Фелоснежка и семь гномов

Шерлок Джупс и доктор Снежкин. Часть 1 Фелоснежка опять бежал по пыльному сумрачному лабиринту, пол под его ногами почему то качался, за спиной он слышал тяжёлое дыхание и чувствовал как что то упирается ему в спину. В голове его возник образ мачехи, которая тычет в него золотым членом и сатанински хохочет, но вместо ее голоса он услышал шёпот незнакомца: "Ты разбудил меня, ангелочек! Иди ко мне!". Феля резко обернулся и тут вдруг пол начал уходить у него из под ног, он потянулся в темноту чтобы ухватиться за незнакомца, но схватил лишь пустоту и начал падать, в последнюю секунду почувствовал как кто то вцепился в его руку и проснулся… Перед собой он увидел встревоженное лицо Либита: "Ты так брыкался, что чуть с койки не слетел, я едва успел тебя поймать. Кошмары снились?". Феля хотел было рассказать свой сон, но тот уже истаял, оставив неясное ощущение потери, как будто он был близок к разгадке какой-то важной тайны, но так и не смог вспомнить какой, поэтому он просто покачал головой и встал с кровати. Правда тут же упал на нее снова, попутно чуть не раздавив Либита - море сегодня было неспокойно, как собственно и вчера, и позавчера, так что палуба ходила под ногами ходуном. Друзья плыли на корабле уже восемь дней и хорошей погодой наслаждались только в самый первый из них. Хотя корабль- это слишком громкое название для небольшого каботажного суденышка, романтично именуемого "Капитанская Дрочка", на котором два гнома и человек держали путь в Южный Океан, ютясь втроём в одной крошечной каюте (Джупа определили в трюм, чему он был не слишком рад). Мин и Биник снабдили друзей деньгами на дорогу, а Мин вдобавок подарил Джупу из своего арсенала Плюшевого Мишку 2.0, дабы загладить не слишком приятные воспоминания тролля о том, что он чуть не стал обедом для разбойников . Надо отметить, что на Джупа этот широкий жест не произвёл особого впечатления: подарок он принял, но за глаза называл Мина опасненьким студентиком и призывал Фелю держаться от новых родственничков подальше. Плавание начиналось довольно приятно: небо было ясным, лёгкий теплый ветерок раздувал паруса, матросы в свободное время развлекались игрой на гармошке (Джуп тут же положил на нее глаз), дельфины и русалки резвились в лазурных волнах, Фелоснежка и его гномы резвились на узкой койке, а капитан и команда не совали носы в дела своих единственных пассажиров - все были довольны. Но уже на второй день плавания погода потихоньку начала портиться, а поскольку судно по пути на Ебалию заходило во все порты, то вскоре пополнился и список пассажиров. Первой на борт "Капитанской Дрочки" ступила пожилая толстая матрона, затянутая в черную кожу. За собой на поводке она вела сатира, который щеголял черными кожаными трусами в обтяжку и таким же ошейником. Ему явно не нравились и море и корабль - он все время нервно перебирал ногами, покрытыми густой шерстью, постукивая по палубе копытами, и периодически блеял от страха. "Элеонора - томным басом дама представилась команде и первым пассажирам - а это мой Гюнтер."- указала она на нервного сатира, который от страха похоже начал линять, оставляя за собой дорожку из рыжих шерстинок. Едва Элеонора и Гюнтер успели обустроиться в своей каюте на корме корабля, как на борт уже поднимались новые лица - семейная пара лепреконов и за ними здоровенный, зелёный и клыкастый орк, гружёный огромным сундуком, похоже выполнявший при них обязанности не только носильщика но и охранника, так как на поясе у него болтался огроменный тесак. Лепреконы также познакомились с обитателями корабля, но Феля их имён так и не запомнил, называя про себя Лепрекон и Лепрекониха, а орк просто проигнорировал окружающих и мрачно протопал в закуток, который ему отвели рядом с каютой хозяев. Наконец, четыре дня назад судно зашло в очередной порт и забрало своих последних пассажиров. Фелоснежка сразу узнал одного из них, поскольку его лицо часто мелькало в новостных листовках, в разделах сплетен и криминала: это был эльф по имени Ауфтандил, довольно известная личность. По слухам, он разбогател на контрабанде порошка из рогов радужных единорогов, который в некоторых странах считался мощным афродизиаком, затем эльф купил себе замок, обзавелся дворянским титулом и вел теперь жизнь богатого сибарита. "Интересно, что он забыл на этой утлой посудине"- думал Феля, с удивлением разглядывая пухленького, горбоносого и надменного эльфа, за которым носильщики вереницей тащили цветочные горшки. В горшках были посажены какие то весьма экзотического вида кусты и деревца, усыпанные цветами всех форм и оттенков, и от горшка к горшку бегал небольшого роста человечек, следя чтоб носильщики не поломали хрупкий груз. "Подарки для второго принца Ебалии"- лениво пояснил Ауфтандил в ответ на недоуменный взгляд Фели - "о его страсти к необычным цветам ходят легенды, также, как и о его гареме. Говорят, он иногда допускает туда избранных, тех кто сумел особенно ему угодить…"- и эльф сально подмигнул Фелоснежке, которого Чаник и Либит тут же затолкали обратно в каюту. Ауфтандил разочарованно вздохнул, проследил как горшки под присмотром маленького человечка - слуги эльфа, спустили в трюм, затем отпустил носильщиков и важно проследовал в свою каюту по соседству с каютой Фели. Завтракали, обедали и ужинали пассажиры в единственной просторной каюте, принадлежавшей капитану, правда не все удостоились такой чести: как оказалось, Ауфтандил являлся обладателем редкой аллергии на шерсть сатиров- и в результате Гюнтеру пришлось питаться одному в каюте Элеоноры. Далее, за первым же совместным обедом, Ауфтандил не преминул сцепиться с орком - телохранителем, крича что то о вековой вражде, войне за какое то кольцо всевластья и что он с орком даже срать на одном поле не сядет, не говоря уже о совместном принятии пищи. Орк в ответ орал, что и есть и срать Ауфтандилу будет нечем, когда он засунет свой тесак в зад эльфа до самого горла и провернет, и всерьез собирался исполнить задуманное, если б его не скрутили толпой матросы, а капитан пообещал выбросить за борт любого, кто не будет вести себя прилично. В общем, орк тоже выпал из разношёрстной компании и предпочитал в угрюмом одиночестве есть на палубе. Следующей своей жертвой неугомонный эльф выбрал Джупа. Увидев тролля в первый раз вне трюма, он тут же картинно упал в обморок, потом, после долгих охов и ахов веселящейся публики, якобы пришел в себя и слабо прошептал, что тролль его сглазил. Ведь всем известно, что тролли - гнусные дьяволопоклонники и им только дай возможность дорваться до прекрасного и растоптать во славу Сатане. Зрители, в лице команды корабля, Элеоноры и лепреконов, были в восторге от такого представления, и возражения Джупа по поводу того, что он правоверный сатанист - пацифист, а не какой то деревенский колдун- самоучка, слушать никто не стал, включая Фелю, которому на память пришла вдруг кукла-вуду из Джуповского багажа. Так и Джуп переместил свой столовый прибор в трюм, где делил кусок хлеба с эльфийским слугой - у того вообще не было ни единого шанса попасть в светское общество капитанской каюты, так как Ауфтандил не терпел панибратства с прислугой. Наконец оказалось, что эльф ещё и махровый гномофоб: за каждым приемом пищи он не уставал отпускать колкие шуточки в адрес Чаника и Либита, всячески пытаясь высмеять их и принизить в глазах Снежки, к которому он явно не ровно дышал с первой минуты их встречи. Чаник на все эльфовы шуточки только вежливо улыбался, сжав зубы и помятуя угрозу капитана выкинуть возможных буянов за борт. Либит просто пропускал трёп Ауфтандила мимо ушей: всё, что не касалось прямо или косвенно Фелоснежки, гнома вообще не волновало. Так продолжалось весь первый день, но уже на второй эльф перешёл к прямым оскорблениям и тут Фелина чаша терпения переполнилась: он обладал врождённым чувством собственного достоинства, но также терпеть не мог, когда его унижали в других. Феля стукнул кулаком по столу, перепугав лепреконов до икоты, и заявил, что ещё одно слово от эльфа в адрес членов его семьи и Джупу будет немедленно дана команда помочиться в каждый чёртов цветочный горшок, стоящий в трюме (моча троллей весьма токсична). После этого эльф оставил свои расистские замечания, но начал уже напрямую подкатывать к Снежке, то делая весьма двусмысленные намеки, то пытаясь затащить к себе в каюту. В результате последнего, у Ауфтандила состоялась краткая, но весьма содержательная беседа с Либитом за закрытыми дверями, после которой эльф, белый как полотно, с выпученными глазами, долго извинялся перед Фелей, потирая шею там, где под воротом рубашки виднелся багрово -синий след, как от веревки (или щупальца- подумал Феля). Только Элеонора и лепреконы избежали несчастливого внимания остроухого создания: Элеонора, как практикующий БДСМ-мастер, всегда носила на поясе целый "Набор юного инквизитора" с плетью, щипцами, иглами и так далее, что изрядно напрягало наглого эльфа и заставляло его держать язык за зубами. Лепреконы же подкупили болезненно тщеславного Ауфтандила потоками лести в адрес его "неземной красоты" и красоты его одежды и драгоценностей, которыми к слову эльф сильно злоупотреблял, обвешиваясь дорогими побрякушками с ног до головы. Особенно бурный водопад восхищения был вылит лепреконами на жемчужное ожерелье, которое эльф вообще не снимал: каждая жемчужина в нем была величиной с перепелиное яйцо и переливалась всеми цветами радуги. В итоге, после нехитрых Ауфтандиловых манипуляций в капитанской каюте остались только избранные: сам эльф, капитан, Элеонора, лепреконы и Фелино нестандартное семейство. В общем наступал новый день веселого плавания и Фелоснежка начал его с того, что упал прямиком на Либита, а Либит, как оказалось, был вовсе и не против. Тут же заключив Фелю в кольцо крепких рук, гном жарко зашептал ему в самое ухо: "Я поймал тебя, человечек! Пока волк дышит воздухом, я покусаю тебя за бочок…" И он немедленно начал претворять в жизнь свой коварный план. Гномы и Феля уже давно не обременяли себя лишней одеждой во время сна, так что не теряя времени на раздевание, Либит повернулся на спину и закинул Снежкино обнаженное тело на себя. Гномы тщательно следили за тем, чтобы Фелины ягодичные мышцы разминались должным образом каждую ночь, поэтому процесс проникновения не создавал теперь почти непреодолимых трудностей как прежде. И вот уже Феля весело скачет на гноме, охая, когда волна особенно высоко подбрасывает корабль, заставляя член гнома проникать максимально глубоко. Где-то со стороны кормы слышится свист плети и приглушённые вопли Гюнтера. За стеной Ауфтандил зеленеет от зависти, слушая, как Феля стонет в такт каждой волне. На палубе Джуп и кто то из матросов дуэтом исполняют под гармошку: "Черный Кракен! Черный Кракен! Что ж ты вьёшься под кормой! Ты добычи не дождешься, Черный Кракен, я не твой!". Все заняты делом и "Капитанская Дрочка" несётся к Ебалии на всех парусах. Ничто не предвещает…