Тень стервятника

Путь в страну Ветра лежал через Коноху. До неё было решено сократить путь по морю. Девушка любила этот морской путь, любила солёную воду, разбивающуюся шипящей пеной о скалы. Амайя стояла на корме небольшого судна, неторопливо прокладывающего путь по водной глади. Она наблюдала, как в синей дымке тает очертание гор, за которыми осталась родная деревня. Казалось, что она простилась не несколько дней назад, а несколько лет. Как неимоверно увеличило расстояние её тоску в сердце. Казалось, оно больше вместить и не может, однако же ещё вмещало. Она с тревогой ждала, когда в другой стороне замаячит земля. Это значило, что они прибывают в Коноху. Она согласилась бы проплыть это путь дважды, а то и трижды, но это не поменяло бы ничего. Команда сошла на землю вместе с несколькими гражданскими, где их встретили густые леса и пение птиц. Амайя бывала в Конохе на миссиях. И команда порой со смехом вспоминала некоторые. Например, как они пробовали саке в разных заведениях деревни и еле дошли до гостиницы, отмечая успешное завершение их задания. Как в сопровождающую миссию, чуть не потеряли Камото, который в свою очередь чуть не потерял голову от любви. Дочь одного из даймё произвела на юношу неизгладимое впечатление, после которого он ещё несколько недель отказывался от подобных миссий. Конечно сейчас он с гордо поднятой головой отмахивался от этого и убеждал всех и каждого, что подобные слабости, вызванные сердечным недугом, совсем не про него. Теперь Амайя с трудом представляла себя на месте той девушки. Вспоминала её потупленный взор и находила в ней своё отражение. За этими воспоминания они и подошли к селению. Коноха окутала путников гомоном голосов и листвой, тронутой осенью. В селении кипела жизнь, день был в самом разгаре. Изредка Амайя чувствовала взгляды прохожих, скользившие по её маске и останавливающиеся на отметке деревни на лбу между рожками. После четвёртой войны шиноби, объединившей страны и людей, к чужакам относились терпимее. Но среди нового поколения были и те, в ком жила память былого раздора. Поэтому среди улыбок юных шиноби, освободившихся с занятий в Академии, Амайя ловила и настороженные взгляды пожилых. В первых двух небольших гостиницах не оказалось мест, поэтому команда сняла комнаты на окраине деревни. Девушка сочла это даже удачей. Здесь было значительно тише, а значит и меньше внимания их персонам. Обе комнаты были на втором этаже. Одна для Амайи и Сароми. Вторая для Якиро и близнецов. В обстановке комнаты не было излишеств, но девушкам хватило и того, что есть кровати и ванная. Сароми первая закрылась в ванной, и до девушки донёсся мерный шум воды и мелодичный голос медика. Сбросив рюкзак со своими жалкими пожитками, которые с трудом можно было бы назвать приданным, она подошла к окну. В стекло бились ветви высокого дерева. «И почему не нашли жениха в Конохе? Как же здесь красиво. А мне нужно отправляться в безжизненную раскаленную пустыню, где даже голова может закипеть», — именно такие мысли были в её голове, когда она открыла окно и сбросила вниз залетевший случайно на подоконник жёлтый листик. «Здесь осень во всю заступает на свой пост, а пустыня навряд ли вообще знает об этом», — подумала девушка, но радостный калейдоскоп жизни за окном отогнал печаль, как прогоняет утренний сумрак луч солнца. Сароми вышла из ванной, впуская за собой клубы влажного пара и всё так же мурлыча под нос отдаленно знакомую мелодию, и Амайя вошла за ней. Она довольно долго стояла под горячей водой, чуть слышно разговаривая сама с собой: «Всё не так плохо. И Канкуро, может, не такой уж плохой. А если ещё и умный, то и подыграете друг другу. Казекаге конечно суровый, но он давно сменил кровавые методы на вполне мирные». Девушка сразу вспомнила Белых Зецу, и её передернуло от неприятного чувства, всплывшего неожиданно ярко. Вспомнила тот миг, когда увидела Гаару и услышала его напутственные слова, которые отпечатались в подсознании. Он был человеком, который стойко принял свою судьбу, нёс бремя джинчурики. По сравнению с этим её вынужденный политический брак казался каплей в море. Когда наконец Амайя, вдоволь насытившись монологами, вышла из ванны, Сароми предложила насытиться чем-то более существенным. Тоном не терпящим возражений, она объявила о том, что их уже ждут ребята и они пойдут ужинать в местное заведение. — Главное не теряй из вида Камото. А то он после саке снова забудет в какой гостинице живёт, — рассмеялась Амайя. Сароми закатилась звонким смехом, который наверняка слышала и мужская часть команды, ожидающая на первом этаже. Прямо за углом улицы, где они остановились, было скромное заведение. Но оно источало такие умопомрачительные запахи, что у Амайи проснулся аппетит, которого не было уже несколько дней. В небольшом хорошо освещённом зале было несколько свободных столов. Разместившись за одним и заказав почти всё меню, словно свадьба должна была быть здесь и сейчас, все начали оживленную беседу. Большие окна, выходящие на тихую улицу, были занавешены прозрачными шторками. Ветер озорно играл ими, раздувая, как девичью юбку. Амайя рассматривала посетителей. Через стол от неё сидел молодой мужчина, постарше неё. По всей видимости из гражданских. Она задержала на нем взгляд. Слишком притягательными оказались его разноцветные глаза. Один голубой, а второй тёмно-карий. Каштановые волосы опускались чуть ниже лопаток. В ушах покачивались серьги с овальным чёрным камнем. Он, как ей показалось, с какой-то легкой грустью смотрел на неё время от времени. «Нужно спросить откуда он. Если из Конохи, то хоть завтра сыграем свадьбу», — размышляла девушка. Но от мыслей о замужестве с разноглазым привлекательным мужчиной её отвлек запах принесенной еды и саке. Первый глоток отозвался приятным жаром внутри. Второй — пробудил аппетит. Третий — успокоил и расслабил напряжённые мышцы. На нём она и забыла думать о том, что нашла себе потенциального жениха в Конохе. Все последующие были нацелены на успокоение души, но саке закончилось раньше, чем цель была достигнута. Сон оказался крепким от плотного ужина и выпитого алкоголя, а утро ленивым. Но впереди ждал ещё долгий путь, и Амайя понимала, что было не время расслабляться. Миновав Коноху и близлежащие источники, команда обрекла себя на выслушивание жалоб со стороны Сароми. Добрый час девушка сокрушалась, что ей не удалось посетить знаменитые горячие источники. Хоть страна Молний имела свои, это никак не убедило медика. Промокнув до нитки на границе Дождя и Рек, команда была уже порядком измотана. Впереди оставалось самое сложное. Осень с её первыми заморозками отступила перед жарким солнцем. Идти становилось всё тяжелее среди покатых голых скал и редких колючих низких кустов. Местность разительно отличалось от привычных высоких горных пиков, на которых оседали густые облака. Здесь горы были не ступенями, помогающими солнцу или луне взобраться на небосвод. Здесь чувствовалось, как они припали к земле, словно в поклоне. Как сотни лет ветра этой страны подтачивали их, как вода точит прибрежные камни. Привалы делались чаще, стоило кому-то завидеть выступающий участок скалы, даривший хоть какое-то укрытие от палящего светила. Раскаленное добела солнце висело высоко в зените, на лучезарно-голубом небе, а сапоги идущих поднимали клубы пыли с иссохшей земли. Амайя шла всё так же замыкающей и смотрела под ноги, потому что глаза болели от яркого света. По её расчётам примерно полдня пути — и начнется пустыня. Дальше без сопровождения песчаного отряда было бы идти неразумно и опасно. Она задумалась, рассматривая пыльные ботинки, которые отсчитывали шаг за шагом, приближая её к новому дому. Но тень, закрывшая вдруг солнце, заставила вздрогнуть. Амайя вскинула голову вверх, где в вышине, раскинув огромные крылья, пролетела над ними большая птица. Можно было заметить, что голову её покрывала только сморщенная кожа, без единого перышка. Таких странных птиц ей ещё не доводилось встречать. В пару взмахов крыльев птица скрылась за очередной выступающей скалой, словно наспех слепленной из песка не самым старательным ребёнком. Остальные, кажется, и не придали ей значения, поэтому и Амайя вскоре отпустила из памяти образ этой неприятной птицы. И продолжила вместе со всеми молчаливое шествие среди неприветливого пейзажа. Спустя каких-то полчаса Камото резко остановился, за ним последовал и Тору. — Странные сгустки чакры впереди, — сказал Камото. Способностью почувствовать малейшие колебания чакры за километры близнецы-сенсоры мало кому уступали. Одинаковыми, словно зеркальными движениями они оба сложили печати и коснулись ладонями земли. Тончайшие нити, пропитанные чакрой молнии, оплели сетью поверхность скал. Невидимые и неощутимые другими шиноби, но заменяющие все пять чувств для них двоих. — В движении? — спросил Якиро. — Нет, стабильны, — в один голос произнесли братья. — Довольно необычное мерцание. Различаю шесть человек, — очень сосредоточенно вглядываясь вдаль, произнёс Тору. — Совсем исчезли. Похоже их что-то скрыло, — продолжил за него брат. Амайя почувствовала, как по телу пробежала мелкая дрожь. — Успели понять какого рода чакра? — спокойно спросил Якиро. Но от Амайи не ускользнуло, что его дыхание сделалось глубже и чаще. — Нет, слишком далеко и слишком мало. Их заглушил единый поток чакры и исчез сам. На миссиях, когда нужно было выследить кого-то и незаметно подобраться к противнику, близнецы скрывали чакру Амайи и Якиро. Сароми как медик часто оставалась в стороне от подобного. Но это был их предел — скрыть себя и ещё одного человека. А здесь сила превосходила Тору и Камото во много раз. Девушку это совсем не обрадовало. — Капитан. Какие наши действия? — звонко спросила Сароми, и её голос не заглушила даже маска. — Скрываться нам теперь не имеет смысла, раз мы их обнаружили, то и они нас. Пойдём вперёд. Будьте наготове. Амайя, будем полагаться на твой слух. Девушка кивнула, и Якиро продолжил: — В бой не вступать. Первый шаг будет от них. У нас мирная миссия. Встречающий отряд по договорённости должен был уже выйти из Суны к нам. Я оповещу их, и будем надеяться, что они послание получат. Якиро уверенно сложил печати, и между ладонями загорелся красный свет. Красная шаровая молния заискрилась и поднявшись высоко в воздух, направилась немым посланием к шиноби Суны. Пятеро человек проводили глазами красный огонёк и, обменявшись взглядами, направились вперёд. Амайя вся обратилась в слух. Пытаясь уловить малейший звук движения в этих голых скалах. Трудно было не заметить, что горы менялись. И здесь на путников уже смотрели не покатые глыбы, а зияющие чёрной пустотой мелкие пещеры, словно кротовьи норы. Идеальное место, чтобы застать их врасплох. Девушка уловила еле слышный звук, похожий на упавший камень. Амайя одним движением сбросила рюкзак и обнажила катану. На носках резко повернулась в сторону звука и приняла оборонительную стойку, готовая в любой момент уклонится от техники или от оружия. Незамедлительно остальные рассредоточились за её спиной и Якиро тоже посмотрел туда, куда вглядывалась Амайя. Небольшая пещера была глубокой и солнечный свет освещал только охристые гладкие стенки входа на несколько метров. Девушка поняла, что если это подстерегавшие их люди, то их обнаружение отнимало у них преимущество внезапного нападения. Идти в пещеру значило бы быть загнанным зверем в темноте, поэтому выбор был очевиден — ждать первого шага от них. И его сделали. Из тьмы отделилась тень. Она казалась бесплотной, словно туманная дымка. И только приближаясь, обретала человеческие черты. Мужчина с довольно смуглой кожей вышел к границе света. Амайю отделяли от него несколько метров, и это позволило разглядеть его. Высокий, даже выше Якиро, глаза светло-карие, словно янтарь. Чёрные волосы, как крыло ворона, разделяла белая полоса шрама, начинавшаяся от левой брови и заканчивающаяся почти на макушке. Непримечательная одежда сливалась цветом с грязно-жёлтыми скалами и скрывала жилистое тело. И ни одной детали, рассказывающей о принадлежности к той или иной деревне. Мужчина посмотрел Амайе в глаза, и его лицо не выражало никаких эмоций. — Это ни к чему, девочка, — обратился он, всё так же не сводя взгляда. Амайя лишь крепче сжала рукоять. — Кто вы такие? Какой деревне принадлежите? — ровным тоном спросил Якиро. Мужчина перевёл взгляд на Якиро и с горькой усмешкой ответил: — Это не имеет ровным счётом никакого значения. Ваш жизненный путь оборвётся здесь. И я не узнаю ваших имён, а вы моего. Сердце девушки сжалось. В этих скальных норах засело ещё пять человек. С какой стороны ждать нападения, было не ясно. У мужчины нет оружия, будет ли он атаковать? Или атакующие это те, кто ещё не показал себя? Вопросы страшили. Но найти на них ответ было еще страшнее. Амайя чувствовала исходящую от мужчины опасность своей кожей. Неприятный холодок пробежал под лопатками. Но она ничем не выдала этого. Мышцы напряглись, она стала натянутой струной, стала продолжением острия своей катаны, стала оружием, готовая отвоевать своё право на жизнь. — Отступники? — тихо произнесла Амайя рядом стоящему капитану. — Приказ «взять живыми»? — Если получится, — ответил тот. — Ну что ж… Потом расскажите больно ли умирать. Когда встретимся там, — мужчина улыбнулся, уверенный в своих словах, и поднял руку вверх. Амайя боковым зрением заметила, как со всех сторон к ним выступили ещё люди. Обернувшись, она насчитала четверых мужчин. Не хватало одного. Вступит ли он в схватку? Оставалось загадкой. Девушка вновь нашла янтарные глаза мужчины. На жилистых руках, не прикрытых рубахой, вздулись вены и пальцы напряжённо вытянулись, плотно сжатые между собой. На левой руке отсутствовала фаланга мизинца. Вокруг ладоней закрутился светящийся голубым воздушный вихрь, играя рукавами. Затем он встал в стойку зеркально девушке, и воздушные вихри преобразовались в длинные сгустки чакры, походившие на мечи. Фигуры двинулись к друг другу слишком быстро, но в голове Амайи успела промелькнуть мысль: «По законам моя молния проиграет его ветру». Мысль оборвалась вместе с сильным столкновением и искрами от её клинка. Фигуры поменялись местами, как на игральной доске. Она не сразу осознала, что это треснуло на её лице. А потом на землю упала левая часть её маски. На неприкрытой скуле выступила кровь. Амайя развернулась к мужчине, на котором не было ни ссадины, и снова встала в стойку, выставив вперёд обрубок катаны. Семейная реликвия — единственный подарок отца, который она получила незадолго до появления Тэкэо. Катана, отражавшая сильные техники разного рода чакры, просто превратилась в жалкий обломок. Это выбило её из колеи. Девушка разжала руку и обломок с глухим ударом упал, стукнувшись о скальную породу. Смятение сменилось злобой. Амайя оглядела всех. Каждый из её команды стоял напротив одного из нападавших, но никто не начинал бой. Она ощутила на себе все девять пар глаз и каким-то шестым чувством ещё одну пару. Словно сами горы взирали на нее. Недолго думая, она сорвала с лица оставшуюся половину и уверенно посмотрела в лицо мужчине с янтарными глазами. — Всё правильно. Отбрось игрушки и сними маски. Они не помогут тебе спрятаться от своей судьбы. Ведь шиноби не бояться смерти? — сказал он. — Кто говорит мне это? Тот, кто лишает жизни людей без причин? — заговорила она. — Почему же? У всего есть причины. И у этого тоже. Я назову её тебе перед смертью. Амайя глубоко вдохнула и почувствовала, как чакра вливала силу в её ладони. В следующее мгновение она увидела, как началась битва между её командой и неизвестными. Зазвенела сталь клинка, и этот звук придал ей силы. Девушка поняла, что больше говорить не о чем и незачем. Заученные движения воспроизвели печати, и её ладони коснулись земли. От места соприкосновения и по направлению к мужчине скальная порода взрывалась, разлетаясь острыми осколками, оставляя свежевспаханную борозду обугленной земли. Соперника отбросило взрывной волной к выступающей скале. Техника ветра смягчила его падение, но не защитила полностью. Со лба на бровь стекла тонкая струйка крови. Мужчина, казалось, и не заметил этого. Амайя осознала, что её техника почти не нанесла ему ущерба. Мужчина хищно улыбнулся, и янтарные глаза потемнели от злобы. Его губы изогнулись в нервной ухмылке, а лоб прорезала глубокая морщина. Что-то надломленное чувствовалось в движениях грубых ладоней, складывающих печати. Амайя встречала разных соперников. Но то, что она видела в мужчине, говорило о том, что здесь он не по своей воле. Эта загнанность во взгляде, безысходная злоба, искривившая черты лица. За всем этим чужая рука, подтолкнувшая к битве, чужой голос, посеявший в голове семя войны. Чужая цель, достигаемая жизнями таких, как этот мужчина. Девушка наблюдала, как печати вызволили потоки чакры, светящиеся голубоватым спокойным сиянием. Единая волна энергии, исходившая от мужчины расслоилась на множество частей и надвигалась на неё. Она успела возвести каменную стену перед собой. Когда удары достигли препятствия, перед её лицом пошел трещинами камень. Крошилась порода под напором ветра, который пытался добраться до живой плоти. А Амайя упорно сопротивлялась, вливая чакру в сдерживающую стену. Когда поток ветра стих, девушка ослабила свою технику и отпрыгнула назад. Ветер разрушил до конца каменную стену и уже ослабевший дотянулся до неё, оставив несколько тонких порезов на теле. Амайя успела заметить, как недалеко от неё мелькали красные всполохи молний Якиро. И с ужасом увидела, как Сароми с трудом пыталась подняться с земли. Её тугой пучок растрепался, и волосы закрывали лицо. А в это время неумолимо сокращалось расстояние между ней и человеком с янтарными глазами. Его чакра снова преобразовалась в мечи, исходившие из его ладоней, на этот раз длиннее. Она сложила печать и ослепила вспышкой мужчину. Пара секунд, которые помогли ей легко оказаться у него за спиной. — Нити молний, — сказала девушка, и искрящиеся путы потянулись к мужчине. Он среагировал быстро, чего не ожидала Амайя. Нити, пропитанные её чакрой, разрубил ветер. Они рассыпались, оставляя за собой искры в наэлектризованном воздухе. Ветряной клинок почти коснулся девушки. Просвистел совсем рядом с ухом. Следующая атака зацепила край рукава, разрезав ткань невесомым лезвием. Стремительные движения мужчины заставляли её отступать назад. Амайя уворачивалась, с ужасом осознавая, что любое её промедление будет стоить ей жизни. Ей хватит секунды, лишь одной секунды, чтобы снова исчезнуть вспышкой и погрузить мужчину во временную слепоту. И она выкрала эту секунду, исчезнув из-под занесённого над ней удара. Мужчина развернулся назад. Девушка поняла, что он догадался о главной опасности этой техники для неё. А именно о том, что расстояние, на которое она вспышкой переносит своё тело очень маленькое, и служит оно лишь для отвлечения, но не для перемещения. Его мечи вполне могли бы задеть Амайю, но второй вспышкой она отскочила ещё дальше. Янтарные глаза нашли её. — Так и будешь всё время сверкать? — с злобой спросил мужчина. Снова печати и снова вспышка, после которой Амайя оказалась справа от мужчины. Достаточно близко, чтобы применить свою технику, но остаться в недосягаемости от мечей ветра. Её молния разбилась о невидимый щит ярким светом, оглушив раскатом грома. Но мужчина лишь усмехнулся: — Твоя молния не достанет меня. Мужчина наступал, ожидая, что Амайя не успеет увернуться от его удара. Меч ветра разрезал со свистом воздух, и девушка вдруг застыла. В немом изумлении расширились голубые глаза, и медленно внутренний огонь в них угас. Её голова упала на землю. Мужчина ухмыльнулся, наблюдая, как обезглавленное тело оседает к его ногам. Но когда он опустил глаза на отрубленную голову, то увидел свою. Его глаза смотрели на него с земли, а рот растянулся в улыбке, обнажая окровавленные зубы. Голова засмеялась, нервным истеричным смехом. — Развейся, — сложив печать, сказал мужчина, готовый увидеть перед собой девушку, не убитую им. Амайя уловила в янтарных глазах перемену. Отстранённый взгляд, смотрящий вглубь себя, вернулся в реальность. Девушка не знала, осознал ли мужчина то, что в его грудь уже вошёл отравленный клинок. — Последняя вспышка, — прохрипел он. — Вспышка иллюзии, — продолжила за него Амайя, наблюдая как яд, растекаясь по венам, согнул человека в приступе боли. Потом выгнул дугой, из горла донеслось рычание. Его руки вцепились в волосы так, будто он хотел их вырвать, но в тот же момент его тело начало слабеть и упало ниц на россыпь камней. Девушка бросилась мимо отравленного мужчины на помощь Сароми. Ей оставалось верить в то, что яд не убьет его раньше, чем её команда разберется с остальными. Тогда его доставят в Суну, а там сделают достаточно, чтобы он смог рассказать, что за причина стоит за этим нападением. Главным стало помочь медику, которая проигрывала свой бой. Соперник Сароми отбросил девушку каменным градом в скалу. Амайя увидела, как взметнулись каштановые волосы, услышала с каким глухим ударом упала девушка, и её придавило обломками. Быть может, она оставалась жива, но она не узнает это, пока не одолеет этого человека. Преградив ему путь к Сароми, облачная химе посмотрела в его лицо. По её ощущениям, он казался даже моложе её возраста. Ему можно было дать от силы лет двадцать. Но во взгляде чувствовалась такая усталость, какая бывает у стариков, готовых уйти из этого мира. Чувствовался груз сожалений, словно он нёс его десятки лет, и он обесцветил некогда живые по-юношески озорные глаза. Из них ушел цвет, ушла радость, оставив бесцветную оболочку с холодным острым зрачком. — Какова причина сражаться? — спросила Амайя, стараясь не выдать дрожь в голосе. Ни один мускул на юном лице не дрогнул. Он ответил на её вопрос по-иному. Мгновенно сложенные печати заставили скальную породу вокруг Амайи сомкнуться у её ног. И камень по камню добрались до рук, не дав защититься. Подползли к горлу, сдавив всё тело, парализуя движения. Юноша подошёл в плотную к её лицу. — Казекаге должен умереть. А мёртвому не нужна жена. Твоя смерть станет шагом к его погибели. Сначала мы отнимем у него всё, что ему хоть как-то дорого. Сначала умрёт остаток его души, а за ней отправится тело. Тогда она даже не придала значения тому, что совсем не женой Гаары ей предстояло стать. Амайя сконцентрировала чакру в ладонях, осознавая, что если она промедлит, то давление сожмет её тело и смешает с каменной крошкой. — Твоя смерть напомнит Казекаге о его любимом песчаном гробе. Какая ирония. Он даже не сможет тебя похоронить и отдать тебе почести. Так же, как не смогли сделать это те, чьих родных он похоронил в своём песке, — бесцветная улыбка окрасила его лицо. Когда соперник подошёл на расстояние вытянутой руки, Амайя применила бакутон. Она знала, что зацепит себя, но не видела другого выхода из этого каменного плена. Возле её рук взорвалась порода, руки обожгло огнём. Взрыв разорвал оболочку, сковывающую её тело, и она рухнула на колени, прижав обожжённые ладони к груди. Парня отшвырнуло на землю, и его тело треснуло. А потом осыпалось каменной крошкой. — Клон, — одними губами сказала девушка, судорожно прокручивая секунду за секундой их непродолжительного боя, пытаясь найти момент, где совершила ошибку и пошла по ложному следу. Так охотник идёт по следам преследуемого зверя, дивясь своей удаче, не замечая, как след уводит в сторону. И вот уже охотник становится жертвой, и зверь всё ближе, и чуткий нюх ведёт его напасть со спины, на того, кто в мыслях уже праздновал свою победу. — Ты почти молодец, — прошептал голос сзади. Мгновенно голова её запрокинулась назад, увлекаемая сильной рукой. Она увидела его лицо, а потом зажмурилась от боли, разорвавшей сознание на острые осколки. Через некоторое время, осколки растаяли в какой-то тёплой пустоте. Амайя почувствовала только эту теплоту, разливающуюся из неё. Волна за волной окутывало её спокойствие, забирая боль, притупляя чувства. Это спокойствие нарушал только голос, повторявший её имя, пытающийся достучаться до неё. Девушка заставила себя открыть глаза. Мужчины уже не было рядом. Она увидела, как упал второй из близнецов, не различив лица из-за маски. Упал, раскинув руки, рядом с братом. Якиро в порванной на груди форме ещё сражался с мужчиной. Уже не атаковал, только оборонялся и всё чаще пропускал удары. Бросил на неё взгляд, полный страха. Страха не за себя, страха за неё. Амайя почему-то подумала о том, что если бы это было гендзюцу, это был бы самый страшный сценарий. Это стало бы её личным адом, где она умирала вместе со смертью своих друзей. Её дрожащие окровавленные ладони сложили две печати. Она раскинула руки, всё продолжая смотреть на Якиро, стоя на коленях на обломках камней. — Восхождение, — сказала она безжизненным голосом. Так ветер перекатывает песчинки в пустыне, так трещит засохшая ветка, когда ломается, под лапой лесного зверя. Но так не говорит человек, так говорит тень, что когда-то была человеком. В слепящем свете она запомнила исчезающее лицо своего командира. На душе сделалось спокойно, оставалось сложить последнюю печать. Но что-то толкнуло её в грудь, не дав закончить технику. Девушка безвольно упала на спину. Теряя остатки сил, она ощутила, как её приподняли с земли, и свет закрыла чёрная стена. Амайя провалилась в черноту собственного страха, отделённая глубоким бессознательным сном от всего, что было и будет.