Унесенный ветром перемен

      Настроение у Вольки Костылькова было хуже некуда, он ведь даже в кино не мог сходить из-за того, что с ними был ворон. Проверяющий ни за что не пустит на сеанс с птицей на плече. Эх, жизнь его жестянка. Нушрок с интересом осматривался, вокруг было на его вкус слишком пресно, не хватало ярких домов, площадей, мощёных разноцветным стеклом, и журчащих поющих фонтанов. Но ему нравилась определённая чистота на улицах и то, что люди носили лёгкие одежды, особенно дамы. У одной такой колоритной красавицы с белоснежными в желтизну волосами и пунцовыми губами мальчик купил ситро себе и старику. Джинн поделился с Нушроком сладкой водицей, которая министра совершенно не впечатлила, в отличие от арбузоподобных грудей продавщицы. Хм, возможно его вдовство слишком затянулось. Всё было относительно спокойно, пока они не подошли к главной дороге. Звуки двигателей, клаксонов, трамвайных звонков произвели на старика ужасающее действие. Сам Нушрок ничего такого не боялся, хотя бы потому, что был знаком с проектами безлошадных экипажей на паровой или керосиновой тяге, другое дело, что каждый такой проект неизменно откладывался к списку утопичных предложений. Но старый джинн будто обезумел, особенно когда мимо них промчался крупный чёрный автомобиль. Хоттабыч грохнулся на колени. Нушрок от греха подальше перелетел на хрупкое плечо школьника.       — О, горе мне! — возопил Хоттабыч, схватившись за свою бороду. — Это могучий Джирджис! Он пришёл за мной. Горе мне!       С этими словами старик оторвался от земли и по мере удаления всё больше выцветал.       — Волька ибн Алёша, — донёсся до школьника тихий голос. — Я постараюсь тебя найти!       Если честно, это происшествие нисколько не огорчило пионера и только тяжесть вороньей тушки на плече говорила о том, что джинн был реальностью. Но сейчас он куда-то испарился, а это значит, что больше никакой ненаучной чертовщины! Что делать с вороном, он решит позже, пока Волька, весело насвистывая, направился домой. Мама и бабушка вовсю хлопотали, они только на мгновение остановились, чтобы коротко допросить Вольку.       — Это ещё что за чучело? — мама свела тонкие брови.       — Нам на лето раздали обитателей живого уголка, — на ходу врал и краснел пионер.       — Почему именно ворона?! — мама продолжала негодовать.       — Да пусть его, — вмешалась бабушка, — вот в нашей гимназии был вольер с кроликами…       — Мама! — укоризненно прервала свекровь невестка. — Не стоит об этом так часто вспоминать.       — Ну я к тому, что зверей и птиц всяких надо любить, — бабушка милостиво улыбнулась ворону. — Каков красавчик!       Нушрок приосанился и постарался выпятить грудь, эта женщина его ещё в полёте не видела.       — И как его зовут? — бабушка даже приблизилась к внуку и осторожно погладила ворона по блестящей голове.       — Нушкер, — честно ответил Волька, а министра покоробило от того, что в очередной раз исказили его имя.       — Тьфу ты! — старушка покачала белоснежной головой. — И не выговоришь. Давай я его буду Карлом Ивановичем называть?       — Мама, ну почему сразу Карл? — возмутилась невестка. — Что за иностранное имя!       — Ты, видимо, забыла, как звали Маркса? — строго спросила бабушка и маме пришлось прикусить язык.       Волька с Карлом Ивановичем на плече вошёл в свою спальню, где закрыл дверь на ключ, посадил ворона на грядушку, а сам без сил свалился на кровать. Дурацкий день, мало того, что испытание завалил, так ещё и ворона дома поселил, и старик этот заполошный где-то бегает. Свинцовая усталость навалилась на ученика пятого класса Вольку Костылькова, он уснул. Нушрок перелетел к изголовью парня, затем осторожно переместился на белоснежную подушку. Вот лежит, волосы, светлые от пота, прилипли к вискам, сейчас бы взять и со всей силы в этот самый висок клюнуть. Но внезапно бывший Главнейший министр увидел вместо мальчишки спящую Анидаг и острая тоска по дочери затопила его душу.       Как он мог использовать её, словно разменную моменту, предложить единственное дитя страшному сыну Абажа? И ради чего? Ради власти? На душе стало гадко, права была та чудовищная девчонка, когда говорила, что он боится правды. Конечно, боится, иначе бы не стал так долго заниматься самообманом. Нушрок всё прекрасно знал — и о высокой смертности в мастерских по изготовлению зеркал, и о коррупции, и об ужасном положении народа. Знал и, чувствуя бессилие, предпочёл сделать вид, что преуспел в цинизме не хуже Абажа. Так и тянулось всё это годами, пока неправда не завладела им полностью. И куда делся лихой офицер, который вёл за собой солдат в атаку? Он стал канцелярской крысой, опошлился и словно покрылся изнутри едкой коростой. Вот даже единственную дочь пытался повыгоднее продать, хотел сделать из неё королеву. А ведь ей, возможно, и не королевство нужно было. После смерти матери она круто изменилась, стала жёстче и неприступнее, будто брала пример с него самого. От Акчотсал у неё остались только прекрасная внешняя оболочка и обманчивая мягкость манер, внутри же девочка словно заледенела. В конце концов они оба стали деспотами. Нушрок осторожно прыжками отдалился от спящего мальчика, у этого юноши вся жизнь впереди и уже сейчас видно, что проживёт он её достойно.       Волька проснулся к ужину, он сообщил родителям, что провалил испытание, но торжественно обещает лучше подготовиться и всё сдать. Он вернул маме трёшку, так как считал себя недостойным кино и прочих развлечений. Такое самопожертвование произвело впечатление. Позже он хлебал вкусные наваристые щи под ободряющий голос отца, который уверял, что неудачи только укрепляют дух и не позволяют зазнаться, мама подливала ему суп и ласково улыбалась. Бабушка же пошла с фаянсовой миской, наполненной отварным мясом, в комнату внука. Здесь она кормила ворона с руки и не уставала восхищаться его статью, ростом и прекрасным оперением. Слова этой простой женщины были подобны бальзаму на измученную самокопанием душу. Нушрок с благодарностью ел, затем она постелила ему рядом с дверью обёрточной бумаги.       — А вот сюда, Карл Иванович, будете дела свои делать, — с многозначительным видом произнесла бабушка Вольки. — И прошу вас, голубчик, не разите мимо цели.       Умница ворон всё понял, вообще Нушрок был благодарен за подобную предусмотрительность и деликатность. Остаток вечера Волька помогал отцу что-то забивать и расставлять по местам. Ворон расхаживал по спальне школьника, поклевал его глобус, покачался на крюке под полотком, клюнул аквариум, чем перепугал золотых рыбок, и совершенно опешил, когда внезапно раскрылись окна и в комнату влетел Хоттабыч.       — А, Нушкер, — произнёс он с хитрецой. — Я оторвался от страшного Джирджиса, а ты что делал?       — Когда я вновь стану человеком? — мысленно поинтересовался бывший министр.       — Дня через три, или раньше, если я вспомню, как тебя расколдовать, — старик беззаботно подошёл к аквариуму и начал стремительно уменьшаться.       Вскоре в аквариуме плавало уже пять рыбок, причём на одной из них была шляпа-канотье.