Смех, грех и зубочистки

Завтрак прошёл достаточно смазано. Не то чтобы были большие изменения в их размеренной по меркам Монтероллы жизнь. Хотя нет. Гигантские. Теперь в их компанию прибыло. Так как эти опаздуны пропустили все самое интересное, Луффи любезно решил поделиться с напарниками последними новостями за сегодняшнее утро. А их скопилось действительно не мало. Теперь уже его горячо любимый Джимбей убыл на рапорт Гарпу, так как в теории предполагается, что он и его маленький компаньон будут под его началом в этом городе. Ведь как никак сам Гарп знаком с досточтимым господином Сенкогу, являясь и по-совместительству его коллегой. В своё время они вертели всех и вся на своих полицейских и не только дубинках, отлавливая преступников разного калибра пачками. Примерно в это же молодое и в каком-то смысле беззаботное время им на пути повстречался тот ещё отъявленный авантюрист — папаня Эйса, у которого шило в жопе было подлиннее, чем у Луффи. Соответственно и ситуаций между ними было масса. Начиная от простого: «Я тебя поймаю и засажу за решетку по самое не балуй!», заканчивая: «Нам срочно вместе надо выпить за моего пока не родившегося ребёнка!». В этих сопернических отношениях все было прекрасно, даже чересчур. Но как обычно говорят: «идиллия — штука не постоянная», а потому все это продлилось ровно до того момента, пока неожиданно отца Эйса грязно и достаточно искусно не подставили. К великому сожалению, тогдашнее правительство особо не церемонилось ни с кем и по своим правым соображениям отправило нерадивого авантюриста прямо на смертную казнь, что даже самого Гарпа повергло в шок. Его тогда отговорил Сенгоку не делать глупостей, но одну он-таки совершил. Опять же по уверениям нынешнего главнокомандующего. Гарп взял на попечение самого сынка своего то ли хорошего друга, то ли уважаемого врага. Один хрен. Да и ещё по собственному обещанию, старый вот такой дебил. И вот тут-то и последовала вторая — мужчина ещё и к тому же ушёл из основного штаба в какую-то тоскливую глушь, захламлённую всяким сбродом и не только. Этот идиот решил помимо того, что присмотрит за только родившимся чадом, так и ещё и за городом, в котором главенствовал его покойный все-таки друг. Да и плюс его шпана каким-то боком сюда приплелась. А дальше большие проблемы уже в этом городе, так как вылезла вся погань, что сидела по кустам в ожидании своего часа. "Игра престолов" — не иначе. Все это было с большим энтузиазмом рассказано мальчугану Хоуку за поздним завтраком. Ну поздним для самого Луффи. Правда, сегодня кое-кто немного молчалив, даже несмотря на потуги юноши разболтать это маленькое чудо, что, подперев своей ладошкой щеку, ложкой возюкало по тарелке, размазывая деревенский творог ещё больше. Озадаченный шляпочник, мягко говоря, не понимал уныния ещё казалось бы пять минут назад озорного пацана. Однако шестеренки в его башке варят быстро, и он сразу перевёл вопросительный взгляд на двух взрослых мужчин, что усиленно не смотрели ему в глаза. Однозначно все просек. Что же эти двое наболтали ребенку, пока его не было рядом — оставалось загадкой, но эффект это возымело гигантский. — Санджи показал тебе свои картины? — с широченной улыбочкой спросил соломенный аниматор на пол ставки, тем самым озадачив всех присутствующих своим чутьем, — скажи, еда на них выглядит охуенно! Как этот… ну… жаваписиц… отрисовал всех этих зверей, рыб! Аж есть захотелось! Луффи как всегда не в бровь, а в глаз. Бьет и не краснеет. В своё время он научился ловко вертеть вниманием впечатлительного народа и соответственно приноровился отвлекать от тревожащих мыслей всяких озабоченных. Однако тут нет ничего удивительного, так как он жил с двумя депрессивными мужиками с бесконечными психологическими травмами, которых приходилось временами встряхивать, как постиранное белье на балконе. У них был букет из всевозможных сдвигов, начиная от обыкновенных панических атак в любое время дня и ночи, заканчивая всякими тревогами по поводу и без. Однако этот мальчишка в плане тараканов в башке полегче будет по крайней мере с виду, если только эти два деда его уже не обработали. По разумению Луффи, они определенно умными должны быть, так что в теории фильтровать свой базар обязаны. Правда, в данном случае, видимо, произошла осечка. — Ну что за пустомеля, — облегченно выдохнул Санджи, замечая огонек в глазах у Хоука, который оживился при упоминании этих шедевров. Вот что-что, а морские котики с крабами ему запомнились. — Пусто… кто? — перевёл вопросительный взгляд Луффи, в очередной раз негодуя со всех этих сложных словечек своего компаньона. И тут обиднее вдвойне, потому что эта зараза их все равно не запомнит. — Пиздун, — скептически отвечает вместо златовласки Зоро, подхватывая зажигалку первого, пока тот полез за свежей сигаретой, — это если переводить на твой язык. — Ха-а-а! — восклицает, как ребёнок, Луффи, готовясь к словесной перепалке как к легендарной битве всех времён и народов. Он вскакивает с места, ставя руки на стол, нависая тем самым над своей уже пустой тарелкой. Долго он не думал, заряжая первый залп в сторону поросшей зеленью крепости: — Спальник! — Кто? — громко прыснул в сигарету вечный курильщик, с удовольствием принимая заботу со стороны. — Он имеет в виду, что я много сплю, — таким же будничным тоном отрапортовал сегодняшний переводчик со шляпочно-тарабарского языка, откладывая на стол эту резную вещицу, принимаясь за общее блюдо с творогом, дабы наложить самому нуждающемуся за столом, что сейчас на него и запрыгнет. — Но ведь спальник это... — было начал ехидно Санджи, переводя свое внимание на абсолютно невозмутимое лицо полиглота, что, видимо, прочел ни один десяток книг и защитил столько же диссертаций по этому самому редкому явлению на планете. — Аре! — вскипел покрасневший Луффи еще сильнее, чуть ли не переходя на свист чайника, барахтающегося на огне, — а что это по вашему!? Хоук с интересом наблюдал за их взаимодействием, не забывая класть ложку с едой себе в рот. К сожалению, он не знал, как выглядят семьи, но в его голове картинка потихоньку начала складываться. Всегда активный Луффи, как главное дитё их компании, любил наводить суету, но в таком же размере заботился в своих бурлящих энергией порывах. Ему в противовес, ласковый и мягкий Санджи, у которого любимое занятие было наставление и опекунство всего того, что ему покажется дорого. А посередке этого урагана эмоций вечно спокойный мечник, что без промедления встанет на их защиту и будет молча и бесшумно приглядывать за ними, то и дело подставляя свое плечо или отставляя очередную керамическую утварь, стоящую на столе, от взмахов энерджайзера в сланцах. Мальчугану все больше хотелось узнать об их прошлом — как они сошлись и почему, собственно. На эти вопросы ему все ещё не ответили, да он их и не задавал пока, думая о себе как чужом для них человеке. Однако надежды он не терял и все-таки ждал того момента, когда они ему доверятся. Правда, безусловно, в данном случае надо это доверие заслужить. — Аре! Сколько уже времени!? — главный суетолог Монтеролы неожиданно встрепенулся, переводя разговор в другое русло. Луффи внимательно посмотрел на свои забавные наручные часы с каким-то пиратским корабликом на циферблате и громко выдал чуть ли не на всю эту площадь: — мы же к Сабо опаздываем! — Так мы не на утреннюю службу к нему идем, а на личную «исповедь», — поправил его Санджи, смеряя своим шутливым взглядом его души прекрасные порывы: — в этом плане у нас нет ограничений по времени. — Гмх, — прохрипел с недовольной физиономией юноша, заерзав на стуле еще больше, будто сидит на раскаленных гвоздях. Хотя, судя по его поведению, так оно и есть. — В любом случае мы ничего не потеряем, если придем не в столпотворение. К тому же, он окажется свободным и ты сможешь с ним вдоволь пообщаться, — с деловитым видом нянь-Зоро намазывал на свой тост уже растаявшее масло, что в такой теплый денек не выдержало температуры. Луффи на это только недовольно промычал, тем самым показывая всему миру свое негодование. Его временами раздражала это их размеренность жития-бытия, но переварив еще раз полученную информацию, он воспрял духом, видимо мысленно согласившись со своими подопечными. А раз настроение поднялось, он молниеносно смел со своей тарелки все, что ему успел наложить Зоро, набив себе тем самые щеки до отказа. — Напоминаешь рыбу фугу, — улыбнулся Санджи, наблюдая, как глаза Хоука расширяются в изумлении от возможностей чуть ли не резинового тела. — Аре... Кого? — сверкнул своими глазами Луффи, услышав слово «рыба», намереваясь еще и втихаря стащить бутерброд из чужой тарелки. Вот уж бездонная черная дыра. Может, на паразитов стоит проверить. — Подождите, а как же Джимбей? — протянул маленький мечник, спасая свою тарелку от загребущих лап соседа в шляпе. Он намеревался отстоять свой вкусный завтрак всеми возможными силами. — Ай! Луффи! Ты съел достаточно! — Да! Как же мы без него! — завопило дите 2.0, давя параллельно на чужую макушку, дабы ухватить самое вкусное с тарелки. И все-таки, несмотря на любовь Луффи к этому здоровяку, Санджи ему все еще не доверял. Одно дело — наивный ребенок, другое — взрослый фруктовик. Что творится в его голове — одному господину Сенгоку известно, да и то не факт. Действия же Хоука можно хоть предугадать, да и переманить его на свою сторону не составит проблем, исходя из его теперешнего поведения. Если только нынешнее правительство и их ученые не встроили ему в мозг что-то такое для контроля, от чего волосы поседеют, а челюсть встретится с полом. В этом плане проблем с предыдущим поколением фруктовиков было предостаточно. Сила воли — опасная штука, особенно для тех, кто может без труда проломить чей-то череп или оказаться за спиной быстрее, чем ты моргнешь. Вот и правительство, скорее всего, учло прошлые ошибки и предусмотрело всякие дополнительные рычаги для управления неуправляемыми. Иначе оно достаточно глупое и недальновидное. — Он нас догонит, если ему это будет необходимо. Но, скорее всего, его Гарп займет надолго, — внезапно подал голос Зоро, переводя внимание сидящих на себя. Санджи лишь глубоко выдохнул, мысленно благодаря этого супер-человека-клумбу, который мастерски подбирал нужные слова, когда первый буксовал, — но, Хоук, у тебя будет тоже важная встреча. И она будет максимально секретной. У мальчугана тут же загорелись звездочки в глазах, переливаясь всеми возможными цветами. Сегодня определенно его день. Мало того, что ему выдал задание этот кладезь всяких историй, так и еще эта скала покрытая мхом не отстает и дает что-то не менее важное, если не более. Хотя вот реакция Санджи ему стала не понятна, ибо лицо мужчины искривилось при упоминании этой встречи, что весь боевой настрой улетучился вмиг, сменив себя на неприкрытое беспокойство. Что было не так — пока оставалось загадкой, но, видимо, предстоящее событие будет не из приятнейших. И не ясно для кого конкретно. — Что?... Что не так? — посмурнел сам ребёнок, зеркаля настроение нервно закуривавшего очередную сигарету. Не взирая на абсолютно театрально отработанную годами улыбку — слишком уж дерганно он это делает, не как обычно — плавно и даже несколько жеманно. — Ой, да ничего страшного, о мой «опал, где радуги мерцает бледный свет»! — вымученно пропел Санджи, определенно что-то цитируя. — Опал?... Что это такое? — поинтересовался Хоук быстрее Луффи, поддавшись вперед через стол, желая узнать значение нового слова. — Это невероятный красоты драгоценный камень! По краям он светлый, как твоя макушка, а сердцевина, в свою очередь, переливается всеми цветами радуги, прямо как твои глаза, — нежно заулыбался всезнайка, буквально мурлыкая описания этого чуда света, — Как писал Шарль Бодлер: «Луна покоится среди лавин атласных, Но, в долгий обморок меж них погружена, Все бродит взорами в толпе теней неясных, Чьих белых венчиков лазурь еще полна. Когда ж на землю к нам с небес она уронит Украдкою слезу, ее возьмет поэт И на груди своей молитвенно схоронит Опал, где радуги мерцает бледный свет; Презрев покой и сон, он скроет, вдохновенный, От Солнца жадного осколок драгоценный.» Бинго! Внимание ребёнка снова переведено на что-то незнакомое ему. Он оказался отнюдь не таким стойким, как может показаться. Однако это не отменяет того факта, что им придётся пойти к этому — как бы помягче выразиться — экстравагантному во всех отношениях человеку. И что он там наплетет ребенку, одному... даже неизвестно кому известно. — Но нам точно надо сегодня? — страдальчески проскрипел Санджи, треся за плечо Зоро, который тихонечко прикорнул на стуле под убаюкивающие интонации первого. Надо было ему идти не в жиголо, а в актеры, с такими-то способностями. Хотя кого они обманывают — это, считай, одно и то же. И этот лицедей больших и малых подмостков явно будто вымаливал разрешение не идти, прекрасно все-таки осознавая значение слова «надо». — Ты? Ты можешь не идти, конечно. Однако, — с такими паузами все больше хотелось провалиться под землю, — ты уверен, что хочешь эту шпану оставить с ним наедине? — завершил-таки ехидно свою речь Зоро, немного сонно придвигаясь к сомневающемуся чуть ли не вплотную. Вот что-что, а этого допускать никак нельзя. Дороже выйдет. — Аре... Да про кого вы!? — уже не выдержал интриги Луффи, лицезрея чуть ли не Шекспировский сюжет «Быть или не быть!» Гамлета, где мечник мастерски отыгрывает самого Гамлета, а Санджи... А он череп, что вот-вот рассыпется от безысходности бытия. — А мы про любимого трансвестита Санджи, — продолжая гнуть свою язвительную линию против уже поверженного поэта, мечник не улыбался, а скорее широко скалился, как настоящий зверь при виде своей добычи. — А, ты про Иванкова! Он же классный! — начал хлопать в ладоши Луффи, как игрушка-мартышка с этими вот блюдами в своих ручонках. — Ты что творишь?! — потянулся через весь стол Санджи, пытаясь выхватить керамическую посуду из рук их бездаря, в очередной раз пожалев о потраченном времени на обучение его всяким манерам. — Иванков? — переспросил Хоук, который быстрее среагировал, чем мужчины, ловко выбивая из чужих рук тарелки. Так что ни одна кухонная утварь в процессе фокусов не пострадала. — Это бывший наставник Санджи! — радостно воскликнул Луффи, попутно восхищаясь умениям шкета, — а еще он в свое время спас его и Зоро от недоученных. Когда они были детьми. На подобные откровения мальчуган лишь замер, видимо, в голове переваривая полученную информацию. Неужели ему предлагают встретиться с таким человеком! Судя по всему, достаточно выдающемуся, раз он вытащил этих двоих из какой-то непростой передряги. Воображение стало рисовать разнообразные образы, начиная от сморщенного стручка в лупах вместо очков, как его лабораторные ученые, так и, наоборот, высоченного Геракла, который одним лишь пальцем может сдвинуть здание. Понятное дело, что про этого героя он узнал сегодня. — Кто же он такой? — совсем тихо прошептал себе под нос ребёнок, вот только слух мужчин был куда острее, чем могло показаться на первый взгляд. — Учёный, — ответил Зоро, слегка помедлив насчёт разъяснений при виде обеспокоенного Санджи, но второй его опередил. — Он учёный, что раньше участвовал в экспериментах над первым поколением, — решил ничего не скрывать от мальчишки мужчина, медленно выдыхая клубы дыма к небу, — хотя ему это определённо не нравилось. Поэтому. когда здесь произошла локальная война с переворотом всех порядков, он невероятно помог в поддержке освобождаемых фруктовиков. И в частности это касается и нас с Зоро. Хоук внимательно слушал, краем глаза наблюдая за реакциями мечника и их молодого недоразумения. И в плане своих догадок на возможные проявления эмоций у этих двоих он явно прогадал, ведь Луффи, будучи улыбчивым простачком, стал полной противоположностью, проявив даже некую серьезность во взгляде. Умные люди назвали бы это осознанностью, а это редкость для такого оторвы. А что касается Зоро… Он нежданно-негаданно выдал эмоцию. Пусть даже и скупую и не такую выразительную, но прочитать в ней брезгливость можно было легко. Было видно, что это больная тема, которая отражалась на них достаточно сильно, что даже водоросль вспомнила о своём диагональном шраме, пересекающем его грудь, а его же спутник жизни сидел спокойно, но вымученная улыбка говорила сама за него. Казалось, будто они не хотели показывать свои скелеты в шкафу ребёнку, а да ещё и малознакомому. Хотя тут все и так на поверхности. — И кто он теперь? Друг или враг? — не стал церемониться с формулировкой Хоук, закидывая подобные изречения в лоб. Он действительно посерьезнел и всем своим видом показывал, что встал будто в боевую стойку, ожидая самые разные варианты. — Сложно сказать, кем он был раньше, но сейчас точно друг, — Санджи выдохнул кольцо из дыма, заставляя глаза Луффи загореться от подобных фокусов, — в любом случае, вреда он тебе не принесет. — А вам? — продолжил настаивать ребенок, напирая на стол ручками, вставая со своего места. С его стороны это выглядело забавно, так как он превращался в о-о-очень грозного фруктовика. И не смотри, что он тот еще щенок, особенно по меркам этих старперов. — Я думаю, что нам уже пора выдвигаться. Да? Где Макина? — Зоро резко оборвал их светскую беседу, поднимаясь со своего насиженного места и бесшумно подходя со спины к Санджи, шепча прямо ему в душу, — и я надеюсь, что ты не растерял остатки своего забытого мужества для встречи с ним. — Я что?! Ты — морская Мантикора, что поросла водорослями и ракушками... Ну, не-е-ет, — простонал несчастный, без сопротивления поднимаясь со стула, ведомый сильными лапищами этого воистину монстра, покрытой зеленной порослью. — Давай-давай, мой милый Ктесий. Ты еще успеешь про меня написать в своем труде, чай, еще вся жизнь впереди, — направил Зоро Санджи к выходу с лоджии ресторана, — так и вы. Дети... Подъем тоже. — Но я не ребёнок! — в протест прилетело ему в ответ от соломенной шляпы. — Да, это заявление не от дитя, а от мужа, — усмехнулся старший мечник, подхватывая ладошку младшего, чтобы тот аккуратно спустился с летней веранды ресторана. — Но я не брал никого в жены! — недоуменно возразили ему наивные хлопающие глазки брюнета. — Ой, да пиздуй ты уже! — таки гаркнул на него Зоро, потеряв уже всякое терпение за неторопливым завтраком. Сделав ещё одну небольшую заминку на выходе благодаря упорству Санджи потянуть время с прекрасной мелорин, они с горем пополам выползли из заведения и побрели дальше по длинным улицам города. В этот раз они не стали плутать по злачным переулкам и углам, а, наоборот, решили пройти по главным улицам к самому Бос-эн-Ломер, где и обитали молодой пастырь Сабо и его подружайка Иванков, являясь, по случаю, подопечными папани Луффи. Как встретилась эта троица — отдельная песня, что может затянуться до ночи. Поэтому Луффи, понимая расклад, быстро решил ее пересказать по пути. Правда, повесть вышла короткая только по его меркам, а так это целый роман в 15 томах с последующими сиквелами, приквелами и оными. Сам же Хоук вычленил из этого нечленораздельного гогота лишь урывки, а понял из них половину. То ли в брюнета вселился Безумный шляпочник, то ли он всегда был таким, однако маленькую Алису это все равно не спасло бы. Чудила перескакивал от темы к теме: затрагивая то семью Сабо, члены которой все — козлы рогатые и псины зубатые, травили сына и были нечестны на руку; то он воодушевленно рассказывал про их с ним приключения, упоминая какого-то огненного то ли Эйпса, то ли Дэйса; то с какого-то перепугу перескочил на сравнение этого пастыря и Санджи, мол, что одна принцесса, требующая спасения, что другая. Но своих принцев они-таки дождались, пускай и через 1000 лет. Шедшие рядом с ними Соня и Чеширский кот лишь изредка косились и пожимали плечами. Для них это дни былые, да и с Сабо они никогда не были так близки, в сравнении с Луффи, а потому не настолько события, произошедшие с ним, не были для них травмирующими. Правда, единственный момент, где Санджи уж было хотел вставить свое резкое слово под тихий гортанных смешок Зоро, это когда Луффи начал орать на всю улицу про их роли тех самых Рапунцелей и Золушек. Про самого Иванкова было сложно что-то рассказать, так как он настолько самодостаточная и сложная личность, что ухватиться за что-то конкретное в его биографии сложно. Надо отметить, что решение пройтись именно таким маршрутом, который они выбрали, было не просто так. Великий координатор Зоро вёл их к самому красивейшему и богатому на всякие краски району. А все благодаря как раз-таки главному заводиле всей Монтеролы — Иванкову. — На кого же он похож? — задумчиво спросил ребёнок, рассматривая под своими ногами отполированную веками плитку, да так, что в ней чуть ли не было видно собственное отражение. — На Дэвида Лашапеля, — не задумываясь, прилетело ему сверху от знатока всего и вся, — будто они разлучённые братья-близнецы, так как район стал живым воплощением творчества первого. — А... кто это? — ребёнок прыгал с бруска на брусок, избегая трещин и стыков, будто если наступит на хоть одну из них — проиграет в какую-то свою игру, — и что это значит насчёт… Воплощения? — Сейчас все увидишь, о мой маленький опал, — мягко улыбнулся Санджи, присоединяясь к весёлому развлечению Хоука. У мальчугана ножки были не так длинны, как у цапли Санджи, потому как ему приходилось перескакивать с места на место, пусть даже и с такой огромной махиной за спиной. Мужчине, в свою очередь, хватало только сделать шаг, и он мог чуть ли не всю мостовую пересечь. Но так же определенно не интересно, поэтому приходилось симулировать скок-подскоки. Даже если у них с Зоро не было возможности так веселиться, пускай у этого дитя будет возможность так отплясывать. — Вы во что играете? Я тоже хочу! — опомнился Луффи, отвлекаясь от своих наручных часов. Он всю дорогу нервно поглядывал на стрелки, что изображали небольшие мачты корабля, что стоит на фоне. Но тут такое происходит рядом, что сложно удержаться. Троица продолжила беззаботно развлекаться, не переставая о чем-то щебетать. В данный момент есть время на подобное, так что можно себе позволить. К тому же их бесшумный поросшая-скала-телохранитель всегда рядом и бдит, чтоб с них ни один волосок не упал, пока они, держа за ручки Хоука, помогали ему прыгать чуть ли не два метра вперед под заливистый смех второго. Как бы выразился Санджи — "как у Христа за пазухой". Зоро тихо брел позади, наблюдая счастливые улыбки своих спутников, которые выглядели как своего рода странноватая семья. Сам мечник, как никто другой знал, что это скорее нужно не самому мальчугану, а его сердобольной пассии, что давно так открыто не улыбалась этому миру. Травмы разбитого и неудавшегося детства, видимо, никогда их не покинут, напоминая о себе все вновь и вновь, но так или иначе можно хоть чуть-чуть дать этому молодому фруктовику того, чего не было у них самих. И мужчина это прекрасно знает, что аж все кости начинают трещать по швам. Стоит ли ей поддаться этой волне ребячества или все-таки, наоборот, нужно сконцентрироваться на будущих событиях — голова-трава не знала. Однако это не отменяет того факта, что можно совмещать два дела разом — незаметно кривить лыбу и быть их тенью столько, сколько будет необходимо. Многозадачность, ептеть. — Зоро, мы же почти пришли? — прокричал на всю улицу брюнет, махая руками из стороны в сторону, будто крыльями. — Угу, — промычал ему в ответ мечник, подходя вплотную к остановившимся спутникам, что ждали его в паре метров от себя. Изысканные дома со всякими гравюрами и лепнинами на фасадах, резные фонари с черным напылением и вымощенные дороги Кариньяно постепенно перетекали в совершенно другой мир, иначе не назвать. Для местных было всегда четкое разграничение специфики районов. Всем было известно, что Мантега — район зажиточных и обленившихся глупцов с дорогущими пентхаусами, ничем не примечательными, к слову, Аточа — место горбления разнорабочих и крестьян на бесконечных фабриках и предприятиях, Кариньяно — центр скопления всех шишек в барочных интерьерах, а вот Бос-эн-Ломмер... Район бесконечного бала ебнутых мигрантов и почему-то Бога. Каким вообще боком он там очутился — оставалось для большинства загадкой, хотя фраза "Бог — один" заиграла бы новыми красками. Поэтому многие и назвали это место "Храм Божий в центре мира". Однако здесь будет уместно сказать, что по началу кардинально улицы не менялись, но с каждым сделанным вперед шагом они приобретали все больше красочности и какие-то свои замысловатые формы. Одним из таких изменений были окна, что становились все более арочными и вытянутыми в высоту, дополняясь специфической резьбой и разноцветными ставнями. Между этим изменения в архитектуре не ограничились. Они коснулись и фасадов самих зданий. И вот если с окнами все было не так сложно в плане форм, так вот тут такое ощущение, что местные жители вообще не сдерживали свою фантазию. К примеру, кое-где стены заимели себе узорчатую плитку у основания строений, что переливалась всеми цветами радуги, показывая во все красе какие-то бесконечные орнаменты. А вот на этой улице палаты так вообще стали белокаменными с небесно-голубым фундаментом и выше, так и ещё приобретали странную массу, будто пенопласта сверху наварили. Завершали всю эту картину развешенные то тут, то там ковры с какими-то сюжетами и мозаиками, что свисали с крыш чуть ли не до самой земли. Шаг вправо, шаг влево и улочки становились все уже и уже, а вот народа меньше нет. Они разговаривали на каком-то неизвестном мальчишке языке, а на фоне где-то были слышны завывания под барабаны, именуемыми народными песнопениями. Да и не только. В какой бы угол молодой мечник не вставал, были видны какие-то башни, с которых доносились какие-то то ли стоны, то ли слова, то ли вообще какая-то песнь. Хотя странности местного жития-бытия на этом не закончились, и Хоука впереди ждали еще и лавки с диковинными товарами, хозяев которых не смущала теснота, и они прям на месте устроили небольшой рынок. Какие-то цацки, что крупными гроздьями спадали вниз, и, казалось, от тяжести каменьев не выдержат легкие цепочки. Целые просторы различных тканей, от простых с ромбами до вычурных, чуть ли не вышитыми золотом. Расписные горшки и посуда; небольшие заведения, из которых тянулся горький запах кофе; бесконечные развалы с едой. Ладно бы просто разложенные всякие фрукты или готовые блюда. Но тут появились всякие котлованы, уходящие под землю, а в них пекли какой-то хлеб в виде лепёшек. Нос туда не сунешь, ибо обожжёт паром, хотя очень даже было любопытно. А ещё через пару метров вырастали целые горы со всякими сыпучими песками разного цвета. От них веяло чем-то пряным, что с непривычки свербило в носу. — Апчхи! — как хомячок чихнул мальчишка, вдохнув красного порошка и немного сломав дыханием эту бардовую горку. Старец, что стоял за прилавком, лишь добродушно рассмеялся, потрепав его по голове, прекрасно понимая, что, скорее всего, ребёнок не знает, что такое красный перец. Как и других пряностей, собственно. Скорее всего, по нему видно, что он пусть и маленький, но все же фруктовик. Да еще и, видимо, на свет вылез совершенно недавно. Хоук в ответ лишь смущенно потупил взор, принимая неловкие знаки внимания со стороны этого пожилого мужчины. Однако куда больше его привлек внешний вид торговца, как и, собственно, у остальных. На всех были странные одеяния, напоминающие ночнушки, что без каких-либо поясов прямым кроем доходили прямо до пола. А на голове была какая-то тряпка или полотенце, замотанное на голове узлом. — Они что, в платьях? — рассматривал с любопытством местных жителей Хоук, то и дело ловя себя на мысли, как бы это выглядело на нем и было б удобно в подобном сражаться? Это и правда было бы аляповато и глупо, так как высока вероятность того, что его меч определённо бы располосовал красивейшую ткань. — Почти, — подал голос Зоро, что присматривал за ребёнком, пока неподалёку Санджи давал подзатыльник Луффи за его наглость по отношению к местным лавочникам. Чуть ли не многодетная семья. — Если говорить по-простому: это одежда их народа. Их Родина — это достаточно жаркая страна, и такие, как ты выразился, платья нужны для того, чтобы спасаться от неё. Как, собственно, и эти головные уборы на них. Они их носят, чтобы голову не напекло. Если память мне не изменяет, называется тюрбан. — Но тут же такие глухие стены, от которых есть тень, — все ещё не понимал молодой мечник. — Они потому и такие, чтобы здесь было прохладно, — разъяснял ему взрослый, проходясь своими шершавыми пальцами по голубому фасаду, — Это раз. Во-вторых, все дело в привычке и сохранении своего наследия. Хоук внимательно слушал мужчину, пытаясь уложить это все в голове. В этом плане он был буквально как белый лист, у которого нет никакого наследия. Он не следовал никаким традициям просто потому… А откуда им, собственно, взяться. Всю жизнь провести в лаборатории, где все стерильно настолько, что это начинает касаться не только медицинских вопросов, но и всего остального прочего. — А у тебя есть традиции, которым ты следуешь? — спросил задумчиво Хоук, ковыряя какую-то щель в стене. — У меня да, так как прежде чем попасть в лабораторию и в семью Рапунцель, я жил в подобном районе, — начал мужчина, оглядывая окружение, — правда, не с такими традициями. — А у?.. — указал пальцем на остальных пацан, что стояли в паре от метров от них. — У Завитушки… — с какой-то тоской посмотрел Зоро на блондина, что до сих пор возился с их соломенным чудом, — он хотел бы их забыть… А Луффи там вообще черт ногу сломит. Он скорее человек мира. — А… — было начал ребёнок, но заметил озабоченный взгляд его собеседника в сторону Санджи и потому решил не спрашивать о нем напрямую. Может, узнает о них у других. По крайней мере, он надеялся на это, а пока: — а что значит "человек мира"? — Это когда в тебе все и сразу, и при этом ничего одновременно, — пытался подобрать слова Зоро, но выходило у него определенно с трудом, — проще говоря, ты чувствуешь себя везде как дома. Хотя, с другой стороны... ты можешь выбирать, в какой культуре тебе жить. — А такое возможно?! — загорелся Хоук, уже прикидывая в голове возможные варианты. — Главное, чтобы тебе было комфортно, — присела пред ним на корточки позеленевшая громила, положив свою лапищу на щуплое плечико мальчишки, — даже если у тебя до этого было наследие, или, наоборот, ты можешь создать своё с нуля. От подобных наставлений мальчугану стало действительно тепло на душе. Однако не стоит забывать, кто он сейчас. И вот это гложило больше всего. Ведь не факт, что будущее у него возможно в принципе. И даже если сейчас он наберётся опыта и впечатлений, есть ли у него вообще выбор хоть на что-то из этого. — Не забивай голову почем зря, — в упор впечатал в него свой взгляд Зоро, уже прикидывая, какие мысли крутятся в маленькой головке. Судя по всему, что-то этому мальчугану не дает покоя, однако догадки есть. Но тут думать им не дали, так как в них влетел Луффи со всего маху, разбив своим бараньим лбом не дозревший на солнце затылок мечника, что тот после такого мог и в стену в ответ впечатать нерадивого, если бы не самурайская выдержка и возраст соответственно. Тем не менее, после пары ласковых от мечника и нарочито плаксивых "Упс!" и "Извини..." от Санджи, компания решила продолжить свой путь, так как шороху тут они навели достаточно. Их ждало еще несколько кварталов, через которые необходимо было пройти, дабы посетить расхваленного всеми Сабо. Дойдя до очередного угла, путешественники резко повернули налево и очутились в совершенно другом мире, что был украшен какими-то абсолютно неизвестными Хоуку закорючками на стенах и навесах, золотыми, резными из дерева, драконами, бумажными красными фонарями, развешанными от здания к зданию, крыши которых приобрели каскадную форму с зеленой черепицей. Отовсюду тянулся пряных запах неизведанной еды, бесконечный гул на какой-то тарабарщине, правда, уже другой. Она казалась больше кричавшей, чем мелодичной, а интонации людей были непривычно скачущими. К слову, в отличие от тех же не торопливых жителей предыдущего квартала, эти быстро снующие туда-сюда люди с узким разрезом глаз поражали своей суетливостью. Все они громко разговаривали, что-то варили в своих чанах, перебегали дорогу с какими-то тележками, а были те, кто был в каких-то странных костюмах, которые тоже напоминали пижамы, правда, теперь они отдавали каким-то лоснящимся блеском, а-ля шёлк. От такого бурного потока и кипиша на улице снова приходилось пробиваться к одному из старших, правда, сейчас они и сами юлили, ловко уворачиваясь от всяких препятствий на пути, начиная от какого-то казана с яствами, заканчивая какими-то коробками с чем-то непонятным. Самого Хоука вся эта атмосфера начала щемить и теснить, нежели приносить удовольствие. На секунду ему даже показалось, что он потерял из виду своих компаньонов, но его ловко с гущи толпы вытащила та самая скала, усадив себе на плечи так, что мальчонка смог все рассмотреть сверху. И вот это был совершенно другой разговор. Возвышаясь над всем этим лихорадочным бурлением, он смог заметить впереди не понятную для себя картину. Люди несли на длинных палках куклу в форме таких же драконов, что и на стенах, правда, они были тряпичными, как и его игрушка рыцаря. К его глубочайшему удивлению, они начали моргать глазами, двигать головами и лапами, будто живые. Не хватало только рыка, но и подобное представление уже вызвало бурю эмоций внутри и расширение глаз от изумления. — Судя по всему, они готовятся к какому-то празднеству, — послышалось от зеленой горки, что неторопливо двигалась под ладошками из стороны в сторону, — тот дракон... — Луффи, а ну вылезай из этого котла! — послышался где-то позади встревоженный голос Санджи. Этот негодяй успел обчистить какую-то едальню в один миг, попутно хохоча во все свои 32 зуба. Бедная хозяйка пыталась его остановить, но помог только пинок от его спутника. — Хоук! Смотри, какая вкуснятина! — брюнет в два прыжка оказался подле парочки, выскользнув из хватки блондина и всучив в маленькие ладошки какой-то шашлык на палочке. Правда, мужчину это не спасло и он с виноватым видом вручил хозяйке лавки пару купюр, — А знаешь, как Санджи умеет готовить?! Ты бы знал! — Так он умеет готовить? — взволнованно спросил мальчуган, чуть не упав с чужих плеч, принимая вкусности. Благо, его подловили сильные руки старшего мечника, подхватив за плечико. — Он лучший шеф из всех, кого я знаю! Мы обязательно зайдём к его старику Зеффу. — облизнул свои пальцы довольный шкодник, уже глазея по сторонам в поисках новых приключений на свою задницу. — Ах ты засранец… — прошипел подошедший со спины Луффи Санджи и огрел его своей ногой по макушке. Второй раз за сегодня, в этот раз без полета. Хоуку еда на палочке показалась достаточно острой, так что он со сконфуженным видом передал остатки Зоро. Тот лишь усмехнулся выбору Луффи дать такое ребенку, что не привык и к обычным завтракам, а тут гастрономический инфаркт от такого заработать можно. Сбежать из этого хаоса оказалось непростой задачей, благо, спутники Хоука хорошо ориентировались на местности и могли маневрировать. Они ловко обошли этих танцоров с драконами, свернув за угол, встретили реку со всякими цветастыми лодочками, медленно плывущими в разные стороны. Сами же здания оказались, наоборот, совсем плоскими внешне и плотно прилегали друг к другу бочками без малейших зазоров. Крыши же, наоборот, стали серыми, но оставались такими же ярусными, венчаясь какими-то белыми статуэтками и закорючками. Но больше всего удивили домики на воде, которые медленно и плавно покачивались на волнах, что бегали от тех самых лодочек. Из одного такого домика вдруг вышла девушка с кружкой чего-то горячительного, судя по пару, что исходил от напитка. Она сначала посмотрела на реку, с кем-то переглянулась на лодке, а потом повернулась к Хоуку, что висел на перилах и с интересом рассматривал ее дом. — Худемиддах! — неожиданно крикнула она, помахав ему свободной рукой. Мальчуган округлил глаза и уже было хотел спрыгнуть, спрятавшись за заборчиком, как за его спиной материализовался Санджи, не давая тому спуститься на плитку. — Халлоу! Ху гат хет мет яу? — заголосил он ей в ответ с широченной улыбкой, придерживая Хоука за его загривок, чтобы тот никуда не делся. Неприлично вот трусливо сбегать от дамы. — Хеел худ! Данк у! Эн мэт у?! — хихикнула девушка, а потом снова ласково посмотрела на Хоука, помахав ему повторно рукой. — Ютстекенд! Экскюсеэрт у мий, хай кент де таал ниет, — указал Санджи на мальчишку, что притих и боялся даже дышать, завороженно наблюдая, как двигаются губы разговаривающих, что издают такие странные звуки. Девушка лишь повторно рассмеялась, а затем подняла бокал в качестве прощания и скрылась в своем маленьком доме, завернув за угол. Хоук промедлил минутку, продолжая таращиться туда, где стояла прекрасная мелорин, переваривая увиденное за сегодня. — Это был другой язык!? — резко ожил он, разворачивая голову к Санджи с горящими всеми цветами радуги глазами. Он знал, что существует множество языков, культур и традиций, но чтоб увидеть их воочию — он мог только мечтать. — Ага, — неторопливо выдохнул порцию дыма мужчина, опуская мальчугана вниз на землю. — А сколько языков ты знаешь!? — не унимался ребенок, прыгая на месте от нетерпения. — Мой родной — французский, — начал перечислять свои лингвистические познания мужчина, пытаясь остудить пыл почемучки, — а так говорю на английском, немного на немецком и нидерландском, могу различить между собой испанский и итальянский. Даже в своё время пытался выучить русский, чтобы читать русскую литературу. Хотя тут и китайский был сложным для понимания моего, как и японский, собственно. Вот с японским и со всеми другими азиатскими языками — к Зоро. Он у нас тут представитель Японской державы в 15 поколении. А так всего понемногу. — А это был что за язык? — усилил свой напор Хоук, и не думая отступать. Для него навряд ли выпадет ещё один шанс узнать что-то ещё об этом. Ну или он так думает. — Нидерландский, — уверенно кивнул мужчина, с нежностью потеребив по голове ребёнка, — но нам пора двигаться дальше. — Подожди! — ухватил его за руку мальчуган, прижав ее к своей голове, — а почему тут люди такие разные? Они ведь все из разных стран, да?! А что это за страны?! Скажи! Скажи-и-и! — Ну-ну! Спокойно, — рассмеялся Санджи, поднимая мальчишку на руки и усаживая себе на предплечье, — расскажу по дороге и даже покажу. Как оказалось, это были несколько общин в этом многонациональном районе. По словам Санджи стало понятно, что все эти улицы, можно сказать, принадлежат той или иной нации или культуре и были своего рода воплощениями их Родины. — А как так получилось? — спросил мальчуган, все ещё глазея на реку. — Так бывает. Когда ты едешь в другую страну, ты берёшь с собой все свои культурные особенности, и тут получается два пути. Если таких как вы немного, то обычно вы свои традиции держите только у себя дома, но если вас достаточно, то вы можете создать небольшую коммуну. Ну или по-простому — вот такие улицы и кварталы, — мужчина указал на те же самые домики на реке. А далее мужчина пустился в долгие разъяснения, кто, а главное, откуда сюда мигрировал. Самый первый квартал заняли выходцы из Северной Африки, преимущественно марокканцы. Есть в той стране далекой прекрасный край, именуемый Танжер. Хотя если быть точным, то это прибрежный город, что находится на Гибралтарском проливе, а в его окрестных деревнях и сёлах здания имеют те самые голубые стены. Санджи ушёл дальше в словесный пляс, вспоминая художников, что были не прочь запечатлеть всякие местные красоты. Так, по его уверениям, работы Анри Матисса были великолепными, хоть и немного абстрактными. Следующий под раздачу попал так называемый "ChinaTown", однако, как понял Хоук, районов с народами Азии тут несколько, в частности и дом Зоро, что был практически на окраине города, поэтому до него они пока не пойдут. Но вот как только расправятся с насущными встречами, то первым же делом двинутся в ту сторону. На самом деле, мальчугану было до жути любопытно узнать, как своё детство проводили эти трое, поэтому он, не раздумывая, согласился с этим предложением. К тому же он был учеником его, так сказать, оригинала, а потому интереса было вдвое больше. Последний же район касался двух наций — немцев и голландцев, последних в особенности. Те мастерски приручили воду и всё, что с ней связано. Поэтому такие домики на реке — обычное для них дело. На вопросы Хоука — "а почему они все тут" — ответить было сложно. Кого-то приглашали сюда в качестве мозгов, кого-то в качестве, наоборот, рабочей силы или подопытных, что смогут выдержать разного рода эксперименты. Но сути от этого не менялось. Все эти граждане в итоге остались тут, скооперировавшись в одном районе города, так как в свое время их в эти коммуны и определили. Еще до эпохи правления Драгона на этой бренной земле. Ну, а потом уже и не было смысла куда-то и уезжать. К сожалению, рассказ Санджи прервал вопль Луффи на всю улицу, ибо они в кое-то веки доползли до места обитания одного из его братьев. Как выяснилось позже — сводных. Но для брюнета родство важно не по крови, так что всех все устраивало. Архитектура снова свелась в подобие Кариньяно, но с какой-то примесью голландцев. Вроде здания все такие же плоские и плотно прилегающие друг к другу, но вот фасадных убранств прибавилось. Хоук то и дело ловил себя на мысли, что приход Сабо выбрал странное место для своего обитания, ибо ничто к этому не располагало. Однако после того, как он увидел собор молодого пастыря, он взял свои слова назад. Здание было гигантским, по сравнению с Базиликой на их площади, с уходящей ввысь башней. По словам Санджи, это было своего рода копией Западной церкви "Westerkerk", что построена как раз-таки в Амстердаме. Это было удивительно, так как нельзя было сказать, что таких построек на Земле две, ибо выглядела она максимально аутентично, будто бы замок из каких-то сказок. Но тут, как выяснилось, был нюанс, почему так произошло. Оказывается, в оригинальной церкви похоронен какой-то супер-мега-известный художник. То ли Ремпранд, то ли Рембрант — мальчишке однозначно это было сложно выговорить. Так вот часть его дальних родственников как-то оказалась тут, и они захотели перенести сюда частичку своего великого предка. Ну и толкового ничего не придумали, кроме как построить тут такую же "усыпальницу", как и в Амстердаме. Деньги есть, почему, собственно, и нет. Стояла эта махина, как и положено по меркам местных, прямо на краю берега реки, башней вперед. Внешний вид ее бесспорно поражал, особенно на такой впечатлительный ум ребенка. Сам фасад был полностью сделан из бардового кирпича со вставочными украшениями из белого, как и рамки вытянутых окон. Крыша была много щипцовая, как само собой разумеющееся для подобных соборов и церквей. Однако больше всего привлекла свое внимание башня, увенчанная голубой маковкой в форме позолоченной короны с разноцветными каменьями. — Там что? Петух на кресте? — рассмотрел Хоук с такого расстояния золоченную фигурку пернатого, что слегка покачивался на ветру, поблескивая на солнце. — Ога! Скажи круто! — откуда-то выпрыгнул Луффи, уже предвкушая встречу со своим ненаглядным братцем. Время уже подходило к завершению утренней службы, а потому люди потихоньку выползали из дверей церкви на улицу. Их было достаточно много, и не сказать, что все они местные, хотя в национальностях и вероисповеданиях ребенок не разбирался от слова совсем. Между тем присоединяться к этому потоку или идти в противовес ему его спутники не спешили, удерживая за шкирку буйного шляпочника, который так и рвался в бой. — Терпение, мой милый друг, терпение, — сквозь зубы процедил Санджи, уже уставший от его фокусов за эту длительную прогулку. И вот последний посетитель вышел, провожаемый молодым мужчиной со светлыми волосами и, кажется, шрамом на одной части лица. Видимо, это ожог, и как он сохранил глаз, могло объясниться лишь чудом божественным. Он был одет во все черное, как и подобало служителю церкви, опять же исходя из полученной информации со стороны знатоков. Сабо о чем-то разговаривал с какой-то старушкой, то и дело пожимая ей руки и мило улыбаясь в ответ ее шуткам. Тихая, воскресная идиллия, но вот у их суетолога, видно, были совершенно другие планы, и он-таки вырвался из захвата Зоро, вприпрыжку домчавшись до лестницы к церкви, приводя врасплох разговаривающих. Благо, это никак не расстроило присутствующих, а, наоборот, давая еще один повод для радости. — Сабо — святой человек, — пробубнил под нос Санджи, улыбаясь от мысли, что, несмотря на такие выходки со стороны неугомонного, у его брата ангельское терпение и безмерная любовь к нему. Поэтому, чтобы их соломенное недоразумение не творило, тот от него не отвернется, и это безгранично грело душу. Хоук уже было сам заерзал на чужих руках, подцепивший такой же огненный настрой от Луффи, поэтому пришлось опустить его на землю. Подхватив маленькую ладошку, с глубоким вздохом они медленно двинулись вперед ко входу в здание, наблюдая за тем, как брюнет повис на чужой шее, обвив всеми свободными конечностями стройное тело Сабо. Второй пытался играть между двух огней, общаясь то к брату, то к старушке, но еще широченная улыбка говорила, что ему это все не в тягость. — Ах, это вы! — обратил внимание на своих гостей служитель церкви, пожимая теперь руки мужчинам, не обращая внимание на детеныша коалы, что повис на нем, — я уж думал, что вы не придете. — Ой, что ты! — принимал рукопожатие Санджи, расплываясь в своей рабочей улыбке, — мы вот не одни к тебе пожаловали. Мы тебе ручную мартышку привели. — Я не мартышка! — повернулся к нему со вселенской скорбью в глазах юноша, не отлипая от своего брата. — Да-да, — похлопал его по голове Сабо, параллельно жестами прощаясь со старушкой и последними посетителями церкви, — но я думал, ты меня познакомишь со своим новым маленьким другом, — блондин перевел добродушный взгляд на седовласое чудо. — Этого мальчугана зовут Хоук — новоприбывший фруктовик в этот Богом забытый край, — съязвил Санджи, уже предвкушая увлекательную полемику с молодым пастором, которая ему до безумия нравилась. — Если ты слеп, это не значит, что этого нет, — принял приглашение Сабо, играя бровями вверх-вниз для более убедительного ответа, — в любом случае, я уже про него наслышан, — и, обращаясь к пацану, нагнулся, протягивая свои слегка обгоревшие ладони, — ну здравствуй, меня зовут Сабо, а вас, молодой человек? — Хоук, — с твердостью в голосе ответил мальчишка, уверенно схватив своими ладошками другие. — Ну вот и славно, — поднявшись обратно, Сабо с горем пополам оттащил от себя Луффи, ибо в храм Божий так не войдешь, — и все-таки у нас есть много что обсудить, — и учтиво добавил, указывая ладонью в сторону холла церкви, — потому прошу вас на свою исповедь, пока у нас есть на это время.