***
Они оба выглядели так, как будто сбежали с какого-то нудного совещания — весёлые, в строгих официальных костюмах и с кожаными портфелями, они ввалились в тёмную прихожую квартиры и торопливо покидали промокшие пальто на вешалку у входа. За верхней одеждой последовали ботинки и портфели, брошенные просто у порога, и вот уже Интегра оказалась прижатой спиной к стене узкого коридора, ощущая только теплоту прильнувшего к ней тела. Она упёрлась затылком о твёрдую поверхность, сквозь полуоткрытые веки глядя на Макса сверху вниз и ощущая только усиливающийся от возбуждения и алкоголя жар внутри. То, что она промокла под дождём и слегка дрожала от холода, девушка старалась не замечать. Мужчина с неизменной улыбкой прислонил ладонь к стене на уровне её плеча и, склонившись к её расстёгнутому вороту рубашки, но продолжая пристально глядеть на Интегру, сделал первый пробный поцелуй. — Дорогая фройляйн, если вы совсем замёрзли, то можете воспользоваться моим душем, — оставляя дыханием горячую дорожку на её шее, любезно предложил мужчина. Хеллсинг почувствовала дрожь в коленях (вызванную отнюдь не холодом) от одного этого приторно-сладкого тона голоса, с одной стороны предлагающего, но между строк намекающего совершенно на другой способ согреться. — Кажется, в баре вы были так любезны, что собирались позволить мне вызвать такси с вашего телефона, — ответила девушка, вытягивая из-под жилета его галстук и пропуская между пальцами. — Или это просто какой-то национальный вид гостеприимства — звать незнакомцев домой и предлагать горячий душ? Ткань холодной змеёй заструилась в её ладони, притягивая Макса ближе. Он улыбнулся ещё шире, проводя кончиком носа по линии её челюсти, и Интегра могла поклясться, что он не удержался от пары тихих смешков. Хеллсинг сама не понимала, как, учитывая её аристократическую кровь, она позволила себе так просто уйти из непонятного кабака с первым прилично выглядящим мужчиной. Правда, так хорошо владеющим ораторским искусством, что девушки могли начинать благодарить вселенную за возможность знакомства с ним, только глядя на то, как он обращается со своим языком. Интегра сглотнула в предвкушении, позволяя себе наклонить голову и провести одной рукой по скуле мужчины, а другой всё ещё держа его за галстук. — Разве вы не хотели согреться и переждать непогоду в приятной компании? — вместо ответа спросил Монтана, хитро глядя на девушку своими золотыми глазами. Ему не нужно было уговаривать — всё решилось уже тогда, когда Интегра подала ему руку, чтобы он вывел её из бара, увёл за собой, похитил из привычной жизни, открывая перед ней мир нового и непознанного. — Только если вы будете ещё что-то рассказывать, — чувствуя, как хмель сильнее бьёт в голову от теплоты в помещении, уже почти шёпотом сказала девушка. — У вас очень приятный голос. Улыбка и довольный кивок головой — то, что успела заметить Хеллсинг, когда Макс наконец прервал их фиктивные пререкания настоящим поцелуем. Чуть горьким от выпитого обоими пива, но горячим и требовательным, когда его язык скользнул между её губ, вырывая из горла девушки возбуждённый стон. — М, светлый лагер? — прерывая поцелуй, довольно подметил майор, продолжая свой продуманный план завоевания девушки. — Хороший выбор. Даже если у неё и оставались какие-то мысли насчёт того, чтобы воспользоваться его великодушным предложением и просто так покинуть эту квартиру, то сейчас, когда его мягкое колено протолкнулось между её бёдер, занимая стратегическую позицию без боя, все её прошлые планы в одночасье рухнули. Сейчас, когда он снова покрывал её смуглую кожу шеи поцелуями и оставляя собственнические метки засосов, одновременно с этим говоря, как она прекрасно выглядит… всё, о чем она могла думать — это прижаться ближе к нему, сокращая расстояние между их телами, пока оно не достигнет значения со знаком минус. Интегра выгнула шею, выставляя перед мужчиной тонкие кости ключицы и аккуратную ложбинку груди, на языке тела прося его двигаться дальше. И тут же содрогнулась, когда мужчина бесцеремонно провёл языком по нежной коже, одновременно с этим свободной рукой ведя по её бедру вверх, к раздвинутой его ногой промежности. — Мюнхенский светлый лагер, — тем временем продолжал Монтана. — Немного сладкое пиво с акцентом на солодовый вкус и лёгкой хмелевой горечью. Моё любимое. Хеллсинг, сохраняя ещё остатки гордости, посмотрела вниз, пойманная врасплох глазами цвета пива, из-за которого она здесь и оказалась. Ноги её обессиленно задрожали и слегка подогнулись, заставив соскользнуть по ноге мужчины вниз. Она повела тазом вперёд и назад, стараясь отвести взгляд и ощущая, как сильно горят от смущения её смуглые щёки. — Кажется, последний бокал всё же был лишним. — Что вы, фройляйн, не стоит стыдиться своей реакции, — почти промурлыкал Монтана, ближе прижимаясь к девушке и двигая ей навстречу своим бедром, сквозь ткань одежды ощущая жар её тела. Он быстро сменил свою ногу ладонью, продолжив движения вверх по линии шва на брюках Интегры, принимая в качестве подтверждения правильности своих действий тихий стон над его ухом. После чего убрал свою руку и на миг отстранился от девушки, продолжая раздевать её взглядом. — Должен сказать, что у вас тоже очень красивый голос. Поспешно сбросив подтяжки с плеч и оставив их болтаться внизу, Монтана расстегнул несколько пуговиц воротника рубашки и вновь вернулся к ласкам Хеллсинг. Покрывая поцелуями её ключицы и плечи, он аккуратно стягивал с Хеллсинг блузку, любуясь её оттенком кожи. Подняв одну руку вверх по изгибу её талии и окончательно расстегнув последние пуговицы на несопротивляющейся девушке, он провёл большими пальцами по ажурной ткани её лифа, задевая твёрдые соски. В ответ она прижалась к нему всем телом, кусая за шею и вдыхая запах дорогого одеколона. — Только не съешьте меня, — расстёгивая бюстгальтер на её спине, выгнутой ему навстречу, хихикнул он. Это на секунду отрезвило Интегру, заставив немного отпрянуть (насколько это позволяла стена за спиной) и попробовать оценить ситуацию сквозь затуманенное алкоголем сознание. Она чувствовала, как упирается выступающими костями таза о мягкий живот мужчины и, хоть это и казалось ей странным, но в этот момент ей действительно хотелось если не вонзить в него зубы, то хотя бы удобнее расположиться, учитывая разницу между мягким телом Монтаны и твёрдостью стены, к которой она была прижата. — Я хочу, чтобы ты тоже это снял, — сказала она, проводя рукой по линии, где раньше располагалась одна из подтяжек. Мужчина неразборчиво сказал что-то в ответ, захваченный врасплох этими деликатными, почти невесомыми, прикосновениями её рук вдоль натёртых лямками подтяжек полос. Он убрал ладони с грудей Хеллсинг, помогая ей справиться с верхней частью своего гардероба. Когда последняя пуговица на его рубашке была расстёгнута, девушка ненадолго замерла, заинтересованная зрелищем. Молочно-белая кожа, без растяжек и шрамов — к ней хотелось прикоснуться, просто чтобы проверить, действительно ли она такая наощупь, или сделана из мрамора. Интегра положила руки на его бока и провела вверх, слегка сжимая упругую кожу. Её собственные руки на этом белоснежном фоне казались ей слишком тёмными, и она некстати вспомнила женщину в сари, которая на её детской фотографии держала свёрток с новорождённой тогда ещё девочкой. Она подвинулась ближе, прижимаясь телом к этой мягкости, пахнущей чем-то сладким, и поцеловала мужчину в полное белое плечо, а затем потёрлась о него своей смуглой щекой. Борясь с дрожью своего возбуждения, когда мужчина практически оставил её без верхней одежды, она успела прошептать что-то от том, что не хотела бы делать последующее у стены, и, миновав несколько метров и один дверной проём, тут же упала на широкую кровать. При этом Монтана уже навис над ней сверху, как будто боясь, что если она перестанет на него смотреть, то всё исчезнет, как наваждение, и они снова окажутся в шумном баре, просто смотря друг другу в глаза. — Замечательно, — не заставляя Хеллсинг долго ждать, он снял с себя штаны и бельё, продолжив покрывать её тело поцелуями. Ненасытно, как будто в каком-то ритуале поклонения (а на деле — всё того же завоевания) перед всемогущей богиней. — Пиво я люблю, но прекрасных девушек — ещё больше. И он сказал это с такой уверенностью, что не поверить ему было невозможно. Правда, Монтана умолчал, что это делать нужно для того, чтобы заиметь личный пантеон муз и богинь-хранительниц, которые смогут помочь ему в любом начинании. Склонившись над Интегрой, он помог ей избавиться от остатков одежды, сочась желанием, стекающим по её, теперь уже голому, бедру и пачкающим простыни. Хеллсинг, окончательно расслабившись от ласк, слов и алкоголя в крови, взяла ладонь Монтаны в свою руку и положила на грудь. — Продолжай, — сказала она, практически полностью закрывая глаза и откидываясь на гладкие простыни. — Я искренне люблю всех девушек, которые есть на этой планете. Люблю их оглушительные крики, когда они выгибаются на кровати в приступе истинного наслаждения. Когда их шелковистые волосы взлетают в воздух, а потом небрежно опускаются на мягкие подушки — моё сердце поёт! — снова начал он свою пространную речь, при помощи которой, кажется, можно было признаться в любви к кому и чему угодно. Прислушиваясь лишь к тембру его голоса, перекатам и изменению интонации, девушка застонала под ним, когда мягкие белые ладони майора бродили по её телу, исследуя новую территорию. Этот момент и так был достаточно интимным, но бёдра майора, которыми он тёрся о её, пока не уткнулся кончиком члена в возбуждённый и влажный вход, поставил крест на её и без того колеблющейся связи с реальностью. Стал последним рычагом давления, чтобы заставить разорвать связь с реальным миром, поддавшись этим умелым речам и рукам. — И до чего же восхитительно стонет возбуждённая девушка, когда я наконец дарую ей то, чего она так хочет, — Монтана покачивался у неё между ног, ощущая её тонкие руки на своих мясистых плечах. — Вы ведь хотите этого? Ты хочешь, фройляйн Интегра? С мефистофельской ухмылкой, он заглянул в её расфокусированные глаза, продолжая дразнить перед тем, как войти. Хеллсинг поднялась ему навстречу для ободряющего поцелуя, при этом шире разводя бедра и позволяя этому крупному телу накрыть её, согревая. Макс склонился, прижимаясь лбом к её ключице и, помогая себе рукой, наконец протолкнул свой набухший член внутрь. Двинув бёдрами несколько раз, он окончательно заполнил девушку, растягивая влагалище своей толщиной, и наслаждаясь её лицом в этот момент. Это растяжение заставило Интегру зашипеть с непривычки и схватиться за него, царапая белые плечи и спину. — Продолжаем? — терпеливо спросил он, замерев и давая ей привыкнуть. — Продолжай… рассказывать, — выдохнула Хеллсинг, ослабляя хватку и снова откидываясь на кровать, при этом стараясь удерживать себя на предплечьях. Она вздрогнула, когда его мягкие ладони обхватили её бёдра, устраиваясь удобней. Выпрямившись, мужчина сверху посмотрел на место, где его член исчезал в девушке, и довольно прикрыл глаза. Он огладил выступающие кости таза Интегры и, начал двигаться, в такт своим словам начав также и говорить: — Я люблю, когда девушки настолько поглощены процессом, что им сложно сфокусировать взгляд на своём партнёре, и можно наслаждаться их беззащитным видом. Интегра запрокинула голову, одновременно с этим приподнимая таз, чтобы принять его глубже. Что-то в её голове щёлкнуло, когда она почувствовала, как Майор полностью заполнил её, вжимая в мягкий матрас. Почувствовав очередной поцелуй в ключицу, Хеллсинг машинально подтянулась к нему, обхватывая за плечи. — Говори, чёрт бы тебя побрал, — внезапно выругалась она, когда пауза затянулась, заполняемая только их тяжёлым дыханием. — Какая благодарная публика у меня сегодня, — стараясь держать на лице улыбку, ответил он. Волосы Монтаны совсем растрепались от усилий и местами прилипли ко лбу. Девушка под ним призывно двинула бёдрами, как будто напоминая о том, ради чего он всё это начал, и как может закончить, стоит ему только найти в себе силы для очередной удачной реплики. — Когда все их приличия и мораль отброшены в сторону вместе с одеждой, а все их странные мысли и желания обнажены, умоляя о внимании- Макс почувствовал, как на последних словах его фразы внутренние стенки влагалища сильнее сжимаются вокруг него, заставляя оборвать речь на полуслове и угрожая закончить всё удовольствие в один миг. — Я желаю быть только с самыми прекрасными и страстными девушками. С теми, что любят так горячо, что в сравнении с этим пламя всех войн покажется даже самому искушённому мужчине лишь тёплым ветерком, — натужно шептал он, склонившись над Хеллсинг и уперев руки по обе стороны от её головы. — А чего хочешь ты? — Я хочу кончить, — простонала под ним Интегра, снова впиваясь ногтями в его кожу, как будто это могло ей помочь. «О, я тоже», — чуть не вырвалось у Монтаны, но он только вскинул голову кверху, стараясь продержаться ещё немного. — Я бы раньше никогда не позволила себе, — в полубреду оправдывалась Хеллсинг между стонами. — Но все эти разговоры… То, как ты говоришь… Он снова посмотрел на неё тёплыми золотыми глазами, наклоняясь и целуя её в потный лоб. А затем опустил руку ей между ног и потёр нуждающийся клитор, приближая Интегру к такой желаемой разрядке. — Пожалуйста, — попросила девушка. Было слышно, с каким усилием далось ей это слово. — Скажи ещё что-нибудь. Покрепче сжав зубы и балансируя на самой грани собственных возможностей, он выдохнул и, собравшись с последними силами, сказал: — Я собираюсь напомнить вам, что есть вещи между мужчиной и женщиной, которые не любить невозможно. И я напомню это столько раз, сколько меня попросят. Глаза Интегры распахнулись, открывая Монтане вид на арктически ледяного цвета радужку, но теперь потеплевшей до оттенка весеннего неба. Одновременно она удивлённо вздохнула, и мужчина не преминул воспользоваться этим, неаккуратно целуя её. После ещё нескольких быстрых толчков, Хеллсинг внезапно мотнула головой, разрывая поцелуй, и напряглась всем телом. Затем она зажмурилась и издала громкий стон, вместе с ним наконец произнеся то, что подарило возможность на разрядку и для них обоих: — Я кончаю!***
— Я х*ею, — сплюнув себе под ноги, сказала девушка с коротким ёжиком светлых волос и татуировками. — Сколько можно его ждать? — Блиц-Блиц, матерщина без границ, — подпрыгивая рядом на одной ноге, пожурил её улыбчивый мальчишка. Девушка проигнорировала надоедливого компаньона, перешагнув на месте с ноги на ногу. Она поёжилась в своей водолазке без рукавов и засунула ладони в карманы широких брюк. После продолжительного времени на улице её бесило буквально всё: свист Ван Винкль, болтовня Шрёдингера, молчание Ганса и шелест одежды Дока, нервно топчущегося под навесом. — Уважаемые, мне кажется, он опять куда-то смылся, — внезапно прекратив насвистывать какую-то песенку, выдала Рип. — Не удивлюсь, если с той белобрысой, — скорее поставила остальных перед фактом, чем сказала Зорин. Её тон всегда звучал как приказной и не терпящий двойственного истолкования. — А она ничего такая была, у Майора хороший вкус, — промурлыкал рядом блондин. — Или ты завидуешь, что первая к ней не подкатила? Девушка бесцеремонно схватила парня с кошачьим обручем за плечи и без видимых усилий подняла в воздух. Зависнув на уровне её лица, тот скорчил виноватую улыбку. — Да ладно тебе, — в примирительном жесте подняв руки (насколько это позволяла хватка), начал он. — Ты мне никогда не говорила, какие девушки в твоём вкусе, вот я и предположил… А вообще, если Майор нас кинул, то кто заплатит за выпивку? Во внезапно наступившей тишине был слышен только стук капель дождя по навесу над ними и свист Ван Винкль. — А у кого деньги остались? — У Майора. Вновь наступившая тишина завибрировала от силы невысказанных оскорблений в адрес последнего. — Так что предлагаю тактически свалить, пока никто не хватился, — заёрзав в попытке освободиться из рук девушки, сказал Шрёдингер. — Он заложил мой портфель с инструментами, — послышался позади спорящих испуганный голос. Шрёдингер и Блиц обернулись на растерянного и начавшего на нервах снова кусать свои пальцы Дока. — Опять? — в один голос спросили они. — Каждый раз одно и то же, — прокомментировал Ганс, до этого молча стоявший рядом и прикидывающийся столбом. — Ну, выкручивайся на этот раз сам, — пожал плечами наконец освобождённый мальчишка. — Ты и так полуголый, не знаю там, станцуй хозяйке стриптиз. Непьер отчаянно заломил руки, что-то подвывая при этом. Вся компания сочувствующе посмотрела на его конвульсии, но никто не сдвинулся с места, чтобы утешить друга. — Слышь, малой, ты чё Дока подначиваешь? — снова с угрозой нависая над Шредингером, спросила Зорин. — Так это... — пытаясь подобрать слова и сделать вид, что абсолютно не нервничает, сказал парень. — Иначе нам всем кабз… Я не собираюсь снова по помойкам прятаться от полицейских. Недовольно цыкнув, девушка выпрямилась. Действительно, прошлое их похожее похождение (или точнее бросание на произвол судьбы, долгов и стражей порядка) закончилось побегом на мусоровозе, который и доставил их до ближайшей помойки. Она посмотрела на пританцовывавшего от нервов Дока и подбадривающе сказала: — Отлично, в таком духе и продолжай. Может, тебя хотя бы за местного сумасшедшего примут. — Я… Почему Майор постоянно бросает нас в самый неподходящий момент? — Доверяет нам, — уверенно сказала она. — Проверяет на стойкость. Девушка подтолкнула белобрысого парня, чтобы тот тоже сказал что-то мотивирующее их единственному шансу для побега. — Да он же просто муд-, — обиженно начал Шрёдингер, но тут же был заткнут мощным подзатыльником. — Ауч. Нет, я очень уважаю его как лидера. Он просто линяет раньше всех, потому что с его весом убегать не слишком-то удобно. Поняв бессмысленность помощи от мелкого, Зорин вздохнула и молча уставилась на всё также подпирающего столб капитана. Для их взаимопонимания им порой хватало одного взгляда или кивка, как сейчас, чтобы начать действовать как одно целое. Не сговариваясь, они подошли к накрутившему себя до невозможности Непьеру (и не ожидавшему от них такой подлянки) и синхронно положили на его плечи тяжёлые ладони. Док поперхнулся своими увещеваниями и испуганно замер. — Друзья, вы же не собираетесь- Но его уже бесцеремонно подняли на руки и, с громким криком Блиц «хозяйка, принимай подарочек!», вкинули в бар через приветственно скрипнувшую деревянную дверь и под оглушительные вопли всех присутствующих. — И не жаль вам товарища? — неуверенно спросил за их спинами Шрёдингер. — А вдруг он действительно во вкусе тутошней хозяйки? — Помолимся за это, пока будем делать отсюда ноги, — хватая мелкого задиру за шкирку и волоча его за удаляющимся быстрее всех Гансом, прошипела в ответ Зорин. Что-то подсказывало ей, что их отвлекающий манёвр скоро ломанётся вслед за ними, и продуманное отступление снова превратится в погоню. — Рип, не отставай! — А майору снова ничего не будет, — хихикнул у неё под рукой мальчишка. — Похмелье у него будет, — мрачно ответила девушка. — Заткнись уже и шагай.