Предначертанный путь. По зову долга

      Зои, глядя на мгновенно переменившегося в лице Луку, тоже остановилась и теперь лишь виновато улыбалась, хотя прекрасно понимала, что повлиять на спонтанное решение подруги не могла ровным счётом никак. Она уверяла, что справится с задачами и уж точно сможет за себя постоять, убеждала, что нельзя смещать приоритеты с воспитания дочери на поручения Су Хана, клятвенно обещала звонить из Тибета и отчитываться о положении дел и настроениях Луки. Увы, Маринетт оказалась непреклонна. И Зои понятия не имела, права она в своём отчаянном рвении или нет. И Лука, судя по растерянному взгляду, тоже этого не понимал.       Сама виновница всеобщего смятения медленно перекатывалась с пятки на носок и нервно теребила свободный хвост шарфа. Поднять взгляд и встретиться глазами с мужем она не смела. Уверенность, с которой она просила маму присмотреть за дочерью, боевой настрой, с которым паковала вещи в это внезапное путешествие, решительность, с которой шагала к трапу в парижском аэропорту, – всё это бесследно растаяло, сменившись смесью стыда, вины и усилившегося чувства собственной бесполезности.       Отчего-то именно сейчас проклюнулся тихий, но вполне настойчивый голос разума, который твердил, что стоило поступить так, как велели Лука, Алья и даже Зои. Но теперь было поздно что-то менять. Поздно раскаиваться и отступать. Поздно искать смысл в спонтанном поступке, продиктованном страхом и любовью. Маринетт всей душой хотела утонуть в родных глазах мужа, но так и стояла, разглядывая местами потёртую плитку на полу.       Лука же, напротив, словно выпав из суетливой реальности, не сводил с супруги глаз. Он не слышал гомона вокруг, игнорировал мельтешащих рядом людей. Смотрел перед собой и видел лишь её одну. Девушку, которая когда-то давно казалась несбыточной, недосягаемой мечтой. Девушку, которая сумела взглянуть на него по-новому и стала верной спутницей. Девушку, которая год назад подарила ему самое ценное в мире сокровище – дочь. Девушку, которую он сам перед собой поклялся защитить даже ценой собственной жизни. И которую до безумия боялся потерять. Но она, вопреки его словам и здравому смыслу, сама летела навстречу опасности.       Лука, сбросив оцепенение от первых эмоций, стремительным шагом преодолел последние метры, разделяющие его и Маринетт. Он ничего не говорил, не требовал ответов, даже не заставлял её, дрожащую от волнения, поднимать на него взгляд. Вместо упрёков и шумных ссор у всех на виду он лишь стиснул жену в объятиях, прижал её к груди, прикрыл веки, уткнулся в макушку и потерялся в родном запахе – запахе нежности, любви, семейного тепла и домашнего уюта. И снова замер, совершенно не желая прерывать это волшебное мгновение.       В душе закипала новая буря. Лука отсчитывал секунды и боялся открыть глаза. Знал – впереди не самый приятный разговор и новое расставание, что уже норовит ударить хлыстом по обнажённой коже. Впереди, но не сейчас. Сейчас он грел своим телом Маринетт, пытался запомнить её запах, сам оживал рядом с ней, оправлялся от ран, черпал в ней силы двигаться дальше. И, как это ни парадоксально, был одновременно рассержен и благодарен.       И пусть с каждым мгновением в нём крепчал страх за любимую, что так безрассудно бросилась к нему. Пусть обострилась и без того съедающая изнутри тоска по дочери. Пусть! Он был счастлив чувствовать сбивавшееся горячее дыхание супруги на своей груди.       Маринетт, услышав тяжёлый вздох, закрыла глаза и обмякла. Лука, почувствовав, что напряжение сошло на нет, коротко, почти мимолётом, поцеловал её висок и наклонился к самому уху.       – Уверен, ты найдёшь много слов, чтобы объясниться. Но я не хочу их слышать. Сейчас мы приедем в отель, и я отправлю тебя домой, – строгим тоном зашептал Лука. – Где ты и должна находиться.       Маринетт вздрогнула от ледяного спокойствия в голосе мужа. На долю секунды она приняла эту сдержанность за пугающее равнодушие, но руки, что гладили её по спине, и никак не возвращавшееся к нормальному ритму сердце красноречиво говорили об истинных чувствах мужа. О его любви, привязанности и... панической боязни за её жизнь.       – Прости меня... – только и смогла прошептать Маринетт.       С опущенных ресниц сорвались первые слёзы. Пальцы предательски задрожали. Маринетт закусила краешек губы и ругала себя последними словами, не зная, как характеризовать свой поступок. Сумасбродный. Безрассудный. Глупый. Но необходимый как кислород. Маринетт чувствовала себя виноватой перед всеми подряд. Перед Мелоди за то, что оставила её, такую кроху, на попечение своих родителей, у которых и без присмотра за годовалым ребёнком дел невпроворот. Перед Лукой за то, что просто ослушалась вместо того, чтобы воззвать к спокойному диалогу, хотя бы попытаться донести свою точку зрения и прийти к компромиссу. Перед Зои за то, что она теперь вынуждена неловко топтаться в зале ожидания и старательно отводить взгляд в сторону от назревающей семейной драмы.       Но о своём решении Маринетт не жалела. Тридцать часов в пути однозначно стоили этих пяти минут рядом с Лукой посреди шумного аэропорта на краю света – пяти минут скупой ласки, пяти минут неровного стука двух сердец, так отчаянно рвущихся друг к другу.       – Мы же не станем ссориться, да? – продолжал шептать Куффен. – Я люблю тебя больше собственной жизни. И рад этой чудесной возможности прикоснуться к тебе. Но ты должна отправиться домой. Должна, слышишь?       Маринетт беззвучно роняла слёзы, пытаясь понять, почему спокойный шёпот мужа выворачивает её душу наизнанку. Что скрывалось за внешне правильными и безусловно мудрыми словами о любви и долге? О чём он предпочёл промолчать? Она цеплялась пальцами за скользкую       ткань куртки, будто боясь, что Лука исчезнет, и проклинала его железную выдержку. Ей казалось, что гораздо проще пережить всплеск эмоций, вспышку гнева, даже необдуманно брошенные обидные фразы, чем это непробиваемое спокойствие.       Но Лука, ещё не простивший себя за первую реакцию на желание супруги прилететь в Тибет во время телефонного разговора, старательно сдерживался. Он знал, что стоит ему вытащить на поверхность хоть одно чувство, даже самое невинное, как следом подтянется шлейф других, отнюдь не приятных и откровенно неуместных сию секунду.       – Готова? Поехали? – тихо уточнил Лука.       Почувствовав лёгкий кивок, он отстранился от Маринетт, бегло поцеловал её в лоб, перехватил дорожную сумку, что оказалась несколько тяжелее, чем он предположил, и бодро зашагал в сторону парковки. Брать жену за руку он по какой-то неведомой ему самому причине не стал. Маринетт лишний раз дёргать Луку не хотела и подхватила под локоть Зои. До машины дошли в полном молчании.       – Здесь голова может кружиться. Это нормально, – предупредил Куффен, уже трогаясь с места. – Но говорите, если чувствуете себя плохо. Сразу, – добавил он чуть жёстче и покосился на жену.       Зои заверила, что чувствует себя хорошо. Маринетт предпочла промолчать, отвернулась к окну и залюбовалась острыми пиками, разрезающими пронзительную густую синеву вдали. Здесь всё казалось иным. Солнце ярким. Небо близким. До пушистых облаков можно было дотянуться рукой. А до мужа, сидящего совсем рядом, нет.       – Мы сняли тебе номер, – уже на парковке отеля Лука обратился к Зои. – Правда, не так близко к нашим, как хотелось бы, но это мелочи. Сейчас мы все вместе обсудим дальнейшие планы, а потом пойдёшь отдыхать после перелёта. Начинаем завтра.       Зои кивнула и подхватила вещи. Лука уже привычным движением закинул на плечо сумку жены. Сама Маринетт всё так же молча семенила рядом, пытаясь придумать хоть одну причину, чтобы остаться. Но то, что ей казалось весомыми аргументами, вряд ли бы всерьёз воспринялось Лукой. Он вёл себя настолько невозмутимо, будто уже всё окончательно решил.       Раздумья о бессмысленности споров с мужем не давали рассмотреть интерьер отеля. Зои увлечённо вертела головой, пока они проходили через холл и длинный коридор. Маринетт же опомнилась только на пороге.       – Добро пожаловать, – Куффен открыл дверь, обращаясь явно только к Ли, но пропуская обеих девушек в номер.       – Зои! – Адриан отодвинул книгу, подскочил и, даже не пытаясь скрыть эмоции от встречи, заключил Ли в объятия. – Рад тебя видеть. Очень!       – Я тоже, – просияла Зои, но быстро стёрла с лица улыбку и скосила взгляд на подругу.       – Маринетт... – пробормотал Адриан, наконец заметивший, что Зои прибыла не одна. – Ты... тоже будешь нам помогать?       – Нет, – отрезал Лука. – Она сейчас же отправляется домой.       Сумка, что Куффен держал на плече, с гулким грохотом рухнула на пол. Маринетт, Зои и Адриан синхронно вздрогнули. Повисла тишина, прервать которую никто не рисковал. Девушки боязливо переглядылись. Зои меньше всего желала оказаться втянутой в конфликт. Маринетт не хотела возвращаться домой. Адриан это видел. Он захлопнул книгу, отодвинул её в самый дальний угол, смахнул со стола невидимые крошки и размеренно выдохнул.       – Вообще нам бы помощь не помешала... – вкрадчиво проговорил Адриан.       – Да, – коротко кивнул Лука. – Поэтому здесь Зои.       – Но чем больше с нами людей, тем выше шансы понять, что здесь произошло, – настаивал на своём Адриан, стараясь не смотреть на Маринетт. – Почему ты так категоричен?       Адриан не до конца понимал, что им движет – желание расширить команду и увеличить шансы на успех или же надежда хотя бы на несколько дней рядом с Маринетт, а, если повезёт, то и с Леди Баг. Он буквально кожей чувствовал, как сильно сопротивляется девушка навязанному мужем возвращению в Париж.       – Потому что она моя жена, – Лука приблизился к Адриану и ударил ладонью по столешнице. – И я решаю, останется она или вернётся домой.       – А чего ты на меня то кричишь? – Адриан не показывал ни капли страха. – Вон, ей об этом скажи.       Лука обернулся. Маринетт так и стояла в метре от входа, изучая взглядом пол. Но если в аэропорту на её лице читалась и вина за необдуманный поступок, и боль от разлуки с ним, и яростное желание помочь, то сейчас все эмоции будто выцвели. Она больше не плакала, не всхлипывала, не дрожала – лишь покорно ждала своей участи.       И Лука ощутил себя полнейшей сволочью. Она летела на край света, чтобы увеличить его шансы на победу в битве с неизвестным соперником. Чтобы согреть его своей любовью. Чтобы напомнить, что, если закрыть глаза на все последние происшествия, он самый счастливый человек на земле. А Лука со своей маниакальной заботой о её безопасности забыл о главном – она не его собственность и вправе принимать самостоятельные решения.       – Выйдите все, – сжав челюсти, сквозь зубы процедил Куффен.       Зои и Адриан, переглянувшись, послушно поплелись на выход. Лука приблизился к Маринетт, взял её за руку, притянул прохладную ладонь к губам, принялся каждый пальчик осыпать поцелуями. И почувствовал, что с минуты на минуту его собственноручно выстроенная плотина, сдерживающая поток эмоций, рассыпется в щепки под их натиском. Он рухнул вниз на колени и, не отпуская руку супруги, упёрся головой в её живот. Маринетт дёрнулась и шумно втянула внезапно ставший вязким воздух.       – Прости меня, – сдавленно прохрипел Лука. – Прости, если сможешь...       Маринетт робко коснулась его волос, следом чуть смелее зарылась пальцами в пряди, понимая, как сильно скучала по этому нехитрому ритуалу. Ещё раз всхлипнув, она скользнула вниз, на пол, и обхватила ладонями лицо мужа.       – Лучше бы ты накричал на меня, – сглотнув, заговорила Маринетт. – Это спокойствие... Этот твой панцирь... Мне страшно в такие моменты. Страшно, что я становлюсь тебе безразлична.       – Как? Как тебе в голову такое пришло? – растерянно забормотал Лука. – Что за вздор? Я всего лишь хотел уберечь тебя от зла, оградить тебя от всего плохого.       – Но раньше мы шли в бой вместе. Рука об руку. Мне всегда было страшно, но я знала, что ты рядом, что поможешь мне, прикроешь меня. И я была готова сделать для тебя всё. И сейчас готова.       – Раньше... раньше... – Лука покачал головой, – раньше у нас не было дочери. Да и пуля в животе научила меня расставлять приоритеты. Я не хочу, чтобы ты пострадала. И только.       Маринетт погрузилась в мысли. Рядом с ней на полу посреди гостиничного номера сидел муж. Гладил её по спине, перебирал волосы, целовал виски и скулы. Муж, который всего навсего хотел её защитить. Лука выглядел здоровым, вполне бодрым и даже выспавшимся. А она... напридумывала себе мнимых угроз, потратила кучу денег на билеты, позволила себе усомниться в его честности. Чувство вины усилилось настолько, что теперь мешало свободно дышать.       Но Маринетт было слишком хорошо в родных руках. Она не шевелилась, не говорила, даже дышала реже обычного – старалась впитать всем телом теплоту этого момента. И про себя тихо радовалась, что перед возвращением домой хотя бы откровенно поговорила с мужем. Этого ей было достаточно, чтобы более не изводить душу нелепыми выдумками.       – Открывай портал, – прошептала Маринетт, смахивая слезу. – Я, кажется, готова.       Лука за камнем чудес не спешил. Вместо этого он поправил упавшие на лицо жены волосы, опустился ещё ниже, почти ложась на пол, и припал губами к наконец потеплевшим ладоням.       – Останься, – едва слышно попросил Лука. – Прошу, останься со мной.       Сил сдерживать рвущиеся наружу рыдания не осталось. Маринетт дрожала от холода, когда муж стягивал с неё ставшую ненужной куртку, кусала солёные губы, когда он расшнуровывал ботинки, и едва слышно хихикнула, когда подул на её мокрые ресницы.       – Расскажи, как там Мелоди? – Лука помог Маринетт подняться и бережно усадил её на кровать.       – Папа шутил, что она будет помогать им в пекарне, – Маринетт подняла на мужа опухшие глаза и впервые за сегодняшний день взглянула на него без опаски. – Твоя мама вызывалась взять на себя хлопоты, но, уж прости, я оставила Мелоди у своих.       – Спорить не стану, – Лука убрал с щёк жены прилипшие к мокрой коже волосы. – Твои родители в большей степени ассоциируются у меня с заботливыми бабушкой и дедушкой.       Маринетт улыбнулась и прильнула к груди Луки. Он прижал её ближе, старательно игнорируя боль от ран. Демонстрировать последствия столкновения с неизвестными он пока не собирался, чтобы не волновать с большим трудом успокоившуюся жену. Сколько времени они так провели – никто и не знал. Они оба потеряли счёт минутам и ничуть об этом не жалели.       – Устала? Может, поспать ляжешь хоть на пару часиков?       – Нет, – Маринетт уткнулась носом в шею мужа. – А вот от душа не откажусь.       – Он в твоём распоряжении, – улыбнулся Лука.       Дверца душевой кабины легонько скрипнула, ограждая Маринетт от тревог внешнего мира. Она прикрыла веки и подставила уставшее, требующее отдыха тело под горячие струи воды, слушала успокаивающий шум, окутывала кожу бархатистой пеной. Она изо всех сил старалась полностью отключить голову и отогнать от себя неприятные события этого дня, оставляя в памяти лишь трепетные объятия мужа.       Решив, что уже простояла под душем непозволительно долго, Маринетт выключила воду и прислушалась к шорохам в ванной комнате. Сквозь запотевшее стекло она попыталась разглядеть хоть что-нибудь кроме размытого силуэта, но ей это не удавалось. Звуки же становились лишь громче.       – Лука? – позвала девушка, нервно сглатывая от новой волны тревоги. – Лука, это ты?       – Я, – заверил бодрый голос мужа. – Полотенце тебе принёс. Ты забыла взять.       Через приоткрытую створку Маринетт увидела Луку, заботливо раскрывшего перед ней белоснежную пушистую махру. И несказанно обрадовалась, что не успела истошно завопить, ошибочно приняв супруга за чужого человека, тайком пробравшегося в его номер.       – Фух, – Маринетт скрутила волосы в жгут и отжала воду. – Нельзя же так пугать!       Недоумение на лице Куффена, вызванное испугом жены, теперь сменилось игривой улыбкой. Капельки воды на раскрасневшейся коже, разметавшиеся по острым плечам волосы, чуть приоткрытые пухлые губы медленно сводили с ума. Не прикрытая ничем нагота не оставляла простора для фантазии и подталкивала поддаться искушению. Решив, что полотенце ей пока не понадобится и небрежно отбросив его на полочку, Лука прямо в одежде шагнул в душевую кабину, заставил Маринетт отступить и прижал её спиной к стенке.       Сопротивляться Маринетт даже не пыталась – потянулась к мужу и обхватила мокрыми руками спину. Усталость и напряжение смылись водой, а хищный блеск голубых глаз, как и прежде, не оставлял её равнодушной.       – Промокнешь весь, – зашептала она.       – Подумаешь, – фыркнул Лука, увлекая жену в требовательный поцелуй.       Тонкая ткань футболки и домашних брюк весьма предсказуемо промокла от одного соприкосновения с девичьим телом. Но сырая одежда волновала Луку сейчас меньше всего. Он с жаром целовал Маринетт – жену, подругу, напарницу. Отважную, решительную. Столь соблазнительно протягивающую к нему руки. Столь жадно впитывающую его ласки. Столь отчаянно пытающуюся ускорить события. От её томного стона закружилась голова.       Маринетт забралась руками под футболку. Горячие пальцы заскользили по теперь уже влажной спине, то опускаясь вниз к самой резинке брюк, то поднимаясь выше и зарываясь в волосы на затылке. Маринетт прижималась всё ближе, настойчиво тёрлась о пах, едва не скулила от желания, словно, если сию же минуту не получит разрядку, рассыпется на мириады мелких светящихся огоньков.       – И куда ты так спешишь? – прошептал Лука на ухо.       Маринетт задохнулась в новом стоне, наяву ощутив, каким притягательным бывает бархатистый тембр мужа. Лука, призывая любимую чуть умерить пыл, прекратил сминать её губы и коротко чмокнул в уголок рта. В ответ на негодующий взгляд и вздох, полный невысказанного недовольства, он лишь загадочно улыбнулся и припал губами к шее, заставляя Маринетт от наслаждения запрокинуть голову назад.       – Ты издеваешься надо мной, да? – сбивчиво прошептала Маринетт.       – Ох, нет, – отозвался Лука, не переставая ласкать языком и чуть покусывать девичью шею. – Лишь показываю, как сильно я тебя люблю. И как сильно хочу.       Маринетт впилась ногтями в спину, призывая мужа прижаться к её обнажённой груди, но и этот намёк был осознанно проигнорирован. Лука легонько задел зубами мочку уха, провёл кончиком языка по линии подбородка, коснулся подушечкой большого пальца губ.       – И всё-таки издеваешься... – Маринетт, не выдержав накала, стиснула кончик пальца мужа зубами.       – Ауч! Ты доигралась...       Лука снова припал губами к шее, но на этот раз на смену невесомым касаниям пришли жадные и властные поцелуи. Он отстранился, любуясь парочкой свежих алых отметин на фарфоровой коже, улыбнулся собственным мыслям и опустился на одно колено.       Мужские руки ритмично сжимали вздымающуюся грудь. Губы то собирали капельки воды с ключиц, то ласкали ярко очерченные ареолы. Маринетт таяла, уже не в силах ни сопротивляться, ни требовать большего. Не прекращая целовать живот и гладить упругие ягодицы, Лука опустился вниз и устроился на полу душевой кабины.       – Что ты делаешь? – попыталась возмутиться Маринетт.       – А на что похоже?       Лука одним уверенным движением развёл бёдра жены, вынуждая её приподнять одну ногу и упереться стопой в бортик. Чтобы сохранить равновесие, Маринетт вцепилась в плечи мужа.       – Лука, ты с ума меня сведёшь...       Мужские губы осторожно коснулись внутренней стороны бедра. Маринетт вздрогнула и со свистом втянула воздух ртом.       – Нет, это мой рассудок едва не помутился от разлуки с тобой.       Два пальца Луки аккуратно раздвинули влажные складки и тут же скользнули внутрь. Маринетт вильнула бёдрами из стороны в сторону и подалась вперёд. Из горла вырвался неконтролируемый протяжный стон.       – Кто-то, помнится мне, не хотел, чтобы я приезжала...       Свободная рука Луки силой сжала податливую ягодицу. Маринетт вскрикнула, но тут же сорвалась на новый стон, стоило губам мужа сместиться с бёдер вверх на гладкий лобок.       – Я и сейчас не слишком доволен твоим безрассудством...       – И что? Накажешь меня как плохую девочку?       – Разве я такой жестокий?       Горячее дыхание обожгло нежную кожу. Покрепче обхватив бёдра жены ладонями, Лука кончиком языка едва заметно, будто играючи, коснулся клитора. Маринетт лишь сильнее сжала плечи, жалея, что муж отчего-то не стал избавляться от одежды.       Осторожные ласки распаляли её до предела. Она разрывалась между желанием перехватить инициативу в свои руки, чтобы заставить Луку овладеть ей сию же секунду, и возможностью полностью отключиться, наслаждаясь тем, что вытворяют сейчас его пальцы и язык. Но хаотичные обрывки мыслей сами сошли на нет, стоило Луке увеличить напор. Контролировать себя становилось неимоверно сложно. Рваные стоны, переходящие в несдержанные вскрики, разрезали тишину всё чаще.       – А вот и плюс смены обстановки, – зашептал Лука, отрываясь от желанного тела. – Можно шуметь, сколько вздумается.       Маринетт эти речи пропустила мимо ушей. Лишь жалобно заскулила из-за так некстати прерванных ласк. Силой стянув волосы мужа на затылке, она совершенно бесстыдно притянула его обратно. И уже была вновь готова без остатка раствориться в неге, как Лука замедлился и отстранился. Оставляя на животе и груди дорожки поцелуев, он поднялся на ноги. Маринетт невольно залюбовалась его спутанными важными волосами, опухшими губами и потемневшими радужками.       Но решительно настроенный Лука безжалостно лишил её этого зрелища, одним быстрым движением развернув Маринетт спиной к себе и вынуждая её упереться ладонями в стенку душевой кабины. Она покорно приняла новые правила игры и призывно оттопырила ягодицы назад, наглядно демонстрируя свои совсем недетские желания. Лука царапнул ногтем вдоль её позвоночника, собрал мешающие волосы со спины скрутил их в жгут и перекинул через плечо, целомудренно поцеловал шею сзади.       – М-м-м.. Лука... Прекращай уже...       Маринетт, нетерпеливо извиваясь, попыталась развернуться, чтобы стянуть с мужа изрядно надоевшую одежду, но тут же очутилась в обжигающем кольце рук, лишающем возможности не только двигаться, но и видеть, что происходит за спиной. Её пальцы наугад потянулись к резинке брюк в попытке освободить мужскую плоть. Кое-как справившись с поясом, она обхватила напряжённый член пальцами.       Маринетт не видела лица Луки, но хриплый вздох красноречиво доказал ей, что и ему сейчас до безумия хорошо. Она же больше не могла терпеть ни секунды. Маринетт сама направила член к жаркому входу, подалась ягодицами ему навстречу, изящно прогнулась в спине, открываясь перед супругом во всей красе. И тут же была вознаграждена. Лука вошёл резко. От обилия смазки он легко скользнул внутрь, даря долгожданное чувство наполненности. Лука захрипел, впился губами в плечо жены и начал двигаться. Маринетт поймала темп и отдалась во власть ощущений.       – Я слишком сильно по тебе соскучился, чтобы держаться долго, – горячо зашептал Лука, не переставая покрывать поцелуями шею Маринетт. – Но обещаю, мы всё-всё компенсируем сегодня ночью.       Лука накрыл пальцами её клитор. Маринетт, не желая сбиваться с темпа, заменила его руку своей. К финалу она пришла первой. Вскрикнула, задрожала, навалилась всем весом на стекло кабинки, изо всех сил стараясь удержаться на ногах. Следом за ней, тоже не сдерживая эмоций, кончил Лука. Он сжал её тонкую талию, ткнулся носом в плечо, где теперь тоже красовалась парочка засосов, и замер, давая им обоим возможность ещё немного продлить удовольствие от обладания друг другом.       – Мне снова нужен душ, – до сих пор задыхаясь от эйфории, проговорила Маринетт.       – На этот раз я подам тебе полотенце с закрытыми глазами, – улыбнулся Лука, выпуская жену из объятий. – Потому что не могу ни о чём думать, когда вижу тебя, такую соблазнительную. И держать себя в руках, уж прости, но тоже не могу.       – А ты?       – Что я? – Лука неловко поправил мокрую одежду. – Я переоденусь просто.       Маринетт хихикнула и включила воду. Лука дождался, когда жена приведёт себя в порядок и, ровно как обещал, зажмурившись, протянул ей полотенце. Она промокнула волосы, обмотала ткань вокруг тела, закрепила на груди и уже готова была потянутся за поцелуем, как вздрогнула. Слух отчётливо уловил движение за дверью. Мысль, что интуиция не подвела, и в номере действительно находился посторонний человек, заставила быстро вынырнуть из сладкого плена.       – Лука, – испуганно прошептала Маринетт. – Там кто-то есть...