CHAPTER FORTY EIGHT
| Who are you really? |
Susan. Прошлое... — Ну же, искорка! Ты должна попробовать! В тот день мне повезло. Уайт все-таки отвез меня домой, как и говорил. Слово он свое сдержал. А затем молча уехал. — Это вкусно! — Кто добавляет конфеты в салат? — Я добавляю, — отгородилась от брата Джекилайн и протянула нам миску с салатом из овощей и ирисок. — Па! На сегодня царский трон мой с шести до восьми вечера! — О! Я ещё положила туда жевательных мишек! Это обалдеть как вкусно, я вас уверяю! — С шести до двенадцати! Напоследок Тей закрывает нос и пробует «королевскую смесь» своей сестры. Я сделала то же самое, только не закрывая нос. — Не дурно, — хвалю подругу, и та улыбается. Тейлор побежал выплёвывать все в раковину. — Ты опять ее засорил. Мама тебя.. — Тейлор! — женщина с волнистыми темными волосами скрестила руки на груди. Я попыталась слиться со стеной, возомнив себя хамелеоном. Кажется, ничего не вышло. — Ну сколько можно? Тебе что, так сложно выплюнуть все в салфетку? — Я чуть не помер, а вы печётесь о раковине? — Ты бы не помер, — впряглась рыжеволосая. — Я чувствовал, как эта дрянь разъедает мой желудок, не морочь мне мозги! — Ты даже не проглотил! — У моего желудка есть функция готовиться к атаке заранее! Джек рассердилась на брата, однако уже спустя пару секунд, от сердитого выражения лица осталось одно разочарование. Миссис Клэр успокаивающе погладила рыжеволосую по голове, а затем вознаградила парня осуждающим взглядом. Тейлор разинул рот и развел руками. Он не нашел, что сказать. Как и не понял, как теперь подбодрить сестру. — Как на счёт добавить кислых червячков? — сказала женщина с доброй улыбкой и уже спустя пару секунд точно такая же улыбка отразилась на лице ее дочери. В детстве у меня было очень много друзей. Вернее, мне казалось, что много. Жаль, что большая часть из них оказалась просто знакомыми, а спустя несколько лет у меня и вовсе никого из них не осталось. Друг... Тот с кем тебе комфортно? Тот за кого ты отдашь собственную жизнь? Тот к кому ты отныне привязан навсегда? Я всегда восхищалась «друзьями на расстоянии». Это слишком сложно, слишком невыносимо. Ощущение чертовой беспомощности, чужие мысли о том, что вы не справитесь... Страх того, что вы больше никогда не увидитесь. — Сорок четыре! — Мисс Аддамсон! — учительница ударяет указкой по столу, на что я пригибаюсь к парте от капли стыда. — Прощу прощения, миссис Гаверин! Мы с Джекилайн усмехнулись. — Сорок четыре родинки, как такое возможно? — шепчу я Джек, сидящей рядом со мной. — Ты прямо таки.. падший ангел с небес. Никогда не видела людей со столькими родинками. — Это лишь изнанка моей особенности. Когда мне скучно, я соединяю родинки вместе и получаю созвездия либо же просто рисунки. Вот! — девчонка отодвинула край своей юбки с колена и показала мне цветочек, что был соединён из родинок. Я по-доброму улыбнулась. В груди появилось теплое ощущение, обволакивающее легкие медом. — Так, значит, — сосредоточенно проговорил зеленоглазый, роясь в сумке сестры. — Штука для мазюканья губ, зеркало, уголь для глаз... Крышка.. от сковородки? Джек невинно пожала плечами. — Интересно, а там есть шина? Ух ты! — парень находит крем для рук и с любопытством открывает. — Эй, Бобик! — Чего тебе? — поворачивается Сэм и Тейлор выдавливает крем тому на лицо. По кабинету разошёлся смех, и под эти смешки парни вылетают из класса. Миссис Гаверин ничего не сказала им, лишь неконтролируемо ухмыльнулась, покачала головой и продолжила лекцию. Прошло две недели. Теперь я чувствую себя не так, как прежде. После того, что произошло той ночью со мной и Кэммероном, я полностью потеряла баланс. Если раньше я была уверена, что мы ненавидим друг друга - сейчас больше не уверена. То, что произошло между нами, вряд ли можно назвать настоящими чувствами. Это была просто привязанность. Просто потребность, которую нужно было закрыть. — Здравствуйте, а у Вас есть книга «Параллель»? Рейчел рассказала мне о местной библиотеке. Вокруг царила гробовая тишина, что впрочем, не удивительно. По-настоящему удивительным было то, что все работники в один момент буквально испарились. Не было ни охранника, ни уборщицы и той безумной, помешанной на книгах библиотекарши. Негромкий хлопок в зале сбивает меня со строчки и заставляет машинально обернуться на звук. Привстаю с места и крадусь в сторону, где произошёл хлопок. Заворачиваю за громадный шкаф, и взгляд падает на пол, на старую маленькую книжку. — Герцог и Герцогиня... — подбираю книгу и рассматриваю матовую обложку в пастельных цветах. Надпись в аннотации «любовный роман» заставляет смутиться и непроизвольно поморщиться. Начинаю искать место, откуда она могла бы выпасть и глаза останавливаются на пустом пропуске в шкафу, что был между книгами. Кладу вещь на ее место и возвращаюсь на своё. Стоит мне сесть обратно за стол, как снова разносится хлопок. Однако на этот раз, моя голова осталась неподвижна, кроме глаз, что вылупились на стену передо мной. Я напряглась. Медленно иду обратно, заворачиваю и машинально смотрю вниз, куда могла бы упасть книга. Пусто. Смотрю на место, куда я ее убирала, и там тоже ничего нет. Шорох сзади. Резко оборачиваюсь и подпрыгиваю от испуга. — Я знал, что ты зануда, но не настолько, — русоволосый парень невинно рассматривает книжку с матовой обложкой в своих руках, а затем с ухмылкой поднимает взгляд на меня. — Я знала, что ты придурок, и как жаль, что так и оказалось. Хочу было уйти, как ловким быстрым движением меня разворачивают обратно и прижимают к закрытому шкафу с книгами. Ледяная вишня сильнее ударила в голову, рука парня возле моей головы. Мы снова смотрим друг на друга... Только не так, как всегда. Что-то изменилось. Словно бы с нашей последней встречи прошло несколько лет, а мы давние приятели, которые и вовсе позабыли, как кто выглядел в девятом классе. Только мы оба знаем, что это неправда. Знаем, что мы вовсе не приятели и то, что прошло всего пару недель, когда мы в последний раз видели друг друга. Знаем, почему это неловкое молчание накаляет. — Теперь книжки уже не кажутся такими интересными, не так ли? Хочу обойти Уайта и, как и ожидалось, парень резко ставит вторую руку прямо перед моим лицом. Я снова в клетке. — Тише, сладость, я по тебе скучал как-никак. Думаешь, я так просто позволю тебе уйти? — Ты выводишь меня из себя даже больше, чем Итан. — Это радует. Грубый хват. Уайт вытаскивает меня на улицу. Я противлюсь, чтобы сесть на заднее сиденье, там спокойнее, только парня мой вариант не устраивает. Слишком бешеная, по его словам. Мало ли вздумаю придушить его прямо посреди дороги. Крик двигателя и последнее, что увидела - еле горящее окно в здании под вывеской «Библиотека». Мы ехали не слишком долго. Достаточно, чтобы любой нормальный человек уже попытался заснуть, однако не тогда, когда рядом с тобой убийца. За окном слишком серо. Авто заворачивает под мост. Я выхожу следом за Кэммероном, пока он ведет меня уже по выстроенному пути в своей голове. Здесь даже бежать некуда. Только навстречу другим маньякам, вглубь леса. Позвать на помощь проезжающие рядом машины? За этим будут последствия. Да и никто не гарантирует мне успех. Глаза заострились на белом пятнышке, что витало неподалёку. Я замедляю шаг. Холодный ветер слабо обдувает хрупкие крылья, унося бабочку словно бы в танец. Сейчас уже осень. Скорее всего, она единственная, которая по-прежнему не хочет засыпать. Так же, как и я, никогда не хотела засыпать слишком рано, чтобы день закончился. И ведь всем нам известно, что жизнь не так предсказуема, слишком резка, с долей жестокости и убийственной правдой. Воздух начинает дрожать, и спустя долю секунды просвистывающий звук проносится рядом с маленькой куколкой, чуть не задев ее. Авто отдаляется. Бабочка сбилась с пути. Мой взгляд падает вниз, на такие же хрупкие тела, рассыпанные по дороге. Только вообразите эту боль. Представьте этот пронзительный, молниеносный хруст крыльев об прочное стекло. Представьте эту невыносимую, адскую боль... Одна секунда, еще один просвистывающий визг и белое пятнышко испарилось. Через несколько секунд прихожу в себя и догоняю идущего впереди парня, когда мы уже заворачиваем в лес. — Твое имя... — прерываю я паузу и только потом думаю, надо ли это было делать на самом деле. — В смысле... В Хевросте тебя зовут Денвером, а в городе Уайтом. Денвер же, это просто прозвище? — Ты всегда задаёшь так много вопросов? Как обычно ему не нравятся мои вопросы. Конечно, ведь они касаются не какого-то лишнего человека в его жизни. А его самого. — Просто хотела узнать, могу ли я вообще не называть твоего имени. — Можешь звать меня вишенка, мне не принципиально. — И все же мне интересно, настоящее ли это имя или.. Врезаюсь в какую-то стену. Поднимаю взгляд и сталкиваюсь с пустыми малахитовыми глазами парня, со сдерживающимся недовольством. Еще одно мое слово, и он точно разорвет меня на куски. — Ты не попала ни в один из них, — отпустив слова в воздух, Уайт продолжает путь. Мне ничего не остаётся, как продолжить молча идти за ним. Мы прошли через лес, и вышли к большому заброшенному зданию. Колонны разрушены, полицейские ленты опечатки висят в разных местах, а окна выбиты. В лучшем случае, если мы зайдём внутрь, оно будет просто ходить ходуном, в худшем - развалится. К моему счастью Уайт обходит здание и выводит меня к двум качелям, привязанным на дереве. Я подхожу ближе, рассматриваю деревяшки и уже потрепанные временем веревки. На одной из плашек я вижу надпись и провожу по ней пальцами: «R and B»... — Зачем мы здесь? — Ты говорила, у тебя нет страхов. Это правда? — У меня нет страхов, но у меня есть слабости. — И какая же твоя главная слабость? Он даёт мне времени подумать. В эту же минуту я ощущаю ледяные прикосновения по своей шее сзади, чувствую, как холодная ладонь поправляет мои волосы и убирает их назад и то, как спускается вниз по позвоночнику и останавливается: — Когда ты готов отдать жизнь за другую. — По-твоему, это слабость? — Привязанность, люди... Это моя главная слабость. Нет ничего ужаснее ощущения, когда твое счастье зависит от счастья других. — И ты бы отдала свою жизнь за Джекилайн? Тейлора? — Отдала. — Тётушку? — Да. — За меня? В этот момент я замолкаю. Вслушиваюсь в шелест листвы и слабое, еле живое пение птиц. Слышу его грубый выдох. — Ещё немного, и ты станешь моей идеальной копией. — Этому не бывать. Я ни за что не перейду грань спятившего и не позволю тебе овладеть моим разумом. С легкой ухмылкой Уайт встает спереди меня. Из-за спины он достаёт какой-то предмет, а точнее, мой блокнот с рисунками. Сердце заколотилось с бешеной скоростью. — Не смей... — шаг вперёд, звон. Моя правая рука прикована к части металлического забора, той, что сохранилась за столь долгое время. Паника сдавила виски. — А это считается твоей слабостью? — Тебе правда нравится так поступать? — Как? — Убивать людей изнутри. Тебе правда нравится это? — Милая, я не убиваю людей изнутри, — подойдя ближе, он гладит большим пальцем по моей щеке. Я выпускаю дрожащий истощающий выдох. Подбородок затрясся. — Тогда что ты делаешь? — Открываю им глаза. Не все готовы к тому, что в любой момент в твою жизнь может прийти какой-нибудь мудак и испортить все, что ты строил годами. И что ты сделаешь? — Я буду бороться. Уайт усмехается. В его руке появляется зажигалка. — Ну попробуй. — НЕТ! Парень бросает мой блокнот на мокрую от недавнего дождя землю, огонёк появляется в его руках. Мое тело затряслось с новой силой. — Не делай этого... Уайт, только не это. Только не трогай блокнот... — Это всего лишь бумага. — Ты ошибаешься! Русоволосый подходит ближе, предоставляя мне слово, пока я растерянно бегаю меж его едких глаз. По-прежнему пылающий огонек показывает, что мои слова не должны быть напрасными. Я тихо вздыхаю. — Это я... Вся моя жизнь в этом блокноте. Я рисую ее. Только рисунки спасают меня, они помогают не забыть себя. — Разве ты настолько сильно сомневаешься в себе, что готова забыться? — Так бывает. Когда все вокруг теряет свой смысл, — дыхание срывается, я пытаюсь успокоить его. Все вокруг теперь кажется куда более мрачным, чем несколькими минутами ранее. — Только так я все еще жива. Его взгляд такой же. Спокойный и пустой, пугающий и манящий одновременно. Как вдруг его разум вскрикивает, Уайт отходит назад и закрывает зажигалку, погасив огонь и бунт внутри меня. — Тебе повезло, что я знаком со смертью. Я так и не поняла, что произошло со мной. Уайт ушёл. Я почувствовала, как мои ноги полностью онемели, и следующим было - холодная трава. Меня трясло. Разум замолк, глаза намертво застыли к одной точке и наблюдают, как солнце озарило края промокшего блокнота. Солнце всегда выходило не вовремя. По крайней мере, ещё не было такого момента, чтобы я удостоверилась в этом на все сто процентов. *** Свет погас, начался дождь. Моя одежда вымокла насквозь, и вода дошла до блокнота. Нужно защитить его от дождя. Я закрываю вещь собой, открыв под удары дождя свою спину, как внезапно в живот упирается что-то жесткое и очень маленькое. Радость пришла ко мне не сразу, пока я не нашла маленький ключ, выпирающий из листов. Открываю наручники. Запястья до сих пор чувствуют противное натяжение и тяжесть. Тяжело было идти обратно пешком. Не стала ловить попутку и соглашаться на чужие просьбы подвезти меня. Мне итак хватило приключений за сегодня, тем более, идти было не слишком и далеко. Могу предполагать, что мне бы понадобилось несколько минут, чтобы добежать от дома тетушки до этого места. Хотя, навряд ли я снова вернусь туда. — Знаешь, на твоём месте я не стала бы это трогать. — Ещё немного.. ещё немного... — Рейчел, это плохая... Грохот. Я морщусь. — Тётушка Тера нас прикончит... — Подумаешь! Она и не заметит, что дверца шкафа отходит. Безнадежно пробегаюсь взглядом по осколкам посуды на полу. Смотрю на темноволосую девчонку, а затем на маленькую винтажную чашечку в ее руках и, кажется, единственную, которая сохранилась из этой коллекции. Рейчел поняла наше положение. — Я куплю ей новый сервиз. — На что? Продашь целый ваш дом? Мои слова смутили девушку. Она нахмурилась. — Почему ты говоришь «ваш»? Это ведь и твой дом. — Нет, это не так. — Почему? — Потому что тот, кто полжизни ни во что не верил, не начнёт верить прекрасному сну. Я редко верила кому-либо. И когда я уезжала из дома, вряд ли надеялась, что здесь мне окажутся рады. Ступаю по мокрому тротуару, попутно застегиваю тонкую куртку и наступаю ногой в грязь. — Ну вот же... Сегодня с утра не хочется пытаться перекричать лающих собак или выбросить свой рюкзак в мусорку. Новый день и он должен пройти на «ура», потому что уже завтра зимние каникулы. Монотонная лекция от миссис Маггомери о лягушках. Джекилайн спит. Жанна грубо отшивает какого-то парня и затем смотрит на меня мол «Сиди и учись». Тейлор же не может решить биологическую задачку, пишет на доске «Help», а затем играет с Сэмом в крестики нолики, рисуя крестики за друга. Я захожу в туалет, чтобы смыть свою кислую мину и немного взбодриться. Умываюсь, поднимаю глаза на зеркало и пугаюсь. Быстро прихожу в себя. — Это женский туалет. Уайт ничего не отвечает и со спокойным лицом начинает идти на меня. Пячусь назад, к стене. Я беззащитна, что я сделаю? Оболью его водой? Задушу туалетной бумагой? В кармане нащупываю ручку и, не задумываясь, достаю ее. Уайт изгибает левую бровь. Только сейчас я понимаю, как это глупо выглядит, однако продолжаю идти на своём. Парень закатывает глаза, выхватывает ручку и толкает меня к стене. Две его руки устраиваются по бокам моей головы. — Тебе будет неловко, если кто-нибудь зайдёт сейчас. — Ты в этом уверена? — его ответ смущает ещё сильнее. Решаюсь проверить вывеску на двери и вместо девушки вижу силуэт парня. Чувствую, как мое лицо краснеет от неловкости. Тихо ругаюсь себе под нос и решаюсь взглянуть на парня спереди. Все мысли затихают. Уайт ухмыляется, затем опускает едкие глаза на мои губы и тянется ближе. Пульс участился. Закрываю веки и сжимаю ладони в кулаки. — Даже сейчас ты боишься, — шепчет русоволосый мне на ухо и все никак не отступает назад. — Как?.. Как ты видишь страх? — Достаточно выявить неопытного лжеца, — все также спокойно отвечает он, осмотрев мое лицо, тем самым выделяя его. — Человек, который долго находился под солнцем начинает ненавидеть его, а тот, кто всю жизнь был в тени начинает рыдать под лучами солнца. Также и со страхом. Ты никогда не увидишь настоящий страх, пока тебе не надоест ощущать свой. — Мне надоели твои игры. — Ты сама подписала договор, не забыла? — утверждает зеленоглазый, опустив взгляд на мою ладонь с зажившим шрамом. — И когда ты позволишь мне выйти из неё? — Пока мне не надоест играться с тобой. — Выходит, со мной весело? — То, что ты прожила дольше всех, ещё не делает из тебя победителя, — наклонившись, тихо, почти прошептав, говорит он и выходит из помещения. *** Одиночество не так прекрасно, как мне всегда казалось. Я думала, что просто хотела быть самостоятельной, чувствовать тишину, пустоту и наслаждаться этим. А как оказалось, мне не нужна была вечная пустота. Мне нужен был просто отдых. Остаться наедине и отдохнуть от чужих мыслей. Прийти в себя. Передышка окончена. Так как отмотать время вспять и вернуть хотя бы некоторую часть назад? Глаза заслезились. Ступени под ногами размылись, сжимаю ткань своей кофты, пытаясь не закричать. — Почему ты одна? — Тейлор садится рядом со мной на крыльце, и я быстро натягиваю улыбку. — Просто.. хотела посмотреть на звёзды. Они слишком красивые в это время, — сказала я отчасти правду и, кажется, парень не поверил. Он долго смотрел на меня, не находя нужных слов. Я перестала улыбаться. Слеза предательски разбилась о ступеньку, и я шмыгнула носом. — Кто тебе сказал, что скрывать эмоции, это правильно? — тихо спрашивает темноволосый, словно боясь, что я заплачу еще сильнее. Отвожу взгляд и пробегаюсь по звёздам. — Люди, которые пользовались моими слабостями. Он всегда находил меня. Всегда чувствовал, что со мной что-то не так и никогда не разбрасывался словами напрасно. Он просто молчал. Пытался забрать мою боль и, мысленно сочувствуя, знал, что не единое слово мне не поможет. — Я принёс тебе кое-что... Тейлор достаёт из своего рюкзака коробку с украшенной клубникой в шоколаде и протягивает мне. Я слабо улыбнулась. Жаль, что ничего из этого не хотелось, хотя было все прелестно и мило. Беру одну ягоду и рассматриваю ее. — Как начать верить? — Никак, пока в себя не поверишь. — Но я верю. — Не веришь. И на этой ноте зеленоглазый оказывается прав. Тейлор достает из коробки одну клубнику, спустя пару секунд колебаний. — Нужно уметь выбирать тех, кто действительно дорожит тобой, и выбрасывать к черту тех, кто нет. Внешняя оболочка не всегда так красива. Кто-то может влюбиться только из-за неё и это не плохо, а потом заглянешь внутрь.. — парень разламывает клубнику напополам. Именно эта оказывается гнилой изнутри. Я снова в душной комнате. Вспоминаю разговор на крыльце и обнимаю упаковку, которую оставил для меня Тейлор. Такие разговоры всегда ставили меня в тупик. Никогда не понимала, что стоит говорить, а что нет, и стоит ли. Иногда даже слова не в силах помочь и все же есть в мире несколько десятков людей, кто действительно в них нуждается. Правда, отличить, что нужно именно твоему человеку - сложно. Главное, в такие моменты, просто быть рядом. На лоб неожиданно что-то капнуло. Ещё одна капля, ещё... Быстро вскакиваю, провожу пальцами по мокрому пятну. Кровь. Визг... Меня отбрасывает в самый угол комнаты от страха. Я смотрю на алое пятно на потолке, мозг кричит «Проснись!», а ноги уже не в силах держать меня. Проходит несколько минут, прежде чем я прихожу в себя, и пока белая простынь не заливается кровью. Что-то на чердаке. Кто-то на чердаке... Беру канцелярский нож, с опаской выхожу из комнаты и подбираюсь к лестнице чердака. Поднимаюсь и свечу фонариком телефона... Тело собаки в собственной крови валялось в самом центре. Мои глаза сильнее залились пеленой слез и мути, пытаясь разобрать надпись кровью на стене. «Время играть»