Адекватность сквозь безумие

Куромаку зевнул и на ощупь стал искать на тумбочке, расположенной рядом с его кроватью, свои очки. На часах и на улице было раннее утро, да и солнце ещё окончательно не встало, еле-еле светя своими лучами по всей округе. Тело у Куромаку слегка побаливало, как и голова с животом. Но это он скидывал на вчерашний неудачный эксперимент, который как обычно испортил Вару, ненароком заставив Куро немного выпить эту жидкость. Наконец, найдя свои очки, Куромаку надел их, поправляя непослушные волосы. Чёрные пряди с изредка седыми волосами всегда путались, превращая голову в огромное птичье гнездо, которое состояло из различных травинок, веточек и листьев. Иногда даже расчёска не помогала в устранении этой проблемы и ему приходилось обращаться к соседу, у которого была точно такая же проблема. У него с Зонтиком всегда царила взаимопомощь и понимание. Зонтик первым делом бежал к Куро, чтобы решить какие-то непонятные для него вопросы, на которые Куромаку либо отвечал пару предложениями, абсолютно без эмоций, либо же отвечал скучными тирадами, наполненными восхищением и восторгом. Особенно часто Зонтик обращался за помощью «серого кардинала», если вопрос состоял в математической сфере. Так же работало и в обратную сторону. Куромаку мог спокойно подойди к Зонтику, дабы решить проблемы с эмоциями. Куромаку всегда был с алекситимией (расстройство, при котором человек не может описать свои чувства) и он никогда не любил неизвестность. И, дабы разобраться со своими чувствами, эмоциями и в целом с самим собой, он шёл к своему товарищу, дабы описать свои ощущения, а он уже смог точно сказать Куро, что за эмоция или состояние окутало нашего горе учёного. Они идеально подходили друг другу, оба хотят изменить мир в лучшую сторону для других, один «безэмоциональный» умник, другой эмоциональный скептик с паранойей, перепроверяющий всё сотни раз из-за страха. Товарищеский дуэт, при котором один помогает другому в интеллектуальном плане, а другой в эмоциональном. Куромаку сел на кровать и потянулся, зевая и закрывая глаза. Он посмотрел на своего соседа, который так сладко и невинно спал к нему спиной, обнимая одеяло руками и ногами. Его длинные светло коричневые волосы спадали с края кровати, не касаясь до пола. Куро невольно улыбнулся этой милой картине и встал, почёсывая свой затылок. Он взял свою расчёску и, ещё раз посмотрев на Зонтика, пошёл в ванную тихими шагами. Пол изредка неприятно, но слабо скрипел под ногами умника, но так тихо, что он сам не обращал на это внимание. Хотя он был сонным, поэтому и не замечал посторонних звуков. Проходя в очередной раз комнату бубнов, Куромаку невольно презрительно посмотрел на дверь. Он будто что-то ожидал от неё: какого-то подвоха что-ли. И вот он уже подходит к ней, смотря на неё, как тут скрип чьей-то кровати доносится из комнаты, а после и тихие шаги в сторону выхода. Куромаку на это было всё равно, ну встал и встал житель, какое ему вообще дело до других. Но осознание того, что он мог разбудить кого-то из них его в некотором роде пугала. Ладно там Габриэль, он проснется и сам не поймёт от чего, но вот Данте… Ух, этот философ был очень зол, если его будят, особенно в раннее время. Это был по счёту единственный способ его разозлить, и то тяжёлый, так как спит он, как убитый. Но это не отменяет факта, что Данте может проснуться. И вот Куро уже слышит чьё-то бормотание и скрип деревянной двери с ромбом. Из неё вышел Габриэль, как обычно с недоумевающим, удивлённым и в, некотором роде, глупым взглядом. Куромаку про себя вздохнул, ему раннюю взбучку не хотелось, так что он смело поблагодарил Сталина за то, что именно Габриеля он потревожил, а не парня не от мира сего. Куромаку поправил свои очки, которые будто так и хотели упасть с его носа на землю, рассыпая свои стёкла на тысячи мелких кусочков. Он пошёл дальше по своему пути, то есть в ванную. Однако, не один. За ним любопытной походкой шёл Габриель и, от чего-то дёргая ушами, изредка принюхиваясь и закрывая глаза. Его чем-то зацепил этот умник, а чем, понять и сам не мог. Да и ему не нужно было. Габриель, как хвостик, ходит за Куромаку, не отставая ни на шаг и держа изначальную дистанцию. Это всё нервировало и одновременно пугало Куро. В его голове так и крутились разные вопросы по поводу Габри. —[Почему он до сих пор ходит за мной, ему что-то нужно? Если да то, лучше я сразу отвечу на его вопросы. Но сначала приведу себя в порядок.] И после того как Куро заключил вывод в этом размышлении, как тут же он уловил взглядом нужную для него дверь. Он быстренько зашёл в неё, закрывая дверь не на замок. Куромаку вздохнул и посмотрел в зеркало, он из-за стресса совсем забыл о свете, так что просто сидел в темноте. Он стукнул себя по лбу из-за тупости и, уже было хотел выйти из ванны и включить свет, как тут же он включился сам, не на шутку напугав Куро, настолько, что он аж отскочил от двери. Судя по всему, кто-то за дверью это услышал и этот «кто-то» был Габри. —Куро, тебе плохо? Мне зайти? Куромаку слегка вздохнул, слыша голос Габриеля. Он, в отличие от Куро, не расчёсывался, предпочитая свои «иголки»,смотрящие в одну сторону, ухоженной причёске. Куромаку вновь поправил свои очки и, ответив что-то вроде — «Да не, всё в порядке, можешь идти» — стал заниматься своими делами. Первым делом он взял расчёску и стал аккуратно с кончиков расчёсывать волосы. Каждое движение сопровождалось слабой болью для Куро, из-за непослушных волос. Но, в отличие от Ромео, Куро не прихорашивался перед зеркалом несколько часов, изрядно задерживая очередь. Нет, он скорее всего просто приводил свою голову в порядок и фиксировал этот результат лаком, ну если, конечно, волосы позволят. И вот последние штрихи, Куромаку слегка потряс баллончик и, поднеся его к волосам, стал равномерно и чётко распылять средство на свои волосы. Через какое-то время Куромаку закончил «женские штучки». Положив лак на своё законное место и взяв свою расчёску, он открыл дверь. Там, в коридоре, чуть ли не впритык к двери, стоял Габриэль, его уши быстро дёргались в агонии, тем самым заставляя чувствовать тревогу Куромаку. Когда дверь открылась, Габриэль перевёл свой, в каком-то роде пугающий, взгляд с двери на самого Куро, что заставило сердце последнего биться ещё сильнее. Но тут, от всей той тревоги будто не осталось следа, когда Куромаку кашлянул в кулак. Тут же лицо Габри стало типичным, привычным. Он, глупо и неловко моргая, смотрел на Куро в ожидании чего-то. —Эм, так… Куромаку начал диалог первым. На его бедном и, в какой-то степени худом лице, выступили пару капель пота. Его уставшие глаза смотрели неуверенно на Габри, будто ожидая какую-то опасность от него. —Ты что-то от меня хотел, если нет, то могу я пройти? Куромаку аккуратно и осторожно убрал одну руку за спину, пока другую, свободную, приложил к своему подбородку. Габриэль, похлопав глазками, пропустил Куромаку, и тот, недолго думая, прошёл через одного из жильцов. Когда умник проходил, чуть ли не вблизи к Габри, то у второго вновь уши задёргались и он стал принюхиваться (?). Признаться, когда Куро услышал от Габри звук быстрых вдохов, то он сразу повернул голову в его сторону. Он смотрел на него недоумевающим взглядом, как бы спрашивая —"Что с тобой?». Габриэль от этого взгляда встрепенулся, тряся своей головой в разные стороны. Куромаку вздохнул и пошёл на кухню. Габри вновь стал следовать за ним, только теперь он находился, буквально, в двух шагах от учёного. Это всё пугало Куро, так как он понимал, что он стал «объектом слежки» у «эльфа». Он нервничал, так как не привык к такому большому вниманию к своей персоне. Он прекрасно понимал, раз Габриэль клюнул на него, то рано или поздно на него обратят внимание и другие жильцы, что очень не нравилось Курo. Он всегда был интровертом и, в некотором роде, социофобом. Он всегда остерегался общения и близких контактов то ли от того, что он считал это глупостью, то ли из-за страха перед отношениями. Как говорилось ранее, он страдает алекситимией, поэтому разные чувства для него непонятны и странны, а неизвестность для него была губительной. Он её просто ненавидел. И тут, он стал, судя по всему, подопытным в своём собственном эксперименте с «любовным зельем», которое и сработало удачно. Пока что только на Габри, но здесь же живёт не только он. От этих мыслей у Куро пошли мурашки по спине, да и шаги позади добавляли страха. И такими темпами он дошёл до светлой кухни. В нежных розовых шторах светило яркое, нежное солнце, слабо греющее дом. Ламинат блестел, да и в принципе вся белая с голубыми фресками кухня блестела от чистоты. Лишь плита со столом были грязными, да и в раковине была грязная посуда. По её цвету было очевидно, что Вару, как обычно, поев, решил оставить заботу о посуде на других. Куромаку подошёл к верхней полке, пока Габри решил заняться посудой. Учёный встал на стул и, порыскав, нашёл упаковку манной каши. И вскоре он слез со стула и подошёл к холодильнику, попутно пододвигая стул к столу. Он открыл его, в поисках нужных ему ингредиентов на полках. Масло и молоко он быстро нашёл, однако нужные ему ягоды, недавно купленные, найти никак не мог. В итоге недолгих размышлений, он положил все найденные продукты на кухонный стол, а сам стал искать финальные вкусности для каши. Тем временем Габри уже закончил с посудой и подошёл к Куро, пока тот внимательно искал ягоды в холодильнике. —Я точно помню, что положил их сюда. Бормотал Куро, увлечённо пытаясь найти ягоды. Он даже не заметил, как к нему подошли сзади. —Куромаку… От резкого, но не громкого произношения своего имени, Куро вскочил и, аккуратно повернувшись к Габри, посмотрел на «собеседника». —Что ты ищешь? Тебе помочь? Куромаку вздохнул. —Да, будь так добр. Куро выпрямился и уже всем торсом повернулся к Габриэлю. Он от чего-то слабо покраснел, но Куро это даже не заметил. —Я ищу ягоды, я помню, что положил их в холодильник на вторую полку, однако ни на одной их нет. —Хммм… Габриэль помолчал. Он о чём-то задумался. Смотря в пол или же в ноги умника, Габри массировал своим указательным пальцем свой подбородок. Внезапно его осенило, он уверено посмотрел в глаза Куромаку. —Я видел, как вчера Вару ел какие-то ягоды, а после выбросил коробку. —Ну точно. Куро мысленно стукнул себя по лбу. И как он не смог до этого додуматься. —Спасибо. Придётся кашу есть без ягод. Сказал Куро, закрывая холодильник. Он печально вздохнул, направившись к столу. —Есть? Каша уже готова? —Нет. Куромаку сказал это сухо и пресно. —Я собираюсь её сейчас приготовить. Как только он договорил это предложение, как тут же услышал звук небрежного стука кастрюли об стол. Куро удивлённо посмотрел на Габриеля. Тот же как-то невинно и с долей смущения улыбался, как маленький ребёнок. —Спасибо, буть добр включи правую нижнюю плиту. —Плиту? —Её ячейку. —Правую нижнюю? —На панелях нарисовано, что да где включается. И да включи на двойку. Куромаку уже порядком надоело объяснять любопытному и в, некотором роде, глупому парню инструкции пользования плитой. Но он же сам попросил, значит сам и будет отдуваться. Габри, тем временем, уже всё сделал и ждал следующих указаний. Именно так прошла готовка этих двух. На удивление никто до сей поры не проснулся. Ни ранняя пташка Феликс, ни застенчивый и сломленный Зонтик. Это была словно идиллия для них двоих. Словно их повседневный быт пары. Словно дружеская посиделка (?). От этих невольных мыслей у Куромаку прошёлся неприятный холодок по спине, смешанный с мурашками. Он не горел желанием сближаться с кем-то из этой разношёрстной компании и, в тоже время, спокойно и безмятежно готовит с одним из них кашу для всех (?). Когда он уже стал противоречить сам себе, когда он стал пытаться подлизаться к обществу, от которого он так сильно пытается скрыться? Или же он просто, как обычно, преувеличивает, и этот случай будет лишь единственный? От его мысленных потоков отвлекли чьи-то шаги по коридору и лёгкое, но нежное касание рукой о плечо. Куромаку повернулся на Габриэля, он молча смотрел на него со взглядом, полным вопросов, но будто бы сам не решался их спросить. Уши его слегка дёргались, и то при его вдохах. Куромаку убрал нежелательную руку со своего плеча и, повернувшись к нему всем телом, спросил: —Габриель, если ты хочешь что-то спросить, просто спроси, не тяни время. На эти слова Габри слегка встрепенулся. Он поглядел по сторонам, дабы поблизости никого не было. Его лицо слегка пылало красным румянцем то ли от смущения, то ли от некого стресса или же тревоги. Поняв, что никого поблизости нет, Габриэль облегчённо вздохнул и нагнулся к уху Куро. От таких близких контактов Куромаку был мягко говоря недоволен и раздражён. Он никогда не любил хоть какие-то близкие контакты людей, кроме рукопожатий. Да, даже если его дёргают за плечо, для него это уже считалось в малой доле омерзением. Частенько из-за этого Вару называл его «неженкой» или же «принцессой», что выводило из себя ещё сильнее. Единственный человек, который мог его хоть как-то трогать - это Зонтик, и то не часто, ибо сам он не тактильный. Да и из-за своей какой-то пугливости и неуверенности Зонтик никогда никого не коснётся. Шаги приближались к кухне, и Габриэль это прекрасно слышал. Хоть он и, в некоторой мере глупый, но он прекрасно знал, что подобное поведение вызовет у других смятение, если не ненависть. Поэтому он решил сказать Куре первое, что попалось ему на ум. —Куро, ты вкусно пахнешь. Сказал он и, как ни в чём не бывало, пошёл к плите. Каша уже сварилась и Габриэлю ничего не оставалось, кроме как достать тарелку с ложкой и положить себе порцию. Что он, собственно, и сделал. Куромаку, тем временем, стоял чуть ли не посередине кухни с непонимающим лицом. Нет, он конечно чувствовал вкусный запах от себя и того зелья, но не думал, что он настолько сильно дурманящий и вызывающий, что уже через буквально один день, на него уже обратят внимание. У него голова болела от мыслей, но только звуки его урчащего живота, привели его в чувство. Он спокойно подошёл к каше и, наложив себе порцию, сел за стол. На столе уже стояли тарелки с порциями, спасибо Габриэлю. Пока он ел, в его голове крутились мысли о недавнем случае. —[Неужели оно сработало? Так относительно быстро. Нужно взять свою кровь на анализ и проверить изменения в ней. ] Думал Куро, засовывая очередную ложку каши себе в рот. Тем временем Пик уже подходил к кухне, он как обычно был недоволен. Он ожидал что поспит ещё немного, а не проснётся в шесть утра, из-за запаха каши на кухне. И вот Пик уже в проёме и, зевнув, подошёл к столу и сел за него. Он взял ложку и без какого-либо аппетита стал есть. —[Что ж, ну хотя-бы Пик не изменился. Хотя, скорее всего, рано или поздно и на него подействует это недоразумение. Это плохо. ] Куромаку с презрением смотрел на Пика, изучая его. Средние тёмно-коричневые волосы, никогда не расчёсанные. Из макушки выходили две пряди, формирующие рога, тёмная кожа, не негроидная, а просто смуглая, с родимым светло-бежевым пятнышком на глазу, в форме пики. Острый нос, кончиком уходящий вниз, и острые скулы. Весь его образ создавал ощущение страха и беспокойства. Однако, долго рассматривать его не пришлось, так как тут же недовольный голос Пика дал понять, что будет, если Куро продолжит на него пялиться без причины. —Есть вопросы, Куромаку? Если нет, то харе пялиться и жри. Пик никогда не любил, когда на него обращают внимание и, если поначалу он может это терпеть, то под конец, когда терпение кончается, он мягко, в своём роде, намекает на то, что лучше это прекратить. Куро же закатил глаза и продолжил уже смотреть на свою тарелку, каша уже была почти съедена, так что ещё пару ложек и Куромаку со спокойной душой мыл свою посуду и складывал её в сушилку. Он вздохнул, отходя от раковины, дабы пропустить Габриэля. Он вышел через проём, встречаясь лицом со всеми жильцами дома. Однако, всё-же он смог остаться незамеченным. Куро быстро пошагал в сторону своей подвальной лаборатории, дабы выяснить, что с его кровью не так. Но будто бы специально, сзади него кто-то подошёл, дотрагиваясь до плеча. Куромаку повернулся к «незнакомцу». Это был снова Габриэль. Он вновь выглядит каким-то подозрительно милым, настолько, что у Куромаку вот-вот и случился бы рвотный позыв с дальнейшими, понятными для вас, последствиями. —Ты что-то хотел? —Да, я тут хотел тебя спросить, а чем-нибудь я могу тебе помочь? —А, нет. Ты можешь быть свободным. Эти слова как-то ранили (?) Габриэля. Он опустил свои уши и с каким-то подавленным видом, свесив нос, пошёл в сторону их общей с Данте комнаты. На это Куро закатил глаза, хотя у него в душе остался какой-то неприятный осадок. Будто кошки стали своими когтями драть его сердце, оставляя на нём незаживающие царапины. Словно внутреннее нутро кололо и мучилось от непонятной для него боли. На эти ощущения Куро лишь издал невольный печальный вздох, смотря Габри вслед. А когда тот всё же ушёл, он вновь отправился к своей «подпольной» лаборатории, подавляя муки неизвестной для его понимания совести.