11.
Ей пришлось ждать его. В тронном зале собрался весь совет министров. За окнами сгущались сумерки, а в помещении горели светильники. Гул перешёптывающихся голосов заполонил всё пространство и создал вакуум, из которого не выбраться. Чужие взгляды, пронизанные презрением или жалостью, оставляли липкие следы на лице и мантии юной королевы. Она стояла около трона, не опуская глаза. Все судачили о ней. Чхе Хе Рён — бывшая супруга изгнанного короля, а ныне женщина Гви — её репутация запятнана гнойными язвами и чужую кровь с её рук уже ничем не отмыть. Плотная ткань её наряда скрывала дрожащие руки и ноги, так королева выглядела невозмутимой и гордой, и никто не знал, как быстро колотится её сердце под алой тканью. Сама же Хе Рён была непоколебимой. Чужие смешки её сердце никак не трогали, ведь она знала: никому из присутствующих не доводилось переживать то же, что ей. Первый министр стоял на первой ступеньке, ведущей к королевскому трону. Весь его вид сегодня источал глубокое раздумье и, действительно, в сложившейся ситуации думать было о чём. Гви задерживался. Каждая минута его отсутствия нервировала, потому что была в этом своя недосказанность и великая опасность. Он мог быть сейчас, где угодно и творить всё, что вздумается. Исподлобья взглянув на дочь, первый министр рассчитывал увидеть в её глазах ответы на вопросы, однако, Хе Рён ничем не могла помочь. Ей, павшей в немилость, уже нечего было сказать. К тому же, Гви, со всем своим хладнокровием, не навещал её уже несколько дней и дважды не позволял ей к себе прийти. Злился. Хе Рён вины за собой не ощущала. Справедливо говоря, она даже не сбегала и наследного принца упрашивала вернуть её во дворец. Однако же, в этом она не признается. Будет гордо умалчивать и, если потребуется, ответственность возьмёт на себя. Правда, королева боялась очень… Она уже несколько дней не спала и не ела толком. Ранним утром проснулась с головной болью и слабостью. Разумеется, Хе Рён теперь и надеяться на снисхождение для принца не могла, и это медленно убивало её. ОН убивал её. Когда же Хе Рён пришла к такому неутешительному выводу, у дверей раздались шаги, а затем она распахнулась с громким стуком. Присутствующие поклонились почтительно, не торопясь поднимать глаза и юная королева присела в глубоком поклоне. ОН неторопливо прошёл по ковровой дорожке, поднялся по ступенькам и, Хе Рён буквально кожей почувствовала взгляд темной бездны, когда Гви замер напротив неё. Усилием твёрдой воли юная королева не подняла глаза выше, уверенно протыкая тяжёлым взглядом подол Его одеяний. Наверное, Хе Рён скорее предпочла бы умереть на этом же месте, чем посмотреть на Его лицо. Зашуршала накидка, Гви грациозно опустился на трон. Опустил руку на колено, чтобы опереться всей своей статной фигурой и оглядел собравшихся с небрежным, ленивым интересом в опасно прищуренных глазах. Министры притихли, подавленные его вниманием. Юная королева прекрасно понимала это сборище пугливых крыс, хоть и презирала каждого из них всей душой. — Кажется, совет министров изрядно обнищал силами. — проникновенно начал свою речь вампир. — Похоже, мне пора заняться этим. — Что господин имеет в виду? — осмелился спросить кто-то из толпы, вероятно, самый отчаянный или самый глупый. Хе Рён настороженно перевела взгляд на Гви и обнаружила с содроганием, что Он медленно повернул голову в сторону появившегося звука, мгновенно отыскал пронзительными глазами говорившего и пригвоздил его к месту таким негодующим взглядом, что королева уже готовилась увидеть кровавую резню, но Гви просто заговорил глухой оскорблённой интонацией: — По моему дворцу расхаживают предатели. Наследный принц сбегает вместе со своими сообщниками и даже… — вампир понизил тембр голоса практически до зловещего шёпота. — …осмеливается похитить мою женщину. Хе Рён в тот же миг залилась отвратительным стыдливым румянцем, низко опуская голову. Неужели Он не мог не унизить её при стольких зрителях?! Девушка сжала пальцами ткань красной юбки, переживая внутренний разрыв и боль, которая хлынула по её телу, лишая сил. Королева почувствовала, как у неё дрогнули колени и в эту же секунду она едва не упала на пол, оступившись, успела быстро схватиться за спинку трона и удержать равновесие. Кинув на неё мимолётный взгляд, вампир уловил это движение, но никак не прокомментировал, предпочитая и дальше игнорировать. Министры снова утихли. — Если кому-то известно что-нибудь о принце или Ким Сон Ёле, пусть немедленно сообщит об этом мне. — нарочито важным голосом объявил первый министр. Хе Рён при этом незаметно закатила глаза, всей душой ненавидя его манеру речи. Поднявшись на ноги, возвышаясь над склоненными головами министров, Гви, с присущим только ему презрением и ленивой кошачьей насмешливостью, оглядел совет министров и величественно спустился вниз по ступенькам. Хе Рён угрюмо смотрела, как Гви уходит, хотя ей впервые за эти годы хотелось, что Он остался, хотелось поговорить. ОН должен поговорить с ней. Королева быстро спустилась вниз, однако, в ту же секунду поняла, что её ноги совсем ослабели, а перед глазами всё поплыло. Из-за нервного напряжения, девушка стала терять опору и, чувствуя себя, лёгким пёрышком, медленно оседала на пол. Вокруг исчезли все голоса. Она всё глубже падала в безликую пустоту и кромешную тьму, не осознавая себя, не имея сил бороться, однако, тяжести падения так и не познала. Её обожгло холодом, когда вампир в считанные секунды оказался рядом, подхватив падающую королеву, обернув руку вокруг её талии. Пышные красные юбки скрывали её худобу. Гви с недоумением рассматривал приходящую в себя королеву. У неё было болезненно бледное лицо и синяки под глазами. Что бы это могло значить? Оказавшись в Его руках, королева задержала дыхание, чтобы потом прижать ладони к сердцу и ощутить, как оно отчаянно стучит, будто хочет выпрыгнуть. Не теряя властности и величия в своих движениях, Гви отпустил девушку, испытывая смешенные эмоции из-за того, как она потупилась и зажалась. Он присмотрелся к выражению её лица и потом поинтересовался: — Что с тобой? Юная Хе Рён покачала головой, намереваясь что-нибудь солгать, однако её отец вклинился в разговор, бесстыдно смущая королеву своими предположениями, так что она почувствовала противную оскомину и захотела съязвить что-нибудь острое: — Повелитель, всё дело в том, что королева уже несколько дней плохо ест и почти не спит. Она так боялась, что потеряла Ваше расположение, что Вы больше не будете оказывать ей милость… Хе Рён плотно прикрыла глаза, удерживая внутри этот пожар. Мерзость. Как? Как ей вытерпеть всё это? Она даже не хотела видеть, как снисходительно сейчас усмехается Гви и с каким противным удовольствием его алчные глаза скользят по её фигуре. Разумеется, она плохо ела и спала эти дни, но лишь потому что боялась услышать о кровавой расправе; боялась, что Гви отвергнет её и перестанет слушать, а значит — ей больше не удастся влиять на Его решения и спасать тех, кто в этом нуждается. — Правда? — змеиным шёпотом спросил Он, но королева не поднимала глаз, рассматривая расписную накидку на широких плечах вампира. — Приготовьте сытный ужин. — раздался Ео приказ, а затем, когда советники стали расходиться и сама королева, поклонившись, начала отходить в сторону, Гви вдруг схватил её за богатый воротник платья, так что ткань едва не треснула под его сильными пальцами. Королева боязливо ахнула, инстинктивно укрывая свою шею ладонями, будто думала, что Он собирается укусить её. Терпение. Хе Рён поняла, что не может перестать дрожать, что всё тело сжимается в комок страха и мерзкого холода. Гви посмотрел на неё со злостью и, почти прикоснувшись губами к её уху, агрессивно прошептал: — Решила заморить себя голодом? Я прикажу кормить тебя силой, если не бросишь эти глупости. Хе Рён перевела дыхание, дёрнув бровью из-за того, как нелепо звучала эта угроза. Говорить, что Он не так всё понял, она не стала. Пусть. Пусть потешается. Хе Рён поклялась сполна отомстить этому чудовищу за все страдания. Королева вывернулась из хватки, отошла на безопасное расстояние и холодно взглянула на Него. — Как я могла есть и спать, когда целая деревня погибла из-за меня? И я знаю, что эти люди не станут последними. Скольких Вы ещё убьёте? — от неожиданного приступа смелости, Хе Рён сама же и содрогнулась, наблюдая, как черты Его лица заостряются, а в глазах вспыхивает негодование. Гви шагнул к ней поближе. — Не забывайся. — строго, предупреждающе, так что Хе Рён ощутила себя в огромной опасности. — Помни, с кем говоришь. — Я всегда помню, кто Вы такой на самом деле. — выплюнула в отместку, радуясь тому, что её слова Его задели. Ударит или укусит? Юная королева не знала, до какой степени бешенства смогла довести вампира, поэтому когда Он грубо приказал: — Отведите королеву в её покои. И пусть не показывается мне на глаза. Хе Рён вздрогнула. Позволила себя увести, лишь бы оказаться как можно дальше отсюда и не быть частью этого сумасшедшего спектакля. Через час в её покои, действительно, принесли несколько сытных блюд, но была поздняя ночь и Хе Рён не собиралась ничего есть, однако, стражники упрямо стояли у дверей и мягко предупредили, что, если она откажется принять пищу, им придётся применить силу. Королева с похоронным видом впихнула в себя немного еды, а потом приказала всем выйти и оставить её одну. Она не понимала, чего Он хочет. Чего добивается? Измученная мыслями и собственной трагедией, девушка уснула лишь к рассвету. Эта ночь была кошмарной.12.
— Моя малышка любит цветы. Посмотрите, как они прекрасны… Я посажу для неё эти розы. Хе Рён глотала слёзы, глядя на то, как её мать сидит на коленях, испачканная землёй и сажает маленькие кустики цветов, любовно оглаживая тёмно-зелёные лепестки. Она не узнавала людей, которые её окружали. Жена первого министра, будто бы навсегда осталась в прошлом, где её дочери всего лишь десять лет, а в их дом ещё не пришла беда, отнявшая счастье и доверие. Хе Рён научилась быть сильной ради неё, научилась быть беспринципной и беспощадной, научилась терпеливо ждать. Она была готова и дальше сражаться, несмотря на боль и страх, несмотря на отчаяние. Хе Рён часто навещала мать, каждый раз знакомясь с ней заново. Она видела, что маме становится хуже с каждым днём, что она безнадёжно угасает и это подогревало ненависть королевы к отцу и Гви, разжигая её желание отомстить. Как же горько осознавать, что единственный твой родной человек — теряет себя и становится похож на тень. Хе Рён мечтала, чтобы мама увидела, какой взрослой стала её дочь и сколько всего добилась, но в материнских глазах королева видела только равнодушие и не узнавание. Жестоко. Королева прогуливалась по рынку в сопровождении личной охраны, присматриваясь к лицам прохожим. Её не узнавали, лишь боялись задевать плечами, потому что по одежде Хе Рён многие догадывались, что она — знатная особа. Девушка остановилась у прилавка с украшениями, когда кто-то прижался к ней со спины и незаметно втиснул в её ладонь кусочек бумажки. Чтобы не выдать охране суть происходящего, Хе Рён спрятала руку в складских платья и на уходящего человека даже не взглянула. Кем бы он ни был, никому не стоит знать, что королева поддерживает связь с беглецами. Уже во дворце, закрывшись в собственных покоях, Хе Рён прочитала записку. На сердце стало гораздо легче, когда она поняла, что автор этих строк был наследный принц. Он был жив. Королева долго гладила маленький клочок бумаги, прижимала к сердцу и, только усилием воли, не позволила себе разрыдаться. Однако, послание Ли Юна слишком сильно взволновало её, поэтому Хе Рён была сама не своя до самого вечера. Когда к ней пришёл отец, королева чувствовала себя совершенно измотанной и видеть никого не хотела. — Ты продолжаешь упрямиться? — первый министр строго посмотрел на дочь. — Повелитель приказал кормить тебя несколько раз в день и сразу предупредил, что за неповиновение ты понесешь наказание. — Я уже наказана. Что может быть ужаснее моей участи? — Если ты решила погибнуть здесь, то не надейся. Никто не позволит тебе этого. Наглая девчонка, возьмись за ум. — он схватил дочь за локоть и усадил за низкий столик с ужином, подталкивая тарелки с ароматными блюдами ближе к девушке. — О чём ты только думаешь? Прекрати сейчас же так поступать! Хе Рён хотела многое сказать, но в какой-то миг ей вдруг стало плохо. Запахи вызывали резкую тошноту и, закрыв рот ладонями, девушка выбежала из-за стола, толкая дверь со всей силы. Её стошнило в коридоре. Видя, как она кашляет и плюётся желчью, первый министр застыл, словно изваяние. — Л-лекаря сюда. — дрожащим голосом закричал министр. Оставив дочь наедине с лекарем, министр ушёл к себе в кабинет, а спустя час в дверь постучали. Мужчина с нетерпением позволил лекарю войти и потребовал объяснений, чем больна его дочь и смертельно ли это. Лекарь — пожилая женщина — долго отмалчивалась, кусая губы, словно чего-то боялась. — Долго мне ждать? Говори, немедленно. Что с королевой? — Господин… Её Величество… она… она носит ребёнка. — Что? — испугавшись, министр едва не упал, схватился руками за дверной косяк. «Что же это будет…?»