***
Интегра поняла, что что-то произошло, когда в дверь клуба вбежала перепуганная Виктория, в панике выискивая её глазами. Прошла буквально неделя после состоявшегося разговора о Максимиллиане, поэтому Хеллсинг сразу посерьёзнела, выходя из-за барной стойки навстречу своей подчинённой и ожидая самого худшего. За это время Интегра, как старалась, спускала на тормозах все придирки и комментарии майора, продолжавшего настойчиво «обхаживать» её, как сказал бы Пип, и «проверять моё терпение на прочность», как считала сама девушка. — Когда он стоит перед барной стойкой в ваше дежурство, то очень смешно переминается с ноги на ногу, — прыснув со смеху, рассказывала ей несколькими днями раньше Серас. — Как будто крутит задом. И девушка тут же радостно продемонстрировала этот брачный танец. — О нет, Вики, поверить не могу, — стараясь придать лицу оскорбленное выражение, сказал вошедший в комнату рыжий парень. — Неужели я тебя больше не устраиваю, и ты начала заглядываться на этого фрица? — Думай, что говоришь, болван! — вспыхнув, рявкнула на него девушка. — Боже мой, иногда ты вообще не понимаешь, о чём шутить не стоит. В ответ парень засмеялся и, заключив девушку в объятия, закружил её по пустому залу. — Майооооорские булки, — нараспев начал он, уворачиваясь от непонятно откуда прилетевшего в его голову гроссбуха. — Бездельники чёртовы. Вам лишь бы трепаться! Виктория остановилась у входа, всем своим видом показывая, что Хеллсинг необходимо срочно подойти к ней. И только приблизившись ко входной двери, девушка услышала снаружи подозрительный шум, заставивший её внутренности сжаться в холодный узел. Она уже практически забыла, как кричит возбуждённая толпа, освистывая кого-то. Но времена изменились, и чем сильнее работала пропаганда партии, тем чаще стали задерживать «шпионов» и «дезертиров» для создания в обществе образа недремлющего врага. Вот только в девяти случаях из десяти этими задержанными оказывались обычные люди, просто оказавшиеся не в том месте и не в то время. Проще говоря, инквизиция должна была показать, как дымят костры её праведного гнева, чтобы люди охотнее шли на воскресную службу. Положив руку на плечо подопечной, Интегра посмотрела на неё, стараясь выглядеть собранной. «Успокойся, — говорил её взгляд. — Нам нужно сохранять хладнокровие, чтобы принимать взвешенные решения». Она легко отодвинула Серас в сторону и толкнула входную дверь, выходя на шумную улицу. Сначала она не поняла, что конкретно происходит — ей показалось, что стоявшие по обоим сторонам люди, а в некоторых местах — с интересом выглядывающие из окон, криками приветствуют какую-то странную процессию. «Может быть, просто какая-то важная шишка проезжает через город?» — подумала Интегра, пытаясь над головами высмотреть происходящее на улице. Но тут она увидела Бернадотте. Шедшего (вернее сказать — его волокли под обе руки, потому как настолько избитый человек просто не может самостоятельно передвигаться) между двух служащих в форме, и сопровождаемый конвоем из ещё четверых молоденьких солдат — по двое спереди и сзади, державших наперевес боевые автоматы. Со всех сторон доносились возмущённые крики, правда, не как было раньше — относящиеся к военным, избившем молодого парня, а к самому заключённому. Интегра тут же, с лицом, не выражавшем ни одной эмоции, быстро начала пробираться сквозь возбуждённую толпу зевак, распихивая людей локтями и игнорируя как собственный голос, кричавший ей не лезть в самую гущу событий, так и звавшую её откуда-то из дверей клуба Викторию. Пробившись в первые ряды наблюдателей, она зашагала рядом с солдатами, гордо держа спину и делая вид, что имеет полное право так нагло вмешиваться в этот марш позора. Ближайшие к ней служащие предупреждающе перехватили оружие. — Этот человек — мой работник, и я имею право знать, по какой причине он задержан, и куда вы его ведёте, — двигаясь параллельно с конвоем, выкрикнула она. Один из солдат — совсем ещё молоденький парень, однако уже обезличенный военной формой и отсутствием эмоций на лице — с какой-то грустью посмотрел на неё и тихо ответил что-то. Из-за шума толпы Интегра не расслышала его слов, но губы юноши отчётливо сложились в нечто, что могло бы прозвучать только как «измена». Девушка на секунду застыла, но затем сделала ещё одну попытку докричаться хотя бы до самого Пипа, если тот ещё мог её услышать. — Бернадотте! Пип! Ответь мне, что происходит? Что с тобой? — она почувствовала на себе ещё более настороженный взгляд солдат и осуждающие выкрики из толпы. Внезапно боковым зрением она увидела ещё двоих людей, идущих позади процессии. Вернее, сначала она увидела только одного человека, потому как он на голову возвышался над всеми остальными и пристально смотрел на неё из-под козырька зелёной кепки. Она слышала, что у майора есть какой-то капитан… охранник альбинос, но видела его лично впервые. А наличие его здесь могло означать только одно. — Фройляйн Интегра, какая честь, — поравнявшись с девушкой, поприветствовал её Монтана. Сегодня он был одет в обычную военную форму с фуражкой, выделяясь на фоне своих солдат только белым плащом, щегольски накинутым поверх плеч. — Непривычно встречать вас вне рабочего места. Максимиллиан профессионально делал вид, что абсолютно не понимает причины, по которой Интегра в бешенстве стояла сейчас напротив него. Можно было подумать, что он просто случайно затесался в эту процессию, решив прогуляться по улице в хорошую погоду. — Герр майор, возможно, вы можете меня посвятить в то, по какой причине моего сотрудника куда-то волокут ВАШИ люди, — стараясь успокоиться и придать своей речи необходимый для умасливания этого урода уровень вежливости, обратилась к нему Хеллсинг. Судя по довольной улыбке мужчины, он определённо знал, в чем тут дело и, вполне вероятно, сам приложил руку к событиям, привёдшим к такому исходу. — Этот молодой человек подозревается в государственной измене, — будничным тоном ответил Макс, как будто Интегра спросила его о планах на вечер или о погоде. — Вероятно, вы располагаете какими-то подробностями? — похолодев, спросила она. — Кажется, этого юношу поймали за распространением агитационных листовок. Хотя, конечно, его могли и подставить, верно? «Конечно могли, и я даже знаю, кто конкретно. Он просто бесил тебя, потому что постоянно мелькал перед глазами и давал мне лишний повод тебя осадить», — злобно подумала Хеллсинг, глядя прямо в золотые глаза. Но умерила гнев, вспомнив про напуганную Викторию, и решила спросить напрямую: — А вы не могли бы… Как-то повлиять на ход дела? Уверена, с вашим авторитетом… — говоря словами Пипа, начала она. По улыбке майора казалось, что он может повлиять не только на судьбу Бернадотте, но и всей страны в целом. — Вы же знаете, что я отвечаю за всех своих сотрудников, и готова поручиться за него в том числе, — закончила Интегра, с достоинством вышагивая рядом с Монтаной. «Неудивительно, что такой человек постоянно задирает нос, если ходит с постоянно задранной головой». Но всё же, в данный момент она надеялась, что мужчина клюнет на её слова. — Что ж, может быть, я действительно мог бы замолвить за него словечко. Но это будет стоить вам определённую цену, — почему-то Интегре абсолютно не понравилось последнее сказанное им слово и то, как блеснули при этом его глаза. — И как же мы договоримся? — недоверчиво уточнила она, замедляя ход. Макс театральным движением поднёс указательный палец к подбородку и сделал вид, что раздумывает, хотя ответ был очевиден с самого начала. — Я загляну вечером к вам и мы всё обсудим. Подальше от посторонних глаз и ушей. — Могу я на вас надеяться? — вдруг недоверчиво сказала девушка. Что-то ей определённо не нравилось. И это при том, что она просто договорилась о предварительной встрече с Монтаной, не обещая по факту вообще ничего конкретного. — Конечно, я ведь лично заинтересован в вас и вашем клубе, — с улыбкой ответил Макс, глядя куда-то за спину Интегры. — Кажется, ваша работница вас зовёт. Хеллсинг обернулась и заметила, что они снова поравнялись со входом в клуб. Изначально пробившись к конвою, шедшему в начале улицы, она не заметила, как прошла весь путь до начальной точки в компании Монтаны и под взглядом многочисленных наблюдателей. Что ж, пусть. Она сможет объяснить это перед людьми из сопротивления, если возникнут вопросы. Она коротко кивнула майору и, сохраняя напускное спокойствие, уверенно подошла к Серас. Положив обе руки ей на плечи, она практически соприкоснулась с ней лбом, создавая иллюзию приватности и защиты. — Виктория, всё будет в порядке, — сказала Хеллсинг на чистом английском. — Я договорюсь с этим Монтаной, может, подсуну денег, но всё разрешится. Я не позволю этому остаться так, как есть. Закончив, она заключила девушку в объятия, повернувшись полубоком к теряющей интерес к действию толпе. Не сводя с неё внимательного взгляда, Максимиллиан удалялся дальше по улице. Он поднял одну руку и махнул ей, в каком-то странном жесте то ли традиционного теперь приветствия, то ли небрежного прощания. Интегра не ответила, крепче прижав к себе девушку.***
Хеллсинг стояла перед майором, подпирая задом видавший виды комод. Она нашарила руками край мебели и положила не неё руки, чтобы придать себе уверенности. В небольшой комнате, которая служила ей кабинетом, и в котором ей зачастую приходилось коротать ночи, располагался только упомянутый комод, кожаный диван, письменный стол и кресло. Ничего лишнего. Хотя сейчас лишним в комнате был Максимиллиан, расположившийся именно на её любимом диване. Плащ майора, как и форменная фуражка, лежали на одном из подлокотников. Сам мужчина, не сводя взгляда с Интегры, медленно стягивал с ладоней безупречно белые перчатки. Хеллсинг чувствовала себя птицей, по возвращении в гнездо обнаружившей около него свернувшегося кольцами тигрового питона.Быстрая оценка ситуации подсказывала ей два возможных варианта развития событий. Первый, если бредовые идеи Пипа были правдой, заключался в том, что ей придётся стиснуть зубы и лечь под майора. Однако гордость и брезгливость Интегры отчаянно сопротивлялись этому, побуждая её искать другой способ выхода из сложившейся ситуации. В то же время, единственным плюсом этого исхода было то, что, судя по виду Монтаны, весь процесс унижения займёт минуты полторы максимум. Второй вариант заключался в том, что майор, вероятно, потребует от неё что-то взамен. Какую-то информацию о сопротивлении, чтобы выйти на Аллукарда или других её союзников. Чему, конечно же, она также не могла позволить случиться. К счастью или нет, но Максимиллиан прервал ход её рассуждений, пока она не накрутила себя ещё сильнее: — Так и будете подпирать мебель, фройляйн? Или вы надеетесь, что если не будете двигаться, то я потеряю вас из виду? — насмешливым тоном уколол её мужчина. Интегра чуть оттолкнулась от комода, но только для того, чтобы скрестить руки на груди. — Я хотела бы закончить эту встречу как можно скорее. Что я должна сделать, чтобы вы вернули моего работника? — Сдать лидера сопротивления, — просто сказал он. — Не понимаю, о чём вы. — Вот потому и нужно было начинать с предложения своей ставки. Честное слово, сэр Хеллсинг, как вы ведёте бизнес в своём клубе, если не умеете торговаться? — разводя руки в стороны, с укором отметил он. Интегра вздохнула, сильнее прижимая к себе руки. — Я не привыкла торговаться за человеческую жизнь, — отрезала она, холодно глядя в глаза Монтаны. Между ними повисла пауза, и каждый ожидал от другого какой-то инициативы. — Подойдите ко мне, фройляйн, — улыбаясь во весь рот, сказал Макс, одновременно хлопая себя по колену. На секунду в этом жесте промелькнуло что-то по-мальчишески игривое, однако Интегра не дала себе так просто обмануться. Она переступила с ноги на ногу и отрицательно покачала головой. — Благодарю, но чем быстрее- — Вы подойдёте сюда, иначе я распоряжусь, чтобы этого одноглазого идиота присылали к вашим дверям по частям в течение недели, — внезапно ледяным тоном добавил он, склонив голову. Очки недобро блеснули, как будто подтверждая серьёзность намерений владельца. Покрепче сжав зубы, Интегра оттолкнулась от комода и сделала шаг навстречу Монтане. В голове у неё пронеслась мысль о том, как вообще Пип позволил так просто себя арестовать. А главное, как он привлёк внимание особого подразделения, угодив прямо в руки к майору. Она сделала ещё шаг, глядя на мужчину, сидящего, как казалось, в расслабленной позе, которая не предвещала ничего плохого. Хотя от недавнего сравнения Монтаны с питоном ей стало как-то не по себе. «А если предположить, что как раз более вероятно, что вся эта история с Бернадотте — подставная, то какой толк от этого майору? Только ради того, чтобы привлечь моё внимание и подлить масла в наши с ним отношения?» Она остановилась напротив Макса, безразлично смотря на него сверху вниз. «Мерзкий маленький нацист, дорвавшийся до власти. ЧСВ у него, должно быть, зашкаливает». — И? — в то же время сказала девушка, твёрдо решив не садиться рядом с ним. — Вам так удобно? — с плохо скрываемым раздражением процедил Макс. — Да, я же сказала, что не собираюсь- — Тогда нагнитесь ко мне, — перебил её мужчина, поманив пальцем. Интегра, которую уже начинала раздражать эта игра в кошки мышки, вздохнула и наклонилась, оказавшись лицом к лицу к Монтане. В голову почему-то несвоевременно пришла шутка про правильные способы общения с низкими людьми. — И что вы- Начала говорить Хеллсинг, как вдруг почувствовала, как теряет равновесие и падает куда-то набок. Приложившись животом о что-то твёрдое, она сипло выдохнула, пытаясь понять, что же произошло. Резко дёрнувшись вверх, она почувствовала, как какой-то острый предмет одновременно больно уткнулся ей между лопаток, ещё сильнее прижав к жёсткой поверхности и заставив остаться в крайне неудобном положении: лёжа на животе, с зажатыми под собственным весом руками, и в довершение этого — с упертыми в пол коленями, из-за чего встать теперь представлялось непосильной задачей. Ситуация не сулила ничего хорошего. — Какого чёрта? — гневно поинтересовалась Интегра, стараясь повернуть голову вбок. — Что за- Первый шлепок оборвал её на полуслове, заставив инстинктивно сжать зубы от резкой боли и зашипеть. — При переговорах обоим участникам положено сидеть, чтобы никто из них не чувствовал себя «выше» или «ниже», — мягко, но с укором, сказал Монтана над её головой, обрушивая на ягодицы девушки следующий удар. — Клянусь, когда я встану, — зло ответила она. — Вы пожалеете об этом. — Тогда в моих же интересах сделать так, чтобы у вас было больше причин заставить меня пожалеть, — сказал Макс с насмешкой в голосе. Очередной шлепок заставил девушку судорожно вздохнуть и заёрзать у него на коленях, стараясь подняться. Однако локоть майора предупреждающе надавил ей между лопаток с удвоенной силой, заставляя остаться в полулежачем положении. Тем временем другая его рука снова опустилась, выбивая из Интегры дыхание при соприкосновении. Гневно сопя и уже раздумывая над тем, как она разобьёт нос майору, когда сможет вырваться из его хватки, девушка начала мысленно считать удары, стараясь отвлечься от боли — его шлепки были на удивление тяжеловесными, хотя по его обычной расслабленной позе и спокойной речи она и подумать не могла, что мужчина может оказаться таким сильным. Её ягодицы уже горели, а на глаза навернулись слезы, поэтому Хеллсинг прикусила нижнюю губу, только выдыхая на очередном ударе, чтобы не заплакать. — Сейчас же отпустите меня, — стараясь убрать предательскую дрожь из голоса, снова пыталась воззвать к его благоразумию Интегра. — У вас с самого начала был выбор. Но раз вы решили вести себя как своевольный ребёнок, то мне придётся вас проучить, — размеренно проговорил он, продолжая наказание. Девушка снова зашипела, продолжая за неимением другого варианта терпеливо сносить удары. Пока не наступил переломный момент, и она не начала чувствовать что-то… что-то помимо боли. К тому же она смогла различить, что удары переместились от верхней части её ягодиц чуть ниже, так что она теперь чувствовала ладонь майора, бьющую её практически напротив интимного места. Вибрация от ударов проникала как будто глубоко под кожу, заставляя гореть не только её бёдра, но и распаляя что-то у неё внутри. Хеллсинг сквозь зубы выругалась, всё ещё прижатая к ногам Монтаны, не в силах даже полностью поднять на него голову и посмотреть на самодовольное лицо человека, который единственный из них двоих сейчас наслаждался происходящим. Она была уверена, что если бы могла взглянуть на него, то увидела бы ту самую мерзкую улыбку, которая обычно блуждала на его лице. Заметив, что девушка стала значительно меньше сопротивляться, майор не упустил возможности сказать об этом. — Неужели такой серьёзной и гордой фройляйн нравится, когда её наказывают? — спросил он, на время прекращая порку. — В отличие от вас, я не настолько испорчена, чтобы получать удовольствие от подобного, — резко ответила Интегра, при этом чувствуя себя совершенно беспомощной. — Отрицание — первый шаг к принятию, — раздалось над ней, и на зад девушки снова обрушился удар, который теперь ощущался более сильным после короткой передышки. Хеллсинг снова сконцентрировалась на счёте, чтобы не дать волю слезам, и только шлепков через двадцать поняла, что на самом деле происходит. Она обмякла на коленях майора, прислушиваясь к ощущениям и ожидая очередного момента, когда к её разгорячённой от ударов коже приблизится ладонь, приносящая волну прохладного воздуха. А также странного ощущения удовольствия, граничащего с тупой болью. Когда удары вдруг прекратились, Интегра испуганно дёрнула головой, стараясь повернуться к мужчине. Однако в этот момент она почувствовала, как с неё с силой стянули брюки, а ещё через мгновение — как рука Монтаны двинулась по горящим ягодицам вниз, проникнув под бельё. Его пальцы скользнули по намокшей промежности, вырывая из груди Хеллсинг смущённый стон. Девушка испуганно замерла, как будто теперь действительно сделала что-то, за что ей стыдно. — Ещё бы немного, и вы бы выпачкали мои штаны, — сладким, как мёд, голосом сообщил Макс, раздвигая пальцами её половые губы и с лёгкостью проникая внутрь. По характерному хлюпающему звуку Интегра только сейчас осознала, насколько она промокла внизу. — И каково это? Минуту назад готовая расплакаться, девушка проглотила комок в горле и уже готовилась издать гневную тираду. Правда, с пальцами Монтаны, растягивавшими её пульсирующее в такт ударов сердца влагалище, это прозвучало бы не так дерзко, как ей хотелось бы. — Что же, у вас закончились все острые фразочки? — вкрадчиво спросил он, начав медленно двигать рукой. Необычные ощущения от этих движений заставили девушку сжаться вокруг его пальцев и издать очередной пошлый стон. Что, в свою очередь, дало майору повод довольно хмыкнуть. — Это отвратительно, — наконец ответила Хеллсинг, слегка покачиваясь у него на коленях. «Если я встану на ноги, то изобью его до полусмерти, и плевать на последствия», — подумала Интегра, стараясь упереться носками в пол и наконец принять вертикальное положение. Однако мужчина лишь слегка опустил одну ногу ниже, и девушка перевесилась через его колено, одновременно чувствуя, как его пальцы проникли глубже в её влагалище. — Значит, вам вовсе не нравится? Откуда же тогда всё это? — спросил он, с влажным хлюпом вынув из Интегры свои пальцы и мягко коснувшись набухшего клитора. Хеллсинг еле слышно выдохнула «не нравится», пытаясь уцепиться за его ногу, или в худшем случае за штанину, трясущимися руками. Его мягкие движения по возбуждённому месту после ударов ощущались так сильно, как если бы она уже несколько раз кончила. Однако внезапно и эти прикосновения тоже исчезли, оставляя на месте, где только что были тёплые пальцы, ощущение покинутости. Хеллсинг попыталась упереться о пол и подняться на ноги, однако этому плану не было суждено быть исполненным — она снова почувствовала, как (теперь уже ей было понятно, как она оказалась у него на коленях) сильные руки поднимают её в каком-то захвате и буквально бросают на диван. Сфокусировав зрение после такой резкой смены положения, девушка первым делом заметила, что теперь майор стоит над ней, одним коленом уперевшись о тот же диван, не давая свести ноги. Неприятный холодок пробежал у неё по спине. Майор навис над ней, перехватив руки Интегры и прижав её к дивану, причиняя боль. В то же время всем своим весом удерживая её от попытки хоть как-то высвободиться, он второй рукой расстегнул свои брюки. — Ты не посмеешь, жирная скотина, — пытаясь сбросить с себя Макса, испуганным тоном запротестовала девушка. — Ты… Её прервал звук звякнувшей о металлическую пуговицу пряжки ремня, и Хеллсинг в страхе замерла, боясь пошевелиться. Только сейчас она заметила, что её рубашка частично расстегнулась и задралась вверх, только слегка прикрывая небольшую грудь. Слишком пошло. Слишком похоже на кошмарный сон. Тут майор, воспользовавшись временным перерывом в борьбе, поднялся с неё и отпустил руки, одновременно с этим проведя до этого державшей её за кисти ладонью по подбородку девушки. — Прекрасна, — заключил он, останавливая руку на шее Интегры и сжимая её. Игнорируя слабые попытки жертвы сопротивляться происходящему, он потёрся головкой члена о её вход, размазывая по длине смазку и смакуя выражение беспомощного ужаса на лице девушки. — Вы уже ненавидите меня настолько, чтобы хотеть убить, Интегра? — чуть склонившись к ней, спросил Макс. — Впрочем, я в любом случае пока что не закончил с вами. — Ублюдок, — глухо ответила она. Помогая себе рукой, а другой продолжая держать слабо трепыхавшуюся девушку за горло, Макс медленно ввёл свой член внутрь. Но это неприятное, чуждое чувство всё равно заставило Интегру инстинктивно сжаться и слабо податься навстречу к майору, чувствуя, как её голые бедра касаются жёсткой ткани форменных брюк. — Как туго, — после секундного замешательства сказал он, больше заинтригованный, чем возбуждённый. Девушке показалось, что что-то трусливое проскользнуло у него во взгляде, прежде, чем он начал двигаться. От непривычной боли на глазах Хеллсинг выступили слёзы, и она отчаянно завертела головой, пытаясь высвободиться. Однако тут же почувствовала, как и вторая рука майора ложится ей на шею, перекрывая доступ к кислороду. — Придётся потерпеть, но вам обязательно понравится, — шепнул он ей, склонившись совсем близко к её лицу. Жар от дыхания мужчины прошёлся по скуле Хеллсинг, согревая её и придавая моменту нелогичную интимность. — Но это не значит, что вы должны переставать сопротивляться, — с жадным вздохом добавил он, начиная увеличивать темп. С каждым толчком слегка постанывая, он продолжал сжимать горло Интегры, впрочем, неустанно наблюдая за её состоянием. Пытаясь ослабить его хватку, девушка выгнулась под ним, стараясь при этом сохранить остатки воздуха в лёгких. — Замечательно, — входя на полную длину, с издёвкой похвалил он Интегру за её активное сопротивление. — Вы оказались не таким фригидным бревном, каким хотели себя выставить. Его таз и брюки касались клитора и горевших бёдер девушки, заставляя нервы вспыхивать и мерцать позади её глаз, пока майор претворял свой ужасный замысел в жизнь. — Мне нужно, чтобы вы ненавидели меня настолько, чтобы хотеть прикончить. А не просто кривили лицо каждый раз, когда я вхожу в дверь. — Я хочу, чтобы вы сдохли, — из последних сил прошипела Интегра. — О нет, существует большая разница между тем, чтобы хотеть чьей-то смерти и желанием убить собственноручно. Вы думаете, у меня недостаточно врагов? Мне нужен кто-то особенный, кто сможет меня прикончить. И почему бы на его месте не оказаться кому-то вроде вас. В определённом смысле, умереть от руки девушки весьма романтично. Он снова толкнулся, полностью насаживая Хеллсинг на свой член и издавая довольный стон. — Потому что, когда я доберусь до главной фигуры сопротивления — которого все называют Аллукардом — все тут же подожмут хвосты и попрячутся в свои будки, боясь даже тявкнуть в мою сторону. А мне к тому времени, скорее всего, станет безумно скучно, потому я просто обязан иметь доверенное лицо, желающее вонзить мне нож между рёбер. Он прищурился, вглядываясь в глаза Интегры: — Или вы предпочитаете другой вид оружия? Бомба под подушкой? Выстрел в голову? Прошу вас, только не опускайтесь до отравления ядом — это слишком обезличивает убийцу. Хеллсинг сильнее сжала руки Монтаны, в очередной раз стараясь оторвать их от своего горла. Из-за нехватки кислорода все перед глазами поплыло, а в теле поселилась какая-то непонятная лёгкость, усиливающая, как ни странно, приятную пульсацию внизу живота. — Мне нравится, что вы не сдаётесь до последнего, — раздался всё удаляющийся голос мужчины. Интегра сделала последнюю попытку освободиться прежде, чем потеряет сознание. Однако её руки только слабо скользнули по коже майора. Откуда-то издалека она услышала, как Монтана выругался, сетуя на то, что она стала слишком узкой. Однако внезапно девушке стало всё равно и на самого майора, и на то, что он говорит, и вообще на всё вокруг. В тускнеющем мире все её чувства странным образом обострились, рождая новые, до этого не испытанные ощущения. Накрывшая её кульминация была настолько сильной, что перед глазами у девушки заплясали разноцветные огни. Никогда она не чувствовала такого удовольствия, и в затухающем сознании не было места мыслям, с кем и как она его получает. Горячая волна, зародившаяся у неё между ног, пронзила всё тело, заставляя выдохнуть остатки воздуха из лёгких. А потом мир вокруг растворился в глухой тьме.***
Следующее, что она почувствовала — это как кто-то бьёт её по щекам, настойчиво зовя по имени. Несмотря на боль во всём теле, а также на странное ощущение между ног, Интегра чувствовала необъяснимую эйфорию. И пока сознание и осознание не пришло к ней в полной мере, она позволила себе немного побыть в этом состоянии не открывая глаз. Однако, постепенно она всё же стала приходить в себя. И первым её стимулом было вдохнуть. Этот первый глоток кислорода обжёг саднящее горло и лёгкие, которые как будто не помещались теперь в грудной клетке. Закашлявшись, девушка с усилием перевернулась на бок, хватаясь за шею и царапая кожу, чтобы избавиться от чего-то, что мешало ей дышать. Чужая рука остановила её попытки разодрать себе горло, стальными тисками сжав изящное запястье. — Прошу прощения, фройляйн, — раздался приятный голос откуда-то совсем рядом. — Я не собирался кончать внутрь, но ваш вид и то, как вы меня сжимали не оставило мне выбора. И тут Хеллсинг вдруг разом осознала произошедшее. Резко дёрнувшись и распахнув глаза, она сумела вырвать свою руку из захвата майора и, как ей казалось, быстро и сильно ударить перед собой, пытаясь защититься. Однако удар прошёл мимо вовремя уклонившегося Монтаны. Из-за адреналина Интегра временно ощутила в себе силы к борьбе, однако вместе с этим и всё своё тело — пылающую кожу на бёдрах, невыносимо саднящее горло и пульсирующую боль в промежности. Она в шоке опустила взгляд вниз и скорее почувствовала, чем увидела, как по её бёдрам стекает на кожаную обивку дивана горячая сперма. Поняв, что девушка окончательно пришла в сознание, и по крайней мере сделала попытку отодвинуться от него и прикрыться, на лице Макса расплылась широкая улыбка. — Как ощущения? — самодовольно спросил он, застёгивая брюки. — Как вы посмели… Вы чуть не задушили меня, — хрипло отозвалась Интегра. — Ключевое слово — «чуть». Было бы крайне неприятно, если бы вы умерли до исполнения своего обязательства, — он задумался и хмыкнул себе под нос. — Но оно того стоило, не правда ли? Хеллсинг закашлялась, снова хватаясь за горло и отчётливо чувствуя на коже шеи горящие отметины, которые впоследствии расцветут лиловыми синяками. — Чудовище, — прокашляла она, подгибая под себя ноги. — Теперь вы хотите меня убить? — тем временем натягивая перчатки, спросил Монтана. Он посмотрел на неё сбоку, любуясь созданным шедевром. Растрёпанные светлые волосы, покрасневшие от лопнувших внутри капиляров глаза, еле заметный румянец на смуглых щеках — безусловно, ему будет, что вспомнить после этой встречи. Хотя ничего из этого не могло сравнится с ощущением полной власти над жизнью девушки, когда пульс под его руками стал слабеть. Он поправил очки, чувствуя вновь нарастающее возбуждение. — Я прострелю вашу голову, и буду смотреть, как жизнь гаснет в ваших глазах, — хрипло сказала Интегра, возвращая его в реальность. Монтана с какой-то странной гордостью посмотрел на замеревшую на диване девушку. — Замечательно! Просто превосходно, — с почти безумной улыбкой ответил Макс. Он резко встал, подхватывая свою фуражку и плащ одной рукой. — Это как раз тот настрой, что мне был нужен, — указывая на неё свободной рукой, радостно добавил он. — Теперь я наконец-то могу назвать вас своим настоящим врагом. А вы? Кое-как запахнув свою не по размеру большую рубашку, как будто снятую с чужого (и явно мужского) плеча, Интегра скривилась от этих слов. Потому что он добился своего, а осознание правды, которую мы не хотим признавать, звучит неприятнее всего. — Если вы покажете себя достойным этого и вернёте нам Бернадотте, — вспомнив о сути их встречи, ответила она. Брови Макса удивлённо взлетели вверх. — После всего произошедшего вы думаете о каком-то калеке? Как похвально. Но я всегда держу своё слово, потому можете не беспокоиться о том, что в скором времени он вернётся к вам. Живым, — Макс сделал паузу, вглядываясь в её глаза. — Но, вероятно, не совсем невредимым. — Только попробуйте с ним что-нибудь ещё сделать, — в бессильной злобе ответила Хеллсинг. — Иначе что? Монтана ещё какое-то время постоял так, глядя на свою работу, а затем по-военному чётко развернулся на каблуках и направился к двери кабинета. Отперев замок, он снова обернулся на дрожащую на диване Интегру, одарив её, как могло показаться, тёплым взглядом. — Ещё увидимся, мой новообретённый враг, — с улыбкой сказал он, а затем вышел за дверь, не забыв, впрочем, аккуратно прикрыть её за собой. Интегра, оставшаяся сидеть в опустевшей комнате, почему-то внезапно перехотела плакать. Горло горело не из-за душивших её слёз, а из-за причинённого насилия. Она сбросила с себя рубашку, при этом чуть не свалившись с дивана, и метким броском отправила её в мусорное ведро. Вслед за ней последовали валявшиеся рядом штаны и нижнее белье, которое всё это время оставалось на ней, но не помешало Монтане сделать то, что он сделал. «Я расправлюсь с этим зазнавшимся ублюдком и без помощи Аллукарда», — уже точно решила для себя девушка, перейдя комнату и доставая оттуда новую одежду. Конечно, не мешало бы для начала смыть с себя тошнотворный запах майора, который как будто теперь въелся в её кожу, но у неё не было времени для жалости к самой себе и походу в душ в таком виде. Дать слабину сейчас и показаться совершенно разбитой перед Викторией, которая явно уже увидела удаляющегося с дебильной улыбкой Монтану и ждала от неё новостей? Ну уж нет. Переодевшись и повязав на шее шарф так, чтобы он надёжно закрывал отметины на шее, девушка сунула в рот сигарету и подошла к окну, распахивая его настежь. А затем вернулась к металлическому ведру, служившей ей мусорной корзиной и прикурила, выбрасывая всё ещё горящую спичку к испорченным вещам. О да, она убьёт его. Ведь если у «старой» Интегры, чьи вещи сейчас нехотя тлели в ведре, не хватило бы мужества собственноручно спустить курок и лишить кого-то жизни, то «новая» сделает это с удовольствием.