Локи
Никогда не мог предположить, что в моем текущем состоянии можно испытывать хоть какие-то положительные эмоции. Мне попеременно хотелось сдохнуть, разнести все вокруг, разрыдаться (в очередной раз), забиться чуть ли не под кровать от ужаса, просто не хотелось ничего временами… И на фоне всего этого периодически возникали проблески чего-то более светлого. Чего-то, что заставляло цепляться за реальность и всеми силами пытаться сохранить остатки разума. Тор, раскаивающийся за прошлое поведение и обесценивание моих проблем, которые, как оказалось, действительно пустяками не были. Тор, который обещает больше никогда от меня не отказываться и помочь, если вдруг я не смогу в одиночку справиться с чем-либо. Малознакомая, но почему-то такая родная девочка, которая… Которая так сильно похожа на маму. Каждый раз, когда она меня обнимает или гладит, в голове всплывают те редкие счастливые моменты прошлого, когда я мог в полной мере почувствовать: меня любят, от меня не откажутся, меня не считают вторым сортом. Как же мало таких моментов было… И все это всплывает сейчас. Так больно и вместе с тем… Словно легче становится. Или… Я даже не знаю. Как же странно все это. Один, бывший (с высокой вероятностью) моим отцом, постоянно разочаровывался во мне, был недоволен, требовал, заставлял, ломал в своей неповторимой манере. А Фригга, хоть и была неродной, но стала той… Я по ней действительно скорбел, когда ее не стало. И до сих пор готов что угодно отдать, чтобы изменить две вещи: не подсказывать помощнику Малекита короткую дорогу и, если уж можно будет — не прозносить тех слов, что вырвались на кратком свидании. Пусть она не всегда понимала меня и не хотела (да, именно не хотела, а не не могла) идти против воли Одина… Все же она была моей матерью. Рин, с которой у нас ни общей крови, ни общих воспоминаний, ни даже общего воспитания внезапно оказалась способна понимать меня лучше, чем люди, которые знали обо мне все с самого раннего детства. А еще — она ни разу мне не солгала и это… Одновременно и пугало, и притягивало. Да, не всегда все было гладко — вспомнить эти ее вопросы, почти каждый из которых бил по живому. Но почему-то, засыпая между ней и Тором в темноте больничной палаты я чувствую себя… Не знаю даже. Лучше, чем предполагал? Или лучше, чем в детстве, когда самому приходилось со всем разбираться? В любом случае, просыпаюсь я абсолютно спокойным и умиротворенным. Первое, что замечаю — отсутствие тепла за спиной. Но Тор между делом сообщает о том, что девчонка уже ушла на смену. Она говорила об этом вечером. Верней, получается, после обеда. Сейчас глубокая ночь, если верить Тору. Хотя мне кажется, что раз в космосе понятие смены дня и ночи неприменимо, жизнь на этом корабле кипит круглосуточно. И тот факт, что здесь есть ночные смены на капитанском мостике, мою теорию подтверждают. У Тора и Рин много общего — они оба прежде всего думают о еде. У меня аппетита не было вовсе, разве что сладкого немного хотелось, но было и понимание — надо съесть хоть что-нибудь из нормальной еды. Поэтому я озвучил свои пожелания Тору и… И вдруг увидел свою руку. Синюю. С черными когтями. Точно такой она была, когда меня схватил йотун. И потом, когда я прикоснулся к ларцу вечных зим в сокровищнице. Когда я под действием их магии превращался… в одно из этих чудовищ. Можно было лишь догадываться, насколько ужасным в этот момент было мое лицо. — Локи, — мягкий голос брата доносится, словно сквозь толщу воды. Почему он так… Почему он ведет себя, будто ничего не произошло? Может быть, эту мерзость вижу только я? Может быть, это галлюцинации, о которых меня предупреждала Рин? Я ведь до сих пор ни одной не видел. А может… Может это все галлюцинация? Пребывание на «Дерадиконе», неожиданная доброта по отношению ко мне и отсутствие отвращения в глазах Тора при виде моей истинной сути? Может быть, я все еще там, умираю на борту корабля с переломанной шеей, и мой разум создает эту всю картинку в моей голове только ради того, чтобы облегчить предсмертные муки? Из всех сил сжимаю кулак так, чтобы когти впились в ладонь. Больно. Не иллюзия. Реальность. — Брат, поговори со мной, — Тор, заметив мой маневр, берет меня за руку и заставляет разжать пальцы. — Она это видела? — я чувствую, как меня начинает подташнивать. На лбу и спине выступает холодный пот, а сердце начинает все быстрей колотиться где-то в горле. Нет, стоп, все. Возьми себя в руки. Один-два-три-четыре. Ничего страшного не произошло. Просто девочка, которая первая за много лет не относилась ко мне, как к отбросу, проснулась и увидела вместо меня мерзкую синюю тварь. — Да, но не испугалась. По-моему, ей даже понравились узоры на твоей коже. Узоры… Я вспомнил странные выступающие рубцы на коже Лафея и других великанов. Свободной рукой осторожно прикасаюсь к своему лицу, ожидая ощутить все, что угодно. В прошлый раз, схватившись за ларец вечных зим, я видел только изменение цвета рук. А потом за спиной раздался голос Одина и… Я так и не увидел, как на самом деле выглядит мое лицо. На лбу и щеках выступало то, что Тор назвал узорами. Я же ощутил лишь желание содрать ЭТО со своего лица, выровнять кожу и… и… Зажав рот ладонью, бросаюсь в сторону уборной. Меня выворачивает наизнанку, голова кружится, а дрожь во всем теле и льющийся по этому самому телу холодный пот напоминают о так и не прошедшей до конца панике. Мне нужно сосредоточиться… Нужно взять свой же собственный разум под контроль. Один-два-три-четыре… — Брат, — кулак Тора ударяет по двери. — Все в порядке, я сейчас, — по голосу он наверняка понял, что все далеко не в порядке, но колотить в дверь прекратил. Трясущимися руками открываю кран. Набрав пригоршню воды, умываюсь. Чувствую холод от воды. Слышу шаги Тора за дверью. Вижу раковину, на которую опираюсь руками, над ней — зеркало, где отражается… Нет, все-таки не йотун. Синяя кожа, да, с теми самыми «узорами», как их называет Рин. Красные глаза. Черные когти на руках. Но все же не йотун. Лицо мое. Знакомое с детства, сейчас выглядящее жалким и напуганным даже с учетом отчасти йотунского обличья. Волосы… Они остались на месте. Провожу по ним пятерней, чтобы хоть как-то расчесать и в этот момент чувствую, как чужая рука больно хватает меня за хвост, завязанный на затылке. — Туда смотри! — командует резкий, знакомый, но не узнаваемый голос. Мне больно и хочется вывернуться, но сделать этого я не могу. Все, что остается — смотреть в зеркало, Там мое лицо. Без йотунской синевы и узоров. От рассматривания отражения отвлекает сильная оплеуха. — Вот так надо выглядеть, а не непотребства всякие творить с собой! Снова удар. Снова какие-то слова. Снова боль. Пытаюсь закрыть лицо руками и чувствую, как к локтям течет кровь. Начали бить не ладонью, чем-то еще. Палкой будто бы. Не надо, пожалуйста… Не надо… За что… За что… — Локи! Брат, очнись… — чувствую, как кто-то обездвиживает меня, явно для продолжения избиения, поэтому изо всех сил начинаю вырываться. Пустите… Я ничего… Я ничего плохого… Я не хотел… Я не знаю, за что… не знаю… — Тише, тише, я не причиню тебе вреда, ты в безопасности, ты со мной. Система… Не слышу, что дальше. Сердце снова начинает болеть, а все происходящее… Я не знаю, где я. Мне страшно, больно, я падаю. Я… Мне… — Брат, — прикосновение к рукам, от которого меня прошивает разряд боли. — Прошу, не вырывайся, я обработаю раны. Раны… Откуда у меня раны… Я умывался, потом… Потом что-то произошло… — Открой глаза, Локи. Посмотри на меня, — этот призыв заставляет лишь сильней зажмуриться. А потом на горящие руки, которые продолжало дергать болью, опустилось ощущение прохлады. — Вот так, вот так. Все хорошо, Локи. Ты на корабле, в медотсеке. Ты со мной, брат. Открой глаза. «Я не могу». — Почему? — хрипло спрашивает он. Понимаю, что он слышал то, что я не говорил. Этого не может быть. Это иллюзия. Галлюцинация. Это все с самого начала было нереальным. — Брат, я здесь. Я настоящий. Я слышу твой голос у себя в голове. Все в порядке. Все будет хорошо. Я позвал Рин, она должна прийти, она поймет, как помочь… Дыши, не уплывай никуда. Говори со мной хотя бы так, через мысли, хорошо? Вдруг голос Тора исчезает. Пропадает и ощущение от его прикосновения. Я снова… Один. Нет, не один. Я стою напротив зеркала, а кто-то держит меня за хвост и снова орет про то, что я должен выглядеть нормально. Это неправда… Это нереальное. Я не ношу хвост лет, наверное, с тринадцати. Удар по лицу заставляет вздрогнуть и закрыться от последующих побоев. Их наносят уже не ладонью, а чем-то… другим. Тор, умоляю, вытащи… Спаси меня, брат… Помоги мне. Рывок — и кто-то бросает меня в комнату. Слишком узкую, слишком тесную, слишком маленькую… Слишком душную. Мне очень жарко. Воды… Пожалуйста, хотя бы глоток. Мама, отец, брат, кто-нибудь, вытащите меня… Сердце… Я умру здесь… Горящее огнем тело вдруг окутывает спасительной прохладой. Образ душной и жаркой комнаты рассыпается, оставляя меня под струями ледяной воды. Сердце все еще ноет, а правая рука почему-то плохо слушается. Точно, раны… Левая двигается свободно, поэтому первым делом подношу ее к лицу. Какой-то предмет. Намордник, или… — Кислородная маска. Так будет легче дышать. Не снимай пока, — маленькая ладонь перехватывает мою руку и успокаивающим жестом гладит пальцы. Рин. Что со мной… Это уже не было похоже ни на галлюцинации, ни на панику. Это было что-то новое и еще более жуткое, как будто мне и без того мало проблем. — Это не галлюцинации и не паника. Снова это. Я не говорю ничего, просто думаю и… мои мысли слышат. При этом нет ощущения проникновения в мои мысли, как это было… тогда, на корабле. Или перед вторжением в Нью Йорк. Распахнув глаза, тут же зажмуриваю их обратно. Свет слишком яркий. Больно. — Ночное зрение, значит. Открывай, свет я выключила. В этот раз глаза не болят. Открыв их, я понимаю, что нахожусь в ванной. Верней — что бортик душевой кабины каким-то образом подняли выше, чем он был раньше, заполнили всю емкость холодной водой и меня в нее запихнули. Прямо в одежде. А еще сверху периодически лили воду на голову из душевой лейки. Иначе с чего бы я очнулся от воды, льющейся сверху? Рин сидит на краю ванны, склонившись надо мной. Тор… Тора не видно. Где он? — Выгнала отдыхать, ему нужно после всего произошедшего. Хочешь остаться здесь, или можем вернуться в комнату? На самом деле, я бы с удовольствием еще повалялся в холодной воде. Но ощущение, что девчонка надо мной нависает, было не слишком приятным даже учитывая ее дружелюбие и вроде бы как налаженные отношения. Поэтому я осторожно схватился рукой за бортик и попытался встать. Тут же понял, что это просто только в мыслях. Тело странно ослабло, а голова начинала кружиться даже от простого усилия. Делаю глубокий вдох. Еще один. Перед глазами немного проясняется, но в итоге на кровать меня тащат чуть ли не волоком. Только откинувшись на подушку понимаю, что девчонка магией высушила меня во время этого путешествия. — Если станет жарко или опять почувствуешь боль в сердце — говори. — Что со мной было? — просипел я между вдохами. Рукой принялся изучать маску. Особо ощупывать нечего было — намордник и трубка, ведущая к небольшому баллону. Сейчас этот баллон закрепили на штативе рядом с койкой. В ванной… Наверное, тоже рядом где-то валялся, просто я его не видел. — Помнишь, ты с порезами на руках просыпался? — я кивнул. — Такое бывает в трех случаях. Первый — режешь сам себя, но не помнишь этого. В твоем случае рядом ни предметов для нарезки, ни крови под ногтями, так что вариант отпадает. Второй — нападение какой-то не особо доброй сущности в кошмарах и я, честно говоря, раньше склонялась именно к этой версии, потому что к контакту ты восприимчив, а на детей-телепатов всякие твари достаточно часто нападают, когда щитов нет. Но есть еще более хитровыебанная штука, когда тебя достают твои же собственные воспоминания. Явик, когда тебя только нашли, сказал, что ты напоминаешь его в молодости. Эти слова были пророческими, похоже, — Рин невесело усмехнулась и продолжила говорить. — Мы уже сталкивались с этим. Во сне переживаешь какой-то травмирующий момент и весь тот ущерб, что был нанесен тебе в течение этого момента. И у этого явления тоже не одна причина появления. — Продолжай, — мозги работали. Я с содроганием вспомнил увиденное в зеркале и ощущения, которые и запустили весь кошмар на этот раз. Странно, что сейчас я все помнил. — Первая причина — собственные чувства. Это либо ненависть к себе, либо чувство вины, либо пережитый страх… Короче, чаще всего это ничего хорошего, и при нестабильной психике тебя выносит в соответствующее состояние, а сверху еще подсознание соответствующую атмосферу добавляет из числа твоих кошмариков. Вторая причина — это подавленные воспоминания и подавленная же психическая травма. Опять же, при нестабильной психике тонко там, где рвется, и все задавленное начинает вылезать наружу. В твоем случае все сейчас усложнилось разгоном. — Чем? — Ну, судя по всему, ты еще не до конца вырос. В том плане, что биологически твой процесс взросления не окончен, а значит — те или иные способности могут еще увеличиться. Как правило, это происходит при какой-либо экстремальной ситуации, а у тебя в последнее время их было хоть отбавляй. — Тор, — тут же вспомнил я. И поспешил пояснить Рин. — Когда мы пытались остановить Хелу, он в какой-то момент начал выпускать молнии без Мьельнира. Обычно молот был… Как бы проводником магии, а Тор в итоге смог делать все самостоятельно. — Ну а ты даже младше Тора, поэтому неудивительно, что на фоне всего пережитого у тебя повысился телепатический ранг. Раньше ты, например, не мог говорить кому-то «в голову» при прикосновении. И передача информации требовала осознанного сосредоточения, а не производилась произвольно, как с последним твоим кошмаром. — Что? — Тор все видел. Ты в него вцепился, он пытался тебя вытащить, конечно, но понятно, что без подготовки и отработки таких действий в тренировочных условиях у него ничего не получилось. Поэтому ты окончательно провалился, а он отделался головной болью и носовым кровотечением. Предвосхищая твои вопросы — нет, он не злится и уже рвется к тебе обратно. Но разрешение я дам только когда Бран его проверит и убедится, что у произошедшего нет отдаленных последствий вроде повреждений мозга. Учитывая, что Тора не так давно контузило — меры предосторожности не повредят. Да, и еще — спать с нами ты теперь можешь только в перчатках. Потому что в случае неосознанного воздействия на… — Не продолжай. Я понял, — я поежился и опустил глаза вниз. В поле зрения оказались руки. Все еще синие. Закрытые от запястий до локтя плотными повязками. Ни шва, ни края бинта я так и не обнаружил, сколько не приглядывался. А еще не помню, чтобы под этими повязками ощущалась какая-то влага. — Локи, ты ни в чем не виноват. Со временем научишься контролировать эту херню и все наладится, — пообещала мне Рин, после чего взяла меня за руку. Я почувствовал, как защипало глаза. Да сколько можно-то… Когда меня перестанет «накрывать» от каждого доброго слова или жеста с ее стороны… — Когда психика угомонится и перестанет бесоебить. Это не проблема. В смысле, вреда от того, что тебя туда-сюда бросает, не особо много на фоне остального. Скажи, ты знаешь, что происходило тогда? Не в кошмаре, в реальности? — Этого не было в реальности. Я бы помнил. — Совсем необязательно. У памяти есть одно свойство — уничтожать травмирующие или болезненные воспоминания с целью поддержания жизни индивида. Например, после изнасилования многие не могут вспомнить… — Меня не насиловали, — обрубаю я. Мне в принципе не нравится этот разговор. — Я женщина, поэтому говорю привычными для себя ассоциациями. Если не устраивает этот пример, хорошо. Такое бывает с жертвами нападений, участниками военных конфликтов, жертвами жестокого обращения в детстве… — На меня не нападали, я не участвовал в военных конфликтах, по крайней мере, в то время, когда меня можно было схватить за хвост, со мной не обращались жестоко в детстве. Кажется, я уже говорил, что Один в плане физического насилия не был копией твоей любимой мамочки из второй жизни. Я понимаю, тебе хочется найти во мне родственную душу и через меня помочь той маленькой девочке, которая сотни лет назад пряталась от побоев между шкафом и батареей, но… — я осекся. Не потому, что понял, что наговорил. И даже не потому, что непонятно откуда узнал про шкаф и батарею, ведь Рин вроде бы не говорила мне об этом. А потому, что понял: она все так же спокойна. Все так же улыбается. И внимательно смотрит мне в глаза, чуть наклонив голову набок. Я резко выдохнул и, повернувшись набок, обхватил руками подушку. — Можно уже говорить? Что же, начнем с начала: мы с тобой точно не родственные души из-за специфики психики и восприятия разных жизненных ситуаций. Я скорей ближе к Тору, чем к тебе. К Тору, живущему в свое время среди кучи Локи. Сходство ситуаций — да, возможно, но… В этом плане мне далеко за родственными душами ходить не надо — у трети Базы биографии с моими как под копирку, плюс-минус пара деталей. Второе — себе прошлой я в любом случае не помогу, за нарушение временных границ нас ебут жестко и больно, так что в голову мне подобных мыслей никогда не лезло. Иного способа помочь именно себе у меня нет — я прекрасно понимаю, что другие люди являются не мною, собственно, поэтому и использую в отношении тебя совершенно иной подход, чем применим был бы ко мне, окажись я сейчас в сходной с твоей ситуации. — Ты почти попал в одну из причин, по которым я это делаю. Действительно, к этому причастно пережитое в прошлом дерьмо. Вот только попадая в это дерьмо, я видела порой, как люди, пережившие в прошлом подобное, с удовольствием глумятся надо мной. Хотя уж они должны были понимать, что со мной происходит. А были те, кто, наоборот, стремился помочь. Первый итог — закономерность, второй — ошибка выжившего, правило десятого, короче говоря — исключение. Эти люди — те, кого произошедшее с ними дерьмо не сломало, а заставило извлечь опыт и двигаться дальше. Поэтому для меня быть по поведению и образу мышления ближе к ним, чем к первой категории — это признак силы. Признак способности выжить в любом дерьме, несмотря ни на что. Не сломаться под воздействием обстоятельств и не позволить какой-либо мрази из прошлого переломить себя об колено. Доказать. Помнишь, мы об этом уже говорили, когда касались темы самоубийства? Есть и другие причины. Например, то, что Амелия последние свои силы направила на помощь тебе и, вместо того, чтобы добить тебя окончательно, предпочла поддержать в тебе жизнь до прибытия «Дерадикона». Именно помочь тебе, а не наблюдать или закончить все одним махом. Получается, помогая тебе, я продолжаю дело, которое она хотела закончить, но не успела. Третья причина в том, что мне в принципе нравится чувствовать чужую благодарность и привязанность. Наверное, для каждого есть нечто… важное. Как бы оправдывающее смысл жизни, без которого эта самая жизнь была бы просто существованием. Для меня это осознание, что я помогла кому-то добиться лучшего исхода, чем был типа предусмотрен. Ну и четвертое… Я в общих чертах рассказала о Блуждающих Душах. Но не было времени и места упоминать, что с Амелией, а через нее — и со мной, они уже долгое время играют в весьма скотские игры, разменной монетой в которых служат чужие жизни. И чем больше этих жизней мы им не дадим забрать, чем больше судеб не дадим сломать… Короче, каждая спасенная после их вмешательства жизнь — это своего рода маленькая победа, которая не может не радовать. Раньше я бы в ответ на такую тираду выдал призыв сократить количество пафоса. Но в ее тоне голоса, манере держаться и самом облике не было и намека на пафос. А сказать что-либо еще… Я не знаю, что тут можно высказать, если честно. Пытаться зацепить или поиздеваться я уже пробовал неоднократно, но такое ощущение, что все мои удары бьются о глухую стену и я только лишаю себя сил этими попытками. Спросить… А о чем спрашивать? Она говорила достаточно пространно и подробно, чтобы не возникало каких-либо уточняющих вопросов. — Ты, я смотрю, любишь поговорить, — буркнул я в итоге. — И ты только сейчас это заметил, — судя по голосу, она улыбнулась. А потом спросила. — Так почему ты перестал носить хвост? — Не помню. Обрезал. Может, имидж захотел сменить. Или собирать его каждый день надоело. Или же мода переменилась. Не знаю, мало ли… — Соберешь? Держи, вместо веревки сойдет, — девчонка порылась в одном из ящиков у входа и протянула мне гибкое резиновое кольцо. Похожим все еще был закреплен кислородный баллон к штативу. — Зачем? — Потому что в текущей ситуации единственный способ проверить или опровергнуть теорию — запустить один из триггеров. Бить тебя перед зеркалом, таская за волосы, явно будет слишком. А вот по твоим ощущениям от смены прически можно будет хоть что-нибудь понять. Если у тебя не связано с этим каких-то плохих воспоминаний — проблем нет. Если же ты обрезал волосы, чтобы за них больше никто не мог схватить… — Ты слишком много болтаешь, — буркнул я, протянув руки к собственным волосам. Только чтобы она отвязалась… Тело прошибла дрожь, стоило приподнять волосы и собрать их одной рукой. Зажмурившись, я потянулся было за импровизированной завязкой, но вдруг вспомнил, что мне не нужно сейчас пытаться что-то кому-то доказать. Что не нужно переступать через себя, особенно если я знаю, что мне будет плохо. И что в случае чего мне теперь есть кого попросить о помощи. — Вполне может быть, что ты права. Но что тогда произошло? — Скажи, а кошмары появились… — Если подумать, где-то через пару месяцев после того, как исчез хвост, — я почувствовал, как засосало под ложечкой. — Только я не запоминал, что мне снилось. Просто просыпался с порезанными руками. — И смог нормально выспаться только рядом с Тором в ту ночь, так? — Почему ты улыбаешься? Что в этом смешного? — Ну, как минимум можно порадоваться, что Тор к тому дерьму причастен не был. Когда он придет, попробуем проанализировать то, что мы с ним увидели, чтобы не заставлять тебя снова это все в голове крутить. — Оно само крутится. Без ваших принуждений, — руки вдруг начали дрожать. В горле комом встали слезы. — Ну кто бы мог меня похитить из дворца, скажи? Тор его покидал уже, он старше меня и периодически отправлялся из Асгарда по заданию отца, но я к нему присоединился лет… В семнадцать, наверное. Значит, что-то со мной сделал Один, но… Или по его приказу. Но что я такого совершил, что на меня подняли руку и потом… Та комната… Жарко… — Больше не будет, — на тело что-то набросили и меня вдруг окутало прохладой. Видение страшной тесной комнаты развеялось до того, как успело появиться. — Посмотри на меня. — Каждый раз заставляешь это делать. Такая тяга к чужому вниманию? — Зрительный контакт. Если человек фокусирует взгляд на тебе — значит, потихоньку выбирается. Хуже всего, если просто прямо перед собой смотрит и ни на что не реагирует. В общем так, глюки твои по физическому состоянию бьют, так что через физику тебя и будем из них вытаскивать. С нехваткой воздуха проблема решаема, с избытком тепла тоже. Одеялко это на кровати держи, в случае чего — под него тебя засунем. С болью, правда, ничего не поделать, но тут уж извини… — Эй, ты же сама говорила, что на этом корабле извиняются только тогда, когда в чем-то перед кем-то виноваты. — Я капитан этого корабля… — И ты же говорила, что правила едины для всех, — глядя на насупившуюся девчонку, я почувствовал, как губы разъезжаются в улыбке. В ответ Рин тоже ухмыляется. И я даже на пару минут забываю о происходящем. Но тут же приходится вспомнить, потому что при очередной попытке потрогать лицо руки натыкаются сначала на маску, а потом — и на рубцы, «украшающие» лицо. Только сейчас я вспоминаю, что нахожусь в облике полуйотуна и настроение стремительно покатилось вниз по наклонной. — Почему ты меня не боишься? Даже если брать во внимание тот факт, что ты не знаешь о йотунах, мой вид должен тебе казаться ужасным. — Ну, если к твоему виду добавить гриву вдоль хребта и черные крылья, то тебя примет за своего примерно треть этого корабля. Помнишь, я про элийцев и асмодиан рассказывала? Так вот асмодиане выглядели плюс минус так, как ты, но с теми дополнениями, что я описала. А, да, узоров на лице у них не было. Сейчас часть народу на корабле предпочитает сохранять этот облик из-за ночного зрения. В основном диверсанты, разведчики, снайперы — короче, все те ребята, для которых темнота — друг молодежи. А, вру, нормальных когтей еще не хватает. — Ты это пропустила? — происходящее начало напоминать сюр. Еще пару часов назад я боялся, что она сочтет мой вид мерзким, а сейчас… Я что, обижаюсь на то, что она сочла мой вид НЕДОСТАТОЧНО мерзким? Ткнув ей прямо под нос черные когти, я ловлю насмешливый и немного даже… Не знаю, взгляд такой, как будто она меня за идиота держит. — Позволь тебе кое-что объяснить. Когда твои «когти» годятся только на то, чтобы их сломать в самый неподходящий момент и потом, поскуливая, дуть на пальчик — это называется «ногти» и подпиливается до приемлемой длины наждачкой за пару-тройку минут. Когти — это когда ты можешь открыть консерву или вытащить кишки идиоту, который подошел на близкую дистанцию. Выглядят они примерно вот так, но от вида к виду могут различаться. Миг — и на кончиках пальцев у Рин появляются самые настоящие звериные когти. Загнутые, острые, сантиметров пять в длину и, главное — как раз-таки способные вспороть брюхо или открыть консервную банку. Подняв голову выше, я увидел вертикальные зрачки и странные уши на макушке. Напоминали они… Кошачьи. С кисточками на кончиках. — На что пялимся? Первый раз увидели особь, чьи предки с генетикой заигрывали? Ну так таких тут тоже дохера. Миг — рука и глаза вернулись в нормальный вид. Исчезли и кошачьи уши на макушке. Сама Рин с привычным весельем во взгляде смотрела на меня, а я… Я чувствовал, как внутри исчезает тяжелый такой комок. — Про «чудовищность» свою лучше вообще не заикайся, особенно в четвертой исследовательской лаборатории. Там ребята с Базы подобрались, причем один другого страшней в понимании обычных людей. На смех поднимут, если ты им свою синюю шкурку за признак «чудовища» задвигать попытаешься. — Ага, — едва слышно прошептал я. Губы дрожали. Непонятно, причем, почему. Все же было хорошо. Меня считали «абсолютно нормальным», потому что у той же Рин когти оказались больше, чем у меня. Это ведь хороший знак, так почему… — Я невовремя? — со стороны дверей раздался голос Тора. — Вполне… вовремя. Мне срочно нужна сухая жилетка, Рин я уже насквозь… слезами промочил… — попытался пошутить я. Судя по выражению лица брата, получилось у меня не очень. Тор уже как-то привычно подошел и сел на край кровати, бережно обнимая меня за плечи и притягивая к себе. Уткнувшись лбом ему в плечо, я честно попытался дышать глубже и ровней. Получалось плохо, но… Я хотя бы пытался, это ведь уже хорошо? — Я вот тут думал по поводу того, что мы увидели… — нерешительно начал Тор, когда я утихомирился и всем своим видом попытался выразить готовность участвовать в конструктивном обсуждении… в ближайшие минут тридцать, ага, пока меня снова никуда не унесет. Да что со мной не так-то! Все в порядке уже! Рядом Тор, Рин, они пообещали помощь и поддержку, я в безопасности и жизнь потихоньку налаживается, а меня ни с того ни с сего… Как девчонку развозит. Может быть, правильно в детстве меня бросали одного? Может, это действительно просто истерика идиотская, а я сразу двум людям и себе заодно голову заморочил. — В общем… Можно я сначала пару вопросов задам, а потом расскажу, что и как? — Давай, — Рин кивнула. Почему-то Тор обращался именно к ней. — Правда, что магия может убить своего владельца, если он пользуется ей… ну вроде как не по назначению? — А источник магии у нас какой? — уточнила Рин. — Если договор с сущностью заключить, то как нефиг делать: волю сущности не выполняешь — она тебя выпиливает. Или если артефакт какой подобрал — тоже может он диктовать условия его использования, а если что не так — гудбай, Вася. Но вот если магия сама по себе у человека есть, ну, по генетике прилетело от родителей умение, допустим, предметы в воздух силой мысли поднимать, то… — Рин не договорила. Просто стоящий на столе графин с водой сначала приподнялся на несколько ладоней вверх, а потом — мягко опустился на столешницу. — То есть не может. А если маг только начинает свои силы осваивать? — Тоже нет. Изначально тебе не дается вся сила сразу. Даже при высоком уровне того или иного навыка ты просто не соображаешь, как его использовать. Есть варианты с интуитивными всплесками, но там… Строго говоря, надо поставить мага в такую ситуацию, чтобы он сам сдохнуть захотел. Ну или напасть большой толпой, чтобы у мага взыграло что-то типа «сдохну, но и вас с собой заберу». А просто… Тор? — Сам, значит, захотел… — севшим голосом произнес брат, почему-то глядя на меня с такой болью, будто только сейчас понял что-то страшное. — Если просто с магией переборщил? Ну, слишком сильное для себя заклинание создал, или слишком сложную способность освоил на пределе сил? — Прежде, чем ты этого «предела сил» достигнешь, тебя собственный инстинкт самосохранения уложит в красивый такой обморок. Опять же, это если магия твоя природная. С имплантатами, всякими артефактами и сущностями подобное как раз-таки вполне достижимо: достаточно только захотеть — и ты легко вложишь в импульс свою жизнь. — А у Локи… Его магия какая? — уже совсем бесцветным голосом спросил Тор. — Можешь у меня спросить, а не у нее, — огрызнулся я. — Если помнишь, я с детства мог черт-те что творить. В змейку кто в восемь лет превратился? Явно не ты. Салют видел. Иллюзии уже во взрослом возрасте, думаю, вряд ли когда-то забудешь. Опять бой по-больному. И Тор вдруг реагирует так же, как и Рин. Вместо того, чтобы разозлиться или обидеться, он лишь проводит по моим волосам успокаивающим жестом и тихо произносит: — Прости. В общем… Ты этого не помнишь, Локи, но ты кое в кого превратился в тринадцать лет… Не в того, кого надо было. Я… Началось все… — Давай ты нам просто покажешь, а? — скрипнул зубами я. Выслушивать сбивчивые объяснения в ситуации, когда можно было просто прочитать мысли, мне не хотелось. Тор с готовностью вытянул ладонь вперед и мы с Рин, одновременно схватившись за нее, погрузились в наши общие с Тором воспоминания. Которых у меня почему-то о том дне не было. Верней… Они были, но созданные со слов матери и отца. Они мне сказали, что я болел и поэтому не пришел на праздник. И потом болел целых три недели. Что целители едва смогли вытащить меня с того света из-за повреждений, которые я нанес себе неразумным использованием магии превращения… *** Настроение было прескверным. Девчонка, которая еще вчера мне улыбалась и писала милые записочки, вдруг полностью игнорировала мое присутствие сегодня. Я не знал, как реагировать. По правде говоря, общение с женщинами не было моим коньком. То есть, они вешались на меня, конечно, я же сын Одина, а они — девчонки, но вот Циалла вела себя как-то… Вообще не так. При попытке вытянуть ее на разговор и узнать, не обидел ли я ее чем-нибудь, я получил в ответ мутное «я думаю, вы сами обо всем догадаетесь, ваше высочество» и «с вашей проницательностью, несомненно, вам все известно». Скрипя зубами, я оглядывал весь зал в поисках братца. Локи, помнится, услышав о моей проблеме вчера, поморщился и махнул рукой. А потом как ни в чем не бывало сказал, что знает, как мне помочь. И заставил полчаса разучивать один из танцев для сегодняшнего приема. Вообще, я должен был его знать еще месяц назад, но весь этот месяц был слишком занят… другими делами. Локи что-то он не спешит… И родителей не видно. — Приветствую, ваше высочество, — передо мной в реферансе присела незнакомая девочка. Худенькая, темноволосая и с большими сиреневыми глазами. Странно, мне казалось, я знаю всех завсегдатаев подобных приемов. Впрочем, если она одна из дочерей недавно прибывших послов, то могли быть еще и не знакомы. — Приветствую. Мы не были представлены друг другу, могу я узнать ваше имя? — привычно зарядил я (этикет так просто из головы не выбьешь, хотя мне на тренировках пытались неоднократно), после чего поцеловал руку незнакомки. Она была младше меня на пару лет и явно подошла с какой-то целью. Девочка внезапно подмигнула и, протянув мне ладонь, буквально на мгновение заставила показаться в ней салют. А потом фиолетовые глаза на мгновение стали зелеными и до меня дошло: — Локи! — Громче ори, тебя еще не все услышали, братец. — А ты давай, назови меня еще раз братцем, чтобы по дворцу поползли слухи о спрятанной в подземельях бедной нашей с Локи сестричке, которую на люди не выпускают. Как ты в девчонку вообще превратился? — Взял и превратился. Это даже проще, чем в других людей или в животных. Кстати, о девчонках… Твоя Циалла просто играет в игру «угадай, на что я обиделась», чтобы ты за ней побегал. Я тут пока превращаться училась, много всякого о девчонках почитала и… В общем, среди них те еще попадаются. И эти, которые те еще, считают, что если показывать мужчине, что она вся такая, ну… необычная, и ее нужно добиваться, то это только сильней к ней привяжет. — Погоди, хочешь сказать, что я ее ничем не обидел? — вместо желания добиваться я почему-то почувствовал возмущение. — В точку. Смотри, она уже пробирается сюда, чтобы узнать, какая же это стерва посмела покуситься на тебя и почему это ты с этой самой стервой разговариваешь вместо того, чтобы бегать за ней и пытаться понять, чем ее задел. — И все на это ведутся? — Если девочка красивая — чаще всего да. — Видал и покрасивей, — буркнул я. В этот момент Циалла оказалась перед нами и, присев передо мной в реверансе, принялась как ни в чем не бывало мило со мной щебетать. Иногда бросая в сторону Локи такие взгляды, что я невольно чувствовал еще более сильную злость. Как будто мой брат был лишним. Как будто он не имел права здесь находиться. Да какой бы ты красивой не была, он — моя семья. Хотя да, Циалла ведь этого не знает — для нее Локи всего лишь незнакомая девочка. Красивая, кстати, девочка. Судя по тому, как на братца смотрели некоторые парни — явно красивей, чем Циалла. Прозвучало приглашение к танцу. Циалла, приободрившись, смотрела на меня, словно ожидая приглашения. И, норнами клянусь, если бы она не пудрила мне мозги, я бы ее пригласил. Вот только я заметил довольно мерзкие взгляды, которыми обменялись пара мальчишек постарше при взгляде на Локи и то, что один из них явно собрался пригласить братца потанцевать. Локи, конечно, не промах и не даст себя в обиду, но вот перед первым в его жизни «взрослым» мероприятием ему вряд ли кто-то рассказал о том, чем опасны такие сборища для девочек. Он же принц, его бы это не коснулось… Приди он в своем настоящем облике. А сейчас перед толпой явно уже не перекинешься — от отца точно потом получим. Причем оба. Он за выходку, а я — за то, что сразу не сдал после опознания. — Разрешите пригласить вас на танец, юная дева? — поклонился я брату, подмигивая. Локи хихикнул и с готовностью принял мою руку. Крепко прижав его к себе за талию, я кружил по залу, исподтишка бросая взгляды на Циаллу. — Ну все, теперь все будут обсуждать твою ветреность и непостоянство, — шепнул мне на ухо Локи. — Пусть. Зато на тебя косо никто весь вечер смотреть не будет. Ты это… Аккуратней с этим обликом. В том плане, что здесь не самое приличное общество порой собирается. — Вообще-то я в курсе. Уж даже если ты рассмотрел изнанку дворцовой жизни, то я о ней и подавно знаю. Если помнишь, у нас не ты самый умный брат. — Ты вообще сейчас не брат, получается. Или брат? Слушай, а как это получается, что ты сначала так, а потом по-другому? В смысле, ты ведь сейчас по-настоящему девчонка, а не просто парень переодетый. — Не знаю. Я сейчас и чувствую себя, как девчонка. В смысле, мне и так, и так хорошо. А еще это по-разному на магию влияет. Вот например, ты знаешь, почему в целителях у нас в основном одни женщины? Танец закончился, но вопрос меня неожиданно заинтересовал. А еще заинтересовали другие вопросы. Может ли Локи превратиться не в нашу расу, а ну… Допустим, в альва? Или может быть даже в какое-то несуществующее существо? А в ледяного великана? Локи на все вопросы отвечал, как обычно, пространно и обстоятельно. Подбирал понятные мне слова, жестикулировал, чуть ли не на пальцах раскладывал довольно сложные схемы. И я вдруг понял, что мой брат занимается весьма интересными вещами. Странно, что я раньше этого не замечал. Хотя можно было понять уже по результатам тренировок, что с магией Локи шутки плохи. В зале было слишком шумно, поэтому мы убрались в сад. — Слушай, а как тебя звать-то? — внезапно опомнился я. — В смысле, я не могу обращаться к тебе, как к брату, если вдруг рядом будет кто-то еще. Не поймут же. Ну, решат, что я того, головой на тренировке ударился. — Давай… — девчонка сидела рядом со мной на бортике пруда и болтала ногами в холодной воде. Туфли с каблучками куда-то исчезли с ее ног. Неужели тоже были наколдованы? — Локси? — предложил я. — Догадаются. Давай ты напряжешь обе извилины? — Келли, может? — брякнул я первое попавшееся имя. Мне оно не особо нравилось… Да я вообще в женских именах не разбирался, но в нем были те же буквы, что и в «Локи», ну почти те же… — Давай тогда Келли. Мы почти до самого утра просидели на берегу. Локи наколдовал нам пару шерстяных пледов, так что было не холодно. А я заблаговременно утащил из банкетного зала несколько штук пирожных для этого сладкоежки и сушеное мясо для себя, так что было еще и неголодно. Когда мы, уже отчаянно зевая, собрались уходить восвояси, за спиной раздался обеспокоенный голос Всеотца. — Тор, я думаю, тебе пора попрощаться со своей гость… Локи? — Как ты меня узнал, отец? — девчонка тут же исчезла и на ее месте возник мой ехидный младший братец. — Я ведь… — Иди за мной, Локи, — как-то устало произнес Всеотец. После чего повернулся ко мне и тем же ничего не выражающим голосом произнес. — Тор, я хотел сказать тебе, чтобы ты провожал свою гостью и отправлялся отдыхать, потому что через пару часов тебе в срочном порядке придется выехать в Ваннахейм вместе с послами. Тебе стоит хорошо отдохнуть… Ну нет, нет, опять «дипломатическая миссия». А я только-только договорился с Локи встретиться завтра и продолжить работу над его проектом. Он сам сказал, что я ему пригожусь, потому что «нужны два представителя разных полов для сравнительного анализа и тестирования». В качестве «представителя женского пола» мы собирались уговорить участвовать Сиф, но вот сейчас эти планы придется отложить. Когда я неделю спустя (даже больше) возвращаюсь в Асгард, меня встречают абсолютно нерадостные вести. Локи болен, причем заболел он через пару дней после моего отбытия из Асгарда. И причиной всему стали те самые превращения. Магия запрещает применение личины женщине мужчине и мужчине — женщины, а Локи этого не знал… За что и поплатился, едва не умерев. Все это мне рассказала мать перед тем, как допустить меня в покои брата. Она же попросила не упоминать ни о том вечере, ни о нашем с Локи разговоре. — Не нужно его лишний раз волновать, Тор. Он будет переживать из-за проблем, которые на него навалились и из-за свой работы, которую просто нельзя было доводить до конца. Всем нам очень повезло, что вовремя заметили ухудшение его состояния. Асгард едва не потерял одного из наследников… Видя бледное до синевы лицо братишки, я не могу не верить словам Всематери. Да и с чего бы мне ей не верить? — Как там Ваннахейм? — просипел Локи едва слышно, стоило мне взять его за руку. — Стоит еще. Ты как? — Сердце болит. Уже меньше, раньше совсем плохо было. Сейчас так… Целители говорят, что повезло, мог вообще магией этой себя… Ай… Братец закусил губу и зажмурился, крепче стискивая мою руку. Я уже собрался было позвать целителя, но Локи едва слышно прошептал. — Посиди со мной… Это был один из тех редких случаев, когда отказать ему я просто не смог. *** Я ничего не понимаю. Я не помнил этого! Но воспоминания явно не были поддельными, я бы заметил, вложи их в голову Тора кто-то другой. Но я не помнил ни этого вечера, ни этого разговора… Я даже не помнил проекта, о котором рассказывал Тору! Как будто взяли — и какую-то часть жизни вычеркнули из моей головы, а я… Я этого даже не заметил. И когда Тор вернулся, мои волосы уже были обрезаны. Это сделал я сам? Или целители? Но зачем? Почему? Что там произошло на самом деле? Вот сейчас мне стало по-настоящему страшно. Потому что какая-то нехорошая вещь произошла со мной… В Асгарде. И у Тора подробностей не узнать, потому что его не было рядом. А значит… Значит придется вспомнить самому. Почему мать соврала Тору? Что они с отцом сделали со мной? Почему я не помню ни того вечера, ни того проекта, над которым работал… вообще ничего?! — Пойду умоюсь, — путь выяснить все у меня был только один. Закрыв за собой дверь ванной и пожалев по пути, что она изнутри не запирается, я достал украдкой прихваченную завязку и быстро собрал волосы в хвост. Неприятные ощущения. Оперевшись руками о край раковины, я принялся всматриваться в зеркало. Ну, где же ты… Давай… Что-то было не так. Страх не приходил. Именно тогда, когда он был нужен для моих целей, он, Хель его забери, отказывался появляться! Как будто в моей жизни все могло быть иначе… Пару минут спустя пришлось вернуться в палату как ни в чем не бывало. А еще — все-таки умыться, чтобы совсем уж не рушить легенду. Правда, завязку с волос я снять забыл, поэтому Рин и Тор, кажется, поняли, в чем дело. — Локи, сейчас вытаскивать наружу те воспоминания — не самая лучшая идея. — А знаешь, какая идея еще хуже? Знать, что твои родители сотворили с тобой какое-то дерьмо и при этом — не иметь возможности даже вспомнить, какое! — рявкнул я. Девушка покачала головой и совсем тихо произнесла. — Страх. Ты явно испытывал там страх, а не злость. Бесполезно пытаться что-то вспомнить в таком состоянии. — Тогда напугай меня, — предложил я. Неприятные мурашки бежали по затылку и спине, но больше никаких эффектов от попытки пробудить память не наблюдалось. — Я этого сделать не смогу, но знаю того, кто неплохо с этим справится. — Эй, ты же не собираешься всерьез это делать, — с опаской в голосе вмешался Тор. — Почему нет? Он этого хочет, плюс — так и так там очередная психотравма обеспечена. И еще вопрос, что хуже — вспомнить старый кошмар со всеми подробностями, или раз за разом получать шрамы на руках, боль в сердце и кислородное голодание из-за накатывающих во сне воспоминаний. — Так кто, говоришь, справится? — пересохшими губами произнес я. — Хомяк, ты там сильно занята? — Рин, судя по всему, включила связь с кем-то из подчиненных. — Зайди к нам в лазарет на минутку, тут человека надо напугать… Что-то я сомневаюсь, что кто-то с кличкой «Хомяк» может спровоцировать у меня приступ страха сродни тому, что накатил при виде моего собственного отражения. Хм… Это что, получается? Я поверил в слова Рин о том, что я нормальный, так искренне, что теперь больше не ненавижу свою природу? Ответить сам себе на этот вопрос я не успел — дверь открылась и в палату зашла вполне миловидная девчушка лет пятнадцати на вид. Почти смешно…Глава 4. Разгон
23 апреля 2023 г. в 02:34