а теперь приготовьтесь к новым испытаниям, и никогда не позволяйте ронять себя в грязь лицом!       Жар отступил, хоть слабость оставалась. Но теперь она могла открыть глаза и встать на ноги. Рядом с узницей подземелья сидел… Таунур! Сам посланник лидерши Вечного союза, оставив свои латы, в простом наряде из какой-то призрачной ткани, держал ее виски своими призрачными пальцами. Удивительно, почему этот эльф оказал ей такую поддержку, толи из чувств к брату, толи из воли Владыки, но в любом случае женщина была ему благодарна.       — Откройте дверь. — Спокойно сказал призрак, и голос его звучал совершенно иначе, теперь его слышали все. Ниужели, до этого дух разговаривал в голове барды? Ну и жуть!       — Не имеем права, приказ правителя. — Сказали по ту сторону стражи.       — Я желаю сопроводить госпожу к отцу, всю ответсвтенность беру на себя. А если вас не устраивает такой исход событий, будьте уверены, здесь найдутся те, кто исполнит уже мои указания.       После секунды сомнений один из них все же открыл дверь. Выйдя от туда в грязном тряпье, уставшая и тощая, Лирия, тем не менее, подняла голову, как и полагалось знатной особе. В конце концов, она была потомком самой Люксилины, великой бардой и мудрой матерью, а это заслуживало почтения.       Она молча следовала за духом по самым наводненным прислугой коридорам и никто не сказал ей ни слова. Наблюдая за этим жутким зрелищем, эльфы расступались, замирая в углах как вкопанные. Может, кто из них подумал, что это жнец пришел за умершей, но это их проблемы.       Принц точно знал, где сейчас находится отец, в голове Лирии промелькнул вопрос: откуда вообще, он что, всех насквозь видит. Неожиданно барда получила ответ.       — Некоторые медиумы могут контролировать материальные вещи, у меня лучше получается читать мысли, это одна из причин, почему Гелена поставила дипломатом, но существам вне Запретного леса проще всех нас называть приведениями.       После этого он приказал страже луназира отойти, но эти были куда более упертыми, все-таки охранять лидера их долг, от того остались стоять на месте. Однако, услышав шум в коридоре, Айсир сам вышел и был не в восторге от такого поворота событий.       — Таунур, что ты себе позволяешь? У тебя как совести хватило моих пленников из тюрьмы забирать, к тому же шпионку и предательницу, это у тебя такая дипломатия?!       — Шпионку, говоришь? И что же за информацию она выдала врагам? Полагаю, раз Юстиниан об этом узнал, никакого секрета больше нет.       — Из-за нее люди наслали теней на наши земли, сломав защиту, а потом началась война.       — Как странно, потому что в документе, который мне передала госпожа Гелена, написано совершенно другое. Мой коллега с империи, дабы успокоить народный бунт, провел осмотр тела погибшей около года назад принцессы. Ее убили ударом в сердце, а тело хранит на себе остатки теневого ритуала, или ты думаешь, что не владея магией тьмы, можно понять, как работает защита, которую сама же Тьма и сотворила?       — Даже если так, она точно что-то передала врагам, иначе зачем было убегать без предупреждения? И вообще, почему тебя волнует судьба барды, разве она имеет хоть какую-то ценность в глазах твоей госпожи?       — Отнюдь нет, но мое уважение она заслужила. Эта женщина пришла ко мне на работу, и почти что на сносях драила полы за всей имперской нежитью. Она носила в себе ребенка, каждый день выслушивая оскорбления и в свой, и в его адрес, понимая, что с полукровкой ей придется покинуть империю и вернуться в Сумеречный лес, где уже другого ее отпрыска будут подвергать гонениям. Она уберегла его от инквизиции и толпы крестьян, а теперь ты просто забрал его, присвоил, как вещь? Более того, никто толком и не знает, что он есть — то есть ты даже не удосужился признать, в то время как мать почти год защищала и от эльфов, и от людей. И после всего этого ты считаешь, что у тебя на него есть какие-то права? Штэрих — спасибо его сестре, что я знаю имя брата, — сын Лирии, и она свое дите будет воспитывать. Если не желаешь видеть ее у себя во дворце — твоя воля, но младенец останется с матерью. К моей у тебя никаких чувств не было, но за века своего существования она ни разу не была изгнана, а эту ты вроде как и любил, но почему то поиздевался над ней так, как лунасавире даже не снилось.       Все это выслушивал отец, оцепеневшие от удивления стражники и сама Лирия. Когда дух замолчал, запала тишина, ровно до тех пор, пока находившееся рядом окно не треснуло — видимо, терпение Таунура было на пределе.       — Ты не в праве лезть в мою личную жизнь. А наследник престола — единственный, кто еще не умер — не может просто так отправиться в таверны песни петь. Какой бы матерью эта… Барда не была, его ценность для всего Сумеречного леса стоит выше ее чувств.       — Когда срок придет он явится в столицу и займет престол. — Выйдя вперед духа сказала рыжеволосая. — Раз уж так суждено, никто на пути не станет. Но я не оставлю своего сына здесь, где очередная супруга луназира решит расправиться с ним, посылая в след отряды наемных убийц, пока ты смотришь сквозь пальцы.       — Ты это на что намекаешь? — Шагнув к ней спросил Айсир.       — Я не намекаю, я говорю прямо: Турана угрожала мне расправой над дочерью, поэтому я кинулась в Мередимах, поддавшись на ее условия, поэтому убили моего супруга, поэтому мы вынуждены были бежать в империю, а ты бы ничего не смог сделать… Венделла ведь не твоя дочь, и тебе абсолютно все равно, что там с ней будет, если лунасавира решит убить.       Кажется, и на этот раз он сомневался, говорит ли его барда правду, или лжет. Неудивительно — слишком много времени прошло и теперь можно было придумать целую тысячу оправданий. Обида все еще играла болезненные аккорды в душе темного эльфа, и все же когда взгляд его мимолетом скользнул на руку женщины что-то в нем изменилось.       — Ты до сих пор носишь его с собой, как такое возможно?       — Стражи не особо то смотрят на тех, кто лежит в темнице, им все равно. — Глянув на браслет, что выглядывал из-под лахмотьев, ответила сирена. — А я берегу эту вещь как память.       — В одном вы с Таунуром правы, — делая вид, что не услышал этого, сделал вывод правитель, — ты очень хорошо заботишься о детях, не важно, от кого — даже о тех чужаках с Фазона, их история всю лигу взбудоражила. Раз уж ты невиновна в шпионаже, оставайся, стражи будут тебя оповещать, когда можно навещать принца, ты и Венделла — уж лучше, чем чужие няньки. Что с этим дальше делать, я решу немного погодя.