Вечность в твоих руках

3.

      Тонкие ледяные пальцы бережно обхватили плечики королевы и принялись разворачивать её. Хе Рён с ужасом затаила дыхание, когда позволила Гви повернуть её тело таким образом, каким ему хотелось. Теперь они стояли лицом к лицу. Вампир чуть наклонился к ней, оставив ладони на плечах Хе Рён. Теперь его касания несли другой смысл. Он будто удерживал её, слегка надавливал пальцами, когда замечал, что девушка уходит глубоко в себя.       Глаза его по-прежнему светились кровавым отблеском, в их глубине просыпался хищник и медленно оттеснял разумную часть его сознания. Хе Рён видела всё это и переполнилась ужасом. И всё же, она внимательно наблюдала за ним, потому что момент собственной смерти желала запомнить. Несмотря на решимость, Хе Рён чуть не рассталась с душой, когда одним слитным рывком, вампир притянул её к себе, почти прижимая к крепкому и ледяному торсу. Девушка застыла с широко распахнутыми глазами, в которых всё меньше угадывалось осознанность, а Гви склонился к тонкой девичьей шейке и, едва дотронувшись до нежной, бархатистой кожи кончиком носа, с упоением втянул желанный аромат.       Хе Рён стояла неподвижная, едва дышащая, обомлевшая и напуганная всем происходящим. Она не могла совладать с этими чувствами, которых ранее не знала, а потому её глаза стали потихоньку увлажняться. Не теряя величия в собственных движениях, Гви, нежно касаясь аккуратного подбородка пальцами, потянул его слегка вверх, заставляя девушку посмотреть ему в глаза. Хе Рён была напряжена до изнеможения. Она прятала за гневом свой страх, который сочился по небольшим крупицам из влажных глазниц. Прокусив язык и вызвав тем самым ощутимую боль, королева немного отвлеклась от съедавших её душу раздумий.       Он очень долго смотрел на неё. Удерживал округлое личико в обрамлении шелковистых волос так, чтобы Хе Рён не опускала и свои глаза тоже. Юная королева не понимала, в чём причина такой бестолковой траты времени. Зачем бы ему так долго и пристально смотреть на неё?!       — У меня что-то на лице? — девушка постаралась, чтобы её голос прозвучал как можно более равнодушно и бесцветно, и она надеялась, что не выдала правду о внутренних терзаниях. Хе Рён бы не хотела, чтоб Гви уличил её в трусости.       — Да. — низким голосом ответил он, на несколько коротких мгновений переводя, по какой-то причине, раздосадованный взгляд чуть правее, как раз на ложе с балдахином, а затем снова на Хе Рён. И возмущение на его заострённом лице становилось всё более очевидным. Хе Рён искренне не понимала, чем успела разозлить его, когда и как не угодила.       — Вам… не нравится как я выгляжу? — по мнению самой Хе Рён, лишь это могло быть объективной причиной.       — Хм! — вампир хмыкнул и усмехнулся, беглым взором осмотрев потолок, а затем ответил назидательным, снисходительным тоном: — Дитя, я знаю какое количество крови кочует по твоим венам ежесекундно. Я знаю, какие мысли сейчас забивают твою головку. Я даже могу узнать твои шаги среди тысяч других женщин… Как думаешь, имеет ли для меня значение, в какие именно тряпки тебя замотали?!       Хе Рён ненавидела, когда Он разговаривал с ней в подобном поучительном тоне, будто она, на самом деле, была неразумным ребёнком, а потому Он был вынужден разъяснять такие банальные вещи. Хотя, кое в чём, Гви был прав. Не только Хе Рён знала своего господина, но и он владел такими же знаниями касательно своей избранницы. Она была хитрей змеи, хотя скромней голубки. Податлива как воск, но тверда как железо. Прозрачна и чиста с очень хрупкими чувствами. Бела и нежна как лилия, пленительна во всём, но переполненная фальшью. Не понимая, в чём всё-таки дело, королева предпочла молчать дальше. Тогда, глянув на неё с презрением, Гви выпрямился во весь рост, опустив только глаза, которыми ощутимо впивался в бледнеющую девушку, провоцируя её панику.       — Наследному принцу была оказана помощь. По пути из города группа неизвестных солдат предприняла попытку выкрасть его. — повелительным тоном произнёс Гви, и дождавшись проблеска надежды в глазах юной королевы, продолжил, делая акцент почти на каждом слове: — Большинство из них убиты. Наследный принц… Я пока не решил его судьбу. Очевидно, быть изгнанником ему не по душе.       — Чего Вы хотите? — дрожь обхватила всё тело королевы. И вот тогда Гви вновь наклонился к её лицу, аккуратно заправив несколько тонких прядей её волос за ушко. Эти касания нервировали королеву и она с трудом заставила себя не дёргаться. Вампир склонился к её ушку и стал шептать.       — Я не терплю лжи. Ты знаешь как сильно я разочарован в этих жалких людишках… — Гви повернул голову так, чтобы они могли посмотреть друг на друга. — Фальш отвратительно пахнет гнилью!       — Но я ведь пообещала Вам…       — Тссс. — Он прижал палец к собственным губам, прикрыв глаза всего лишь на несколько мгновений, а потом глубоко вздохнул, словно желая демонстрировать своё удручённое состояние. — Если бы мне доставляло удовольствие видеть это каменное лицо… Ты похожа на человека, которого ведут на казнь, а я всего-то исполняю твою заветную мечту — быть рядом с королём.       Пока он говорил поток слёз так и хлынул горячей волной с её глаз, обжигая разум и чувства, будто немым криком исходя из уголков ресниц. Хе Рён догадалась, что ему пришлось не по вкусу её поведение. А чего Он ожидал? Улыбок и радушия? Сладких речей и пленительных взглядов? Хе Рён тошнило только от подобных мыслей.       Узрев слёзы на лице королевы, Гви помрачнел и решительно направился к выходу. Он выглядел как тот, кого ни за какие богатства не удастся уговорить остаться здесь. Однако, Хе Рён знала, что вымещать свою злость Он будет на невинных и, скорее всего, навредит наследному принцу. Так что быстро стерев слезы рукавом халата, девушка бросилась за вампиром, хватая его за руку поверх изысканного шёлка.       Когда Он позволил себя остановить, Хе Рён поняла, что её ловушка захлопнулась. Внезапное прикосновение запустило под её кожей странные импульсы, взывая к срочному побегу, пока ещё не слишком поздно. Но было поздно.       — Нет. Прошу. — мужественная королева преодолела океан боли и страха. — Прошу… останьтесь.       Обернувшись, Гви смотрел на девушку тщательно и придирчиво. Он прекрасно понимал, что Хе Рён ненавидит его до глубины души и, да, боится, как и многие другие, но до чего же она была стойкой! Хе Рён увлекала его своей чистотой. Изумляла почти всем, что делала. Сводила с ума своей проклятой жертвенностью. Вызывала спазмы в горле своей заботой и обнадёживала своим вниманием. Рядом с ней что-то глубоко в его душе искажалось, переворачивалось и тряслось в неистовстве. После предательства Гви, не задумываясь, убил бы неугодных, но Хе Рён так искренне убеждала, что её не посвятили в гениальный план — убить его прямо на свадьбе. Была ли хоть доля правды в её словах?       Хе Рён так сильно вцепилась своей ручкой в его рукав, что ткань шелковая затрещала под натиском её пальцев. Она до безумия боялась, что Он уйдёт, правда и в том, чтобы остался, не находила ничего доброго. В любом случае, эта ночь состоится рано или поздно, но королева предпочитала сделать всё так, чтобы извлечь для себя выгоду. Она отдаст Гви то, что он хочет, но и взамен будет просить всё, что посчитает нужным. Откуда ей было знать, что Он вообще согласится на какую-либо сделку? Очень просто. Теперь Хе Рён была уверена, что Гви так огорчился и вознамерился уйти, поскольку увидел ледяной холод на её лице. Вампир, живущий в вечном холоде, разумеется, желал ощутить хоть немного человеческого тепла!       Он уже давно был к ней неравнодушен.       Развернувшись полностью к юной королеве, Он уже выглядел до неприличия довольным сложившимися обстоятельствами; от недавнего огорчения и следа не осталось. Гви с удовольствием посмотрел на нежные пальчики Хе Рён, которыми она комкала изящную ткань его накидки. Наверняка её пальцы просто свело нервной судорогой, но Он предпочёл тешить себя мыслью, что она так отчаянно держится за него, не желая отпускать.       Это мысль оказалась слишком приятной, чтобы от неё отказаться.       — Его ты тоже боялась? — томительным шёпотом произнёс Гви, склонившись к порозовевшему ушку девушки, а чтобы она не отвернулась, одну ладонь положил на хрупкое плечо, совсем невесомо поглаживая.       Очевидно, Он говорил о наследном принце и, должно быть, испытывал своеобразное удовольствие, осознавая, что Хе Рён стоит сейчас перед ним, практически добровольно, готовая на всё и держащаяся за его руку, и это даже не омрачалось тем фактом, что она делала это ради единственного любимого человека, от которого нарочно отрекается, лишь бы сохранить его жизнь.       — Нет. — честно призналась молодая девушка, больше не смея взглянуть ему в глаза. — Не пришлось, к счастью. Наш брак не был скреплён.       Может Хе Рён и показалось, но, вероятнее всего, Гви действительно слегка отстранился в недоумении и его взгляд несколько изменился. Сказать, что Он подобрел будет слишком громко и не правдиво, но какая-то частичка тепла всё-таки проскочила в алых глазах вампира.       Должно быть, Он был… польщён.       Снова наклонившись к её лицу ближе чем когда-либо раньше делал это, Гви выждал несколько бесконечных мгновений, во время которых пульс Хе Рён стал просто бешеным, что почти рвал ей вены, а затем лизнул уголок её губ, из-за чего девушка вздрогнула, судорожно вздохнув. Нечаянно Хе Рён облизнула губы, чтобы избавиться от этого неприятного ощущения, но именно в эту секунду Гви властно завладел её устами.       Стоит ли упоминать, что до этой ночи Хе Рён совершенно никто не целовал?! Так что сейчас юная королева даже не понимала, что ей делать. Губы вампира оказались жутко холодными и твёрдыми, а то что Он делал было… по меньшей мере странно. Хе Рён искренне не понимала восторгов по поводу поцелуев; сейчас ей было холодно и неприятно. А когда острые клыки задели уголки её губ и разомкнули их, девушка испуганно вскрикнула и дёрнулась назад. Конечно же, ничего у неё не вышло. Гви тотчас же обхватил рукой её талию и прижал к себе. Королева отчаянно зажмурилась, ощущая как её лицо лазало пламя, изнутри и снаружи, выжигая даже кости.       Солёные дорожки, потёкшие из зажмуренных глаз, добрались и до губ Хе Рён. Девушка покорно стояла в цепких объятиях и даже дышать старалась очень тихо, но ощутив солоноватый привкус на алых губах, Гви оставил их, оторвавшись лишь на миг, однако, увидев, что девушка безмолвно плачет, исполнился ужасным гневом. Чернота его души воспротивилась, когда узрела, что та единственная, которой Он хотел подарить все свои странные и порой нелепые чувства, не захотела принимать их.       Испугалась. Заплакала.       В этот же миг — когда Гви захотел впиться в тонкую шею острыми клыками и насытиться хотя бы так — Хе Рён, внезапно, не открывая заплаканных очей, схватила его за руку, чуть выше запястья и сжала со всех сил. Если рассудить здраво, то она просто не могла видеть и знать, что собирался совершить Гви в ту секунду, а значит она сделала это по какой-то иной причине.       Она боялась его и у него же искала защиты, потому что понимала — никто другой не сумеет её спасти.       — Открой глаза. — шепотом велел Он, любовно огладив пальцами её шёлковые пряди волос, и поскольку Хе Рён этого не сделала, пришлось повторить: — Посмотри на меня.       Хе Рён, не в силах погасить бушующее пламя страха, в котором заживо горели её: тело, душа и разум; медленно распахнула мокрые от слёз глаза. Вдохнуть было трудно, особенно когда Гви находился так опасно близко. Ей никогда не нравилось быть рядом с ним.       — Есть такая легенда — о птице, что поёт лишь один раз за всю свою жизнь, но зато прекраснее всех на свете. — говорит Хе Рён. — Однажды она покидает своё гнездо и летит искать куст терновника и не успокоится, пока не найдёт. Среди колючих ветвей она поёт песню и бросается грудью на самый длинный, самый острый шип. И, возвышаясь над несказанной мукой, так поёт, умирая, что этой ликующей песне позавидовали бы и жаворонок, и соловей. Единственная, несравненная песнь, и достаётся она ценою жизни. Но весь мир замирает, прислушиваясь, и даже боги улыбаются в небесах. Ибо всё лучшее покупается лишь ценою великого страдания… По крайней мере, так говорит легенда.       Гви усмехается, должно быть, ему доводилось слышать нечто подобное и раньше, а может его смешит поведение королевы. Но в его усмешке ощущается задетое честолюбие. Новый правитель Чосона смотрит на королеву с горькой обидой.       — «Ценою великого страдания». — повторяет сказанную фразу, а затем меняется в лице и глубоким, злым голосом интересуется: — Я заставляю тебя страдать?       — Не больше, чем мой отец.       — Хм, ну разумеется. — вампир вальяжно усмехнулся. — Первый министр подарил тебя мне ещё в детстве. Но сейчас ты вольна решать сама. Даже я не могу заставить тебя, Хе Рён.       Это чувство, когда ты вот-вот упадешь в пропасть, и уже не в состоянии остановиться, потому что огромная сила притяжения утягивает тебя всё глубже и глубже в преисподнюю, — это чувство причиняет боль, возвеличивает до небывалых высот, и в то же время низвергает в пропасть. О, как бы Хе Рён желала прямо сейчас гордо обвинить Гви во лжи, однако, ей с прискорбием пришлось признаться самой себе, что сделать это не получится. Он ведь не лгал. Почти никогда. И даже за это «почти» нельзя было зацепиться.       О чём это Гви говорил? Неужто о свободе…?       Что за чушь?!       Хе Рён, став королевой, получила всё, что только желала её душа: власть, силу, соратников, огромные возможности и богатства. Чего у неё не могло быть, так это свободы, поскольку все вышеперечисленные блага Хе Рён достались в награду за послушание и верную службу тайному правителю Чосона. Даже в изысканных шелках и с короной на голове королева оставалась всего-навсего служанкой на коротком поводке. И даже некое «особое отношение» господина не отнимали всей сути её положения. А суть была весьма плачевной… Хе Рён приходилось быть рабыней и несмотря ни на что неизменно возвращаться к своему хозяину. Хе Рён уже устала удивляться, как такое возможно, чтобы вся вселенная подыгрывала Гви и была на Его стороне…       — Я не надоела Вам? — не выдержав столько тишины и пристально-требовательного взгляда, обращённого на неё, королева нахмурила тонкие брови.       — Нет. — глаза вампира блестели кровавым оттенком, а его низкий голос вибрировал утробным рычанием. Девушка дёрнулась, инстинктивно отшатываясь назад.       Страх сковывал, а разум подстёгивал к решительным поступкам, для которых Хе Рён никак не могла набраться храбрости. А Гви будто нарочно испытывал её на прочность и катастрофически раздражал, даже приводил в панический ужас тем, что… ничего не делал. Стоял и смотрел, разве что изредка касался ладонью её плеча или аккуратно трогал распущенные волосы. Хе Рён даже начала думать, взглянув на песочные часы и осознав, что с момента появления в её спальни Гви прошло уже больше получаса, что Он, несмотря на дерзкое поведение и острые слова, просто не может сделать… то есть не может причинить ей реальный вред и, судя по всему, ждёт… ждёт от неё первого шага.       В этот миг даже посторонние звуки перестали существовать, Хе Рён слышала собственное биение сердца. Настала абсолютная, леденящая кровь, тишина, от которой хотелось закричать во весь голос, но связки будто перехватили стальным прутом, в горле резко пересохло. Неужели она — смертная и ничем непримечательная девушка — получила некую часть власти над этим могущественным созданием, сотканным из мрака, холода и криков ужаса?! Хе Рён пугала неизвестность, но что если окунуться в неё одним махом и с головой, а не цедить океан по крупицам.       Юная правительница ощутила искорку надежды в израненном и несчастном сердце. Теперь она знала, что не была столь беспомощна, как предполагала ещё несколько часов назад. Эта ночь раскрыла новые тайны. Хе Рён обильно увлажнила иссохшиеся губы юрким язычком и, взглянув на Гви в который раз за эти полчаса, почему-то покрылась мурашками и лёгким румянцем.       Всё же…       Думать о таком проще, чем сделать.       Преодолев гору сомнений и тревог, девушка робко шагнула вперёд, навстречу вечному холоду и притаившемуся кошмару, наблюдавшему за ней так пристально и голодно. Подолы их одежд соприкоснулись. Хе Рён украла для себя ещё одно мгновение, когда прикрыла глаза и попыталась мысленно настроиться пережить эту ночь, чего бы ей это ни стоило. Девушка представила наследного принца, томящегося в холодном подземелье в кандалах, свою бедную маму и весь несчастный народ. Судьба всех этих людей сейчас находилась в руках юной королевы.       Хе Рён, затаив дыхание, приподнялась на носочки и, не решившись распахнуть глаза, медленно потянулась к губам вампира. Про себя девушка причитала: «Только бы Он молчал! Только бы не стал ничего говорить!».       Если бы только Хе Рён открыла свои глазки, то сразу же увидела бы, каким изнывающим и опьянённым выглядел Гви, едва только её тёплое и нежное дыхание коснулось его губ. Если бы в это мгновение земля раскололась надвое, вряд ли Гви сумел бы заставить себя оборвать этот долгожданный миг. И, вероятнее всего, Он убил бы любого, из осмелившихся прямо сейчас войти в эту комнату.       Так долго…       Хе Рён тянулась к нему так долго и так горячо дышала, из-за чего её сладкая кровь разогналась в разы стремительнее и пленительный аромат усилился. Гви чувствовал, что его уносит и сознание вновь заслоняет туман. И всего за долю секунды до того, как его жажда взяла бы вверх, Хе Рён наконец примкнула к нему своими устами. Вряд ли это можно было назвать поцелуем, скорее настойчивым прижатием, но настолько трепетным, что даже мёртвое сердце вампира дрогнуло.       Гви мягко обхватил её влажные губы своими, но не стал спешить и спустя несколько мгновений оторвался от манящей сладости, продолжая жечь алыми глазами уста королевы. Хе Рён пришлось снова повторять проявленную инициативу. Тянуть к его губам, касаться, целовать. А Он словно играл с ней и какое-то время, пока её губы бабочками порхали по его, не отвечал. Хе Рён приходилось подстраиваться и смелеть.       Правда очень скоро Гви буквально вспыхнул и этот поцелуй из робкого и томительного превратился в глубокий, жадный и страстный. У Хе Рён тряслись коленки и комната стала кружиться в хаотичном танце; как только вампир взял всё под свой безжалостный контроль, девушка бросила попытки хоть как-то участвовать в этом процессе. Её голова была забита болезненными мыслями о тех, кто зависим от её поведения, поэтому девушка расслабила своё тело, с готовностью предоставляя добровольную жертву.       Распалённый её мягкостью и не сопротивлением, Он уже не мог остановиться. Ласкал, нежил, покусывал, зализывал губы, ставшие чуть припухшими и ярко-алыми. Хе Рён слышала как упоительно Он вдыхал её запах и с каким варварским наслаждением вгрызался в её уста… Она и подумать не могла, что весь этот «кипяток» так долго находился внутри хладного демона. Он провёл носом по её щеке — от ямочки чуть выше губ, до взмокшего виска. От холода королева поёжилась. Гви приобнял её за талию, прижимая к себе ещё ближе, так чтобы ощущать каждый изгиб её тела, а свободной рукой придержал её запрокинутую назад голову. Хе Рён судорожно вздохнула, подавив внутри себя отчаянный протест происходящему.       Настойчивые губы вампира властно подобрались к тонкой девичьей шейке. Вкус её кожи дурманил и сводил с ума, так что Гви практически потерялся в этом сладчайшем забвении, самозабвенно выцеловывая влажные дорожки на её шее. Та его рука, что покоилась на затылке, начала медленно массировать кожу головы, бережно перебирая пряди смолянистых волос. Хе Рён чувствовала, что от холодного вампира будто исходил жар, стремящийся перекинуться и на неё.       Стало жарко.       Гви снова перекинулся на её губы, так невыносимо терпко и мучительно глубоко, а затем быстро атаковал её шею с другой стороны, будучи не в силах насытиться. Хе Рён стойко выдерживала эти мгновения, а потом дёрнула плечом и попыталась вывернуться из цепкой хватки. Вампир не понял смысла её копошений, поэтому схватил покрепче, но королева выставила сжатые кулачки, упёрлась ими в крепкие плечи мужчины, и слегка отодвинулась, с беспомощным всхлипом уворачиваясь от ласкающих губ. Гви несколько мгновений смотрел на нижнюю часть её лица и его холодное дыхание вырывалось из мощной груди безудержным вихрем. Мутный взгляд «прошёлся» по внешнему виду королевы в поисках причины её отстранения. На долю секунды Гви подумал, что был неосторожен и укусил её, но нежная шейка оставалась невредимой и Он в лёгком недоумении посмотрел на притихшую девушку.       — Кхм, повелитель… мне… — звуки, что исходили из горла Хе Рён, были такими странными, будто она давилась: то ли смехом, то ли стоном. — Мне щекотно.       Некоторое время понадобилось Гви, чтобы понять, о чём конкретно говорит эта девушка. Его разгорячённое сознание плохо воспринимало поступающую информацию. Но на смену недоумению пришла лёгкая улыбка с оттенком нежного восхищения. Хе Рён почему-то залилась стыдливым румянцем, скромно отвела взгляд в сторону и искренне обрадовалась хоть нескольким мгновениям передышки. Гви погладил девушку по голове, а затем его рука соскользнула дальше — по изгибу её шеи к узкому плечу, задевая пальцами белоснежную ткань халата. Хе Рён вздрогнула и замерла, с настороженностью глядя на то, как с её плеча медленно стягивается плотная ткань, обнажая тёплую кожу, которая тут же покрывалась мурашками.       Непривычное ощущение кажется пугающим. И сейчас Хе Рён впервые всерьёз задумывается над тем фактом, что Гви — мужчина. Почему-то это внезапное осознание бьёт, словно палкой по голове и хочется скрыться или провалиться сквозь землю, а ещё лучше заживо сгореть и превратиться в горстку пепла.       Он тянет ткань вниз неспешно. Горячим, пронзительным взглядом любуется острым плечиком и тонкой кожей, затем наклоняется и утыкается носом в предплечье; дышит часто и глубоко, слизывает с дрожащего тела сладко-пряный вкус и, когда понимает, что королева готовилась к ночи, втирая в кожу разнообразные эфирные масла, утробно рычит.       Хе Рён готова упасть в обморок от избытка ощущений, которые плохо умещаются в её душе. Всё происходит совсем не так, как она себе представляла. Вопреки страхам, королева была обласкана и пока что невредима. Занятая мыслями, она почти не заметила, как и второе плечо лишилось укрытия. Гви стянул верхнюю часть её халата до пояса, впервые получая удовольствие видеть эту юную, стыдливую красоту. Хе Рён закрывается длинными волосами, низко опускает голову, но прикрывать грудь руками не осмеливается, вместо этого она шагает ещё ближе к вампиру, становится буквально впритык к нему, чтобы скрыться от пристального взгляда.       Теперь она тоже горит.       Хе Рён почти не помнит, как вампир поднял её на руки, как она панически вцепилась в его накидку, как Он опустил её на алые простыни, и как закрыл от всего мира балдахином. Хе Рён воспользовалась этим моментом и быстренько скинув свой халат, под которым больше не было ни грамма ткани, и плотно закуталась в одно из одеял. На виду, открытыми для чужих глаз, оставались только шея, плечи, ключицы и руки.       Царил полумрак.       Хе Рён сидела в коконе одеяла, опустив голову и едва дыша. Она прекрасно слышала, как где-то рядышком зашуршала ткань — это раздевался Гви. А потом девушка почувствовала его совсем близко и чуть не задохнулась, когда Он заговорил, обдавая её лицо своим ледяным дыханием.       — Ты ведь знаешь, что тебе незачем бояться? — вот так полу-вопросительно сказал Он. Голос прозвучал искренне и тихо.       Королева шумно сглотнула прежде чем осторожно и медленно приподнять голову и посмотреть ему в глаза. То, что Хе Рён нашла в них, будет трудно описать словами, но от этого взгляда она полностью покрылась румяными пятнами и вжала голову в плечи, стараясь занять как можно меньше места. Её поведение умиляло Гви. Он находил её слишком милой и очаровательной, чтоб позволить себе хоть каким-то образом обидеть.       Он бы не опустился до низости и не стал бы обладать ею при помощи силы. Гви считал, что так поступают те, кто просто не в состоянии добиться расположения и, если не ответный симпатии, то хотя бы влечения. Ему было незачем заставлять, поскольку большинство женских сердец оказывались побежденными его харизмой, красотой, положением и возможностями. Он даже выглядел как тот, у кого есть безграничная власть. Однако, надо признать, что Хе Рён была… другой. С ней не срабатывало ничего из вышеупомянутых достоинств; она была вынуждена пойти на этот шаг ради спасения чужих жизней. В её больших тёмно-карих глазах страх смешивался с готовностью и смирением, а трогательная невинность девушки только добавляла ей привлекательности.       Гви никогда не произнёс бы это вслух, но Он очень надеялся, что Хе Рён не начнёт внезапно сопротивляться и не передумает жертвовать собой, потому что в таком случае Ему, и в правду, придётся развернуться и уйти, а за последствия такого развития событий, Гви не ручается.       Обманываться иллюзиями Он не станет. Хе Рён не испытывает к нему никаких положительных эмоций и, скорее всего, внешне Он её тоже не привлекает, а значит ей вряд-ли придётся по вкусу любовный опыт, согласие на который у неё практически вырвали безнадежным положением. И Гви видит это в каждом тяжёлом вздохе, в затравленном и несчастном взгляде, в напряжённой позе, в подрагивающих плечах и пальцах, которыми Хе Рён комкает край одеяла и поднимает теплую ткань всё выше к самому подбородку. Каким бы храбрым «воином» ни была Хе Рён, сейчас она остаётся просто испуганной девушкой.       — Дай мне ладонь. — Гви начинает говорить шёпотом, но голос у него грубоватый, поэтому получается немного устрашающе, но королева привыкла и потому протягивает ему свою руку. Гви проводит указательным пальцем по набухшим, выпирающим венкам, по которым отчаянно и сладко пульсирует драгоценный нектар, дарующий жизнь. Рука Хе Рён покрывается слоем мурашек вслед за холодным прикосновением. Она, затаившись, наблюдает за тем, как вампир подносит её ладонь к своему лицу и бережно целует нежную кожу, уделяя внимание каждому пальчику. Он не мучает её взглядом и смотрит только на маленькую, узенькую и аккуратную ладошку, которая полностью умещается в его руке. Девушка чувствует смутный оттенок признательности.       Вампир расположился полулёжа, поверх простынёй и одеял и королева с каким-то безумным отчаянием просматривала на его обнажённый торс. Не сказать, что ей доводилось видеть много обнаженных мужчин (точнее вообще ни одного до этой ночи) и всё же она подозревала, что настолько хорошо сложенным может быть не каждый обычный человек. Мало того, что Гви был на порядок выше любого из тех, кого доводилось встречать ему на своём пути, так ещё эта безжалостная красота, которую Он никогда не скрывал, дурманила многих. Когда-то, не так давно, Хе Рён пришлось обрабатывать глубокий порез на его плече, поэтому сейчас она стеснялась не так катастрофически. И всё же хотелось трусливо скрыться под одеялом, особенно когда её взгляд случайно падал ниже, на тонкие нательные штаны чёрного цвета — единственный предмет одежды, оставшийся на мужчине.       Онемевшими губами Хе Рён не могла произнести ни единого слова, хотя ей ужасно хотелось пить, но чтоб дотянуться до кувшина с водой, пришлось бы встать с постели. Гви как раз прекратил целовать её ладонь и просто держал её в своей руке, методично поглаживая, вероятно, чтобы успокоить сбившийся пульс. Он снова ничего не делал, всего-навсего смотрел, но уже не так голодно и дико, а как-то… тепло. Он будто ждал, чтоб Хе Рён что-то сказала или о чём-то попросила. А может ему нравился сам факт происходящего?       — Можно просьбу? — храбро, но очень тихо, попросила Хе Рён.       — Мгм. — уголки его губ дрогнули, предвещая улыбку.       — Погасите свечи.       — Не хочешь видеть меня? — вопрос, в глубине которого и находился ответ. И пусть Гви не разозлился, но улыбка на его лице оказалась кислой и какой-то болезненной.       — Мне будет сложно… Вряд-ли удастся представить кого-то другого, но тьма немного отвлечёт от реальности. Вам тоже будет проще.       — Хм. — на одну короткую секунду в глазах Гви мелькнуло нежелание оставаться здесь, но, к несчастью для Хе Рён, Он всего-то вздохнул и поднялся на ноги, выходя за пределы ниспадающего балдахина и, прежде чем погасить все светильники, со всей серьёзностью спросил: — Темнота не испугает тебя ещё больше?       — Я уверенна.       И свет полностью погас.