Неправильно... или? Пусть все решит... случай (цикл "Преемница", часть 10)

Локи

Хорошая новость — я смог поднять Мьельнир. Плохая — это произошло в тот момент, когда мне уже ни за каким чертом не сдался ни молот, ни способность его удержать… Да и, как оказалось, дело было не в «достойности», а в решении Одина. Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Суки… Строго говоря — ненавидел я сейчас не только Одина и Фриггу. «Особая любовь» и «сердечная благодарность» доставались Тору, поскольку он постоянно был в поле зрения и о своем существовании некстати напоминал. Но и ко всему остальному миру я любви не питал. Ненавижу… Всех ненавижу!!! — Потерпи, еще треть осталась, — Тор мягко провел ладонью по моим волосам и продолжил снимать со спины чешую. — Ненавижу, — снова прошипел я, пытаясь почесать те места, где чешуя уже была снята. Заметив мои поползновения, Тор осторожно потер мне спину мочалкой. — Знаешь, я тут у атрейцев видел гривы. Не целиком, конечно, а то, что из-под футболок торчит. Так вот, у тебя чешуя точно в тех же местах растет. Может ты от них какую мутацию подцепил, м, братишка? — Ненавижу… — Да понял я, понял, что ты все и всех ненавидишь сейчас. Скоро закончу, потерпи. «Скоро» Тора растянулось, судя по моим ощущениям, еще на час. В какой-то момент я счет времени потерял, поскольку проснулся уже когда брат вытаскивал меня из ванной и заворачивал в сухую простынь. Спина уже не зудела, поэтому градус ненависти к окружающему миру как-то поубавился. — Я сам, — буркнул я, выхватывая из рук Тора чистые вещи. Шевелиться лишний раз не хотелось, но и позволить возиться со мной, как с маленьким ребенком, я не мог. Нет, вещи, которые сам не сделаешь из-за состояния или еще из-за чего — это одно дело. Но то, что могу сделать сам, я сделаю сам. Тор это понимает, потому что на своей помощи не настаивает. Хотя «упаковывай» меня в чистую одежду он — это вышло бы быстрей. — Вот и славно. Осталось тебя расчесать — и можно считать план выполненным. Тоже сам будешь, или… Эй, а ну-ка погоди! Тебе вообще можно это делать? — Оно само, — буркнула я. Форма тела изменилась без моего усилия. И честно, если бы не длинные волосы — я бы этого не заметила. Волосы, точно. Вот почему оно… — Ну и что стоишь, молчишь? Ты меня расчесать грозился, вот, вперед. — Да, но… э… Ты уверен? С тобой точно все в порядке? Да, кстати, я никогда не расчесывал женщин. — Что, твоя Джейн решила, что даже такую простую вещь, как расчесывание, тебе доверить нельзя? — Уже не моя — раз. Второе — у нее волосы короче, чем у нас с тобой. И ты не ответил на вопрос. — В порядке. Наверное. Я не знаю. Говорю же — оно само, как и с чешуей, — в горле встал ком, а глаза защипало от слез. — Эй, ну ты чего? — по голове провела тяжелая ладонь. — А чего ты на меня… Как будто я виновата в чем-то… Обвиняешь… И… И… — Ну все, все, прости идиота, — так, а к женским слезам у братца вообще устойчивости нет. Странно, что я это только сейчас заметила… Хотя, как бы я раньше это заметила, если мы толком не общались, а в женском облике я по известным причинам особо раньше не разгуливала? Интересно, а было бы что-то по-другому, если бы в тот злополучный день ситуация повернулась иначе? Я ведь могла отделаться и от Одина, и от Фригги, но сглупила, понадеявшись на… Не знаю, на что. Никогда не считала себя идиоткой, а вот поди ж ты… — Давай-ка мы с этим всем разберемся… Щетка мягко прошлась по волосам. То, что сильно спуталось, Тор бережно разбирал пальцами, стараясь не дергать пряди лишний раз. Приятно. Я уже замечала раньше, что на девчонок возня с волосами оказывает какое-то гипнотическое действие, видимо, на меня саму это тоже влияет. Только меня раньше никто и никогда так… Я даже в тот день прическу просто заколдовала. Хотела потом Фриггу попросить научить меня плести что-то руками и… И… Чтобы она мне тоже волосы вот так позаплетала, как Тор сейчас. Интересно, а Тор возился бы со мной, будь я девочкой с самого начала? С девочками ведь всегда добрей и мягче обходятся. В Асгарде, по крайней мере. — Вот и все. Эй, ты чего опять? Я же старался аккуратней… — Если у тебя когда-нибудь будет дочь, у нее будет самый лучший отец во всех девяти мирах. И защитит, и косичку заплетет, — в горле встал ком. Потому что меня те, кто назывался родителями, не защитили. А кому-то повезет, да. Не мне. И этого уже не изменить, как бы мне не хотелось. Интересно, а Рин умеет плести косички? В памяти вдруг всплыли фрагменты чужих воспоминаний о том, что Рин как раз-таки умела плести и косички, и много чего еще. Неудивительно, если учесть, что в прошлом она часто носила длинные волосы. По крайней мере, в Атрее. — И по закону всемирной подлости именно мне достанется ребенок, который будет стыдиться моих попыток его защитить и станет обожать короткие стрижки. Оно примерно так бывает, если ты не понял еще. — Да поняла я. Просто… — перекидываю косу через плечо и перебираю пальцами звенья. Чувствую, как в груди разжимается ком. — Спасибо. Не знаю, что на меня нашло… — Ну, на самом деле мы оба знаем, — тут же перебил меня Тор. — Не извиняйся за то, в чем не виноват. Ложись лучше поспи, пока можешь. — Не уверена, что смогу сейчас заснуть. Не хочу проснуться от того, что у меня по крови кислота побежала или еще какая дрянь. — Локи, так не пойдет. — Да-да, знаю, мне надо спать. Я потом. Полегче станет — посплю. Сейчас лучше не стоит. Тор не настаивает, и я почти сразу понимаю, почему. Телепаткой быть не надо, чтобы понять: брат просто надеется, что я сейчас свернусь клубком у него на плече и сама по себе засну без всяких убеждений и уговоров. В последние несколько ночей все так и было, и этот раз исключением не стал. Не прошло и получаса после того, как мы устроились на кровати и Тор уставился на экран планшета, как я заснула. Без кошмаров. Без провалов неизвестно куда. А по пробуждении первое, что чувствую — отсутствие рядом Тора. Уже открыв глаза вижу опять посиневшие руки. Сердце больно сжимается, а воздуха перестает хватать. Я опять перекинулся в ЭТО. И опять остался совершенно один. Вот и все. Вот и… — Локи! — сквозь марево доносится голос Тора. Тут же чувствую, как одной рукой брат приобнял меня за плечи, помогая сесть, а вторую прижал к груди, проверяя сердцебиение. Руки плохо слушаются, но сил хватает крепко сжать ладонь, лежащую у меня на груди. Поворачиваю голову набок, чтобы поудобней устроиться у Тора на плече. Тут же чувствую знакомый запах. Пылью и водой одновременно, как перед грозой. А еще — тем гелем для душа, который он облюбовал с первого дня здесь. Все-таки он пришел. Все-таки не соврал, когда сказал, что поможет и защитит. — Брат, ты можешь посмотреть на меня? Открываю глаза и тут же зажмуриваюсь из-за яркости освещения. — Ах ты ж… Прости, прости. Все, сейчас должно быть нормально. Посмотри на меня. — Второй раз открывать глаза действительно не больно. Интересно, а Тор что-нибудь видит в темноте? Судя по всему, нет. — Вот так, молодец. Говори со мной. Давай, что вокруг. — Да не надо… Я нормально… Нормально. Просто проснулся, тебя не увидел, да еще и синее это. Тебе правда не противно? Обнимаешь меня, будто… — я не договорил, сглатывая вязкий ком в горле. — Сколько раз еще повторять, что мне наплевать на то, какого ты цвета, пола и так далее? Да, вот еще, — во взгляде Тора мелькнул интерес. — А, впрочем, ладно, в другой раз. — Что? — Да вот, подумал, есть ли у твоей полуйотунской формы женская ипостась? И, кстати, почему в той, что обычно, у женского варианта фиолетовые глаза? Все остальное еще более-менее подходит и выглядит объяснимо: роста меньше, чем у мужской версии, потому что женщины в принципе ниже, волосы тоже черные, а с глазами как-то не вяжется дело. Как зеленое становится фиолетовым? — То есть то, что красное стало зеленым, тебя не смущает, а вот зеленое фиолетовым — это да, это серьезный вопрос, — ехидно протянул я. — С красным все понятно. У йотунов глаза красные, светятся в темноте, так что с исходной формой все состыкуется. — Ты хочешь сказать, что они у меня еще и светятся, как у этих… тварей? — судорожно вздохнув, спросил я. Успокоившееся было сердце снова забилось быстрей, и даже ощущение теплой ладони на груди не сбило предчувствие надвигающейся беды. — Тихо. Дыши. И слушай, что говорю. Тварями их нас приучили считать. Давай не будем говорить о том, как это «мудро», учитывая, что ты оказался отчасти одним из них. — Получается, ты готов перестать ненавидеть их всех, потому что я оказался… Из них? — шум в ушах мешает сосредоточиться. Думать. Делать выводы. Только бы не отключиться прямо сейчас, посреди разговора. — Строго говоря, я никогда не ненавидел их всех. Бойцов их потрепать, особенно после того проникновения в хранилище — это да, это было по мне. Мирное население я бы убивать не стал. — А я стал… — эхом отозвался я, вспоминая направленный на Йотунхейм Биврест. — Фактически, сам по собственной инициативе… Своих убивал… Чтобы доказать… Чтобы… — вокруг схлопнулась темнота. Связь с реальностью окончательно пропала. Я снова остался совсем один. И оказался на Бивресте. Еще на том, неразрушенном. Или наоборот, восстановленном? Этого знать было не дано. Как и не дано было знать, на каком расстоянии от двух миров Великого Древа я сейчас нахожусь. Известно было только, что слева Йотунхейм, справа — Асгард. И выбрать придется одну из этих двух дорог, но… какую? — Йотуны, йотуны… Ну, они тебе точно будут не рады. Пойми меня правильно, ты весьма симпатичный парень, ну, когда парень… Но для них ты низковат, да и все эти их традиции, культура… Свои — весьма спорное толкование для тех, кого ты видел пару раз в жизни. Тот же Тор вон Хелу сестрой не считает, о чем прямо тебе сказал, верно? Голос был женским. И казался знакомым. Не Рин — звучит не так звонко. Но слышно его хорошо. — Покажись! Кто ты и где… — в очередной раз обернувшись вокруг своей оси, я натолкнулся спиной на что-то мягкое и, не удержав равновесие, едва не полетел на мост. Хватка ледяной руки обожгла запястье болью, но равновесие удержать получилось. Только после этого я посмотрел на ту, что разговаривала со мной, и ощутил… ужас. Инстинктивный, безотчетный страх, словно все внутри меня вопило — от этого существа надо держаться как можно дальше. — Амелия, я так полагаю. На вид ей лет восемь, может — десять. Не очень хорошо разбираюсь в возрасте мидгардских детей, да и можно ли считать ее мидгардкой — тоже не очень понятно. Одета она так, как могла быть одета маленькая девочка в любом из более-менее развитых и обитаемых миров — в темно-красное длинное платье до середины голени и… Нет, а вот обуви на ногах не было. Да и ноги были перемазаны в чем-то красном. Кровь? Или краска? Это меня не волновало. — Асгард… Ну, тебе там было неплохо, если не считать семейку мудаков. Но кому из нас везет с родителями с первой попытки? Мне вот точно нет, да и тебе, судя по твоему состоянию, тоже. Да, с именем ты угадал. — Это тебе-то с родителями не повезло? — моментально взъелся я, вспоминая Рин. С ее более чем спокойным отношением ко всем «странностям», с ее терпением и вниманием, которых хватало не только на родных детей, но и абсолютно посторонних людей, спасаемых по доброте душевной. — Со второй попытки — повезло. Первая у меня была еще более неудачной, чем твоя. Спроси у Рин, как мы познакомились. Занимательная вышла история. И кровавая. Немного. Или, может быть, много — смотря с какой стороны оценивать. А знаешь? Ты забавный. Находишься здесь, можешь задать любой вопрос, но вместо того, чтобы разбираться со своими проблемами, пытаешься покопаться в моей биографии. Явик ведь говорил, что это не пойдет на пользу, разве нет? — Здесь. Разбираться. Как будто и так все непонятно. Я не могу пойти ни туда, ни туда. Йотуны меня в любом случае не примут — они же отказались от меня еще когда я был ребенком, а уж после всего содеянного… В Асгард мне тоже не особо-то и хочется. Слишком многое оказалось ложью. Даже больше, чем я предполагал, а у меня большой опыт во лжи. Даже воспоминания оказались насквозь фальшивыми. Я-то думал, что у меня есть семья. Люди, которые меня примут, поймут, поддержат, а оказалось… — А разве не так все оказалось в итоге? — ребенок смотрит на меня, чуть склонив голову набок. Сейчас я ловлю едва ощутимое сходство Амелии и Рин. Есть что-то… эфемерное, хрупкое, что проявляется, если долго-долго смотреть на одну, представляя другую. Когда внешняя мишура чуть отодвинется на задний план и станет видно знакомые интонации в голосе, жесты, манеру держаться… — Не думаю, что понимаю… — я прикусил язык. Собственная ложь сейчас казалась настолько корявой и бессмысленной, что я даже мысленно попенял внутреннему «я» за потерю всех навыков и способностей врать убедительно и красиво. Потому что я прекрасно понял, что имела в виду Амелия. Да, пусть их нельзя назвать какой-то расой или миром, но «Дерадикон» — это тоже сообщество, к которому можно примнкуть при соблюдении определенных условий. И я точно не буду один, если останусь с ними. Да и Тор… Ненавидит он йотунов или нет… Какая, провались оно все в Хель, разница? Тор любит брата, с которым провел почти всю сознательную жизнь. Любит меня, и если эту любовь не перечеркнули ложь, предательство и попытка убийства, то уже какая разница, оказался ли брат еще и отчасти йотуном в нагрузку, или же остался подленьким асом-недоростком. — Вижу, настает потихоньку фаза просветления. Включай мозги почаще — это тебе пригодится в обозримом будущем. Глядишь, и выживешь. — Я уже выжил, разве нет? Смешок с фырканьем в ответ. Точно так же, как делает это Рин, когда при ней говорят какую-то чушь. — Увы, нет. Игра только началась. И выживешь ты, или нет — решит теперь только случай. Как и в отношении всех вас. — Всех нас. А тебя? Ты ведь вроде бы тоже… ну… — я махнул рукой не зная, как бы покорректней сказать «умерла». — Конечно. — Тогда почему ты здесь? — Скорей это у тебя надо спросить. Почему ты здесь, Локи Одинсон? Это не то место, в которое стоит лишний раз заглядывать. Или ты до сих пор не понимаешь, где оказался? Я инстинктивно посмотрел наверх и только сейчас понял, что ни там, ни внизу, в пропасти под Радужным Мостом, нет ни единой звезды. — Здесь нет звезд на небе, — сглотнув, произнес я. — Здесь нет неба, — голос до этого кажущийся шепотом, вдруг зазвенел в ушах, заставляя зажмуриться и посмотреть более пристально на девочку. То, что я увидел, заставило содрогнуться и понять, наконец, почему стало не по себе при одном ее виде. Существо передо мной больше не было ребенком — скорей, молодой женщиной, если можно было ЭТО женщиной назвать. Худое, абсолютно голое тело, покрытое струпьями и трупными пятнами. Лицо, с которого лохмотьями отошла плоть, обнажая голые кости. Длинные спутавшиеся волосы, в которых копошились черви. И желтые глаза, горящие неприкрытой ненавистью ко всему… Ко всему живому. — Не гуляй за Чертой, маленький мальчик, — существо схватило меня за горло, обжигая нестерпимым холодом. Закричав, я забился в неестественно крепкой хватке, безуспешно пытаясь нащупать опору под ногами и уже понимая, что последним, что я увижу, будут ярко желтые глаза напротив… Резко выдохнув, с криком подскакиваю, и тут же меня обхватывают огромные ручищи Тора. — Тихо, маленький, тихо. Это сон, просто страшный сон, все хорошо, все в порядке, ты на «Дерадиконе», в нашей каюте, тебе ничего не грозит… Нет, Тор… Это не просто сон. Но тебе я, пожалуй, ничего не скажу. Потому что я, кажется, вляпался тогда по самое «не балуй». Я наконец-то понял, что за сила исходила от Рин и Амелии. Понял, что самые жуткие легенды имеют свойство оживать не только в Мидгарде, но и за пределами известных нам миров. Понял, что столкновение с этими существами уже произошло и хочешь не хочешь — нам придется участвовать в их играх, при этом взяв себе участь пешек, разменных монет. Потому что никто в легендах не уходил от ока Храма и его жрецов. Потому что никто не смел перечить Стражам Небытия. И потому что даже само Мироздание не сможет остановить вышедших из-под контроля созданий, которые погружают в Хаос мир за миром. Они добрались до нас. И теперь… — Кстати, на. Рин просила тебе передать, говорит, пригодится, раз в девчонку часто стал перекидываться, — брат протягивает мне непрозрачный пакет и, заглянув внутрь, я чувствую, как щеки предательски краснеют. В пакет была вложена записка, на которой от руки корявым почерком было нацарапано. «Женскую физиологию никто не отменял. Имей в виду — попадешь на «красные дни календаря» в женском облике — обратно перекинуться не сможешь (инфа проверенная, Юна на это влетала). Так что вот тебе подарочек, так сказать, от девочки девочке. Инструкция внутри. P.S. И завязывай уже с дренажной трубкой в волосах гулять — резинки же есть. P.P.S. Другие «резинки» тоже есть, в автомате за углом. Если нужны будут, а сам стесняешься брать — мне маякни, притащу (ну мало ли, вдруг ты уже любовь всей своей жизни тут нашел за две прогулки по кораблю — у нас и не такое бывает). Целую-обнимаю, Рин». Вытаскиваю из пакета одну резинку для волос и поспешно убираю всю остальную «посылку» в тумбочку. Всплывают в голове события прошлых дней, поведение Рин и, самое главное — то, что ее отношение ко мне и эта забота не были ложью. Да пошло оно все… Если даже она действительно тот самый «Разрушитель Миров» из легенд… Про меня тоже чего только не насочиняли. Какой-то больной даже в зоофилию с конем ударился, будто мне в случае чего было бы мало девок с отцовского двора, почти каждая из которых была готова раздвинуть ноги перед младшим сыном Одина и получить с этого свою выгоду. А уж то, что говорили о Рагнареке… Да, я его устроил. Но идея была Тора. И выхода там реально не было. Так что обо всей этой вакханалии с Храмом и легендами о мистических Артефактах, дающих своим хозяевам власть над определенной стихией, еще надо будет поговорить. Но зато сразу стал понятен тот самый «вопрос иерархии», про который зашла речь при поднятии Рин и ее подчиненными молота Тора. Если она управляет воздушной стихией (что наиболее вероятно, учитывая специфику ее сил и странные ощущения в воздухе рядом с ней), то Мьельнир, являющийся артефактом соответствующей стихии, просто обязан слушаться и ее саму, и тех, кто связан с ней кровным родством либо состоит в какой-либо форме вассалитета. И слово Одина тут действительно не указ. Интересно, а что бы Всеотец про нее и ее семью сказал? Явно ничего хорошего (возможно, именно поэтому мне и девчонка, и ее семья НАСТОЛЬКО понравились). Завязывая хвост, чувствую эфемерный запах гнили вокруг своего тела. Тор, похоже, не ощущает ничего подозрительного, а вот я дергаюсь, когда лишь на мгновение кажется, что в волосах что-то копошится. Пусть это и всего лишь глюки, но возникает отчетливое желание смыть с себя это все, благо что Тор на требование проводить меня в душ не выдает ни насмешек, ни другой отрицательной реакции. Кажется, что запах въелся в кожу и волосы. Что это я сам гнию заживо. А может быть, это действительно так? Я ведь даже не знаю, что произошло со мной тогда, после вселения Амелии в мое тело на разрушающемся корабле. Я… живой? Это точно? Она сказала, чтобы я не ходил за черту, явно имея в виду то, что отделяет наш мир от Хельхейма, но… Почему я смог туда попасть без каких-либо проблем? Живым ведь нет места в мире мертвых, как и наоборот — мертвым среди живых. И та дорога. Что если выбор был не между Йотунхеймом и Асгардом, а между жизнью и смертью? Мне ни там, ни там, по сути, не будут рады. В Хельхейме поджидают твари, которых я сам туда отправлял. И не только йотуны — мы с братом во время совместных вылазок за пределы Асгарда и выполнений поручений Одина каких только существ не уничтожали… Асгарда нет, да и в мире живых меня, по сути, ничего не держало… До недавнего времени. Еще там, в Свартальвхейме, после смерти Фригги я… был готов умереть. Даже больше — какой-то частью себя я хотел этого. Чтобы не было больше боли, не было потерь, лжи, обмана, предательств как моих, так и по отношению ко мне. Но словно сама моя природа была неугодна даже самой Смерти… — Локи, отомри, — брат потрепал меня за плечо, заставляя перестать таращиться в стену пустым взглядом. Только сейчас я заметил, что ванна уже набралась, кран Тор прикрыл прежде, чем вода начала литься на кафель, а я все сижу почти по шею в воде и никак не могу собраться с мыслями. — Да, я… Я сейчас, — хватанув с полочки флакончик с полюбившимся шампунем, собираюсь начать с мытья головы. Однако выдавливаю на ладонь какую-то красную слизь с уже знакомыми червями. Тут же чувствую, как по голому телу ползут эти… эти твари… — Локи! — Тор едва меня удержал, когда я с криком, переходящим в визг, выскочил из ванны, сбрасывая с себя этих… это… Мерзость эту! — Локи, что проис… Стоило ему попытаться меня схватить, как я заорал еще более дико и отбиваться принялся уже от Тора. Потому что теперь он напоминал своим видом то существо, которое я видел на Мосту в своих видениях. Такая же гниль вместо кожи, черви и до тошноты омерзительный запах. Не знаю, каким чудом я вырвался. Как смог выбежать в комнату и забиться в угол на кровати, обхватив колени руками и уткнувшись в них лицом. Только бы не видеть ничего вокруг. Только бы не ощутить снова, как по мне что-то ползет. Только бы… — Локи, ты слышишь меня? — к кровати подошел Тор. Всхлипнув, я крепче зажмурился и с трудом произнес. — Стой там! Не подходи. — Хорошо, стою. Поговори со мной, ладно? Что случилось? — Галлюцинации. Причем весьма гадкие. Боюсь, меня вывернет, если ты сделаешь еще хоть шаг. — Ладно, хорошо. Я положу рядом одежду. Когда все закончится… — Да, хорошо, я ее надену. Отойди, пожалуйста, — взмолился я. Тело тряслось от ужаса, горло все еще будто бы сдавливала та ледяная ладонь. Повернув к себе руку, я понял внезапно, что на запястье остались синяки. Получается, на шее тоже. Получается, это не было сном или галлюцинацией. Как же страшно… Как же… — Что случилось? — Тор послушно не подходил, но разговор начал. — Локи, говори со мной. Ага, конечно, говори. Если Тор узнает, куда я вляпался, то будет два варианта развития событий: он попытается меня непонятно от чего спасти и при этом наломает дров (а я, кстати, сам еще не знаю, нужно ли меня спасать). Либо же он полезет выяснять отношения и всю раскадровку ситуации с ближайшим родственником Амелии, а это Рин. И вполне возможно, что из-за этих выяснений Рин будет настроена уже против меня самого. При этом вовсе не факт, что она о планах Амелии что-то знает. Если у нее даже Алан с Браном, которым, на секунду, по десять лет, живут своей жизнью и к матери обращаются только как к капитану корабля, когда нужны какие-то специфические разрешения вроде того же допуска к исследованию пространственного разрыва, то что говорить о взрослой, по сути, женщине, которая у матери в подчинении не числилась и работала отдельно от нее над совершенно другими делами и в других мирах. «Не гуляй за Чертой, маленький мальчик», — эхом отдался в голове чужой злобный шепот. Снова заныли синяки на руке и на шее. Могла ли она меня тогда убить? Да легко. Ей в принципе даже не надо было сохранять мою жизнь. Самое паршивое, что даже если у нее на мою жизнь есть какие-то планы, то противопоставить ей я ничего не могу. Ведь там, на разрушающемся корабле, я пусть и невольно, но призвал ее, пообещав отдать все, что у меня есть, если она спасет Тора. Она свою часть сделки выполнила. И я от выполнения своей отвертеться уже не смогу. Не с этими существами, по крайней мере. Другой вопрос, какие вообще у нее планы могут быть на меня в моем нынешнем состоянии. Разве что на уже вылеченного и «поставленного на ноги» меня? Но что во мне такого особенного? Метаморфы сами по себе, как я понял, существа редкие. Но не настолько уникальные, чтобы прилагать колоссальное количество усилий для спасения одного из них. В сочетании с телепатией и магией — мало того, что редкие, так еще и не особо жизнеспособные. В том числе и в качестве вместилища для захвата, так что этот вариант отпадает. Но чего она от меня хочет? Какую игру ведет? Неясно. Определенно, об этом стоит поговорить с Рин, но наедине (в особенности — без Тора поблизости). Может, она что-то подскажет. А пока что надо по-возможности успокоиться и заняться своим восстановлением. Погрузившись в собственные мысли, не сразу понимаю, что мерзкий запах исчез. Рискнув открыть глаза, обнаруживаю, что все зрительные галлюцинации тоже испарились, словно их и не было. Расслабленно выдохнув, я потянулся за одеждой и поспешил успокоить брата, который все еще сидел на кровати напротив, но не пытался со мной заговорить — видимо, понял, что это бесполезно. — Я в порядке, — заверил его я. Тор мне явно не поверил, поскольку собрался что-то сказать, но я его перебил. — Давай не будем об этом? Пожалуйста. Это не та вещь, о которой я хочу говорить сейчас. — Ладно, чего бы тебе хотелось сейчас? — Поесть, — честно признаюсь я. — И попить. И потом поспать. — Короче, как обычно в последние дни. Сейчас сообразим что-нибудь, — обещает мне Тор. Уже засыпая рядом с братом, чувствую по всему телу странное покалывание. Но особого значения ему не придаю, так как подобное происходило в последние дни слишком часто. Лишь когда открываю глаза после сна, осознаю, что именно начало происходить. Щит. Он все-таки начал формироваться, но почему-то совсем не похожий на тот, что я использовал раньше. Впрочем… С учетом внезапно выросшего навыка телепатии прошлый бы мне больше мешал, чем помогал. Правда, к новому мне еще придется привыкнуть. Но к чему я только не привык за последние дни. К ведущему себя по-новому брату, к относящейся ко мне, как к ребенку, девчонке. Даже к мировоззрению обитателей этого корабля начинаю привыкать. Странно, но оно само по себе… успокаивает, что ли. Понимание, что пока ты не идешь против них, ты можешь быть каким угодно. Что угодно любить, как угодно себя вести. Можно поделиться самым сокровенным и не бояться, что тебя либо выставят на посмешище, либо объявят уродом лишь за то, что ты отличаешься от большинства. Странное место, где наличие отличий — само собой разумеющийся факт и нет ни единой попытки загнать всех под некий «общий знаменатель». Почему-то считается, что такая система не будет работать ни с одной армией, но Дерадикон существует, судя по всему, не первый год. Да и методы работы, применяемые Рин, выглядят обкатанными и явно применялись до нее кем-то. Кем? Да хоть теми же альтернаторами. — Ну что, судя по всему, заточению подошел конец? — раздается со стороны входа в комнату голос Рин. Покосившись на спящего Тора, улыбаюсь ей и пожимаю плечами. — Как себя чувствую? — Не знаю даже, — протянув руку вперед, создаю в ней фейерверк и тут же, тряхнув пальцами, заставляю его исчезнуть. — Не как беспомощная развалина? — Повод отпраздновать, когда все будут более-менее в сборе? — уточняет у меня Рин. И, поймав мой непонимающий взгляд, поясняет. — Я про Тора. Весь блок в одно время в любом случае не соберется — кто-то да будет на смене. — На самом деле, я бы хотел с тобой поговорить, — решаюсь я. — Только наедине и… Это будет надолго. И неприятно. — С таким лицом, как у тебя сейчас, приятные беседы не предлагают, — нахмурилась девчонка. — Пошли, расскажешь, что там у тебя стряслось. Впервые за несколько дней выходя за пределы комнаты, я чувствую себя… Нет, не как заключенный, который наконец-то был выпущен на свободу, а как маленькая улитка, которую принудительно вытащили из ее раковины и заставили существовать в абсолютно новом мире практически… без защиты. Стоп… — Локи, ты чего? — видимо, Рин испугалась, что я упаду, поскольку в следующий момент меня аккуратно обхватили за пояс. — Все нормально. Просто привыкнуть надо, — глубокий вдох. Еще один. Еще. Она не торопит меня и не пытается куда-то увести — просто стоит рядом и страхует на случай, если я вдруг отключусь. К моей радости — этого не происходит. Совладав с собственным восприятием, делаю еще один глубокий вдох и открываю глаза. Считаю нужным пояснить. — Ощущение, будто всего вокруг слишком много. — А, ясно. Так бывает, когда высокий уровень телепатии включается. Не переживай, догонишь потом. — Мне есть о чем переживать помимо этого, — буркнул я. После чего прошел в комнату девчонки. Верней, не только ее, но Арми в комнате на данный момент не оказалось. — Садись, — кивком Рин указала мне прямо на кровать. Поймав мой недоумевающий взгляд, фыркнула и все-таки сдвинула ближе к изголовью кучу мелких и не очень деталей, вещей и прочего барахла, которое по этой самой кровати было разбросано в художественном беспорядке. Устроившись на освободившемся месте, я прижался спиной к стене и принялся рассказывать. О жутком сне, который был вовсе не сном (синяки на руке и шее тому подтверждение). О выходке Амелии в этом сне и о последующих галлюцинациях, которые навалились сразу после возвращения в реальность. О своих подозрениях о принадлежности Рин и ее дочери к мифическим существам, способным разрушить саму реальность, я пока что решил промолчать. Посмотрим, что она скажет мне об Амелии. — Н-да… То, что ты вляпался, думаю, сам понимаешь, — Рин посмотрела на меня, нахмурившись. И словно задумалась о чем-то. — Меня больше интересует, куда именно я вляпался. Чем это может закончиться? — Вряд ли она будет захватывать твое тело под контроль или что-то в этом роде. По крайней мере, надолго. Если бы ее душа была в жизнеспособном состоянии, то проще было бы обратиться к любому из нас — хоть ко мне, хоть к Арми. Для сущности создать тело — это вопрос лишь количества энергии, которого у нас хоть отбавляй. — То есть, в итоге она мертва. Как призрак, или как некая… остаточная субстанция после исчезновения. Ладно, а от меня ей что надо? — Все, что угодно. Могут быть какие-то планы на твою роль во всей грядущей заварухе. Сразу говорю — нет, я об этих планах ничего не знаю, Алька одна работала, а методы у нее были куда более разнообразные, чем мои. А может быть это просто желание устроить напоследок шоу. Посмотреть, как ты начнешь метаться и что будешь делать, оказавшись на самом краю. Заставить тебя почувствовать, какого это — быть пешкой в чужой игре. Степень жести в любом случае будет предельной, потому что все человеческое, что в ней было она, судя по всему, сожгла при активации Светоча. А сущностная сторона там никогда не была особо дружелюбной. Ну да ты это уже и по первому контакту с ней понять должен был. Мой совет — не триггери ее лишний раз. Она не я, за усы безнаказанно дергать себя не позволит. — Это ты о чем? — Она тебе что сказала перед тем, как ты проснулся? — Не гуляй за Чертой, — то, что она назвала меня маленьким мальчиком, я опустил. — Вот и не гуляй за Чертой. Тем более, что тебе туда в любом случае еще рановато. Сколько там лет вы живете, пять тысяч? Вот и не пытайся этот срок сократить. Дернув плечами, я нахмурился. И вспомнил, что именно чувствовал до того, как отключиться и попасть туда, к Амелии. Как думал о йотунах и о своих действиях в тот день, когда чуть не уничтожил всю их расу. Вспомнил, как сказал Тору перед тем, как отключиться, что я… убивал своих. Правда ли это? Может ли такое быть, что на какое-то время я действительно причислил себя к этим существам? И могло ли повлиять на это то, что я здесь, на Дерадиконе, впервые не боюсь быть непринятым из-за отчасти йотунского происхождения? Вопросов больше, чем ответов. И я возвращаюсь к тому, с чего начал — что совсем не знаю и не понимаю даже самого себя.