4.
Даже в кромешной тьме зрение вампиров оставалось превосходным, так что Гви видел то, что так отчаянно хотела скрыть девушка. Когда Он приблизился к ней, Хе Рён вытерла подступающие слёзы, но скорбные морщинки на её бледном личике не разгладились. Гви приподнял простынь и одеяло, чтобы забраться на кровать, а девушка, почувствовав рядом движение, спешно стала отодвигаться на вторую половину кровати. К сожалению, задуманное осуществить не удалось. Гви схватил рукой горсть ткани, которой девушка прикрывала своё тело и резко потянул на себя, так что у неё было только два пути: либо отпустить простынь и остаться без прикрытия, либо вцепиться покрепче и оказаться в объятиях вампира. Хе Рён глухо вскрикнула от неожиданности и подсознательно выбрала второе. Ткань затрещала, начиная рваться под цепкими пальцами вампира, а юная королева оказалась прижата к крепкой и холодной, как сталь груди, в которой совсем не билось сердце. Он стянул простынь с её спины, горящим взглядом изучая каждый из позвонков и прошёлся сначала пальцами, а потом и губами вдоль позвоночника — от основания шеи, и до самого низа. От этих касаний Хе Рён стало трудно дышать, а пожар в горле только усилился. Она лежала на животе, спрятав лицо и сжимала в руках приятные на ощупь ткани, пахнущие благовониями. Хотелось плакать. Не прекращая исследовать губами её дрожащую спину, Гви отыскал своей проворной рукой её спрятанную ладошку и разжал сведённые судорогой пальцы, переплетая их со своими. Теперь королева сжимала его руку. Пламя страсти рвалось наружу с бешеной силой, но как только Гви услышал жалостные всхлипывания и мучительные стоны, тут же был вынужден с озадаченным выражением на лице отодвинуться и приподнять Хе Рён. Девушка горько рыдала, подвывая и задыхаясь. Кажется, так взахлёб она плакала всего однажды — когда впервые увидела его. Гви не отличался наличием сострадания к людям, да и к себе подобным тоже, однако, вид этой испуганной, заплаканной и несчастной девушки, которая не проливала слёзы уже десять лет, не оставил его равнодушным. Сглотнув какой-то ком горечи, вампир ощутил фантомную боль и даже черты его лица смягчились под настойчивым чувством соболезнования чужому страданию. — Ну всё, всё, тише. — Он притянул Хе Рён к себе и крепко обнял, позволяя ей выплакать свою боль и облить его своими слезами. Хе Рён к нему не прикасалась, разве что только уткнулась лицом в его плечо и продолжала трястись в своей истерике. Девушку даже не волновало, что злосчастная простынь давно сползла вниз, к самой талии, а вампир гладит её по голой и дрожащей спине. Они просидели так какое-то время, пока Хе Рён не успокоилась. Только когда девушка сама отстранилась, вытерла мокрое лицо и, глубоко вздохнув, отважилась посмотреть на Гви, к ней пришло осознание, что она так глупо раскрыла свою слабость. Гви зажег один светильник и поднёс к губам королевы чашу с водой. Она выпила всё. По рельефной груди вампира стекали капельки её слёз и это почему-то ввело королеву в лёгкий транс. Но, как бы странно это ни звучало, после срыва ей стало значительно легче. Словно камень, лежащий на её сердце, соскользнул и упал, и даже дышать она могла свободнее. Вот только Гви теперь выглядел так, будто бы его глубоко оскорбили. Его глаза полыхали обидой и злостью и, казалось, Он сейчас взорвётся как вулкан. Озадаченная и не понимающая что дальше делать, Хе Рён, уж было приготовилась к всплеску агрессии, но вампир всего лишь выдавил из себя усмешку и, нервно покачав головой, глубоко вздохнул. Ядовитая улыбка не сходила с его губ и Хе Рён даже представлять не хотела, о чём Он размышляет. Теперь, когда она успокоилась и снова взяла себя в руки, ситуация перестала казаться ей безвыходной. Королева расправила плечи, собрала волосы и перекинула через левое плечо. Придвинувшись к вампиру, она медленно дотронулась до его плеча кончиками пальцев, обращая на себя внимание. Гви повернул голову, глядя на неё почти с упрёком и, всё той же, глубочайшей обидой. Хе Рён впервые ощутила вину перед этим могущественным созданием и осознала, что на самом деле могла задеть его настолько сильно. — Простите, это… вырвалось. — Противно? — выразительным шёпотом произнёс Он. Пространство стало вибрировать опасным напряжением и поэтому Хе Рён поспешила опровергнуть сказанное предположение. — Нет. — Нет?! — абсолютно недоверчивая улыбка осталась на его лице, а глаза выдавали сущность монстра. Гви зверел от злобы, когда его называли монстром. — Нет. Мне не противно. — терпеливо разъясняла девушка. — Если бы вместо Вас здесь находился кто-нибудь другой, я чувствовала бы себя так же. Так же беспомощно, ведь я всего-то игрушка, проданная собственным отцом. — Неужели я так относился к тебе? Хе Рён в замешательстве взглянула на вампира. Он был опечален и смотрел на неё с таким душераздирающим сожалением, что Хе Рён вновь почувствовала эту проклятую вину. — Нет, Вы… были добры ко мне. — королева ни за что не сказала бы такое, но в этот раз ситуация обязывала. Тем более, что Он, если остановиться и подумать, действительно не причинял ей никакого вреда и, даже когда она тяжело заболела четыре года назад, Он сам отыскал дорогостоящие лекарство и обеспечил всем необходимым для лечения. — Ты никогда не была игрушкой. — проникновенно заявил мужчина. От этих слов на глазах у королевы вновь вскипели слёзы. Словно раненная птичка, её душа барахталась в пыльной яме и пыталась ухватиться за малейшие проблески надежды. — Скажи, чего ты боишься? — тихий, неторопливый голос, поражающий особым тембром и интонацией. Заставляющий вслушиваться, ощущать томную, неспешную власть. Он обволакивает, гипнотизирует, пугает. — Не знаю… — робко тянет девушка. — Неизвестности? Гви берёт её маленькую ладошку и прикладывает к своему плечу. Девушка чувствует стальные мышцы и холод, но послушно позволяет его руке вести свою собственную всё ниже и ниже. И тут Хе Рён замечает, что ей гораздо спокойнее, если действовать приходится ей самой. Стыдно, но не страшно. Это же замечает и Гви. Очевидно, для Хе Рён невыносима сама мысль о том, что её будут к чему-то принуждать. Оставаться беспомощной и безвольной девушке настолько противно и жутко, что её стойкость не справляется с таким испытанием. Именно поэтому Хе Рён предпочитает прыгать в воду с разбегу. Она опускает глаза и долго смотрит на уста вампира, а затем сама поддается вперёд к нему и целует, пытаясь хотя бы примерно повторить всё то, что раннее делал Он. Чтобы ей было удобнее, Гви обнимает её талию двумя руками и пересаживает к себе на колени. Полностью раздетая, Хе Рён нервничает, но на этот раз обходится без слёз. Он держит её аккуратно и Хе Рён, будучи не глупой, понимает, что такая бережливость должна быть обусловлена чем-то большим, чем нежеланием подпортить вещь, принадлежащую тебе. Всего-навсего одной рукой Гви был способен выдернуть из недр земли столетние дерево и раздробить камень на крошки, словно орех. Сожми Он её чуть сильнее и на талии останутся вмятины. Хе Рён чутко прислушивается к себе, позволяет крепким рукам мягко опустить на шелковые простыни и твердому гранитному телу прижаться сверху, обжигая томной близостью. В глазах Гви королева видит красноватый отблеск и ничем не прикрытое, рвущиеся из недр его души, непокорное желание и одержимость. В самом начале это пугает, но затем королева задумывается и с готовностью ныряет в омут, строя в своей голове план, который непременно осуществит. Она позволяет себя целовать и делает это в ответ. Хотя губы уже припухшие и начинают саднить, потому что Гви, судя по всему, не может насытиться ими и терзает уже больше пяти минут. Хе Рён не знает, что чувствует Он, но сама она не слишком уверенна в своих ощущениях. Ей кажется, что это — сон, вернее кошмар. А ещё по телу и разуму двигается что-то такое, что очень напоминает опьянение. В какой-то момент, королева пугается, что в тех благовониях могло быть помещено какое-то зелье. Уже довольно давно Хе Рён гадала, как это возможно, чтобы Гви так околдовывает королевских наложниц, что они перед смертью совсем не сопротивляются и даже теряют рассудок. Теперь она понимает… Особенно когда застаёт себя за тем, что судорожно дышит и хватается за его плечи, почти обнимая, пока Он зацеловывает каждый дюйм её шеи и ключиц; с упоением лижет аккуратную грудь, слегка царапая удлиненными ногтями. Ощущений слишком много. Хе Рён кажется, что ещё чуть-чуть и Он её просто съест. Она задыхается, чувствует испарину на лбу и висках; всё тело горит от неистового жара и только поэтому, чтоб хоть немного остудить себя, девушка поддаётся к вампиру ближе, соприкасается с его кожей и блаженно выдыхает, прикрывая глаза. Её тихий вдох действует стремительно. Гви на миг замирает и, обрадованный, обрушивается на девушку с невысказанным восхищением и даже благодарностью. Он топит Хе Рён в ласке и она тихонько вздыхает, трогательно вздрагивает каждый раз и выгибается так, чтобы настойчивым губам и рукам было удобнее и легче подступиться к самым укромным уголкам её тела. Бедняжка Хе Рён ощущает себя такой потерянной и жалкой; она словно попала во что-то вязкое и клейкое, и не может вырваться. Никогда в жизни она не была так раскрыта и беззащитна, как сейчас. Гви положил ладонь на низ её живота, заставляя девушку ещё раз вздрогнуть и, склонившись над её головой, прикоснулся губами к нежно-розовой мочке уха. — Готова? — тихонько шепнул Он. — Да. — Будет немного больно. Тебе придётся простить меня за это. Хе Рён отворачивается и слышит беззлобную усмешку вампира. А потом Он оставляет влажный и звонкий поцелуй в её плечико и медленно опускается вниз, касаясь своим дыханием нежной молочной кожи королевы. Вздрогнув, королева попыталась сжать ноги и выскользнуть из прочной вампирской хватки, но Гви пресёк это сопротивление и, властно обхватив ладонями её атласные бёдра, широко раздвинул, уловив судорожный и испуганный вздох, донесшийся из уст Хе Рён. — Постарайся расслабиться. — горячий шёпот коснулся внутренней стороны бедра, затем губы обожгли нежным поцелуем и Хе Рён, не справляясь с безудержным дыханием, рухнула обратно на постель, боясь лишний раз пошевелиться. Гви устроил стройные девичьи ножки на своих плечах и прикоснулся к самому сокровенному. — Ах! Мгх… а-а… — королева затряслась как в судорогах, пугаясь столь непостижимых ощущений. Хе Рён запустила дрожащую ладошку в растрепанные жёсткие волосы вампира, перебирая прядь за прядью и путаясь в них. От невозможности прекратить эту мучительно-страстную пытку на глазах у королевы появились капельки безнадёжных слёз. С её телом происходили такие безумные кульбиты, что Хе Рён уж было подумывала, что Он вознамерился убить её таким способом. У неё отнимались ноги, пальцы на ногах поджимались, а сердце гулко ударялось об стенки её груди. Влажные простыни противно прилипали к телу и поэтому Хе Рён периодически приподнималась, изгибая спину. Было невыносимо. Хе Рён и не предполагала, что кто-либо способен довести человека до такого состояния, когда всё тело будто сгорает в огне и хочется плакать, кричать, вскрыть чем-то острым грудную клетку и вынуть сердце. Хе Рён ощущала себя полностью в чужой власти, но это чувство вовсе не показалось ей мерзким. Она могла закрыть глаза и представить себя лёгким лепестком, что сорвался с ветки дерева и теперь плывет по воздуху. Сдерживая шумные вздохи, королева напряглась, когда в её горячее, девственное нутро, трепещущее в ожидании неизведанного, плавно протолкнулась холодная подушечка указательного пальца. Хе Рён вздрогнула, вцепилась ладошками в запястье Гви, неосознанно пытаясь остановить это. Никогда прежде не испытав ничего подобного, королева была ошеломлена и панически распахнутыми глазами смотрела на возвышающегося над ней мужчину. За долгие годы она к нему привыкла, поэтому достаточно быстро смогла побороть смущение. Гви снова припал к её губам. Уставшая Хе Рён слабо шевелила губами в ответ, но вскоре поняла, что эти поцелуи несли иной смысл. Они служили отвлечением. Когда Хе Рён почувствовала значительный дискомфорт и распространяющуюся с огромной скоростью острую боль, исходящую от одной точки и идущую вдоль по позвоночнику к самой голове, она сильно дёрнулась, уходя в сторону от чужеродного вторжения. — Ну-ну. — вампир поучительно цокнул языком и вернул девушку в прежнее положение. Он увидел перепуганный, влажный взгляд и бережно погладил Хе Рён по голове, стирая её слёзы с бледных щёк. — Где же моя бесстрашная и упрямая Хе Рён?! Девушка сжала зубы и посмотрела на мужчину с такой злостью, что Он рассмеялся и поцеловал забавную морщинку меж её бровей. Снова (и надо сказать весьма терпеливо) взял её ладонь и, любовно рассматривая, тихо и задумчиво предложил: — Будет не так страшно, если ты сама прикоснёшься ко мне. Хе Рён вняла его словам. Они разделили ещё один глубокий и чувственный поцелуй, а потом девушка обняла вампира, а Он притиснул её как можно ближе к себе и, глядя в настороженно-ждущие глаза королевы, толкнулся в её подготовленное, разгорячённое, но слишком узкое тело. Было адски больно и Хе Рён, зажмурившись, прижалась лицом к его плечу. Чтобы Хе Рён так сильно не дрожала, Гви дотянулся рукой до одеяла и укутал её спину. Так ей стало гораздо легче и, в качестве благодарного жеста, девушка обняла его за шею и, набравшись храбрости, погладила твёрдую холодную кожу чуть подрагивающими пальчиками. Её аромат был слишком близко и терзал так сильно, что невозможно было сдерживаться. Но, разве можно было сжать эту нежную, бархатистую кожу; разве возможно было упасть в состояние, при котором единственной целью будет — насытить внутреннего зверя любой ценой? Она была такой мягкой, податливой и беззащитной… Хрупкая девочка, от которой Он стал зависим каким-то непостижимым образом. Та, по которой Он тосковал и которой открыто признавался в этом. Почему она так нужна ему? Не стоило бы потакать своим желаниям, из-за которых всё может пойти прахом. Не стоило бы привязываться к человеку. Не стоило позволять ей узнавать себя настоящего. Не стоило давать ей так много свободы. И, уж конечно, не стоило бы удерживать её подле себя. Однако Гви поступал с точностью да наоборот. И сегодня Он снова пошёл на поводу у собственных желаний, потому что как только дотронулся до этой девушки, осознал, что остановиться уже не сможет, и её глаза — огромные, покорные и печальные — затягивали словно в воронку, из которой никак не выбраться. Хе Рён — это самая сложная загадка в целом мире. Гви только-только удостоверился, что понимает её всю целиком, но вдруг оказалось, что это не Он, а она знает его так точно и опасно. Умеет приспосабливаться. Играть. Хе Рён — маленькая лгунья! Почему? Почему запах этой крохотной паршивки напрочь лишал его силы воли? Почему именно на эту злодейку у Гви ни разу так и не поднялась рука? Почему её дрожащее, мокрое от боли и напряжения, скованное и хрупкое тело казалось ему таким потрясающим? Хе Рён потихоньку раскрывалась, заставляла своё тело расслабиться и не дрожать так судорожно. Её влажные волосы облепили лицо и шею, губы были прокусаны, а брови трагически изломлены; на лице присутствовало выражение абсолютной готовности и какой-то жертвенной решимости поскорее пережить эту ночь. Гви внимательно следил за ней и протянул свою руку, предлагая помощь. Как только Хе Рён приоткрыла заплывшие от напряжения глаза и мутным зрением увидела этот приглашающий жест, тут же схватилась ладошкой за прохладную руку вампира, и протяжно выдохнула. Даже будучи опрокинутой в ворох смятых простыней, юная королева продолжала стискивать напряжёнными пальцами крепкую руку, будто это помогало ей не сорваться в панику. Ей было тяжело, жарко и страшно. Эмоции переполняли через край. Хе Рён подрагивала в такт сильным, порывистым толчкам, словно пронизывающих её до самого горла, даже до глубины души. Было слишком. Слишком неистово, горячо и умопомрачительно. У Хе Рён сбивалось дыхание, сгорали лёгкие и плавился разум. Она совершенно потерялась во времени и каждый раз боялась, что утонет в мощном потоке чужой страсти. Сплетение двух тел было надёжно скрыто за плотной тканью балдахина. Комната утопала в ночной темноте, а тишину прерывали резкие вдохи и тихие, почти мученические постанывания, исходящие из уст юной королевы; а время от времени её слабый голосок терялся на фоне более грубого и грудного, что принадлежал сильному существу. Гви покинул девушку за несколько минут до рассвета. Потрогал пульс, испугавшись её неподвижности и бледности; с досадой отметил искусанные губки и нахмуренное личико. Кровь, оставленная на простынях, стала свидетелем скрепления их договора, но Гви забрал их, чтобы потом сжечь. Он был уверен, что Хе Рён будет больно смотреть на них, когда она придёт в себя. Юная королева не вставала с постели до самого вечера. Очнувшись, она долго сидела на постели, раскачиваясь из стороны в сторону. Сначала по её лицу текли слёзы, а потом она улыбалась, как обезумевшая. Служанок Хе Рён прогнала, от бадьи с горячей водой и обеда наотрез отказалась. Дежурившие у её двери слуги отправились к первому министру, дабы доложить о тревожном состоянии королевы. Решив навестить дочь, он вошёл в её комнату. Хе Рён стояла посреди спальни — бледная, растрёпанная, с распущенными волосами и в одном нательном халате, что был забрызган капельками её девственной крови. — Что ты себе позволяешь, наглая девчонка? — Не входите в мою спальню без предупреждения. — последовал апатичный ответ. — Не стой ко мне спиной, когда разговариваю с тобой! — мужчина схватил дочь за плечо и развернул. — Нечего теперь убиваться, тебя никто не заставлял это делать. Хе Рён смотрела перед собой равнодушным взглядом. По её щекам медленно катились крупные слезинки. — Я надеюсь, ты вела себя подобающим образом? Гви ещё не звал меня, так что расскажи, если есть то, о чём я должен знать. Несмотря на суровый тон голоса, первый министр чувствовал невысказанный укор в свой адрес и апатичный вид единственной дочери доставлял ему дискомфорт. С другой стороны, Он понимал, что рано или поздно эта ночь должна была состояться. И Хе Рён пришлось бы через это пройти. Но зачем-то Гви предоставил ей видимость выбора. — Ты захотела играть в опасную игру. Я предупреждал тебя. Платой за ошибку будет кровь! Королева вытерла с лица всю влагу, глянула на отца сурово и демонстративно отвернулась, не пытаясь скрыть, насколько ей был противен этот разговор. Она чувствовала горечь и до трясучки хотела разодрать собственную кожу голыми руками, лишь бы перестать быть такой… опороченной. — Не устраивай этих сцен, иначе ты быстро надоешь господину! — как и всегда, беседы с дочерью, были похожи скорее на монологи и первый министр уже привык к этому. Он говорил, а в ответ получал тишину и мрачные взгляды и лишь изредка скупые фразы. — Королеве нужно привести себя в порядок. Позаботьтесь о ней. — приказал мужчина в красных одеждах и слуги принялись исполнять поручения.5.
В пещере у Гви всегда было холодно. Его тело не ощущало погодных условий, будто жар или холод, лишь к солнцу Гви был не расположен. Вампир не нуждался ни в чём, что требовалось человеку для поддержания жизнедеятельности и на мир Он смотрел совершенно не так, как смотрит человек. Временами Гви, на самом деле, испытывал зависть по отношению к простым смертным и за это ненавидел их ещё больше, потому что считал их слишком жалкими, и не признавался в такой слабости даже самому себе. Но слабость у него была. Гви нравились женщины. Особенно те, что сочетали ум, красоту и женственность. Такие на его пути попадались крайне редко, но сразу же захватывали внимание. Однако особенную привязанность Он испытывал к дочери первого министра — Хе Рён. К той храброй девочке, которую ему преподнесли в качестве добровольной жертвы много лет назад. Девочка оказалась совсем не глупой. Она разговаривала с ним открыто, не опуская глаз и была естественна в своей пассивной агрессии. Она забавно дёргала бровью, каждый раз когда погружалась в мыслительный процесс. Гви дорожил ею. Это было позднее утро, когда солнце поднималось достаточно высоко и поэтому Гви предпочитал пережидать эти неблагоприятные часы в своём подземном укрытии. Вампир спокойно изучал что-то в древнем свитке, устроившись поудобнее на своём импровизированном троне. Это было самым скучным занятием, которое только могли придумать люди, но что-то заставляло его упрямо вчитываться в древний манускрипт. По большей части Гви делал это, чтобы отвлечься от мыслей о прошедшей ночи. Он всё ещё переживал отголоски яркого, всепоглощающего наслаждения и кончики пальцев до сих пор покалывало, стоило только припомнить, какой потрясающей на ощупь оказалась Хе Рён. Когда Он овладевал ею, Хе Рён тихонько выстанывала свою боль и закрывала глаза, цеплялась нежными пальчиками в простыни и сладко дрожала; от переизбытка шквальных эмоций её глаза постоянно слезились и Гви сцеловывал солёные дорожки, стекающие с её щёчек. Её аромат дурманил и слабость распаляла. Увидев свежую кровь на её бёдрах, Гви словно помешанный принялся слизывать всё до последней капли — как хорошо, что Хе Рён не могла этого видеть, поскольку пребывала в полу-сознательном состоянии. Он так увлёкся, что чуть не довёл её до истощения, а теперь смаковал эти драгоценные воспоминания, испытывая досаду лишь о того, что Хе Рён (как ему сейчас показалось) слишком уж часто плакала в их первую ночь. Она не разделяла его умопомрачительного счастья и в этой эйфории купался лишь Он один. Гви был уверен, что юная королева не захочет его видеть в ближайшее время, и Он уже смирился, что Хе Рён станет всячески избегать его, но внезапно услышал тихие шаги… Походку своей Хе Рён новый правитель Чосона узнавал безошибочно. Королева была одета в лучший наряд и её волосы были уложены в изысканную причёску. Аромат душистых цветов, которые она принесла с собой, смешивался с чудесным запахом её крови, и Гви тяжело сглотнул, покрепче вцепившись пальцами в манускрипт. Хе Рён поклонилась, останавливаясь у подножья его трона и подняла голову. В её глазах застыли глыбы холодного равнодушия и в целом девушка излучала непоколебимость. Она была собрана и сдержана, так что окинув королеву всего лишь одним неторопливым взглядом, Гви тотчас же понял — ей что-то нужно! Он оставался подчёркнуто неподвижным, с лёгкой улыбкой на губах, всё так же удерживая в руках свиток, чтобы время от времени опускать туда глаза и читать. Хе Рён приподняла подол своих одеяний и осторожно шагнула вверх по ступенькам, приближаясь к правителю. Её сердце трепетало. Он чувствовал. — Тебе что-нибудь нужно? — поинтересовался Гви. Глядя на эту девушку, Он так сильно желал её вновь, что с трудом сдерживался. Хе Рён выглядела опустошенной. Её каменный вид, собственно говоря, и удерживал вампира от проявлений своих страстных желаний, которые сейчас могли бы напугать королеву, или насовсем вселить в её сердце ненависть к нему. Должно быть, она с огромным трудом пришла сюда и, содрогаясь от омерзения, заставляла себя смотреть своему кошмару в глаза. — Я хотела бы увидеть его, повелитель. Её тихая просьба ударила с размаху каменной глыбой по голове. Гви ощетинился, что-то гадкое зашевелилось внутри его сущности, и Он показательно отвернулся, делая вид, что очень уж занят. Хе Рён пришла просить о встрече со своим возлюбленным, этого стоило бы ожидать, ведь она убеждена, что достаточным образом задобрила своего мучителя. Ночью она вела себя так послушно лишь для того, чтобы не навлечь беду на бедняжку-изгнанника, которого Гви убил бы собственноручно, потому что из-за таких назойливых людишек вечно образовывались проблемы, а решать их было сложно. Невозмутимая и бесстрашная, Хе Рён стояла перед ним и глотала обиду, готова была унижаться и даже встать на колени, но Гви молчал, не давал никакого ответа и с преувеличенным вниманием вглядывался в манускрипт. Он выглядел так, словно уже забыл о её присутствии здесь. Величественный, не нуждающийся ни в ком, холодный, гордый и опасный — вот таким Он был с ней сейчас, а всего пару часов назад Он так ненасытно наслаждался ею, так крепко прижимал к себе, глубоко дышал её запахом и не мог остановиться. Признаться откровенно, Хе Рён предполагала, что Гви накинется на неё, едва только увидит в своём логове, и она была обескуражена его равнодушным поведением. Даже на неё прошедшая ночь произвела впечатление, хотя Хе Рён была вынуждена пойти на это и чувствовала себя грязной, но ей казалось, что Гви — несомненно испытывающий к ней любовный интерес — изменит своё привычное поведение. Несколько минут королева без толку простояла рядом с вампиром, а потом отчаявшись, свесила разболевшуюся голову с понурых плеч, и побрела прочь, делая неуверенные и не стойкие шаги. Её сердце разрывалось от боли. — Завтра вечером тебя отведут в подземелье. Увидишься со своим драгоценным наследным принцем. — раздалось ей вслед с напускным недовольством. Королева затаилась, дальше идти уже не стала, но и возвращение казалось ей глупым. Девушка просто стояла на месте и ждала. Ровно через половину минуты Гви поднялся со своего трона и вихрем оказался рядом с королевой. Он не стал поднимать её опущенную голову, а вместо этого сам заглянул в её бледное личико и вот Хе Рён заметила, как в его чёрных глазах снова плещется что-то тяжёлое и осязаемое. Взгляд вампира довольно часто падал на её губы и это было настолько откровенно, что у королевы разом отнялись все силы. Хе Рён глубоко вздохнула, вспоминая, какого это — принадлежать зверю… Дрожащей ладошкой она дотянулась до своего плеча, подхватила ярко-алую ткань и предприняла попытку стянуть её. Придя сюда, она была готова к чему-то подобному. Не позволяя Хе Рён осуществить задуманное и этим удивляя её, Гви схватил нежную девичью ладошку и предельно осторожно сжал, уводя в сторону. Он глядел на неё с таким отчаянным голодом, что королева не поняла, по какой причине вампир не позволил ей раздеться. — Побудь со мной. — глубоким шёпотом попросил Гви. Именно попросил. Его слова прозвучали так, словно Хе Рён имела право отказаться. Оказывается Гви хотел её общества. Хе Рён была удивлена, что от неё потребовалось нечто другое, поэтому безропотно вернулась. Гви величественно опустился на свой трон, взяв в руки манускрипт и пристально разглядывая юную королеву, которая присела на самую верхнюю ступеньку и вся как-то сжалась, не представляя, что теперь должна делать. Не отрывая от девушки пылкого взгляда, Гви похлопал ладонью рядом с собой. Хе Рён тяжело сглотнула и выполнила безмолвную просьбу. Ощущения были странными, потому что между ними повисла гнетущая тишина, когда каждому есть что сказать, но почему-то никто не торопится произносить ни единого словечка. Хе Рён опустила глаза и, превратившись в безэмоциональную статую, смотрела на пыльные ступеньки, по которым внезапно побежал крохотный паучок размером с человеческий ноготь. Хе Рён знала, что время от времени вампир отрывался от чтения и пристально разглядывал её понурый и недовольный вид, тихо и властно ухмылялся, а потом снова утыкался в тот неизвестный манускрипт. Эти оценивающие взгляды очень сильно нервировали Хе Рён. Ей казалось, будто Гви нарочно так поступает с ней — издевается, выворачивает душу наизнанку, забавляется. Монстр, исчадие ада, зверь, дьявол, чудовище, воплощение тьмы… Юная королева сидела рядом с этим существом и так отчаянно ненавидела его, так смаковала фантазии о его смерти, и так сильно желала умереть, потому что в собственных глазах была жалкой и грязной, а ещё беспомощной и никому не нужной. Однако Гви наслаждался. Как и прежде присутствие Хе Рён рядом было привычным и приятным, вот если бы она ещё не была так напряжена… Когда миновало около часа, Гви отложил изученный вдоль и поперёк манускрипт, и придвинулся к королеве чуть ближе, намеренно вдохнув её аромат с удовлетворённым вздохом. Хе Рён осознав, что Он снова нюхает её, смутилась и низко опустила голову, сжимая пальцами свои одежды. Это позабавило вампира. Он усмехнулся. — Можешь идти. — милостиво позволил Гви. Королева бросила на него угрюмый взгляд, словно ей стало очень противно. Ей определённо хотелось выплюнуть что-нибудь обидное и гадкое, но при помощи невиданных сил она сдержалась, лишь бы не спровоцировать агрессию. Тихонько поднялась, поклонилась и, развернувшись, убралась прочь.