Локи
Сознание включилось резко. И сразу пронеслись перед глазами события последних нескольких часов. Чужие воспоминания, вызвавшие слишком бурную реакцию. Странный разговор с девочкой, которая только в конце этого разговора сообразила мне представиться… А я не успел. — Включился? — в этот раз она сидела тихо. Я даже не сразу понял, что держу ее за руку. Причем вцепился именно я. А она продолжает себя вести так, будто все идет по одному ей ведомому плану и происходящее здесь и сейчас — в порядке вещей. — Я… Да. Меня зовут Локи, — не знаю, почему это вырвалось, но только сейчас я вспомнил, что так и не представился. — Ясно. Извини, что пригрузила сразу кучей всего. Наверное, не надо было на тебя это все вываливать в первый же день знакомства. — Знаешь, я скорей предпочту быть «пригруженным», как ты выражаешься, чем обманутым. — Это мне знакомо. Принимается. Хочешь, чтобы я тебя еще пригрузила? — Да, пожалуй. Мне нужно знать, где я оказался и что вообще происходит. — Хорошо. Пока будем обедать — я отвечу на все твои вопросы. — Я не хочу есть, — я поморщился. Шея уже не болела совсем, но аппетита от этого у меня почему-то не прибавилось. Желудок заурчал на всю палату, словно опровергая мои только что сказанные слова. — Дай угадаю — кое-кто ненавидит больничную еду, — чужая рука провела по моим волосам. — Ты можешь назвать хоть кого-то, кто ее любит? — Ты удивишься, но у нас на корабле и такие личности имеются. Сориентируй, что любишь. Ну там, мясо, овощи, фрукты, рыбу, сладкое… — Рыбу. Жареную или соленую. Мясо не очень. Не люблю кислые фрукты… Да и все, пожалуй. Сладкое обожаю, да только вряд ли здесь есть орехи в меду или что-то подобное. Я имел представление о питании на подобных кораблях. Либо пищевая паста с разными вкусами, либо всякие дегидрированные вещи, которые перед употреблением следовало заварить в кипятке. — Сейчас сообразим что-нибудь, — напоследок улыбнувшись мне, Рин скрылась за дверями палаты. А я получил возможность хоть немного разобраться в происходящем… Но сделать этого так и не получилось. Слишком все непривычно, странно, и вместе с тем — как-то даже… понятно. Мог бы я говорить так просто о своих проблемах с Тором, Одином… Да даже с мамой бы не смог, потому что ей либо находили другие занятия помимо общения со мной, либо… Я передернулся, отогнав воспоминания о тех моментах, когда Фригга стала вести себя так, как от нее этого хотел Один. Прекратила, как он выражался, мне потакать и привязывать меня к своей юбке. И вот… Я бы никогда не поделился памятью о своем детстве с кем-то посторонним… Считал так, по крайней мере. Было слишком стыдно и… больно, а тут взял и… Вот так вот. Просто рассказал ей все. Без принуждения. Без магического воздействия. Как будто я взял — и расклеился от пары искренних объятий и ласковых слов. Нет, это виновато отсутствие щитов. Если бы они были — уверен… — Вот и я, — мне на колени поставили поднос, при виде содержимого которого я не удержался от вопроса. — А мы точно на космическом корабле? — Это очень большой корабль. Больше пяти километров в длину и около километра в ширину. Десять тысяч населения и практически полная автономия во всем. Учитывая, что мы можем по полгода, а то и больше, мотаться вдали от планет, пригодных к контакту — ничего удивительного в том, что здесь есть свои теплицы, нет. — А рыба? — Когда разводим, когда закупаем, с мясом та же история. Да и со всей едой, в принципе. Взявшись за нож и вилку, я приступил к еде. Радуясь при этом, что во время своего пребывания в Мидгарде подглядел немного человеческие манеры. Впрочем, радость эта быстро сошла на «нет», когда я понял, что девчонка примостилась на стуле у кровати с такой же тарелкой, но только с кашей и мясом вместо овощей и рыбы. И мясо это она совершенно спокойно взяла рукой за косточку, после чего принялась методично обгрызать кусок, как это делали в Асгарде. И кашу ела ложкой, а не вилкой, как обычно принято у мидгардцев. Что же, хорошие манеры мне тут не пригодятся… — Постой, ты сказала, что вы можете долго не подходить к обитаемым планетам… Это что, даже если мы тут не останемся, вы нас с Тором год держать на корабле будете? — А вот тут от меня вообще ничего не зависит, — Рин помрачнела. — Мы после того, как вас подобрали, двинулись в сторону Земли, благо что Солнечная Система при сканировании просматривалась влегкую. А потом корабль потащило в пространственный разрыв, который закрылся уже за нами и сейчас… В общем, мы даже примерно не ебем, где оказались. Нашли какую-то ледяную планетку без единого живого существа, сейчас возле нее пока зависли. Разведчиков выслали, авось найдут что еще за неделю-две. Как вернутся — будем смотреть, куда курс держать. — А если и их в какой-нибудь разрыв затянет? — На каждом из кораблей разведчиков запас продовольствия и воды на те же полгода. Если все будет совсем плохо — есть криокапсулы, но чаще всего до этого не доходит. Меня больше беспокоит, что они могут встретить тех же ваших Хуяури. Мои люди, конечно, не беззащитные котята, но когда давят числом… В общем, сейчас все в подвешенном состоянии, но мы стараемся во всем разобраться. И проблемы решаем по мере их поступления. Так, например, я не могу обнаружить обитаемую планету силой мысли, но зато могу ответить на твои вопросы и помочь тебе с лечением ментальных повреждений. Давай этими вопросами и займемся, хорошо? — А ты оптимист. — Хуже, Локи. Я реалист. И мой реализм сообщает, что нет смысла париться над проблемами, которые нерешаемы по различным причинам. Среди моих навыков и способностей нет сейчас ничего, что могло бы помочь выбраться к обитаемой планете или найти тварей, из-за которых мы прибыли в твой мир. А значит — мы занимаемся вещами, в которых можем разобраться и с проблемами, которые можем разрулить вот прямо сейчас. Учитывая, что на моей шее ответственность за десять тысяч рыл — заняться всегда есть чем и на какие-то переживания времени особо не остается. И мне, возможно, кажется, но для тебя перспектива потерять тот же год или два на скитания в космосе, пусть и не в самой подходящей компании — тоже не самая худшая перспектива с учетом того, что у тебя срок жизни пять тысячелетий и отмотал ты из них лишь пятую часть. — Есть такое. Просто… Не люблю зависеть от кого-то, — зачем я ей это начал говорить? Почему? Что опять происходит? Как это вообще… Пока голос в голове изумлялся моей (очередной) неожиданной откровенности, язык продолжал словно сам по себе высказывать все, что накопилось на душе. — Получается, что сейчас я фактически в твоей власти и завишу от твоих решений. — Можешь не переживать. Я в принципе не люблю злоупотреблять какой-нибудь властью, хоть мнимой, хоть истинной. Пока ты не обижаешь меня и моих людей — считай… Ну, что ты в гостях, просто неожиданно дверь заварили снаружи и поэтому тебе придется по независящим от тебя обстоятельствам здесь задержаться. Аналогия насмешила. И в то же время — заставила расслабиться. Не знаю, почему, но я верю этой девчонке. Верней, знаю, почему. Потому что у нее ни единого ментального щита, абсолютно чистый разум и слова еще ни разу не разошлись с действиями. А это на самом деле редкость даже среди асгардцев. — Что это? — только сейчас я понял, что на подносе кроме тарелки с кашей еще и упаковка с чем-то… — Шоколад? — Он самый. Валюта для массовой скупки душ сладкоежек, — Рин усмехнулась и принялась грызть такую же плитку, как и та, что я развернул. Каюсь — последующие пятнадцать минут я был поглощен исключительно содержимым шуршащей обертки. Верней, я его поглощал, прихлебывая вкусно пахнущий отвар из незнакомых мне трав. Было как-то по особому тепло и уютно. И я даже постарался выкинуть из головы все мысли о тех ситуациях, на которые прямо сейчас не мог повлиять… Вот только хватило меня ненадолго. — Могу я спросить, что вообще произошло там, на корабле? Откуда эта сила? Я просто помню, как этой вот рукой дотронулся… Вдруг, словно по щелчку, всплыли из памяти совершенно другие кадры. Огромная лапища, которая держит меня за горло. В один миг уничтоженная защита на разуме. Чужой голос в голове, внутри меня… И дикий страх от понимания того, что сейчас добьют меня, а потом и Тора, который все еще там, за моей спиной. Я снова его подвел. Снова все сделал не так, снова… Миг — и меня бросает в знакомую черноту. Ощущение падения и безотчетного, животного страха накрывает с головой. Грудь что-то сдавливает, мешая дышать, а сердце колотится с такой скоростью и болит так сильно, что вот-вот остановится и… Не хочу… Я не хочу умирать… Не хочу… Не надо… — Локи, — чувствую чужое прикосновение и последним осознанным усилием пытаюсь схватиться за источник тепла. Страшно… Мне… Больно… Помогите… Помогите… «Никто и никогда не приходил», — тут же приходит осознание и от этого вот-вот разорвется окончательно связь с реальностью. — Локи, все будет в порядке. Скоро закончится. Дыши медленней. Ровней. Это поможет. Давай, я буду считать, а ты дыши. Один-два — вдох, три-четыре — выдох, хорошо? Один, два… Не могу… Я даже этого не могу… — Все хорошо, ты справишься. Даже если нет — попробуешь снова. Снова счет. Медленно, уверенно, ровно. И снова я, срываясь, не слышу упрека или разочарования. Лишь призыв снова пытаться и уверения в том, что все будет хорошо. Не знаю, на какой по счету раз, но у меня получилось наконец-то дышать так, как мне сказали. Это немного восстановило связь с реальностью. По крайней мере, я осознал, что сижу на больничной койке, уже привычно как-то уткнувшись лицом в чужое плечо. — Вот так, ты молодец. Все хорошо. Теперь нужно открыть глаза и посмотреть вокруг. Что ты видишь? Какие предметы находятся вокруг тебя? — Ты… Пахнешь мятой… — своего голоса я не узнал. Хриплый, обрывистый и то и дело норовящий сорваться. — Дальше, Локи. Давай, что еще… Только сейчас я открыл глаза и начал перечислять. Койку подо мной. Я ее не видел, конечно, верней не целиком, но сгодилась и она. Стены, которые даже не белые, а сероватые. Дверь, которая все еще оставалась закрытой. Серый пол, явно металлический, а может быть и нет, но блестит как металл. Шкафчики в дальнем от меня углу комнаты — либо оборудование, либо просто контейнеры для хранения вещей. К концу перечисления мой голос окреп, а сердце вернулось к нормальному ритму. Только дикая усталость и слабость напоминали еще о пережитом ужасе. Хотелось спать, но в нынешнем состоянии заснуть у меня бы не получилось. — Локи, ты здесь? Со мной, в этой комнате? — наверное, я слишком долго молчал. — Извини, я… — Стоп, — она отстранилась, взяв меня за плечи и глядя глаза в глаза. Снизу вверх, но почему-то ощущалось это совершенно иначе. — Давай сразу определимся: на этом корабле просят прощение только в одном случае: если ты в чем-то виноват. В твоем состоянии твоей вины нет, поэтому давай без этого вот. Договорились? — Да, хорошо, — я чувствовал, что веки слипаются. Хотелось закрыть глаза и просто полежать. Снова попытаться прийти в себя, осмыслить происходящее и может быть даже — придумать, что именно делать дальше и как себя держать среди десятка тысяч неизвестных мне существ, которые наверняка будут такими же непонятными и странными, как девочка, сидящая сейчас рядом со мной. — Вот и славно. Так, еще о важном. Мне через четыре часа валить на мостик. Смена восемь часов. И тебя одного оставлять, судя по всему, не вариант. В связи с этим возникает вопрос, позвать сюда Тора или кого-то из моих людей. — Никого. — Но если все повторится… — Да, я знаю, мне будет плохо. Но восемь часов я как-нибудь выдержу. Это лучше, чем Тор. И чем другие люди, которых я вообще не знаю. — Меня ведь ты тоже не знал. — Да, верно. Это был тот еще эксперимент и с меня на сегодня хватит. Я правда лучше побуду один. — Как знаешь. Если передумаешь — можешь открыть дверь, она среагирует на твой отпечаток ладони. Или нажать вот на эту кнопку — тогда придет кто-то из моих. Только сейчас я заметил, что в изголовье кровати прямо на стене есть несколько клавиш, до которых можно дотянуться даже из положения лежа. Интересно, а камеры в палатах тоже есть? Вопрос этот я задавать пока что не стал, потому что подозревал, что да, имеются. — Я понял. — Да, и вот еще что… По поводу Тора. Он ведь явно не со зла все это с тобой вытворял. В смысле, у него просто эмоциональный интеллект табуретки, а не какое-то садистское желание сделать так, чтобы тебе было плохо. Может быть, если ему все объяснить, получится как-то контакт между вами нормально наладить. — Между нами нельзя наладить контакт нормально. Мы недавно снова попытались и знаешь что? А ничего не получилось. Я снова его подвел, он снова начал меня отчитывать, стоило мне очнуться, а о моем состоянии ему рассказывать — это нарваться на типичное отношение Одина из разряда «он просто выделывается для привлечения внимания», потому что ничего другого у Тора для меня нет и быть не может. — Но вы же рискуете жизнью друг ради друга. И даже сейчас, когда только очухались здесь у нас, первой же фразой попытались узнать даже не где вы находитесь и сколько были в отключке, а что с братом. — Он мне не брат… Хотя Хель дери, получается, что брат… — я почувствовал острое желание метнуть что-нибудь в ближайшую стенку. К сожалению, всю посуду Рин уже убрала за пределы досягаемости. — Какая разница, кто вы друг другу по крови? Семья либо есть, либо ее нет. И у вас она скорей есть, чем нет. Да, с проблемами, а у кого их нет? Но все же вы ведь не чужие друг другу. А значит — можете во всем разобраться и… — Да как мы можем во всем разобраться, если мы абсолютно разные, объясни мне? Как? — Не знаю, от вас обоих зависит. Со своей стороны сделаю, что могу. Для начала — поговорю с Тором, чтобы он хоть немного тебя понял. — У тебя все равно не получится. — Я умею объяснять доходчиво, поверь мне. А по теме разных… Знаешь, у меня близнецы как будто с разных планет. Один — вояка-тихоня, второй — технарь-телепат с языком без костей. И общая у них только внешность. Но ладят и понимают друг друга с раннего детства. И друг за друга порвут любого. И со старшим братом у меня все так же. Общаемся редко правда, в силу обстоятельств, но отношения налажены вполне хорошие. И у кучи моих знакомых та же петрушка. А значит — и у вас все может быть хорошо. Если вы сами не поставите крест на отношениях друг с другом и решите разобраться во всем окончательно один на один. Я уже не стал говорить, что итогом таких разбирательств может быть какое-нибудь крупное разрушение. Например — один взорванный «Дерадикон». Просто вдруг стало понятно, что все мои слова для этой девчонки не имеют никакого значения. Потому что она что-то там разглядела во мне и Торе, и теперь всеми силами будет пытаться это «что-то» вытащить на поверхность даже не понимая, что вытаскиваемого просто не существует. Что невозможно Тора заставить понять меня. Что меня невозможно убедить в том, что Тор может измениться и наконец-то прекратить все то, что начал Один. И что самое страшное — на эти изменения и на то, что все в итоге наладится, я продолжаю надеяться, каждый раз при крушении своих надежд чувствуя, что падаю все глубже. И что в очередной раз из бездны меня уже будет просто не вытащить даже усилиями всего этого их… Дерадикона. Оставшиеся четыре часа совместного времяпрепровождения я дремал, прижавшись к чужой руке. Приходилось признать, что этот ее «эффект твердой земли» действительно работал. И, кажется, я об этом знал подсознательно, иначе как объяснить тот факт, что в детстве я постоянно стремился быть рядом с кем-то из близких в такие вот моменты? Правда, удавалось подобное нечасто и поэтому большую часть времени приходилось справляться самостоятельно. Получалось плохо. Хуже, чем с Рин, которая умудрялась вытаскивать меня из особо паршивых состояний за считанные минуты. Уже когда она уходила, мне в голову пришла одна идея. — Следы энергополя ведь остаются и на вещах человека, так? У тебя наверняка в карманах полно всяких ненужных мелочей, как у всех девчонок. Можешь что-то мне оставить? Что не жалко… Я чувствовал себя в этот момент так, будто иду по тонкому-тонкому лезвию. И вот немного толкни — либо порежусь, либо свалюсь в пропасть. — Давай ты не будешь пытаться подогнать меня под какие-то стереотипы, ладно? Держи. И можешь не морщиться, она чистая, только сегодня надела, — с этими словами мне на плечи набросили пятнистую куртку. Забавно, но она села точь в точь по размеру. И это при том, что девочка минимум на две головы меня ниже. — А всякие мелочи я не люблю — место занимают и толку от них никакого. С собой таскаю только то, что нужно: оружие, инструменты, запас еды и воды на высадках. Вот такая вот я «девчонка», пора штаны проверить, может, хуй расти начал. Все разные, Локи. И от половой принадлежности характер, привычки и увлечения никак не зависят. Так что не включай Одина на минималках, окей? — Окей, — сонно ответил я, застегивая чужую куртку и тут же ощущая знакомое тепло. Кажется, в сон я провалился еще раньше, чем за девчонкой закрылась дверь. ***Тор
Меня просто вышвырнули из палаты брата в коридор. Меня! И кто?! Мелкая девчонка на три головы меня ниже! С этим кораблем и его обитателями определенно что-то не так. Впрочем… Было бы странно, если бы они были обычными людьми хотя бы из-за наличия у них такой медицины и таких возможностей, которые не снились Асгарду в лучшие его времена. Восстановить мой глаз (по сути — вырастить новый) при условии, что рана была нанесена самой Хелой… Это что-то с чем-то. — А расскажи-ка мне вот еще что… — обратился я к Брану. Ко мне приставили то ли в надсмотрщики, то ли в помощники десятилетнего пацаненка, который, впрочем, разговаривал как взрослый и вполне по взрослому рассказывал мне обо всем, что меня интересовало. Об Атрее, откуда родом была большая часть населения Дерадикона. О самом корабле. О Рин — капитане, которая и распоряжалась всем на этом судне. И немного — о блуждающих душах, преследованием которых занималась недавно погибшая сестра Брана, а теперь — и его мать. За беседой время летело незаметно, вдобавок — здесь явно против нас с Локи не замышляли ничего дурного. Тот же Бран пообещал провести экскурсию по кораблю как только будет ясно, что я не рухну в обморок, пройдя десять-двадцать шагов. Мне это было и так ясно, но пришлось согласиться остаток дня провести в постели просто ради того, чтобы не нарываться на возможные неприятности. А еще — чтобы была возможность узнать, что с этим … Не буду выражаться при ребенке. За спиной этой девочки, кажется, Локи может неделями отсиживаться в лазарете, избегая серьезного разговора и выволочки за все свои прегрешения. Звук открывающейся двери отвлек от очередного рассказа о балаурах — той самой расе монстров, которым когда-то принадлежал «Дерадикон». В дверном проеме стояла Рин, сверля меня нечитаемым взглядом. — Что с Локи? — сходу уточнил я. — Все плохо. Энергополя считай нет, защиты на сознании нет, так что пока заново все это не соберет — остается в больничном отсеке. И вот об этом я с тобой и хотела поговорить. Бран, выйди. Мальчишка повиновался мгновенно. Когда мы остались вдвоем в палате, Рин села на край моей кровати и медленно произнесла. — Скажи, почему ты назвал Локи истеричкой? В чем-то начал обвинять, и это в его-то состоянии… Непонимающий голос этого наивного создания заставил меня вздохнуть. Что же, логично, она ничего не знает о нашем совместном детстве и не понимает, что с малых лет Локи был тем еще манипулятором. — Рин, с его состоянием все нормально. Это старый трюк. В детстве применял, чтобы внимания заполучить, потом отец это дело пресек, конечно, хотя мы с мамой велись. Ну а сейчас нашел благодарного зрителя и взялся за старое. — Ты в этом уверен? Так могут себя вести и люди в критическом состоянии, которым нужна серьезная помощь. А с магами вообще все сложно. С телепатами — сложно вдвойне. — Да я Локи знаю, как облупленного. Он тебе, если ему надо, изобразит, что угодно. Я еще помню, как он изо всяких мелочей такое отрабатывал, что небу жарко становилось. Вот что, ты мне поговорить с ним дай, а уж я его в чувство верну. — Есть одна проблема, Тор. У меня на корабле полно телепатов с уровнем гораздо выше, чем у твоего брата. И у меня самой есть определенные способности из этой области. А еще — я обследовала Локи в состоянии, когда он просто не мог подсунуть какую-то обманку. Позволь тебе кое-что показать. Только имей в виду — твой уютный розовый мирок после этого разлетится на тысячи осколков. И прежним уже не станет. — Давай только без вот этого вот, — я поморщился. Но протянутую ладонь сжал несильно, даже не подозревая, что именно для меня приготовила судьба в лице мелкой сероглазой девочки. Я провалился в прошлое. Верней — в наши общие с Локи воспоминания. Вот только теперь я все чувствовал… Так, будто мне все мои чувства усилили минимум в десять раз. Страх, боль, злость, отчаяние… Собственные эмоции, испытываемые до этого, казались блеклой тенью. На первом воспоминании нам было лет по шесть. — Мам, смотри, у меня получилось! Получилось!!! — чувство эйфории захлестывает с головой. Радость от того, что неделя кропотливой, напряженной работы, увенчалась успехом, возносит меня выше самой высокой асгардской башни. — Ты молодец, Локи. — Как думаешь, отцу понравится? — он так редко хвалит меня и больше всего хочется доказать, что я тоже на что-то гожусь. Да, я не Тор, которому воинское дело дается легко, но ведь… Маг — это даже лучше, чем воин, верно? Ведь магов мало, а еще — маги встречаются на порядок реже, чем воины. — Конечно, малыш. Пойдем, — мама протягивает мне руку и мы вместе идем на обед. За обедом Тор хвастается очередными своими подвигами на тренировках. Выглядит он со стороны очень смешным. Воодушевленный, восторженный, такое ощущение, будто не пару приемов освоил, а лично перебил всех ледяных великанов или кого пострашней. Хотя кто может быть страшней ледяных великанов… — А ты, Локи, чему новому научился? Поймав одобрительный кивок матери, протягиваю вперед ладошку. Миг — и на ней появляются сначала небольшой фейерверк, а потом — огромные цветы, которые растут в саду на заднем дворе. Цветы, правда, долго не держатся, но… Все равно они очень красивые. Мне тяжело. Спина намокла от пота. Мама такие вещи показывает очень просто, а вот мне они даются… Не очень. Слишком много затрат энергии. Но я улыбаюсь, ведь все-таки смог это сделать. Что-то по-настоящему волшебное. — Локи, — голос Всеотца звучит устало. — Все прекрасно знают о твоих способностях, но ты должен больше времени уделять тренировкам. Магия — это не та вещь, которую… Я почти не слышу его. В горле стоит тугой ком, мешающий дышать. По щекам начинают течь слезы. Почему… За что со мной так? Я не виноват, что маг! И мама говорит, что это надо развивать. А еще… еще… Тор же старше! Он год назад тоже ничего из того, что умеет сейчас, сделать не смог. Несправедливо нас сравнивать, это… Это неправильно! Я не могу ничего из этого произнести вслух. Меня просто накрывает с головой волной отчаяния, разочарования и ощущения, будто весь мир рушится на тысячи кусков. Мама… Где мама… В миг, когда я хватаюсь за ее руку, наступает кратковременное облегчение. Я вдруг понимаю снова, что нахожусь в столовой. Что Всеотец уже увел постоянно оглядывающегося на меня Тора, а потом вернулся и… и… — Фригга, пойдем, — руку матери у меня вырвали. Не забирайте, нет… Вокруг схлопнулась темнота. Картинка сменилась. В этот раз дети уже были старше на пару лет. И младший сейчас пытался что-то рассказать старшему, но сочетание всхлипов, икоты и слез мешали объяснить суть происходящего. — Локи, хватит, прекрати. Ты меня перед друзьями опозоришь, — чтобы успокоить меня, старший брат начинает трясти меня за плечи. Пытаюсь перехватить руки и просто прижаться к нему, чтобы немного успокоиться, но мне не дают этого сделать. И я проваливаюсь в темноту. Снова. Снова смена картинки. Я уже понимаю, что не к добру все происходящее и пытаюсь выбраться из чужих воспоминаний и, главное — снять с себя чужие эмоции, как змеиную шкуру. До того, как это все разорвет меня. До того, как я, на мгновение заглянувший в чужой разум, сойду с ума от этого отчания и безысходности. Но вместо этого я лечу спиной вперед и ударяюсь затылком о пол. Кажется, помню, тут Локи было уже лет четырнадцать. Боль, темнота, запах крови. И перепуганный голос брата. С трудом открыв глаза обнаруживаю, что Тор держит меня за руку. И что мы уже не там, где все произошло, а в моей комнате. Голова в бинтах… Нет, вот это плохо. Вот это точно очень плохо. Если удариться головой — будут последствия. Причем очень страшные. Пусть и с трудом, но я расшифровал ту книгу из библиотеки и поэтому знал, чего именно боюсь. Если только… — Посиди со мной, — стараюсь, чтобы это звучало как можно жалобней. Если Тор купится — будет легче. Иначе… Даже не знаю. Сотрясение в сочетании с уже имеющимися проблемами из-за отсутствия этого злосчастного щита — это страшно. Об этом страшно даже думать. Тор остается, а я с трудом сдерживаю вздох облегчения. Брат крепко перепугался, судя по всему. А значит — ночь пройдет спокойно. Так и выходит. То есть, меня, конечно, трясет, и тошнит, а еще — зверски болит голова. Но особо сильных перепадов по состоянию и кошмаров не замечено. А значит — метод работает. Надо просто спать с кем-то рядом и тогда все будет в порядке. Воспользоваться им я решаю снова аж через неделю, когда, случайно заснув, обнаруживаю себя с окровавленными руками. Кажется, кто-то меня бил. И я защищался. Не особо успешно, но… Но все же защищался. Мне страшно. Если я не смогу ничего сделать в следующий раз, что тогда? Не буду спать, пока не разберусь с щитом. Или… Идея переночевать у Тора приходит в голову спонтанно. Брат ехидничает по поводу кошмаров, но отчего-то позволяет мне занять половину кровати. Честно говоря, я даже не успеваю дослушать. Без сна неделю… Надо что-то решать с щитом. Надо разобраться, как защитить себя от тварей из кошмаров. Иначе я просто умру, а все в итоге решат, что я слабак и не справился с даром, которого не был достоин. Я еще всем докажу… — Уходи, — когда я в следующий раз прихожу к Тору, тот даже не выслушивает. — Всеотец сказал, чтобы я не потакал твоим капризам. И что если мы с мамой все время будем тебя опекать, то ты так никогда и не станешь… Да не нужно меня опекать! Я к тебе пришел первый раз за целую неделю, бесчувственное ты бревно! Мне выспаться надо, пока меня не доконали собственные сны — слишком яркие и слишком реалистичные для того, чтобы быть ПРОСТО снами… Никто не слушает. Тор не слушает. Больше никто мне не поможет, никто. Я совсем один… Когда меня вышвыривает из чужих воспоминаний, по щекам все еще бегут слезы. Воздуха в горле не хватает, а ноги сразу же подгибаются и я падаю на колени. — Тор, почему ты ведешь себя, как истеричка? — раздается надо мной ехидный голос. — Хватит, — едва слышно прошептал я. — Ладно, сорян, занесло. Дыши ровней и глубже, эффект пропадет в течение пяти минут. Мне эти пять минут показались адом. А потом все действительно исчезло. Остались только мы с девчонкой в моей палате один на один. — Теперь до тебя доходит, что вы всей семьей дружно с Локи сотворили? Я просто удивляюсь, что с вашими методами воспитания он жив до сих пор. Я вспомнил, как Локи упал в бездну тогда, на Бивресте, и вздрогнул. После произошедшего я тогда винил и себя и отца за то, что не смогли сказать что-то нужное, важное. Что-то, что могло заставить Локи не разжимать руки. Вернуться к нам и всем вместе решить появившиеся проблемы. Вот только уже было поздно что-либо говорить. Было поздно просить мне прощение тогда, в Нью-Мехико, после того, как слетевший с катушек Локи собрался меня убить с помощью Разрушителя. А еще — было понятно, почему его разозлили мои попытки извиниться за все обиды. Ведь я даже не понимал, за что именно надо просить прощения. — Дай мне поговорить с ним. Прошу. Я найду нужные слова, объясню ему все, он… Он поймет. Может быть даже, простит, если еще не слишком поздно. Если ТАКОЕ вообще можно простить, — я не понимаю, почему так дрожит мой голос. Рин хмурится и медленно произносит. — Значит так, по пунктам. Ты сейчас не в том состоянии, чтобы с ним разговаривать. У него энергополе в хлам, а вот телепатия на месте. Если его накроет еще и твоими эмоциями — лучше точно не станет. Второй момент. Поговоришь ты с ним только если он сам согласится на этот разговор. Когда сейчас я предложила позвать тебя или кого-то из моих людей, он предпочел остаться в одиночестве. Такие проблемы с доверием одним разговором не решить и одним днем не исправить. Если я просто сейчас притащу тебя к нему в палату, то его доверие потеряю уже я. А не в моих правилах предавать. Да и потом — как помочь сможем, если он никого к себе не подпустит? В общем, я как со смены на мостике вернусь, поговорю с ним, мол, Тор осознал, что был долбоебом, хочет исправиться и попросить прощения. Ты ведь хочешь исправиться и попросить прощения? Я кивнул. — И ты понимаешь, что снова начинать разговоры вроде «зачем ты спиздил тессеракт», «почему ты втягиваешь меня в неприятности» и так далее — это все равно, что в могилу его пихнуть пинком под зад? — Рин, да я и не хотел на него ругаться. Особенно с такими последствиями. Просто как увидел его, так нахлынуло все как-то и… Ты ведь даже не представляешь, в какие неприятности я из-за него попадал последние годы. — Знаю, в какие. Только сейчас вопрос не в том, какие неприятности кто и кому устроил, а в том, нужен тебе Локи живым, или как-то не очень. Если не очень — тогда устрой ему разъеб за все хорошее по методам папочки Одина, а там уже выживет или нет — его проблемы. Ну а если тебе надо, чтобы Локи выжил и вернулся в норму — значит, мы забываем про методы воспитания вашей семьи и действуем по тем правилам, которые разработаны для взаимодействия с эмоционально и психологически нестабильными людьми с целью приведения их в состояние этой самой эмоциональной и психологической стабильности. — Я не буду говорить ни о Тессеракте, ни о произошедшем на корабле, ни о… Вообще ни о чем плохом, обещаю. Кивнув напоследок, Рин уходит. А я остаюсь в палате один на один со своими мыслями. И ощущением, будто мой мир действительно взяли и разбили на тысячу кусков. Потому что в моем мире всегда все было хорошо. Со мной, матерью, отцом, братом. А оказалось, что брату все это время было настолько плохо, а я… Да мы все ничего не замечали. Маме не давали ему помочь приказы отца. Отец считал, что методы воспитания асгардских воинов применимы ко всем без исключения (хотя по состоянию Локи в прошлом мне сейчас было видно, что это не так). А я… А где были мои глаза? Почему я безоговорочно верил отцу и не пытался хоть раз нормально выслушать брата? Почему я, легко нарушавший приказы и всегда пытающийся сделать все по своему, не нашел времени и желания разобраться в ситуации и хоть чем-то помочь Локи, когда его оставили со всеми проблемами один на один? Может быть, будь я чуть меньшим идиотом и хвастуном — и наша с братом жизнь сложилась бы по-другому? Не дойди Локи до отчаяния из-за отношения к нему… Может быть, не было бы срыва коронации и последующего плана с уничтожением Йотунхейма? Не висел бы он на краю Бивреста и не падал бы вниз у меня на глазах? Не было бы тех разрушений в Нью-Йорке… И маминой смерти бы тоже не было, потому что Локи был бы не в тюрьме, а вместе с нами, во дворце, и наверняка смог бы с помощью своей магии защитить и маму, и Джейн. Я так злюсь на него за то, что он втянул нас в кучу неприятностей, но что, если я причастен к большей их части? Что мне теперь делать? Простит ли меня брат и захочет ли он вообще со мной разговаривать? Не знаю… Как медленно идет время. Звук открывающейся двери заставил вынырнуть из тягостных размышлений. Дверь в коридор с моей стороны была открыта, значит — кто-то пришел к Локи. Рин заглянула проверить, или… Звук падения чего-то тяжелого и надрывный крик заставляют выскочить в коридор даже прежде, чем разум проанализирует ситуацию. Картина, открывшаяся моему взгляду, заставляет сначала вздрогнуть от страха, но потом — все же броситься Локи на помощь…