УВОЛЕН!

Они отошли не так уж и далеко от пиццерии. На улице уже сгустились сумерки, и дорога видна была лишь под холодным светом фонарей. За пределами их владений простирался непроницаемый мрак, в котором едва ли можно было спокойно передвигаться. Виджиланте шёл впереди, стуча подошвами сапог по сухой мостовой; поодаль, сложив руки за спиной и недовольно склонив голову, плëлся Нойз. Виджиланте поправил шляпу и слегка обернулся. — Выражаясь твоим языком, не стану долго терзать тебя сомнениями. — Ага, валяй. — буркнул тот в ответ, всё ещё прокручивая в мыслях свою стычку с Пеппино. — Я увидел тебя всего полчаса назад, но уже могу сказать, что ты изменился до неузнаваемости. — Виджиланте улыбнулся. Тео поднял глаза и сморщился. Эта улыбка ему нисколько не понравилась. Что он имеет в виду?.. Нойз выпрямился и уже более дерзко ответил: — С чего вдруг такие выводы? — Послушай, ты позвал нас на выручку. Я едва ли могу представить себе нечто подобное в Башне. Или вообще твоя попытка помочь пиццерии… — Если ты собираешься выносить мне мозги, я сваливаю отсюда к чëртовой матери. — отрезал вдруг Нойз. Виджиланте слегка притормозил и оценивающе посмотрел на недовольного собеседника. На его лице вновь растянулась хитрая ухмылка. — …И даже эта фраза уже не звучит так же по-детски глупо. Нойз заскрипел зубами. Теперь он будет оценивать вообще каждое его действие? Носок начищенной туфли прилетел чётко по камешку на асфальте, отправив беднягу в полëт. Виджиланте глухо усмехнулся и продолжил: — И тем не менее, у меня есть к тебе другой вопрос. С чего вдруг такие изменения? Искренность. Слово-то какое противное. Когда его произносишь, волей-неволей стираешь зубы в порошок. Ломаешь себя, чтобы быть откровенным. Никто сейчас не мешает ему соврать. Но, помнится, Нойзетт просила его не увиливать… — Я… — он осëкся и вновь продолжил. — Если б я сам знал. В последнее время произошло много чего. — Такого, что дало тебе настолько сильный толчок? Удивительно. Удивительно. Очень удивительно, как в голове сверхлюбопытного сырного шарика ещё не оказалась пара-тройка кусков битого стекла. — С чего ты вообще взял, что я изменился?! — Нойз оскалил зубы, красные глаза сверкнули в полумраке. — Ты всё ещё не знаешь моих истинных намерений. Я могу помогать и для того, чтобы в конечном счëте взорвать к чëрту пиццерию с вами внутри, нет? Не могу?! — Можешь, не спорю. — Вот и прекращай разводить демагогию. Виджиланте замолчал. Нойз отошёл чуть подальше, заложил руки в карманы и уставился куда-то наверх. — Сними-ка маску, Нойз. Нойз психанул, резко сорвал с себя маску, обернулся и хотел уже огрызнуться… Но тут же замолк. — Попробуешь заорать, попросить о помощи — я церемониться не стану. Нойз недоверчиво прищурился, глядя на сверкающую мушку револьвера, что нацелилась ему прямо в голову. — Шутник из тебя всё ещё отврати… — его голос вмиг заглушил грохот выстрела в воздух. Виджиланте диким взглядом уставился на него, умелой хваткой сжимая оружие. Рука не дрогнет от отдачи, не выронит револьвер. Не промахнëтся. Лишь сейчас полное понимание ситуации окатило его с ног до головы и заставило похолодеть. Виджиланте раздражëнно прохрустел носком сапога. — Я не сказал тебе заткнуться? — Остынь, я не пытаюсь никого звать. — он натянул улыбку. — Ты и сам прекрасно справляешься. — Правда полагаешь, что они тебе помогут? — он повернул голову в сторону высыпавших из пиццерии людей, откашлялся и зычно гаркнул, — Не приближаться!!! Иначе пристрелю на месте! Толпа дрогнула и нестройно замерла. Он не зря не стал указывать, кому именно прилетит шальная пуля в случае неповиновения. Виджиланте довольно усмехнулся и нажал на курок. Револьвер послушно щëлкнул, проворачивая барабан. — Во-от теперь мы поговорим по-настоящему. Скажу тебе вот что — ты прав. Никто не знает, действительно ли ты стал другим, или это лишь работа твоего несправедливо данного богом таланта скрывать свою гниль за невинной шкурой. Проблема именно в том, что этим ты куда опаснее даже самого Пицца-хэда. — он наклонил голову, всматриваясь в побледневшее лицо. — Тот — явно тварь, о чëм известно всем. Он и не пытается скрываться. А когда ты нанесëшь удар со спины — кто знает? Может, прямо сейчас. Может, позже. И вообще, нанесëшь ли? «Отчасти ты прав.» — Виджиланте! — закричала Нойзетт, сложив ладони рупором, — Отпусти его, прошу! От себя прошу! Слышишь?! Он слышал. Не меняя положения руки, быстрым взглядом зыркнул в сторону Нойзетт и тяжело вздохнул. — Вишь, как переживает. И чем ты только это заслужил? — Виджиланте покачал головой. — Она всегда много о тебе рассказывала. И почти после каждого такого рассказа я спрашивал её об одном и том же: «Нойзетт, ответь. Как ты до сих пор терпишь всё это?». А она так невинно пожимала плечами и каждый раз со смехом отвечала: «Вот… Как-то так.». — он посмотрел в глаза Нойзу и качнул револьвером в его сторону. — Сколько ещё дерьма ты сделаешь ей, если тебя не остановить? Нойз украдкой посмотрел на пиццерию. Во тьме едва ли можно было хоть что-то разглядеть. Лишь силуэты. Обеспокоенный крысиный, суетливый низкий с поварским колпаком, вертящийся у другого такого же, но повыше, с нервными полусогнутыми ногами. Рядом с ними большой и широкий, похожий на перец, и поодаль от них… Она. Сердце болезненно сжалось. — Тебе даже нечего ответить? А жаль. Передам, что перед смертью ты повёл себя как малодушная тварь без капли самообладания. Револьвер опустился и выстрелил. Только теперь уже не в воздух. Нойз покачнулся, судорожно обхватил себя руками, нестройно отступил назад и повалился набок. Из плотно сжатых челюстей со свистом вырвались сдавленные проклятья. Виджиланте подошёл ближе, вглядываясь в болезненное напряжëнное лицо и внимательно слушая хриплое предсмертное дыхание. Вдруг по округе прокатился громкий искажённый крик, больше походивший на издевательский смех. То был рëв Фейкового Пеппино. Вскоре и сам монстр показался на свет в дальнем конце улицы. Виджиланте обернулся и внимательно вгляделся в него. Обезображенное лицо выражало довольную улыбку, а в лапах испуганно металось что-то длинное и нескладное… Виджиланте деловито поправил шляпу, заложил револьвер в кобуру и довольно усмехнулся. — Вставай, актëр погорелого театра. Получилось. Нойз мгновенно изменился в лице и повернулся на спину. Резво подскочил на ноги и, согнувшись, положил руку на сердце, всё ещё приходя в себя. — АХ ТЫ СУКИН СЫН!!! — заорал он вдруг так громко, что крик эхом отозвался от стен зданий. — Я ЧУТЬ НЕ СДОХ НА МЕСТЕ ОТ СТРАХА, СКОТИНА!!! КАК Я ПО-ТВОЕМУ ДОЛЖЕН БЫЛ ПОНЯТЬ, ЧТО ТЫ РАЗЫГРЫВАЕШЬ ЧЁРТОВУ СЦЕНУ?! — Ну, понял же как-то в итоге. — он довольно рассмеялся, глядя на раскрасневшегося от перенапряжения Нойза. — Ублюдок… — он бессильно упал на колени, тяжело дыша. — Если моё сердце всё же не остановится после такой хуйни, я подмешаю тебе в чай пару ложек цианида… — Твоё-то? Ужас! — проговорил он с укором. — Тебе всего лишь двадцать с чем-то! — Да пошёл ты… — он жадно глотнул ртом воздух. — Кстати. Даю руку на отсечение, ты выложил мне всë, что правда было на уме. — Ну, как… — он наигранно задумчиво потëр подбородок. — Отчасти. — Отчасти… — передразнил Нойз и закашлялся, покрывая голову Виджиланте всеми возможными ругательствами, что только пришли ему на ум. — ТЕО! — Нойзетт бросилась к нему и упала на колени. Её руки, словно не находя себе места, пробежались по его лицу, по плечам и в конце концов сомкнулись, заключив его голову в крепкие объятия. Виджиланте вновь медленно покачал головой. — Всё в порядке, всё в порядке, Нойзетт, клянусь!.. — он хотел было положить ладонь на её руку, но не стал, словно не решившись. Нойзетт тяжело вздохнула, сдерживаясь, чтобы не заплакать. — Виджиланте, ты издеваешься? — Я? — он усмехнулся. — Ладно, признаю, это было немного жестоко по отношению к тебе. — Немного?! — Нойзетт, бога ради, не кричи… — шёпотом простонал Нойз, закрыв глаза. — Проучить его того стоило. Прости, Нойзетт. — ковбой приподнял шляпу и с лëгкой грустью посмотрел на неё. Нойзетт вздохнула. — Я уже было подумала, что ты действительно... — Пускай этот черт и выводит меня из себя, но я бы никогда этого не сделал. Хотя бы потому, что безмерно тебя уважаю. Ты ведь знаешь. Она кивнула, проведя рукой по взъерошенным чёрным волосам. — Знаю. — Зато нам уже не придётся подвергать тебя опасности. — тем же усталым шёпотом отозвался Тео. — Как я ненавижу моменты, когда я полностью с тобой согласен! — с досадой фыркнул Виджиланте. — Поднимайся, умирающий лебедь. Можно подумать, что я действительно выстрелил в тебя. Нойз в ответ молча показал тому средний палец, за что тут же получил от Нойзетт раздражëнный шлепок по спине. Брик, Пеппино, Густаво и Пеппермен всё ещё в ступоре стояли у пиццерии, внимательно глядя на развернувшуюся картину. Пеппино, после звуков выстрела едва не потерявший самообладание, силами Густаво наконец сумел прийти в себя. — Опять Нойз… Почему же я не удивлён? — Надо отметить, его идея действительно сработала. — вздохнул Густаво в ответ. — Правда, немного не так, как планировалось. — Оно и правильно. — процедил Пеппино. Едва ли он хоть кому-нибудь признался бы, что тоже едва не поверил, что Нойз мёртв. Правда, к его собственному изумлению, радости никакой он от этого не испытал.