Devil Sold His Soul — Hope
Альберих не помнил себя от страха и беспокойства за родных людей. Руки сжимали поводья до побелевших костяшек. Ветер бил в лицо, развевая синие пряди, которые порой мешали, закрывая единственный глаз. Тяжёлое дыхание скакуна, цокот копыт по дороге отдавался в сердце. Собственное сердце грозилось проломить рёбра, а в голове только и билось одно единственное слово: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…». Рыцарь так боялся не успеть, снова увидеть ужасающую картину, что не обращал внимания даже на редкие бьющие по лицу ветки деревьев, которые оставляли красноватые следы на нежной коже. В воздухе повис запах озона, и сам он потяжелел. Дыхание спирало. Ещё немного, совсем чуть-чуть…
— Отец!
Надрывной крик юноши прогремел вместе с раскатом грома, когда чары спали, и монстр оказался на свободе. Крепус едва не рухнул на землю из-за отката магии, но тут же вскинул голову, услышав рёв дракона, который бросился к Дилюку, инстинктивно закрывшемуся руками в отчаянной попытке защититься, хотя понимал весь абсурд своих действий, но страх диктовал свои правила. Мастер в одно мгновение вновь оказался впереди и раскинул руки в стороны, перекрывая собой дорогу к самому ценному, что есть в его жизни. Он даже не думал закрывать глаза, хоть и было ужасно страшно, смотря на воплощение самой смерти перед собой.
«Прости, Дилюк, я правда лишь хотел…» — горько подумал мужчина, поджав губы, готовясь к боли.
Васильковый глаз широко распахнулся. Увидев издалека дракона, смертоносной тенью нависнувшей над его приёмным отцом, и вся картина в целом стала для Кэйи настоящим ударом. Пришло осознание того, насколько он ошибался в прошлом — его отец погиб не из-за Глаза Порчи, не из-за его использования, как думал он и большинство рыцарей Фавония. Тот закрыл собой Дилюка в самый последний момент, чем спас ему жизнь, отдав свою.
Не давая себе времени на анализ и продумывания того, как бы спасти отца, Кэйа выбрал самый безумный вариант. Вскочив на седло, едва удерживая равновесие, явно только с милостью Селестии, приготовился к прыжку.
Испуганное ржание лошади и громкий стук копыт прозвучали столь внезапно и чужеродно среди этого хаоса, что младший Рагнвиндр сначала даже подумал, что ему показалось, но времени на осознание реальности не было совсем.
Занесённая когтистая лапа должна была отправить винодела на тот свет следующим ударом, как внезапно между ним и вырвавшимся драконом прыгнул гнедой жеребец, чей наездники в тот же момент спрыгнул на мастера, сбивая с ног и откатываясь с ним в сторону. Острые, словно бритва, когти задели коня по боку, но не попали по людям.
Конечно Кэйе было страшно даже приближаться к такой твари, но тело двигалось само из-за количества адреналина, бурлившего в крови. Во что бы то ни стало он должен их защитить, обязан! В этот раз, он не опоздал, пришёл вовремя. В этот раз всё будет по-другому и неважно, как это скажется на будущем. Пусть всё то, что он знал — летит к Бездне. Пусть любой бы сказал, что так делать нельзя и всё должно идти по начертанному пути. Рыцарь готов каждого послать с их мнением куда подальше. С самого своего возвращения он уже начал переписывать историю, меняя её своими, казалось бы, не значительным поступками, и он уже не остановится, только не сейчас. Теперь всё в их руках, и они способны всё исправить.
Резво подскочив на ноги, Альберих обнажил свой меч и бросился на дракона, полностью переключая внимания на свою персону и отвлекая от семьи. Он встречал тварей и похуже, поэтому не медлил и на ходу оценивал риски, просчитывал ходы. Он привык к такому темпу схваток, разница была лишь в том, что тогда у него был Глаз Бога, а сейчас он — обычный рыцарь. Нет, он совсем не слаб, и даже без Глаза Бога способен на многое, даже если придётся совершить невозможное!
И пусть рыцарь действовал решительно, но ужас обвивал его мерзкими липкими щупальцами, желая сковать и остановить, не дать ничего изменить. Слишком безрассудно. Синеволосый полностью игнорировал это первородное чувство и инстинкт самосохранения, который орал во всю, призывая бежать как можно дальше от древнего монстра, предупреждая, что он может погибнуть в неравной схватке. Что ж, во второй раз это уже не так страшно.
— Кэйа, нет! — полный ужаса крик старшего Рагнвиндра пронёсся по лесной поляне, когда младший сын еле успел увернуться от когтей.
Появление Кэйи в принципе стало ещё одним ударом для мужчины, ведь оба его мальчика сейчас могут погибнуть, сражаясь с прилетевшей в их края тварью, так ещё и рыцарь, как и Крепус, не был удостоен вниманием Богов и имел при себе лишь одноручный меч. Пусть он и превосходный фехтовальщик, опытный боец, но какое это имеет значение, когда твой противник — дракон и ты один против него?
Синеволосый ловко и шустро уворачивался от смертоносных когтей и не приближался к зубастой пасти, стараясь держаться с боков дракона, где тому было труднее его достать. Остро заточенный клинок пусть наносил царапины, но они были насколько незначительными, что лишь злили чудовище ещё больше. От его рычания уже болели уши, который хотелось закрыть руками, дыхание сбивалось от постоянного бега и перепрыгивания через мёртвые тела тех, кого он знал, и ещё час назад видел живыми и улыбающимися. Рыцарь прекрасно понимал, если остановится или хоть немного замедлится — умрёт.
Перепрыгнув через труп рыцаря, синеволосый подныривает под огромным туловищем и резким сильным движением проводит по более нежной чешуе живота монстра, который вновь взревел и ударил лапами о землю, и Кэйа чуть не попал под одну, едва успев выскочить из-под монстра и бросаясь в новую атаку.
Дилюк вздрогнул, ощутив вибрацию по земле, и резко вынырнул из оцепенения, вскидывая голову. Он и сам не понял, в какой момент отключился от реальности, но это уже и не важно.
Отпрыгнув от клацнувших поблизости клыков, нога поскользнулась на мокрой из-за чужой крови траве. Альберих рухнул на землю, ударившись локтем, и только успел обернуться, вновь видя раскрытую пасть монстра перед собой, от которой уже не успеешь убежать. В бесполезной попытке защититься, Кэйа выставил руку с мечом вперёд, надеясь, что тварь напорется пастью на остриё, но в этот момент пространство вокруг озарилось красно-жёлтым светом, и в дракона влетел огненный феникс, оттеснив от рыцаря. Обернувшись, синеволосый увидел капитана с горящим ярким пламенем клеймором. На его лице читалась ярость вперемешку со страхом, но стоял он твёрдо и крепко сжимал рукоять.
Дилюк наконец смог взять контроль над эмоциями, когда увидел упавшего Кэйю и монстра над ним. Для кавалериста это было хуже собственной смерти — увидеть, как погибает дорогой ему человек. Он должен защитить, помочь, а не лежать и трястись от страха, словно маленький мальчик. Какой из него тогда командир рыцарского отряда, если так легко готов сдаться при виде опасности и не может контролировать собственные эмоции? Нет, он не даст этому безрассудному дураку, который не думая, бежит в бой, умереть. Капитан резко поднял брата на ноги и отдёрнул в сторону, сам же бросился в атаку, призывая свою стихию.
— Дилюк!.. Дурак, куда один? — Альберих подхватил упавший во время своей оплошности клинок и кинулся за братом. Он не мог стоять в стороне и просто смотреть.
«Да, я всего лишь человек, как почти все рыцари в нашем ордене, но я совершенно не слаб. Я не стану прятаться за спинами других, даже не имея при себе дара Архонта!» — в крови бурлила злость. Он злился на магистра, который задержал его; на чёртового дракона, которому почему-то не сиделось в своей дыре, и он выбрал целью именного его, Альбериха, семью; на себя, ведь он подумал о мнении других и не послал высший чин куда подальше; и вновь на себя — он знал, знал про приход магистра и разговор, но не ушёл, не спрятался, позволив вновь разделить его и семью в этот момент. Как он мог так оплошать? Слишком расслабился, находясь вновь в стенах родного дома с теми, кем дорожил больше собственной жизни. Так глупо было расслабиться раньше времени и позволить себе насладиться теми счастливыми мгновениями. Лучше бы больше думал о грядущей трагедии и придумал бы хоть какой-то план действий, чем теперь вот так броситься на древнее существо.
«Дурак!.. Дурак, дурак, дурак!» — и эта злость толкала его вперёд, вслед за его солнцем.
Дилюк хотел бы накричать на глупого брата, который продолжал лезть на рожон, но не мог отрицать, что вместе они сильнее. Даже простая мысль о том, что он не один, с ним его Кэйа, который всегда готов прикрыть, уменьшала градус леденящего душу страха. Вместе легче. Вместе они точно справятся, как и всегда.
Привычные к слаженной работе, мечники прикрывали спины друг друга, атакуя поочерёдно при возможности. Кэйа больше злил и отвлекал тварь на себя, так как был проворнее и быстрее, ему легче удавалось уйти от атак, пока Дилюк наносил удар за ударом горящим клеймором, пачкая лезвие в мерзкой крови чудовища. Всё слилось в одну кашу, где они отчаянно бились за свои жизни и защищали своего отца. Монстр ревел и рычал с каждым разом всё громче и злее, нападая агрессивнее, быстрее, пытаясь добраться до своих жертв. И ему удалось сбить Рагнвиндра, чудом не переломив кости мощным хвостом, когда тот ушёл от острых зубов в сторону и потерял на мгновение бдительность. Мечник тяжело рухнул, болезненно простонав от удара головой о землю.
— Нет!
— Дилюк!!!
Оглушающие отчаянные крики Кэйи и Крепуса слились в один. Альберих, не помня себя, бросился в сторону драгоценного человека, наплевав на собственную безопасность, лишь желая закрыть того собой и спасти. Он даже не думал и не слышал ничего в тот момент, видя перед собой лишь упавшего капитана и нависнувшую над ним смерть.
Удар сердца. Дилюк поворачивается в сторону дракона, разинувшего пасть, где нарастал свет фиолетового проклятого пламени, чтобы сжечь мечника в его же стихии.
Удар. Крепус рванул к сыну, хоть и понимал, что не успеет. Перчатка больше не слушалась его, и мужчина в мыслях проклинал её, как всех фатуи с их изобретениями, а заодно и себя со своей наивностью, ведь решил, что с ними возможно кого-то защитить, если использовать во благо, а не для разрушения.
Удар. Дилюк видит перед собой внезапно возникшую спину, обтянутую тканью белой рубашки, что была перепачкана в грязи и чужой крови. Спину напарника, закрывшего его собой, как отец несколько минут назад.
Удар. Рот раскрывается в немом крике. Дилюк дёргается вперёд, чтобы отдёрнуть Кэйю на себя, чтобы тот не попал под удар, будто это могло хоть как-то защитить от неминуемого, но не успевает.
Альберих только успел зажмуриться, готовясь ощутить знакомый безжалостный жар огня, такой же, как у феникса Рагнвиндра, что чуть не спалил его в прошлом, но внезапно яркая голубая вспышка осветила всё вокруг. Темно-фиолетовое пламя вырывается из зубастой пасти, готовое испепелить обоих за секунды. Знакомый холод пробежался по всему телу на мгновение сковав дыхание.
Капитан распахивает глаза, которые зажмурил из-за слишком яркого света и страха. Осознав, что всё ещё жив, во все глаза смотрит перед собой. Вокруг Кэйи вихрь сверкающих снежинок, подхватывающий синие пряди, а перед ними — стена изо льда. Морозная преграда плавится под проклятым огнём, но надёжно защищает юношей, мерцая потусторонне-голубым светом и когда поток пламени исчезает, та рушится.
Рыцарь морозного ветра, — так его когда-то прозвали рыцари отряда, которым командовал Кэйа, — открыл глаз и поднял руку к лицу в знакомом, но таком далёком для себя жесте. Над пальцами кружились хрупкие и такие прекрасные на вид снежинки, отражаясь в горящем синем пламени взгляде. Губы растянулись в чуть безумной улыбке.
— Теперь… Моя очередь, — вихрь взметнулся над головой вслед за второй рукой и образовал три льдины, которые в следующее мгновение летят в монстра, направленные мечником.
— Вместе, — Альберих протягивает Дилюку руку, и когда тот хватается за неё, вздрагивая от холода чужих пальцев, поднимает его на ноги, пока дракон отходил после внезапной атаки. Переглянувшись, рыцари перехватывают клинки и вновь бросаются в бой.
Кэйа понимал, что уже разрушил всё то будущее, что знал. Крепус всё ещё жив и он вмешался в битву с драконом. Глаз Бога получен не в тот момент, не при тех обстоятельствах. Хоть он и не понимал, почему в этот раз на него обратили внимание и именно Крио Архонт, ведь всё изменилось. Кэйа не является непонятым и сломленным, сердце ему не разбили, но Царица вновь спасла его. Спасла их. Как бы Альберих не ненавидел фатуи, но был искренне благодарен богине, что во второй раз обратила на него свой взор, и в этот раз сделала этим даже больше. Даровав силу Крио — она помогла спасти Дилюка.
Холодно. Мороз охватывал всё тело, кровь стыла в жилах. Кончики волос и ресниц покрывались инеем по мере того, как мечник использовал стихию. Он помнил ощущения, помнил, как нужно собирать и направлять силу. Ему не нужно учиться заново контролю, память хранила всё, но тело… Зуб на зуб не попадал, Кэйе хотелось оказаться завёрнутым в пуховые одеяла и сидеть перед горящим камином дома, желательно с миской горячего наваристого супа, приготовленного Аделиндой. Это тело ещё не привыкло к холоду. Каждый, кто оказывается одарённым, должен постепенно увеличивать количество используемой стихии, чтобы организм привык и принимал её как родную, но сейчас было не до этого. Счёт шёл на минуты. Силы у обоих таяли на глазах. Слишком много сил прикладывают, слишком быстрый темп, стресс сказывался на выносливости, но адреналин в крови толкал вперёд.
Огонь и лёд сплетались воедино, раня ревущего, истекающего кровью дракона, который всё чаще отступал и защищался, а атаковал с трудом. Ослаб, но не повержен. Ещё немного, совсем чуть-чуть до конца, главное продержаться!..
Кэйе приходит в голову безумная мысль. Он бросает быстрый взгляд на капитана, который словно почувствовал и посмотрел в ответ. Кивнув ему, крио мечник призывает магию. Снежинки взметнулись вверх, закружившись вокруг призывателя, заостряясь и собираясь вместе.
Холодно. Мороз пронизывал до самых костей, заставляя содрогаться всем телом, дыхание вырывается клубами горячего пара, но, стиснув зубы и собирая волю в кулак, рыцарь вновь образует несколько крупных льдин и ударяет ими тварь. Болезненно зарычав, та поднялась на задние лапы, открыв этим грудную клетку. И Дилюк понимает замысел напарника без слов. Призывая родное пламя, с горящим клинком разбегается из последних сил, отталкивается от стоящего рядом дерева ногами и с криком прыгает на монстра, пробивая более мягкую чешую, пронзая сердце.
В одно мгновение всё стихает. Поверженный дракон с грохотом падает на землю, едва не придавив успевшего отпрыгнуть в последний момент в сторону пиро мечника. Дилюк тяжело дышит, жадно глотая воздух. Его руки и ноги дрожат, по вискам пот стекает ручьями. Он переводит взгляд на Альбериха и распахивает широко глаза. Кэйа измученно улыбается, глаз, подёрнутый пеленой усталости, закатывается. Тот теряет сознание, опасно накреняясь и падая на землю.
— Кэйа! — мечник рванул в его сторону, как и Крепус.
Капитан кавалерии еле успевает подхватить ледяное тело Альбериха и оседает с ним на землю. Волосы, ресницы и брови покрыты инеем и слиплись в оледеневшие пакли, губы посинели, кончики пальцев покрывала тонкая корка льда, которую Дилюк поспешил растопить, повысив температуру своего тела, также желая отогреть. В одной руке потерявший сознание рыцарь сжимал только полученный Глаз Бога, что мягко светился голубым.
— Отец, он… — Дилюк поднял глаза на отца, который упал рядом с ним на колени, обеспокоенно осматривая обоих сыновей. Ответ ему не требовался, ведь прекрасно знал, что нельзя сразу использовать столько силы сразу после получения стихии.
Приближающиеся крики рыцарей и ржание лошадей привлекли внимание Рагнвиндров, что подняли головы. Отряд во главе с магистром замер, глядя на тело мёртвого дракона, из груди которого торчал двуручный меч с красной кисточкой на рукояти. Поломанные деревья, мёртвые тела, тёмные лужи крови на земле и траве, удушающий запах смерти в воздухе. Некоторые закрыли рты и носы от шока и ужаса.
— Магистр, помогите скорее добраться до собора. Моим сыновьям нужна помощь! — твёрдо произнёс мужчина, взяв Кэйю на руки, и направился к ним.
Со всем он будет разбираться позже, сейчас нужно позаботиться о своих мальчиках, которые сегодня превзошли сами себя и спасли всех. Но какой ценой?..
***
Снова палата собора. Белые стены давили и раздражали, как и запах лекарственных мазей, витающий в воздухе. Тиканье часов отдавалось в голове и казалось слишком громким. Время тянулось настолько медленно, что будто и вовсе остановилось.
В палате находились двое юношей, и один находился без сознания, неподвижно лёжа на кровати. На его лице застыла безмятежность и спокойствие. Грудь равномерно вздымалась. Второй устроился рядом и всем телом прижимался к человеку на койке, стараясь согреть своим теплом. Он нервно кусал нижнюю губу, в мыслях вспоминая молитвы Архонтам, ведь давно не молился, считал, что люди и сами могут справиться со всем, так зачем прибегать к помощи тех, кто редко наблюдает за ними и чаще безразличны к мирским проблемам?
По дороге в город Кэйа был холодным, словно айсберг, а его губы чуть ли цветом с волосами не сравнялись, но сейчас уже лучше, даже лёгкий румянец на щеках появился. Но это не могло успокоить юношеское сердце, только пробуждение его дорогого рыцаря принесёт покой в душу. С самого момента прибытия у лекарей не получалось отцепить капитана кавалерии, даже чтобы элементарно обработать его собственные раны. При любой попытке это сделать тот начинал шипеть не хуже змеи и смотрел так, словно готов был испепелить любого, кто подойдёт слишком близко. Более-менее в чувства привёл лишь голос разума в лице его отца, которому уже оказали необходимую помощь. Но сразу после обработки ран и смены одежды на чистую, младший Рагнвиндр вернулся в кровать Кэйи, крепко, но осторожно обнимая. Крепус извинялся перед сёстрами и просил, понимая. Может они и были недовольны, но из уважения к мастеру не трогали больше молодых господ.
Адреналин в крови давно успокоился и весь скопившийся стресс навалился на молодого наследника винокурни, но слёз не было. Да, он прекрасно осознавал, что они все сегодня могли погибнуть и что с этим нужно будет разбираться, искать виновных, но сейчас сил даже думать об этом не было, как и желания.
Всё тело болело от напряжения и удара хвостом, мышцы неприятно ныли, в голове стоял гул, а веки налились свинцом, но даже так у Дилюка не получалось полноценно заснуть, лишь проваливаться в дрёму, иногда выныривая из неё на несколько минут, чтобы проверить — не проснулся ли Кэйа. Отец совсем недавно отошёл, чтобы переговорить с лекарем и принести чего-нибудь перекусить, ведь всем им нужны силы, и юноша в тот момент снова задремал, покрепче обняв рыцаря.
***
Хозяин винокурни возвращался от главного лекаря, что осматривал ранее его сыновей, узнав у того подробности о состоянии обоих и смог успокоиться после разговора, ведь волноваться было не о чем. Серьёзных травм ни у одного из них не обнаружили несмотря на весь ужас сражения и чрезмерного использования Кэйей стихии. Дилюк очень кстати стал согревать брата по оружию энергией пиро, что позволило избежать осложнений, так что они смогут отправиться домой сразу, как младший придёт в себя. Потерю сознания объяснили длительным пребывание в стрессе и тем, что рыцарь потратил в сражении слишком много сил, вот организм и не выдержал, а ему просто нужен отдых. Так что возвращался мужчина с лёгким сердцем, но у палаты неожиданно встретил магистра с тремя рыцарями, и тема разговора ему совершенно не понравилась.
— К чему вы клоните, господин Варка, — Крепус стоял поодаль от двери в палату, где сейчас отдыхали его сыновья, и надеялся, что они не проснутся. Ему не хотелось, чтобы они стали свидетелями этого разговора. На сегодня хватит впечатлений для обоих.
— Мастер Крепус, вы должны понимать, что огласка всего произошедшего сегодня всколыхнёт волнение среди граждан. Они должны быть уверены, что рыцари в состоянии их защитить, — магистр говорил ровно, но с небольшим нажимом. — А если люди узнают, что рыцари даже не подозревали о такой опасности и не успели на подмогу, то репутация ордена сильно пострадает, и люди начнут сомневаться в нас.
— То есть, вы хотите скрыть всё из-за репутации? — винодел нахмурился и сжал руки в кулаки. — Мои люди погибли. Многие потеряли членов своих семей. Мои дети рисковали своими жизнями ради спасения города и могли погибнуть, а вы трясётесь о репутации?
— Господин Рагнвиндр, я понимаю ваше беспокойство чувства, ведь вы — отец, но хочу напомнить, что ваши сыновья — члены Ордо Фавониус, и это их долг. Так что тут даже никто врать не будет. Рыцари Фавониус защитили город и убили дракона, — мужчина не видел ничего зазорного в том, что предлагал. Всё на благо города и спокойствия горожан, которым совершенно не обязательно знать подробности произошедшего. Так будет лучше для всех, особенно в преддверии приближающейся длительной экспедиции.
— При всём моём уважении, магистр, но… — начал было Крепус, но следующее заставило его поражённо замолчать.
— Если мы обнародуем всё, то я буду вынужден допросить сэра Кэйю, для выяснения деталей. Он вёл себя сегодня слишком подозрительно, — взгляд из-под очков не выражал ни единой эмоции, ведь магистру было всё равно. Он, как и всегда, делает то, что должен и нельзя допустить, чтобы этому могло что-то помешать, даже если придётся немного нажать на больное. — Нервничал, не слушал меня во время разговора, а после внезапно сбежал, украв моего коня, будто знал, что вам грозит опасность. Это странно, не находите?
— Вы сейчас намекаете, что мой сын причастен к этому? — шокировано поинтересовался Крепус вскинув брови. Он буквально опешил от такого заявления и не знал, что ему сказать. Да, Кэйа вёл себя немного странно, но это не повод обвинять его в таких вещах! Но, видимо, магистр так не считал.
***
Дилюк не смог бы сказать сколько прошло времени, когда шум заставил открыть глаза. За дверью слышался разговор на повышенных тонах. В одном из голос молодой капитан узнал своего отца, в другом же — магистра. В голосе мастера звучала сталь и злость. Такой коктейль Дилюк слышал не часто, так как Крепус привык всегда решать всё мирно и спокойно. Никто бы не назвал его вспыльчивым человеком, а значит затронули что-то очень важное для него. Если учесть обстоятельства, то…
Взгляд скользнул на лицо Кэйи. Тот всё ещё спал, и сердце от этого заныло. Осторожно погладив того по щеке, Дилюк тихо вздохнул с облегчением. Он был тёплым, почти как обычно, но тут уже ничего не поделаешь. Раз он получил Крио — придётся привыкать, что температура его тела теперь тоже будет отличаться от общепринятой, как и у самого капитана. Конечно, ему было интересно, почему именно эту стихию ему даровали, но кто поймёт этих Архонтов? Даже тут судьба сделала их абсолютными противоположностями, но вместе с тем так прекрасно сочетающимися друг с другом. Они всегда дополняли друг друга и делали сильнее, а теперь тем более. Огонь и лёд — сильнейшее и прекраснейшее сочетание, которое знал молодой капитан.
Разговоры за дверью никак не стихали, и в молодом капитане проснулось любопытство и желание подойти к двери и подслушать, но так не хотелось вставать и оставлять его Кэйю одного. Пусть он и согрелся, но лучше ещё немного побыть с ним, да и самому отдохнуть, а уже потом поговорить с отцом, спросить обо всём.
Но внезапно послышался топот, приближающийся ко входу, и это отвлекло от созерцания безмятежно спящего синеволосого юноши. Поднявшись с кровати, младший Рагнвиндр поднял стул и резко вытолкнул обратно в коридор только вошедших рыцарей, которые с грохотом лат рухнули на пол. Повисла тишина. На него уставились несколько пар глаз. В карминовых глазах мечника рыцари видели полыхающее пламя ярости.
— Причастен к чему? — голос Дилюка прозвучал слишком внезапно и старший Рагнвиндр мелко вздрогнул, посмотрев на сына. Он не хотел втягивать сыновей в этот разговор, но Дилюк всё же проснулся и услышал небольшую часть разговора. — Здравствуйте, магистр Варка. Отец, что тут происходит?
— Ничего, Дилюк. Я договорился о позднем перекусе для вас, когда Кэйа проснётся. Я должен сейчас отойти с магистром в Орден, чтобы поговорить о произошедшем, — Крепус сжал плечо нахмурившегося сына.
— О чём тут говорить? Это явно дело рук фатуи! Как вы можете подозревать Кэйю? — капитан посмотрел на магистра, игнорируя руку на своём плече.
Он довольно быстро сложил в голове пазл из обрывков, услышанных им фраз и ему совершенно не понравилась полученная картина. Как эти люди вообще могли подозревать Кэйю в чём-то подобном? Они ведь на полном серьёзе считают, что он может быть причастен к нападению на собственную семью!
— Дилюк, произошло недопонимание, поэтому я и пойду с магистром, чтобы всё прояснить. Послушай, — мужчина развернул сына к себе. Если он сейчас не остудит пыл сына, то тот может натворить дел, о которых потом будет сожалеть. Дилюк всегда остро реагировал на всё, что связано с названным братом, особенно если тому угрожала опасность, и он не видел никаких преград, слепо следуя желанию защитить родного человека. — Послушай, Дилюк, ты сейчас нужен Кэйе. Когда он проснётся — ты должен быть рядом, хорошо? Я вернусь, как только закончу.
— Ладно, — юноша сдался практически сразу, лишь немного посверлив отца внимательным взглядом. Если отец сказал, что всё уладит, значит так оно и будет, а ему сейчас действительно нужно быть с Кэйей, и его вспышки гнева ничем не помогут, принесут только больше проблем.
Родительский взгляд смягчился, и он поцеловал сына в макушку, после чего подтолкнул обратно в палату. Крепус почувствовал облегчение, что его сын поступил благоразумно и вернулся в палату, забрав с собой стул, которым вытолкнул рыцарей.
«Хах, додумался же найти чем обороняться… Но зато я могу быть полностью спокоен, что к ним никто из ордена не войдёт, пока меня не будет рядом» — на губах едва не появилась улыбка, вспомнив картину, как растрёпанный после сна Дилюк со стулом напал на сослуживцев. Выглядел он слишком очаровательно в глазах родителя, как разозлённый нахохлившийся совёнок.
— Пройдёмте, магистр, — вернув себе холодное выражение лица, винодел первый направился на выход из собора, сцепив руки за спиной. Разговор предстоит не из приятных, но он ни за что не даст им обращаться с его младшим сыном, как с подозреваемым.
***
Солнце неприятно светило в глаза, нагло вырывая из сладких объятий сна. Хотелось ещё понежиться в кровати, проваливаясь в дрёму, прижимаясь к чему-то очень тёплому и вдыхая такой родной запах костра, но лучи слишком настойчивые и не дают вновь провалиться в сон. Юноша тщетно пытался игнорировать начало нового дня, слегка хмурясь и чаще ворочаясь.
— Доброе утро, снежинка, — ласковый голос Дилюка раздался совсем близко. Тот с весельем наблюдал за недовольной сонной мордашкой рыцаря, который упрямо продолжал пытаться уснуть заново, но у него явно не получалось выиграть эту войну с солнцем.
— Ммм… — широко зевая, Кэйа всё же приоткрывает глаза, часто моргая, фокусируя зрение на человеке перед собой. Когда же он начинает видеть чётче, поднимает взгляд, смотря в горящие тёплым пламенем карминовые глаза.
— Дилюк?.. Что ты… — голос звучал хрипло после сна, но воспоминания прошедшего дня накрывают рыцаря словно снежная лавина, мигом прогоняя остатки сна. Он распахивает глаза, и в его взгляде мелькает испуг. — Дилюк, какое сегодня число? Отец!.. Что с ним?
— Первое мая, Кэйа, — теплая рука гладит по смуглой щеке, стремясь успокоить и сфокусировать внимание на нём одном. — Не переживай. Всё хорошо. С отцом всё хорошо, он жив и даже не ранен. Ещё ночью он ушёл с магистром улаживать все вопросы и до сих пор там. А мы с тобой в соборе.
— Что произошло? Ты ранен? — Альберих откинул одеяло и хотел было задрать чужую рубашку, чтобы осмотреть на наличие ранений, но его руки перехватили чужие и прижали к широкой груди, крепко обнимая.
— Какой ты активный, ужас! И не скажешь, что столько был в отключке и только проснулся, — недовольно проворчал капитан, поглаживая синеволосого по спине. Хоть он и проснулся раньше брата по оружию, но не имел такого заряда энергии, однако, пояснять всё равно пришлось сейчас. — Ты переборщил с использованием стихии и стал замерзать, поэтому нуждался в наблюдении лекарей, чтобы в случае чего тебе могли оказать помощь. Но всё обошлось. Я отогрел тебя. Меня же осмотрели, так как дракон приложил меня хвостом. Нет, не начинай, — заметив вновь волнение в любимых глазах, Рагнвиндр приложил палец к губам, с которых вот-вот готов был сорваться вопрос. — Со мной тоже всё хорошо, я не пострадал, к счастью.
Голос Дилюка успокаивал, как и ласковые поглаживания, но только пока до мозга доходил смысл всего сказанного. Сердце вновь учащённо забилось, а глаза обожгли слёзы, которые сразу побежали по щекам, но в этот раз от радости. Крепус жив, а дракон повержен. Они с Дилюком не поругались, он никуда не уехал из города и всё ещё с ним, горе обошло их семью стороной. Неужели у него получилось?..
Почувствовав влагу на груди, аловолосый мечник обеспокоенно уставился на названного брата и почувствовал дрожь чужого тела под своими руками. Но даже не успел спросить, что случилось, как раздался звонкий, словно перезвон колокольчиков, смех. Кэйа плакал, но на его лице сияла радостная улыбка, пока он прижимался к родному человеку, потираясь щекой о грудь, словно ласковый котёнок.
— Я так рад, так рад… Архонты, спасибо! — вздох облегчения сорвался с губ крио мечника, и вместе с ним с плеч окончательно упал тот груз, что он нёс всё это время.
У него действительно получилось изменить будущее и спасти приёмного отца, уберечь семью от разрушения, а их обоих, себя и Дилюка, от разрывающей боли и ссоры, разделившей их на долгие годы. Удалось избежать худшего развития событий, не дать будущему повториться. И в этот момент его совершенно не волновало, что теперь их ждёт, ведь неизвестно, как теперь будут развиваться события и по какой дороге они пойдут. Но это и не важно. Они по-прежнему вместе, а значит непременно справятся со всем, что выпадет на их долю. Больше никто из них не будет одинок.
— Кстати, Дилюк, как ты меня назвал в начале? — утерев слёзы, Альберих удобно устроился на капитане кавалерии и с улыбкой посмотрел на него, меняя тему разговора.
— Снежинка, — повторил капитан, заправив прядь лазурных волос за ухо, и усмехнулся на вопросительный взгляд. Сложно было не понять этот немой вопрос. — Ты получил силу Крио, Кэйа, и когда ты создал ту ледяную стену, вокруг тебя летали снежинки. И, знаешь, ты похож на снежинку, такой же многогранный, прекрасный, но при этом можешь стать очень опасным.
— О… Вот так, — рыцарь похлопал ресницами, так как не ожидал такого ответа.
Он всё никак не может привыкнуть к тому, что этот Дилюк всё ещё открытый и прямо говорит подобные смущающие вещи. Кэйа отвёл глаза, но через секунду вновь посмотрел на напарника. В карминовых глазах читалось столько щемящей нежности, что он думал, что его сердце попросту не выдержит и остановится прямо сейчас.
— Ты так смотришь…
— Смотрю, словно ты — самое прекрасное создание на свете? Так оно и есть, моя снежинка, — довольно проворковал Рагнвиндр и выглядел при этом словно сытый довольный кот.
— Твоя?
— Конечно, моя. Ты сам вчера согласился или забыл уже? — Дилюк недовольно нахмурился, смотря немигающим взглядом.
«Вот же действительно сова», — подумал про себя кавалерист, но вслух произнёс совершенно другое.
— Конечно же, помню. Я весь без остатка ваш, мой капитан, — мурлыкнул Альберих и вновь уложил голову на чужую грудь, с наслаждением слушая биение родного сердца.
Сколько он раньше мечтал вот так лежать, прижиматься к широкой тёплой груди, слушая равномерное, спокойное дыхание, и забывая обо всех невзгодах и тревогах. Мечтал о сильных, но таких ласковых руках, что перебирают его волосы. Ради этих моментов определённо стоило умереть.
