Время сжигать мосты, время искать ответ
И менять сгоревшие лампочки…
Лань Чжань стоит перед зеркалом практически полностью обнажённый. Он не помнит, когда в последний раз вообще смотрел на себя. Теперь он понимает, почему брат всегда так настаивает на совместных приемах пищи. Из зеркала на него смотрело явно не его отражение, это был другой человек. Худой, очень худой, с виднеющимися ребрами и выпирающими костями. Не мог он так выглядеть. Даже если дома у него не было зеркала, должен же был он смотреть хотя бы на свои кисти, чтобы оценить плачевность состояния? Он смотрит на них. Да, это определенно были кисти человека, отражающегося в зеркале. Очень худые, с узловатыми пальцами и четко выраженными венами. Он слегка наклоняется, внимательно рассматривая свое лицо. Ужасные темные круги под глазами и ярко выделяющиеся скулы. Он распускает волосы. Они почти достигают поясницы, но выглядят ужасно. Очень сухие и безжизненные. Он смотрит на фотографию с выпускного, лежащую на столе. Там он стоит один, на фоне цветущая сакура. Он знает, что должны быть фотографии с Вэй Ином, и с остальным классом, но брат отдал только эту. За эти тринадцать лет он стал другим человеком. Он будто умер. Убил себя. Разрушил до основания. Неужели его жизнь была настолько бессмысленна? Он вздрагивает. Да, была. Зачем есть, ухаживать за собой, заниматься спортом, если ему было всё равно, что о его внешности думают другие. Если его волновало только мнение Вэй Ина. И сейчас он смотрит в зеркало только по той причине, что Вэй Ин теперь рядом, и стало не всё равно как выглядеть. Он должен привести себя в порядок. Стать человеком. Стать личностью. Стать чем-то новым. Чтобы быть достойным. Чтобы стать хотя бы другом. Чтобы стоять рядом. Он начинает всегда есть с братом. Ставит будильник с напоминанием о приеме пищи, когда тот занят. Пытается бегать по утрам. Как он раньше не замечал, что его тело находится в таком ужасном физическом состоянии? Он идёт в парикмахерскую и коротко стрижётся. Ему всё равно, что это лишило дара речи брата и заставило дядю кричать на него почти час. Но его сердце пропускает удар, когда Вэй Ин смотрит на него с открытым ртом, когда они встречаются через две недели. Молчание затягивается. — Не нравится? — обречённо спрашивает Лань Чжань. — Нет-нет, что ты, — Вэй Ин яростно мотает головой и даже руками, — тебе очень идет. Просто это так неожиданно, — он сглатывает. — Как ты на это решился? С чего вдруг? У вас же вроде в правилах семьи запрещено обрезать волосы. — Тут жарко, — только и отвечает Лань Чжань. Вэй Ин давится воздухом. — Кто ты и что сделал с Лань Чжанем?! — громко восклицает он.— Тот Лань Чжань, которого я знаю, никогда не нарушал правила! Повисает пауза. Ванцзи хочет сказать: «Я и раньше нарушал правила, когда ходил с тобой на вечеринки, лишь бы только побыть рядом еще немного» или жёстче: «Прошло тринадцать лет, Лань Чжаня, которого ты знал, больше нет. Я уничтожил его. Я потерял себя.» Но вместо этого он бросает короткое: — Дядя был зол. Вэй Ин смеётся: — Да, держу пари, он кричал на тебе минимум час, пока его лицо полностью не раскраснелось. — Мгм. Они начинают встречаться с Вэй Ином каждую пятницу. Как и раньше, больше говорит Вэй Ин, но Ванцзи честно пытается выдавать из себя хотя бы предложение. Вэй Ин пишет ему почти каждый день, жалуясь на погоду, заказчиков, недостаточно острую еду, неудобный стул и далее по списку. Они даже ходили в кино на какой-то новый ужастик. Лань Чжань едва ли может вспомнить сюжет, но он хорошо помнит руку Вэй Ина, периодически сжимающую его собственную на особо страшных моментах. Шепот, от которого у него шли мурашки на коже. И сладкий попкорн, который в последний раз он ел, кажется, в прошлой жизни. Брат каждую пятницу смотрит на него укоризненно. Но они не разговаривают об этом. Лань Чжань ждёт. Брат не сможет терпеть слишком долго и потом выскажется. А пока нет смысла разжигать конфликт. Он смотрит в потолок. Тот всё такой же белый, но это не чувствуется так удручающе. В груди тепло. Может ли это быть счастьем? Ванцзи не может назвать себя счастливым человеком. Сколько он себя помнит, он был наверное скучающе-печальным. Он делал то, что ему говорили и не делал того, что запрещали. Не показывал эмоции. Не нарушал правила. Не жил. Он чувствовал гнев, счастье, ревность, восхищение только рядом с Вэй Ином. Только из-за Вэй Ина. Он делал то, что хотел, только ради Вэй Ина. Он сбегал ночью, ходил на вечеринки, нарушал правила, одевался неподобающе. Он жил. Но почему он сбежал? Как он мог сбежать?***
Они сидели за большим столом на кухне Не Хуайсана. Им было шестнадцать. Или семнадцать? Он не помнит. Музыка играла так громко, что отдавалась по всему телу. Казалось, что в этом доме собралась вся школа. Каждый раз когда Не Минцзюэ уезжал в командировку, а это случалось минимум раз в месяц, его младший брат устраивал грандиозную вечеринку. Эта вечеринка была далеко не первая в жизни Ванцзи. Лань Цижень тоже часто уезжал в соседние города, поэтому за Ванцзи отвечал Лань Сичень, который уже давно вычислил корреляцию: Не Минцзюэ уезжает — Ванцзи отпрашивается на ночевку у Цзянов, и был не против. Наоборот даже рад, что его младший брат, несмотря на свой закрытый характер, живёт обычной подростковой жизнью. Тогда он ещё думал, что дружба с Вэй Усянем пойдет Ванцзи на пользу. Тогда он еще не знал, чем это обернётся. Естественно, его туда затащил Вэй Ин. Тот, как всегда, потягивал вино из бокала. Цзян Чэн уже почти лежал на столе, изрядно напившись. Не Хуайсан о чём-то болтал с тремя девочками, которые частенько бывали в их компании. Лань Чжань помнит лишь Ло Цинъян, которую частенько в шутку называли Мянь-Мянь. Он был сосредоточен только на тонких пальцах Вэй Ина, покачивающих бокал. — А давайте сыграем в жмурки! — воскликнул Вэй Усянь, резко дергая рукой, из-за чего вино слегка выплеснулось из бокала. Компания ожила. — Супер, — Не Хуайсан встал из-за стола. — Я спрошу, кто еще хочет присоединиться. Чур ты вода, раз предложил. Лань Чжань всё еще как завороженный смотрел на пальцы, по которым стекало вино. Он хотел облизать их. В нём самом плескался лишь один глоток вина, которое он перепутал с вишневым соком. У него был план. Он специально шумел, а потом завел Вэй Ина в пустую комнату. Вэй Ин расслабленно улыбался, закрывая дверь. — Вот ты и попалась! Ну или попался, — воскликнул он, соблазнительно улыбаясь. Лань Чжань улыбался тоже. Он резко схватил Вэй Ина за руки, поднимая их над головой и прижимая того к двери. Для начала Ванцзи легко чмокнул его, будто играясь. Но быстро вошел во вкус, посасывая губу Вэй Ина и иногда даже кусаясь. Он проник языком, и только когда перестало хватать воздуха, отстранился. Между ними повисла ниточка слюны. Он чувствовал, как от возбуждения топорщились штаны. Он перевел взгляд на Вэй Ина, запыхавшегося, раскрасневшегося и всё ещё в черной повязке. Его прошибло осознанием, что он натворил. Он отпустил руки Вэй Ина, отодвинул, оттолкнул его от двери и убежал. Он закрылся в уборной, сдавлено дыша и сползая по стене. Что он наделал? Что он натворил? Как он посмел? Он закрыл лицо руками, а после стиснул волосы. Он сидел так минут десять, потом встал, натянул привычную безразличную маску и умыл лицо холодной водой. Он вернулся на кухню, где опять собралась их компания. Вэй Ин расслаблено стоял, опираясь на кухонный гарнитур. Ванцзи сжал пальцы в кулак так сильно, чтобы стало больно. — Йоу, Лань Чжань, — Вэй Ин отсалютировал ему бокалом, — а мы как раз тебя ждём. Сорри, не смог тебя найти. Но щас расскажу такооое, — он мечтательно закатил глаза, — обзавидуетесь. Меня прижала к стене и поцеловала какая-то девчонка. Я так опешил, что даже повязку не смог снять. Но вместо улюлюканий и смеха в комнате повисла тишина. — Девчонка? — недоверчиво спросил Не Хуайсан и почему-то посмотрел на Ванцзи. — Ну да. — Сомневаюсь, что это была девчонка, Вэй Усянь, — протянул Цзян Чен, — я едва ли тебя могу надолго к стене прижать. — Да не мели чепуху! — Вэй Ин начал злиться. — Да, как «она» тебя прижала? — поинтересовалась Мянь-Мянь. — Да вот так, — ухмыльнулся Вэй Ин, показывая на Мянь-Мянь, как его прижимал Лань Чжань. Но та не смутилась. — Ага, — хмыкнула она и перехватила руки Вэй Ина, пытаясь поднять их над его головой. Но ей очевидно не хватало роста. Она была достаточно высокой, около 170 см, но почти на голову ниже Вэй Ина, — Так что либо это была ооочень высокая девушка. — Ага, минимум метр восемьдесят пять, — хихикнул Не Хуайсан. — Да, и очень сильная, — поддакнул Цзян Чэн, — боксом, наверное, занимается, — ехидно добавил он. — Либо это был парень, — закончила Мянь-Мянь. Лицо Вэй Ина вытянулось и побледнело. Сердце Ванцзи, казалось, стучало у него в висках. Кровь отлила от лица. Бежать. Спрятаться. Вэй Ин скривился и кинулся полоскать рот под громкий смех компании. — Найти его и морду набить что ли, — задумчиво протянул Вэй Ин, открываясь от крана. — Грязный педик, — бросил он и сплюнул. Сердце Ванцзи не стучало. Оно разбилось. Вдребезги. Он закрыл глаза, потому что их жгло.***
Нахождение в Китае иногда подобно пытке. По вторникам они с братом ходят на ужин к дяде. Дом, в котором живёт дядя, тот самый в котором Ванцзи провёл всё детство и юность, ощущается как удушье, как ностальгия, как слабость, как сладость. Что-то болезненно-приятное, отвратительное, притягательно-отталкивающее. Это как тот самый галстук, который дядя затянул ему на шее перед первым днём в школе. Вроде душит, а вроде оправдываешь возложенные на тебя ожидания. В самом доме не было чего-то прям плохого, да и свое детство Лань Чжань не назвал бы ужасным. Всё было белым. Стерильным. Идеальным. Никаким. И каждый раз возвращаясь в этот дом, он чувствовал себя ребёнком. Всё ощущалось также остро как в детстве. Тот самый недовольный дядин взгляд, та самая мамина статуэтка, которую он протирал десять раз на дню, тот самый рисунок Вэй Ина в скрытом ящике тумбы. И вроде должно быть приятно окунуться в старую атмосферу, снова почувствовать себя ребенком. Но это не приятно. Это как купание в озере, только вода проникает в рот, нос и уши, и ты вроде барахтаешься, а вроде больше и не дышишь. Под этим взглядом, в этих стенах ты тонешь. И возвращаешься в кошмар, в который думал, что никогда не вернёшься. Когда Лань Ванзци переезжал в Америку, он взял с собой только несколько новых рубашек и брюк. Он оставил всю свою жизнь в Китае. Судя по всему, там же он оставил и все свои чувства. Он хотел, чтобы ничего не напоминало ему о Вэй Ине. Сейчас же он стоит в комнате, в которой не был тринадцать лет. В комнате, в которой жил с шести до восемнадцати лет. В комнате, в которой всё осталось как раньше. Ему казалось, что здесь он и чувствовать себя должен как раньше. Но он лишь ощущал себя таким старым. Он чувствовал себя неудачником. Дядя ничего не менял здесь, ничего не выкидывал. Ванцзи открывает шкаф с вещами и достаёт оттуда старую школьную форму. Он отворачивается от зеркала и начинает переодеваться. Штаны приходится туго затянуть ремнем, чтобы не спадали. Рубашка и жилетка свисают объемным мешком. Он смотрит в зеркало. Он садится на пол, сворачивается в позу эмбриона и... не плачет. Плакать в этом доме запрещено***
— Лань Чжань! — он перевел взгляд на скачущего вокруг его парты Вэй Ина. — Лань Чжань! Лань Чжань! Лань Чжань! — без остановки выкрикивал тот, смеясь. Прошло несколько минут, прежде чем Ванцзи сдался. — Вэй Ин. — Вот я, здесь! — радостно вскрикнул тот, ударяя себя кулаком в грудь. — Что ты хотел? — поинтересовался Ванцзи, уже заранее зная ответ. — Просто мне нравится твоё имя, вот я его и говорю, — Вэй Ин улыбнулся и посмотрел ему прямо в глаза. Ванцзи отвёл взгляд, потому что если долго смотреть на солнце, то можно ослепнуть. Вэй Ин вроде был одет в такую же форму, что и Лань Чжань, но вот выглядела она совсем по-другому. Рукава рубашки были расстегнуты и закатаны до локтей, у воротника отсутствовала пуговица. Ванцзи перевёл взгляд на ноги одноклассника. Одна штанина была почему-то короче другой (вскоре он узнал почему — потому что Вэй Ин с утра гладил брюки, но отвлекся и прожег одну штанину, а поскольку опаздывать запрещено, то просто решил отрезать её). Из-под брюк выглядывали цветастые носки. — Как хорошо, что скоро обед, — протянул Вэй Ин, наконец переставая скакать вокруг чужой парты. — Тебе не нравится еда в нашей столовой. — Это верно! Но сегодня, — он понизил голос до шепота и наклонился к уху Ванцзи, — я принес острый соус. Если хочешь и с тобой поделюсь, — он отодвинулся и подмигнул так, будто они вдвоем задумали какую-то шалость. Ванцзи чувствовал, как краснеют уши, и порадовался, что те прикрыты волосами. «Лань Чжань, давай на перегонки до столовой? Лань Чжань, ты сегодня прекрасно выглядишь, впрочем как и всегда! Лань Чжань, сегодня так жарко, может занырнем в фонтан? Лань Чжань! Лань Чжань! Лань Чжань!» — набатом звучало у него в голове. «Мянь-Мянь, как ты можешь говорить такое? Мы с Лань Чжанем только друзья. Разве я похож на пидора? Быть геем ненормально!» Он сглатывает вязкую слюну. Горько.***
Ванзци встаёт с пола и переодевается в уже привычный брючный костюм. Застегивая пуговицу на рукаве рубашки, он задумывается о том, что ему нужна и повседневная одежда тоже. Потому что когда они с Вэй Ином куда-то ходили вместе, со стороны это всегда выглядело странно — безэмоциональный мужчина в строгом костюме и улыбающийся в джинсах и толстовке. Он открывает чат в телефоне. «Вэй Ин. Ты не мог бы помочь мне обновить гардероб?» Ответ приходит буквально через минуту: «Конечно! Буду рад!» В пятницу они встречаются в торговом центре, находящемся на одинаковом расстоянии от их работы (для Вэй Ина почему-то это было важно). Ванцзи растерянно стоит возле входа, подавляя желание уйти. Он не любит людей. — Лань Чжань, — Вэй Ин подбегает к нему, раскрасневшийся и запыхавшийся, — прости, что опоздал. — Ничего, — отвечает Ванцзи, отводя взгляд. Вэй Ин сегодня в широких шортах и гавайской рубашке. И почему он так смутился? — Воу! — восклицает Вэй Усянь, отдышавшись. — А тебе не жарко? — Жарко, — неохотно признаётся Ванцзи. Но не говорит о том, что брат предлагал сегодня надеть его одежду, как и о том, что та одежда была слишком велика. — Ну, тогда сегодня мы это исправим, - смеётся Вэй Ин. Они заходят в торговый центр. Ванцзи подавляет желание скривиться. Слишком много света. Слишком много яркой рекламы. Слишком много людей. — Итак, чтобы ты хотел? Какие пожелания к одежде? — спрашивает Вэй Ин, разглядывая карту ТЦ. — Не знаю. Я не разбираюсь в этом. — Лань Чжань, — протягивает Вэй Ин. — Мне кажется ты лукавишь. В таком случае, ты наденешь даже ярко-розовую майку с обилием пайеток? — Нет, — Ванцзи на секунду замолкает, раздумывая. — Не слишком яркое. Не слишком открытое. Не жаркое. — Хорошо, это уже что-то. Тогда поступим так. Я буду искать вещи, показывать тебе, а ты говоришь да/нет, идёт? — Вэй Ин берёт его за руку и ведёт к одному из магазинов. — Мгм, — отвечает Ванцзи с небольшой запинкой и жалеет, что так коротко подстригся. Вэй Ин хорошо знает, что нравится Ванцзи. В основном, он выбирает широкие вещи в пастельных оттенках. Ванцзи только и успевает, что соглашаться. Так происходит до тех, пор пока Вэй Ин не достаёт откуда-то сверкающую золотую майку. Лань Чжань смотрит на серьезное лицо