Неправильно... или? Пусть все решит... случай (цикл "Преемница", часть 10)

Тони Старк

Это все ненастоящее. Это все — в моей голове. Это все уже было, все осталось в прошлом… Но сейчас вновь ударило с такой силой, что выбраться одному не представлялось возможным. Пускай. Самое главное — это не Роджерс. Я бы и Зимнего прогнал, пережил бы это в одиночку, но напоминание о Локи заставило прикинуть, как тот отреагирует на мое состояние и… К черту. Пусть будет меньшее из зол. А долю побочных эффектов я переживу. Тем более… Если положить руку на сердце и хорошенько закопаться в эту их психологию и психоаналитику, то за бункер спрашивать с Баки и Зимнего у меня вообще права нет. Я на них напал. Они лишь реагировали. Защищали себя. Спасали то, что у них еще оставалось — свою жизнь, одну на двоих. И они со мной, в отличие от кэпа, командой и друзьями не были. Кэп, получается, тоже не был. Все, нахуй эти мысли, нахуй кэпа, займемся более важным делом. Например — постараемся осторожно пошевелить затекшей правой рукой и… Аааай! Нет, не будем, плохая идея была… Стоило попытаться шевельнуться, как все тело ударило волной боли. Тогда все было точно так же. Нет, пожалуй, исключение все-таки было. Тогда я был один, а сейчас тело опутывали чужие теплые крылья. И от этого становилось легче. Тепло немного притупляло боль. Успокаивало, как и чужое присутствие рядом. Разум мог сколько угодно утверждать, что Зимний — это не медик с современным оборудованием и не опытный телепат. И что в действительности он ничем мне не сможет помочь, если вдруг что-то пойдет совсем не так, как предполагалось. Но то, что я был здесь просто не один… Это спасало. — Тони, нам надо отсюда убраться, — вмешивается в вялый поток мыслей встревоженный голос Зима. С трудом открыв глаза, фокусируюсь на чужом лице, нависающем надо мной. — Куда? Вопрос «как» я даже не задаю. Зимний не идиот и явно способен понять, что идти куда-то в своем состоянии я не смогу. Да, все происходит в наших с ним головах (или только в моей?), но мои действия в любом случае ограничены обстоятельствами переживаемой ситуации. Да и его тоже, кстати говоря. Вряд ли он сможет здесь летать, если в реальности этому еще не обучался. — Есть одно место. Рядом совсем, за полчаса дойдем. Там есть возможность нормально отдохнуть, да и огонь развести. — Здесь тоже можно, — возразил я больше ради того, чтобы хоть что-то сказать. Потому что сама мысль о том, чтобы не валяться на обледенелом бетонном полу была слишком привлекательной, чтобы всерьез сопротивляться. — Там будет лучше. Твоя искусственная помощница ведь сможет тебя найти на расстоянии пары километров? — Она и на большем расстоянии сможет, — едва ворочая языком произнес я. Хотелось спать. И если бы не проклятый холод… Вот почему Зимний решил увести меня отсюда. Даже с его крыльями на таком морозе будет тяжело. Впрочем… Мне ли не знать. Только в прошлый раз у меня ничего и никого не было. Только боль, страх, отчаяние и где-то в глубине сознания едва ощутимая надежда, что меня найдут. Не нашли… — Сейчас может быть больно, — предупредил Зим, наклоняясь ко мне и осторожно подхватывая на руки. Стиснув покрепче зубы, утыкаюсь лбом в чужое плечо и стараюсь не шевелиться и даже дышать осторожней. Просто чтобы не болело все настолько сильно. К горлу подкатывает желчь. Или кровь. — Потерпи, немного осталось. Губы против воли раздвинулись в усмешке. Из Зима вышла бы отличная нянька. — Здесь была основная база Гидры, на которой меня держали. Не всегда в анабиозе, так что я успел и территорию изучить, и одно место неплохое себе обустроить. Тут же много построек заброшенных осталось. Что-то еще со времен холодной войны, когда сам этот бункер возводили, а что-то, как мне кажется, и того раньше. Наткнулся как-то в лесу на землянку со скелетом, так там судя по вещам и тому, что уцелело — конец девятнадцатого века. Ну да это в лесу, а вот в деревне дома до сих пор стоят, я видел, когда пролетали. Не фонтан, конечно, но печки… — Печки? — оживился я. «Печка» ассоциировалась с теплом. А тепло сейчас было жизненно необходимым. Тогда я продержался, конечно. — Печки. Я там в одной избушке периодически зависал, когда с базы слинять удавалось. — О, так тебя выгуливали на длинном поводке? Тихий смешок — и вибраниумная рука привычно проводит по моей голове, взъерошивая волосы. И видит бог, я хотел рявкнуть, чтобы Солдат убрал от меня руки, но в горле почему-то встал ком. Вдруг мгновенно пронеслись перед глазами прошедшие дни в лазарете и то, как Баки и Зим ко мне относились. Заботились… Да обо мне никто так… Ну, кроме Локи и Тора, конечно. — Можно и так сказать, — отвечает мне Зим, и не подумавший обидеться на саркастичную реплику. — По крайней мере, одно время у мелкого руководства было развлечение вроде «отправь живое оружие в лес за десятью волчьими тушами и поставь срок неделю». Был там парень один, перевели из другого подразделения, он все это и начал. Ну а я что? Мне сказали «принести через неделю», я и принесу через неделю. Два дня как проклятый за этими волчарами по лесу гоняешь, потом туши на снежок, чтобы не испортились, а сам — гулять. — Он тебя жалел, — моментально прихожу к нужным выводам я. — Скорей всего, — Зим даже не спорит. — Когда я болтался по базе, вечно происходило всякое дерьмо. И если рядовых бойцов еще можно разбросать, как кегли или выбить мозги кому-нибудь, чтобы остальные обороты сбавили, то с начальством такое уже не провернешь. А начальство в Гидре — сам понимаешь, какое. — Я знаю. Я видел, что там происходило. — Часть того, что там происходило, — тут же поправил Зим. — Пытаешься надавить на мою жалость? Ее у меня нет, — фыркнул я. — Если бы не было — я был бы уже мертв. Что же насчет того, пытаюсь я надавить на жалость, или нет… Скажем так, я пытался, прежде всего, тебя заболтать и отвлечь. Ну а то, что я интуитивно делаю все, чтобы избежать возможной повторной конфронтации, в том числе формирую о себе нужное мне впечатление — это типичное поведение моей личности. — Если бы ты боялся меня, мог бы просто убить. Или не помогать сейчас. В последнем случае даже был бы не при делах, случись со мной что. — По меркам «Дерадикона» — очень даже при делах. Здесь иначе смотрят на обязанности по оказанию взаимной помощи. Навязывать их никто не навязывает, но помогать друг другу принято. Особенно когда для человека самого эта помощь не оборачивается негативными последствиями. А уж если оборачивается, но он все равно помогает — так и вовсе уважение и принятие обеспечено. Я в этом убедился после выходки Барнса в оранжерее. Погоди-ка… — Зимний перехватил меня поудобней одной рукой, а второй, судя по всему, принялся открывать дверь. До моих ушей донесся противный скрежет. Стало даже на секунду интересно, куда он меня притащил. Но выбираться из-под крыла на холодный воздух, чтобы захлебываться кашлем пару минут, не было никакого желания. — Так, все, пришли. Сейчас придется немного померзнуть — я не могу одновременно держать тебя и разводить огонь, уж прости. — Да ничего, — я невольно вздрогнул, когда почувствовал спиной ледяную поверхность стены и поспешил чуть наклониться вперед. Так тоже холодно, пусть с нижней половины тела поддоспешник не стаскивали, но тепла от него все же мало… В самом бункере было хуже. А здесь надо только немного потерпеть — и будет теплей. — На вот, возьми, — заметив мою возню, Зимний набросил на меня через голову свой видавший виды бордовый свитер. — Ты, главное, не отключайся сейчас, хорошо? Болтай о чем-нибудь, язви, я не знаю… — Знаешь, я тогда пытался развести огонь. У меня даже получилось, представляешь? Полноценно согреться не вышло, конечно, но хоть так… А потом я отключился, вроде ненадолго даже, но когда открыл глаза — было уже поздно. Я знал, что нельзя спать, я пытался… — Глаза начали слипаться. Изматывающая боль, казалось, немного притупилась от неподвижности, а холод… Холод уже ощущался не так сильно. Сейчас еще немного — и будет тепло. Совсем тепло. И мне уже ничего не будет нужно. И не будет больно… — Старк! — резкий окрик заставил открыть глаза и столкнуться с Зимом взглядами. — Я не сплю, не сплю, — едва ворочая языком, произношу я. — Хорошо. Вот и не спи. — Почему ты меня не убил тогда? — спрашиваю я. Не знаю, зачем мне нужна эта информация, но ведь он сам сказал, чтобы я разговаривал и не спал… — Предполагал, что если это сделаю — Роджерс разозлится. А он был на тот момент, как помнишь, единственным моим союзником и злить его было бы верхом глупости. — Значит, в бункере был ты. — Во время боя по большей части — да, — подтверждает Солдат. Я лишь хмыкаю и замолкаю, таращась на чужую голую спину. — Знаешь, я не думаю, что они запрещали тебе приближаться ко мне из-за опасности. Скорей, делали это потому, что я один из немногих мог тебя опознать. — Возможно. — А ты просто идеальный собеседник, знаешь? — Правда? — Нет, это был сарказм. — Хорошо. — И что же тут хорошего? — Если ты не язвишь и не пререкаешься, значит — все совсем плохо. Так что твой нынешний тон беседы — вполне себе повод для радости, — без тени раздражения в голосе произнес Зим. — Добавлю тебе еще один, — с этими словами мужчина отодвинулся чуть в сторону, приоткрывая дверцу печки. Так, чтобы на мгновение стало видно пляшущее внутри пламя. Вид огня вызвал невольную улыбку. А потом глаза вдруг защипало и я поспешил отвернуться. Просто накатило вдруг… Сам не знаю, что. — Ты болтай, болтай. Отдохнуть чуть позже дам, когда отогреешься окончательно. — Не знаю, о чем с тобой вообще можно разговаривать, учитывая, что тебе содержимое банального учебника по два раза объяснять приходится. — Ух ты, да ты прямо зайчик. Давай еще что-нибудь в том же духе. — Зайцем меня еще не называли, — фыркнул я. Перепалка с Зимним начинала нравиться. Не знаю, почему, но было сейчас такое ощущение… Такое же, как с Локи и Тором до происшествия в оранжерее. — А зря, вполне похож. — Я тебя не понимаю, Зим. Ты либо меня боишься и из страха даже добить был готов, либо считаешь милым плюшевым зверьком. — У этого, как ты выражаешься, милого плюшевого зверька на задних лапах — когти, что те ножи. И очень сильные ноги. Один недоумок на моих глазах взял такого вот плюшевого за уши, чтобы похвастаться своей охотничьей крутостью, а тот ему задними лапами за секунды кишки выпустил. Не спасли дауна. А заяц удрал во время переполоха, только его и видели. — То есть ты мне сделал комплимент. — Ну ты же у нас умный, сам догадайся. Иди-ка сюда, — Зим осторожно сел рядом, набрасывая мне на спину свое крыло. Закрывая от холода окончательно. — Руки-ноги болят? — Нет вроде. А должны? — Могут. Ты болтай, болтай. — Ты летать уже пробовал? — Нет. — А хотел бы? — Да. Правда, не знаю, каково это будет. — Ну, наверху холодно. И почти нечем дышать. Хотя тут все крылатые как-то с этим справляются, значит — организмы адаптированы. Вполне возможно, что и ты перестроишься. Кстати, странно, что крылья не обледеневают. — У атрейцев изначально обледеневали. Возможно, впоследствии они их модифицировали. Или не используют на большой высоте. А вот у Рин крылья совершенно другие по характеристикам. — Они у нее не атрейские, поэтому и другие. У тебя, кстати, они от нее. По перьям заметно, — я привычно провел рукой по кромке крыла, укрывающего мои плечи. — Возможно, учитывая, что они появились из-за воздействия ее крови. — Больно было? — сам собой срывается дурацкий вопрос. — Терпимо. Потрескивание дров в печке навевает сонливость. Которую тут же отгоняет очередное требование со стороны Зима. — Так, Тони, ну-ка не спать и разговаривать дальше. — Не знаю, о чем. Да и сам с собой в присутствии других не привык как-то, — с трудом открыв глаза, тут же закрываю их обратно. Потому что цветные круги все равно не дают ничего разглядеть. Кажется, я все равно сейчас отключусь, и разговоры тут не шибко помогут. Удивительно, что до сих пор сознание не потерял… Навалившись поудобней на Зима, случайно задеваю левую руку и вскрикиваю от неожиданно прострелившей боли. Зим рядом вздрагивает и тут же подхватывает меня, не давая рефлекторно дернуться и добавить болевых ощущений. — Что болит? — Руку зацепил, — на смену боли пришла досада. Что вот так вот нелепо причинил себе дополнительный вред, а еще — что показал свою слабость перед Зимним. Как будто всего происходящего в последнее время мало было. — Как ты ее вообще сломать умудрился, в своей-то броне. — Я был не в броне, когда мне ее сломали, — машинально огрызнулся я. Чуть было не сказал «когда ты мне ее сломал», но вовремя прикусил язык. Грызть Зима за поступки, которые он совершал под контролем, было бы как минимум подло. Особенно после того, как взял его в союзники, пусть и временные. — А, точно. Это было еще до аэропорта. Старк, у меня только один вопрос. Только ответь, пожалуйста, честно. Потому что я никак не возьму в толк одну вещь, уж не обижайся. Руку сюда давай. Машинально выполнив то ли просьбу, то ли приказ, я почувствовал, как вокруг пострадавшей руки сначала обматывают пару слоев импровизированного бинта, а потом — приделывают шину из разломанных ошметков какого-то полена. Полученную конструкцию снова фиксируют бинтом. — Ну, давай свой вопрос. — Смотрю что на Баки, что на тебя, и понять не могу одну вещь. Какого черта вы с Роджерсом оба носитесь, как с тухлым яйцом? Что в нем, блять, такого, что один ради него всю свою молодость жизнью и здоровьем рисковал, а ты — со сломанной рукой и втайне ото всех поперся в Сибирь его спасать? Просто… Почему? — О, да ты не фанат капитана Сосульки, — криво усмехнулся я. — Довольно странно, учитывая, что всю эту кашу он заварил из-за тебя. — Не из-за меня. Из-за Баки. От меня он был готов влегкую избавиться, потому что я портил ему картину идеального Баки Барнса из прошлого. Мне просто повезло, что Барнс оказался умней и не стал развязывать войну со второй личностью, понимая, чем это обернется. — Честно тебе ответить… — я вздохнул так глубоко, как только мог. Что-то в позе и взгляде Зимнего сейчас не позволило мне просто отшутиться или послать его подальше. — Я не знаю, Зим. Вполне возможно, что я, как и многие другие, просто идеализировал его. Будучи воспитанным на всех этих отцовских рассказах об идеальном и правильном капитане Америка, который никогда не ошибался, стоял до конца, никогда не бросал своих, я рассчитывал, что… — Что если будешь одним из таких «своих», то тебя тоже никогда не бросят и не предадут, — Зимний вдруг рассмеялся. — Да, смешно звучит, — криво усмехнулся я. — Учитывая, что сижу тут с переломанными ребрами после того, как за короткий промежуток времени он меня умудрился предать дважды. Знаю, было идиотизмом верить во все эти кэповские «я с тобой до конца» и прочее дерьмо, но… — я осекся. Потому что глаза Зима вдруг сощурились и полыхнули отчетливо видимыми алыми отсветами. — Ты чего это? Наверное, что-то в моем голосе заставило Зимнего опомниться, поскольку свечение в глазах исчезло. А сам Солдат отвернулся от меня, как-то сгорбившись и принявшись нервно перебирать пальцами вибраниумной руки металлическую кочергу. Та жалобно скрипела под металлическими пальцами, но не поддавалась. Видимо, силу особую он все-таки не прикладывал. — Знаешь, я ведь все помню. С другой стороны и под другим углом. Ты ведь знаешь о том, что я был в сознании Баки изначально? Не как отдельная личность, скорей — набор боевых алгоритмов для включения в опасной ситуации, но все его воспоминания до определенного момента — общие для нас обоих. Вот только там, где он видел друга, которого надо защищать и оберегать любой ценой, я вижу лишь безмозглого самонадеянного пиздюка, который не мог держать язык за зубами и раз за разом втравливал нас в неприятности. Роджерс молодец, Роджерс не промолчал и вступился! А то, что мы то в полиции ночуем, то швы бегаем накладывать, потому что от ножа этого идиота закрыли — так это так, плевать, можно и не учитывать. Ах, Стив Роджерс такой герой, спас старого друга из лагеря для военнопленных! А ничего, что до этого я его, еще будучи обычным человеком, постоянно вытаскивал? Слова, которые ты произнес и приписал ему — и те принадлежат не Стиву Роджерсу, просто чтобы ты знал… — Да уж… Ты точно не фанат кэпа. — Я не фанат его дурости. Потому что из-за нее страдают другие люди. И мы оба тому подтверждение. Я просто одного не понимаю — почему люди так за него цепляются? Верят в него, готовы ради него подставляться, рисковать всем, что у них есть. Будь у меня хоть один такой человек… — Зимний осекся. И прежде, чем я успел хоть слово вставить, встал со своего места и подошел ближе к печке. Провел ладонью по выступу наверху и вернулся ко мне, наклоняясь. — Цепляйся за шею. — Зачем? — куда-то двигаться вообще не хотелось. — Фокус один покажу, — лицо Зима на мгновение озарила лукавая усмешка. Которая тут же исчезла, но сам факт, что он может еще и улыбаться вот так вот, из колеи меня немного выбил. Настолько, что я, не задавая больше вопросов, обхватил здоровой рукой чужую шею и позволил бережно перенести себя на печку. Сразу же почувствовав тепло тем местом, на которое усадили. — Вот так, — Зимний подтянулся на руках и в одно движение оказался рядом со мной. — Ложись, здесь в полный рост можно поместиться. — Не обожжемся? — уточнил я, устраиваясь на импровизированной лежанке поудобней. Под головой оказалось правое плечо Зимнего. Стоило улечься, как сверху меня привычно накрыли крылом. — Нет. Это же лежанка. Она не нагревается так, чтобы обжечься. Люди так на печках спят. Всю ночь остывает. Как грелка, только лучше. Точно лучше… По крайней мере, от тепла боль во всем теле немного притупилась. Все еще знобило, но это, наверное, от начавшейся лихорадки, а не от обморожения. — Как думаешь, сколько времени прошло? — уточнил у Зимнего я. — Без понятия. Мои внутренние часы здесь не работают. Отдохни. Теперь можно. — Не уверен, что это хорошая идея. Если меня отсюда выбьет, как только засну… — договорить не дала крепкая хватка на правой руке. — Не выбьет. Я здесь и я тебя держу. Отдыхай, тебе нужно. Закрываю глаза, поворачиваюсь набок и устраиваюсь поудобней. В горле снова ком, а глаза почему-то щипет. Это все нервы. И дым, видимо, все-таки попадает в помещение. Ага, точно, дым. Заснуть не могу. Видимо, раньше хотел спать из-за холода, а сейчас вот не спится. Но все слышимые звуки постепенно уходят на периферию, а мысли почему-то путаются. Чувствую что-то неприятное в груди. Как будто давит. И это не ребра. Может, восстанавливается связь с телом, лежащим в больничной палате? Хватка на руке. Немного по-другому, чем здесь. Зим держит меня за правую ладонь, а там чужая рука на левой. Надо… проснуться? Дышать становится тяжелей на мгновение, а потом чувствую на лице что-то… — Вот так, давай, потихоньку… — голос доносится до меня как сквозь вату. А потом — свет в глаза. Пытаюсь отвернуться, но сил хватает лишь зажмуриться. — Все-все, прости, больше не буду. Похоже, что… Окончание фразы я не услышал, провалившись в сон. Ну как сон… Скорей, кошмар. Давно их не было, да вот решили вернуться в самый неподходящий момент. Снова Сибирь. Она часто снилась. В основном — то, как я там лежал все те семь часов. Иногда — что меня все-таки убивает кэп. Щитом не по реактору, а по горлу — и все. Но в этот раз я наблюдал за сражением со стороны отсека, в котором прятался Земо. Видел, как схожу с ума и нападаю на Зимнего. Но в этот раз все заканчивается по-другому. Тот самый выстрел, но я промахиваюсь, и вместо крышки люка ракета летит в Барнса. Вспышка, противный хруст костей — и тело с неестественно вывернутой шеей падает на обледеневший пол. Нет… Я не хотел, я… — Старк! Последнее, что вижу, перед тем, как проснуться — выражение ужаса, застывшее в мертвых глазах Зимнего. Он просто пытался сбежать. Он же просто… Зачем я… Не надо… Не надо! — Тони, тише. Все хорошо. Все в порядке, — голос Зимнего — первое, что я слышу, приходя в себя после кошмара в больничной палате. Сердце ноет. Дыхание срывается на хрипы даже с кислородом. Кто-то приподнимает меня, устраивая полусидя и пытается что-то сказать. А я только и могу, что стискивать крепче чужую руку, понимая, что это лишь сон. Что этого не случилось. Что самого страшного все же не произошло. — Тони… — привлекает внимание еще один голос. Тот, который хочется слышать сейчас меньше всего. — Убирайся. Вон, — я не уверен, что меня слышно. Но судя по тому, что Зимний озвучивает Роджерсу то же самое, по губам слова прочитать можно. Все из-за него. Из-за его лжи, из-за его лицемерия, из-за… Злость странным образом помогает сосредоточиться. Вернуться в реальность окончательно. Осознать, что я все еще в той самой больничной палате. Что рядом — Зимний, Тор, Локи в виде девчонки и пара медиков, «опекающих» нас все это время. И что я до сих пор, как идиот, сжимаю клешню Зимнего изо всех сил. — Тони, это… — Локи отводит в сторону взгляд, словно боясь моей реакции. Чуть качнув головой, произношу. — Я все помню. Все в порядке. На тебя я за кэпа не злюсь, — судя по длинному громкому выдоху, с причиной тревоги я угадал. — Тони, Локи надо увести отсюда. Подозреваю, что тебе это не понравится, но… — Но этот ко мне привязан, я в курсе. Гнать не буду. Я же не убийца, Тор. Не отсвечивай — и все будет в порядке, — это я произношу, уже обернувшись к Зимнему. Тот кивает, после чего вытягивается на своей койке, поворачиваясь ко мне спиной. Будто демонстративно напоминая о том, что и так было очевидно. Мы не друзья. Да, он мне помог. Но между нами всегда будет стоять та видеозапись и все, что произошло в бункере. И от этого уже не избавиться. Дождавшись отбытия медиков и Локи с Тором я остался фактически один в непривычно тихой палате. Все возвращалось в привычную колею. Состояние было паршивым. И больше всего сейчас хотелось забраться под крыло и привычно заснуть, но… Нет, пожалуй, лучше не стоит. Конечно, он мне не откажет… А кто бы отказал, учитывая, что само его выживание еще неизвестно сколько будет зависеть от присутствия в нашей с Локи компании? Чем я буду лучше Гидры, если навяжу ему свое общество, общение и прочие атрибуты якобы дружеских отношений, которые ему не сдались? Даже если предположить, что у Зимнего начинают прорезаться человеческие качества в той или иной степени… Кому захочется лишний раз пересекаться со своим несостоявшимся убийцей? Я вот Роджерса лишний раз видеть не хочу, не то что разговаривать. Так что лучше оставлю Зима в покое. Пусть отдыхает, отсыпается, восстанавливают вместе с Барнсом свой энергетический баланс и валят вон, к кэпу в компанию. То-то ему весело будет жить в одной каюте с дружком, половина личности которого хочет его размазать…