О, какая это была тишина! В этой горной роще не щебетала ни одна птица. Только на стволах криптомерий и бамбука горели печальные лучи закатного солнца. Закатного солнца… Но и они понемногу меркли. Уже не видно стало ни деревьев, ни бамбука. И меня, распростертого на земле, окутала глубокая тишина.
Я легко пихнула Чишию локтем в плечо, пытаясь сделать это жестом дружеским, а не полным раздражения к ситуации: было совершенно не больно, ибо вредить я парню не хотела. Но было это достаточно ощутимо, чтобы блондин понял, что чем-то я точно была недовольна. С моего лица все не уходило легкое раздражение и злость. Он сразу же устремил на меня взгляд, сплошь полный внимательности, словно он пытался прочитать что-то, что было мелким шрифтом написано в моих зрачках. Затем в тёмных глазах заиграл лишь немой вопрос, безмолвно спрашивающий о том, зачем и почему я сейчас это сделала. Сначала нахмурившись, словно моя реакция на флирт Чишии с другой девушкой имела самое очевидное обоснование, я лишь чуть приподняла брови, взглядом метаясь от блондина к уходящей Огаве и наоборот, а затем кивнула вверх в сторону девушки, словно подытоживая эту глупую мимическую игру. Я будто пыталась что-то ему показать при помощи бегущего по двум фигурами взгляда и всё ещё играющего в глазах неудовлетворения. Но и сама не понимала, что именно демострирую, и какими были мои побуждения. Словно я совсем запуталась. Хотя, казалось бы, я взрослый человек, кандидат наук в прошлом даже: а вела себя подобно глупому подростку, что не могла ни черта объяснить словами. Чишия на мои потуги лишь ровно выдохнул, а в его глазах появилось нечто похожее на ухмылку, что выдавалась на всей железно-спокойной гамме лица одними только очами. Небольшая усмешка промелькнула в этих двух, казалось, бездонных кусочках вечного космоса, захватывающего своей неизведанностью, интересом и пугающим, но в то же время завораживающим, сиянием мириада звёзд. Я действительно считала глаза Чишии необычайно красивыми: такие обычные, что встречались у каждого вокруг, но при этом настолько отличающиеся от остальных, такие уникальные и неповторимые, как и сам их обладатель. Его глаза я могла найти в каждом, но чужой чёрный цвет я бы никогда уже не узрела в очах Шунтаро. Эти глаза, вечно суженые в заинтересованном прищуре, так часто смотрящие прямо на меня, запомнились мне навек. Всю жизнь – а, может быть, дольше – я буду помнить этот смоляный цвет, зачаровавший меня. Я отдёрнула себя от мешающих раздумий, всё же оставляя блондина и его чудесно-красивые глаза без должного внимания. Сейчас важнее было договориться с Арису, в сторону которого нас уже отчаянно чуть ли не тянула Куина. Но пока мы с Чишией занимались этими по-детски глупыми переглядками, нужный нам парень успел выйти из столовой, направляясь куда-то в другую сторону. Хикари, что заметила наше с парнем отставание, лишь закатила глаза в утрированном раздражении и с увеличенным напором потащила нас за Арису. Сегодня должен был состояться разговор о плане Чишии. Пляж должен был скоро рухнуть, и я обязана была быть готова к этому. Я просто хотела выжить и не позволить умереть людям вокруг меня. – Арису всё утро опрашивал людей вокруг о Пограничье, - негромко произнёс Чишия, чуть протянув эти слова. Такое заставило и меня, и Куину, шедшую впереди, обернуться на парня и с долей интереса к его словам глядеть на него. Я кивнула, продолжая идти вперёд и взглядом искать новенького, что сейчас был так нужен, но всё скрывался из виду. Однако раз за разом мне на глаза попадалась светлая макушка, не выходившая из моей головы. Всё снова и снова мои мысли от важности плана возвращались к Чишие, что не покидал моих дум и не оставлял меня в покое ни на секунду. Странные чувства к нему покоились в моей груди. Я восхищалась им: искренне и честно. Его острый ум, притягательная внешность и холодная, завораживающая харизма делали своё дело. Однако помимо чувства искреннего восторжения парнем, я чётко понимала, что испытываю нечто иное. Я знала многих мужчин: в прошлой жизни восхищалась некоторым количеством, а на Пляже повстречала не меньше удивительных личностей, что стали моими предметами восторга и даже друзьями. Но это не было настолько необъяснимым, как с Шунтаро. Совсем иные ощущения я испытывала, думая о нём. Тот же Ён – парень, что вызывал у меня уважение своими чудесными и заслуживающими признания коммунтикативными навыками. Он обладал приятной и экстравагантной внешностью, яркой харизмой и влекущей аурой, что заставляла людей следовать за ним и верить ему. У него были все шансы стать одним из самых уважаемых людей Пляжа: и он, не упустив такой шанс, прославился своей открытостью и некой праздничностью. Ён был интересен и завлекал, безусловно. Добрый ко мне, что всегда был готов прийти на помощь и быть рядом, он восхищал. Однако все мои мысли, всё моё внимание было направлено на одного человека. На блондина, что шёл сейчас впереди меня. На Чишию, что, казалось, мог бы пожертвовать мной в любой момент ради мнимой цели и глупого интереса. Я не знала почему: всё вокруг до сих пор казалось мне сном, а любые мои чувства к другим людям – чем-то странным и пугающим. Но не сказать, что мне не было это интересно или такое двойственное ощущение к другому человеку было чем-то неприятным для меня. Скорее, чем-то странным, но от этого не менее интригующим. Мы все следовали за Арису, и каждый из нас знал, куда приведет эта дорога. Неприятный запах становился все сильнее и омерзительее с каждым новым сделанным шагом навстречу окраине Пляжа. Над ушами стоял непрерывный раздражаюший шум роящихся трупных мух, что, подобно грозовой туче, витали в пугающем скоплении над гниющими телами. Мы почти подошли к яме, поэтому сбавили шаг, упуская брюнета из виду. От ямы послышался грохот, и все, как один, одернулись. Сразу же за ним по ушам раздался довольный смех группки военных. Мерзкий, пьяный, и заставляющий морщиться. Они избавились от очередной партии трупов. Тел тех людей, кто хотел выбраться: просто хотел выжить, хотел сделать то, чем занят каждый из нас. Да, это предательство, но неужели действия военных и бредовых сводок правил Пляжа можно было считать по-божески чистыми? Конечно, нет. Эхо взвывающих от смеха голосов становились слабее, и, кажется, военные решили уйти другим путем, к нашей радости освободив нас от встречи с ними. Куина громко выдохнула, с силой процедив воздух сквозь сжатые зубы, а за тем первой направилась к яме, рукой показывая "идите за мной". В поле нашего зрения наконец вновь появилась тёмная макушка Арису, что мелькнула недалеко и сразу повернулась на нас, после оклика Куины. Я едва поджала губы, улыбаясь новенькому, что обернулся в нашу сторону, стоя в пару метрах от ямы с трупами на окраине Пляжа. Я знала, какие эмоции он испытывал сейчас, и видела, что был смятен и напуган. Для Чишии это было лучшим моментом для того, чтобы выложить свой план. Безжалостное использование чужих эмоций: вот, на что был сейчас упор. Я отреченно выдохнула, вспоминая, как именно в этом месте и мне недавно рассказали о своих намерениях Чишия и Куина, а затем, словно пересилив себя, сухо слегка вскинула руку в знак приветствия. Кажется, один из важнейших на данный момент разговоров должен был вот-вот начаться. Я потирала руки в тревожном предвкушении, пусть и знала наперёд то, о чём скажет Чишия.***
Через полчаса мы уже стояли на крыше в компании Арису. Холодный северный ветер путал волосы, занося выпавшие из хвоста пряди своими порывами то мне на лицо, заставляя морщиться, то отметал их назад, заставляя вновь сваляться. Едва морозный воздух пощипывал лицо, заставлял щуриться и чувствовать неприятный, колющий холод на щеках. Я и не подозревала, что после столь жарких дней начало июля могло быть таким холодным – хотя, все дело явно было в пустынной крыше и моей слишком открытой одежде. Внизу были слышны лишь яркие, насмешливые крики и громкий, звенящий хохот в перемешку с играющей, кажется, не затыкающейся музыкой, что всегда сопровождала веселящихся пляжников, но статично в разном своём амплуа. Утрами она либо молчала, либо играла спокойно и неброско, словно приятный фон для просыпающихся после бурных тусовок пляжников. В полдень была энергична и весела, но также была не самой громкой. А вот вечерами играла на всю: самые громкие и знакомые попсовые хиты разрывали тишину, перебиваясь лишь чьими-то восторженными орами. Но глубокой ночью, когда оставались встречать рассвет лишь самые стойкие, она была спокойна. Негромкие, успокатвающие мелодии, прямо подстать пьяным, душевным разговорам под восход летнего солнца. Своя атмосфера, что оставалась для меня одной из самых приятных и милых сердцу. Лишь такие своеобразные единения под встающее солнце не успевали мне надоедать среди бесконечных тусовок. Я села недалеко от края крыши, в пол-уха прислушиваясь к разговору, что происходил в паре метров от меня. Я могла лишь предвещать реакцию Арису: уж слишком предсказуемым был ответ на предстоящие заявления и обещания. Создавались иллюзии, что совсем скоро должны были в прах разбиться перед парнем. Должны были стать растоптаными, уничтожением с концами. Где иллюзии – там и скорое разочарование. Было весьма… Жаль Арису, пожалуй. Я не знала, как могла описать свои ощущения, когда понимала, что его ждёт в худшем случае. Луч солнца, вышедшего из-за густых облаков на небе, едва мазнул по моему лицу. Золотой свет чуть проскользил по щеке, цепляя глаз, что сразу прикрылся в забавном жмуре. Я подняла взгляд на голубое небо, почти полностью затянутое кучей облаков, скрывающих солнце, что изредка появлялось на пустом, голубом пространстве, светом своим озаряя Пляж. Я лишь тяжело выдохнула, возвращая взгляд на пляжников, толпящихся у бассейна, вид на который открывался с того места крыши, на котором как раз сидела я. Холодноватая черепица заставляла чуть ёжиться, пока я рассматривала компании, собравшиеся в бассейне и на шезлонгах. Я узнавала парочку знакомых лиц среди слегка пьяной толпы, а они в упор не замечали никого, кроме своей небольшой выпивающей группки. Это было к лучшему: не хотелось, чтобы ни меня, ни остальных застукали разговаривающими с Арису перед кражей им карт. Возникли бы… Ненужные подозрения и разговоры. Внезапно на горизонте всплыла знакомая кудрявая макушка в знакомой одежде. Не было сомнений, что сейчас я видела именно Дайону в компании какой-то светловолосой, смутно знакомой девушки. Я невольно улыбнулась, искренне радуясь тому, что иностранка смогла найти здесь человека, с которым легко болтала, кажется, на английском? Я не могла пока расслышать. А тут подоспела и ещё одна знакомая фигура. Огава, подойдя к Дайоне и обменявшись с ней парой слов, продолжила смеяться, идя с неким парнем и что-то ему говоря, сквозь хохот. Доселе незнакомое чувство необъяснимой злобы захлестнуло меня с головой, словно лавина или цунами, всецело погружая в пучину неясной ярости. Она желчью развивалась внутри, словно своим мерзким отпечатком пачкая все мои остатки хорошего настроения на сегодня. Почему? Дело в утреннем инциденте? Не должно быть. Но мой мозг, словно специально, вновь и вновь прокручивал ту картину с участием этих двоих. Я понимала, на что это похоже. Скорее нет, ярко знала, что ощущала. Я не хотела признаваться себе в том, что это было взаправду. Будто просто отвергала любую возможность того, что все, о чем я подозреваю, окажется реальным. Кажется, проще оправдать эту злость чем угодно – даже чёртовым ретроградным Меркурием, чем признавать то, в чем я пусть и не была уверена, но что отчетливо лежало на поверхности. Мозолило глаза, раздражало, выбивало из колеи: но я не была способна ничего с этим сделать. Бессильна, против собственных ощущений, что так и жаждали вырваться наружу, после многолетнего подавления. Я держала каждое незнакомое или пугающее неизвестностью чувство под внутренними замками и за непробиваемыми барьерами, которые запрещала ломать даже самой себе. Но, кажется, всему есть предел. И, похоже, именно ревность первой смогла его преодолеть. - Я думал, что мы сможем выжить, - донеслась до меня фраза, сконфуженно произнесенная Арису. Я обернулась к участникам диалога, чуть привставая с черепицы, - и вернуться домой вместе. Но если это невозможно, я хочу, чтобы хотя бы Усаги вернулась. Только для этого я и живу. Это не было похоже на то, что парень шутил или пытался схитрить. В его все еще недоумевающих глазах словно блестела искренность, словно произнесенная пару мгновений назад фраза была выводом, который он только что сам сделал для себя. Я чуть поджала губы и подошла ближе к товарищам, останавливаясь между Куиной и Чишией. Только что все приняло другой оборот. Никто из нас не мог подозревать, что мотивы Арису окажутся подобными. Я слегка нахмурилась, а Хикари издала нервный смешок, словно только что услышала неудачную шутку. - Ну и мелодрама, - подал голос Чишия, насмешливо выдохнув. Я кинула на него непонимающий взгляд и едва уловимо шикнула. Разве можно было сейчас так говорить? Блондин с наигранной задумчивостью устремил взгляд куда-то к нему, тут же хмурясь в попытке защитить лицо от прямых лучей солнца, только что попавших на него. Он начал делать плавные шаги в сторону, точно пытаясь обойти Арису кругом, но остановился, - твоя мечта, она… Прикольная. Но не осуществимая. - Тебе придется пройти все игры и стать номером один, что невозможно, - Куина говорила твердо, но словно намекая, что его цель казалась смешной. Я замерла, бегая глазами по крыше. Все их планы и цели строились на одной лишь теории о том, что Пограничье сможет покинуть единственный избранный. Теории, что существовала для того, чтобы у всех участников Пляжа было что-то, к чему стоило стремиться вместе. Но она никак не была подтверждена, да и, более того, на холодную голову казалась абсолютно бредовой. Если бы мы исключили из плана кражу карт, никто бы не рисковал. По крайней мере, рисковал бы меньше. Мне нужно было рассказать о том, кем и для чего была придумана эта легенда. И сделать это я должно была сейчас или никогда. - Мне нужно кое-что рассказа... – я говорила осторожно, сложно все еще обдумывала свои слова, но их тут же отрезал Чишия. Блондин произнес короткое «Чшш», резко, но в то же время словно плавуче оборачиваясь и выставляя руку перед моим животом. Этот жест выглядел так, словно парень хотел оборвать не только мою речь, но и отгородить от оставшихся собеседников, останавливая какие-либо мои движения, которые совершать я совсем не планировала. Я недоуменно нахмурилась, резко поворачиваясь к вставшему рядом Шунтаро, - ты не знаешь, что я хочу сказать. - Знаю. Сейчас не время. А еще ты заблуждаешься в выводах, - он говорил тихо, спокойно и уверенно. Но как Чишия мог узнать про истинность теории, на которой строился план? Почему не хотел оглашать? Верно ли он вообще думал? Я не могла сказать точно, но в моей голове совершенно ничего не клеилось, точно вырезки из детских журналов и раскрасок разной давности. Но пока я лишь задумчиво прищурилась и подняла руки, в немом жесте словно говоря: «я сдаюсь». Было вяжущее и словно звенящее в колокол чувство, что мне нужно поговорить об этом с Чишией. Что же, этого он, кажется, и добивался. Я вновь устало выдохнула и нервно отошла в сторону, абстрагируясь от дискуссии и в третий раз за утро пытаясь переделать хвост. Я никак не могла отойти от фразы, произнесенной Арису. «Только для этого я живу», – неужели это и впрямь возможно? Я была готова биться об заклад, что Усаги он повстречал в Пограничье. Так как же в столь ужасном месте ему удавалось мыслить таким образом? Кажется,именно это можно было назвать истинной любовью. Наконец присев на пыльное покрытие крыши, все также недалеко от края. Я потеряла всякий интерес к, видимо, удачным попыткам манипулировать новеньким ради достижения собственной, на деле абсурдной, но мнимо кажущейся гениальной цели. Было страшно подвергать кого-то опасности. Было страшно рисковать Арису. Я не понимала, смогу ли я его спасти, и от этого становилось по истине своей жутко. Я подумала, что мне стоит все же детальнее продумать все исходы событий и всё, что произойдёт, чтобы предвидеть и избежать печальный итог. Но вскоре разговор этих троих уже близился к своему логическому завершению. Я лишь обрывками улавливала фразы, продолжая сидеть на грязной черепице и постукивать ногтем по обнажённой коленке. Мысленно я застряла на затворках между раздумями о том, что делать дальше и тем, что же я испытываю. Такие суждения некстати: в совершенно ненужном месте, в совершенно ненужных обстоятельствах и в совершенно ненужное время, но я все не могла выбросить из головы все происходящее в моей душе и сердце. И зачем это? Разве я не говорила себе не привязываться? Разве я не ограничивала себя в доверии? Разве я не запрещала себе чувствовать? Пусть это и делали все остальные. Я слышала, как уходил Арису, попрощавшись. Я уловила, как исчезла Куина, помахав и что-то сказав про следующую встречу. Но я почти не застала, как Чишия спокойно покидал крышу, едва обернувшись на меня, одним лишь взглядом и чуть вскинутой бровью спрашивая, собираюсь ли я идти. Я вскочила со своего места, на котором провела последние несколько минут, раздумывая. – Погоди, - едва ли вскрикнув, я подошла к уходящему парню, хватая того за запястье. Горячее, почти раскаленное и готовое обжечь меня лишь одним прикосновением. Да, именно такое: этот необычайный жар я почти успела выучить, будто запомнить наизусть. Чишия с кристально ясным непониманием застыл передо мной. Он приподнял бровь в удивлении, разглядывая моё лицо в ожидании дальнейших действий. Кажется, он нечто уронил в мою сторону – я не услышала. Все моё внимание и не меньшее оцепенение было направлено в сторону так плавно меняющихся эмоций на его лице. Я застыла, понимая, что испытываю. Понимая, что схватила его за руку лишь для того, чтобы окончательно признать. Знала, знала лучше всех на свете, почти готовая наконец принять то, с чем боролась долгое, казалось, бесконечно тянущееся, подобно патоке, время. Здесь, прямо напротив меня, стоял Шунтаро – такой на первый взгляд ненастоящий, словно инфантильная фантазия. Никогда ранее я не видела его таким притягательным. Вернее, не хотела видеть, подавляя все, что было связано с мыслями о нем в подобном ключе. Сердце словно забилось с большей интенсивностью, хотело вырваться из груди напрочь, улететь. Словно убежать в чужие руки. Такие горячие и мягкие руки. – Химавари, - холодным тоном вырвавшееся из чужих уст заставило вздрогнуть и вернуться в серую реальность. Я лишь потерянно кивнула, будто пытаясь вспомнить, о чем вообще могла бы заговорить. Это было странно: так странно и несвойственно мне: так, что хотелось провалиться под землю неверяще, вернуться в прошлое и сказать самой себе прекратить. - Почему ты не дал мне рассказать? – я говорила, словно пребывая в трансе. Собственные слова белым шумом проносились по ушам, а я стояла, лишь неестественно замерев и все пытаясь вытянуть саму себя из ледяного окоченения, - Что тебе известно? - Единая, общая цель. Без этого Пляжа бы не существовало, верно? Очень умный ход, признаюсь, ты иногда меня знатно удивляешь, - чуть помедлив в полуулыбке, а затем промычав, ответил он, с внимательностью копаясь взглядом в моих затуманенных глазах. Я пару раз моргнула, наконец на несколько секунд отворачиваясь и вновь возвращаясь в прошлое положение. Единая цель… было не сыскать более точного способа описания смысла нашей теории, - ты не веришь в то, что собранная колода способна стать юзабильной. И, возможно, ты права. - В пограничье мы попали в одиночку, - начала объяснять я неправильность выдвинутого ранее мной же предположения, за которым теперь гнался весь Пляж, - и по одному собрать колоду физически невозможно. Гейм мастер не мог предугадать создание Пляжа, в чьих силах это окажется. А значит, не было смысла создавать схему, которую игрокам выполнить будет невозможно. Единственное, что смущает меня... Так это то, что карты в конце игр все-таки выдаются. Но разве не могут они быть лишь грязными трофеями, служащими напоминанием о том, сколько крови на наших руках оказалось ради побед в играх? - Успокойся, Химавари. Ты не можешь знать этого. Никто не может, пока, - Чишия громко выдохнул, задумываясь о чем-то, и направил взгляд на небо, явно цепляясь им за одно из облаков, - Тем не менее, в это верит каждый на Пляже. Шум, который поднимется после смерти Шляпника, не встанет в сравнение с тем, что будет после пропажи колоды. Без суматохи выбраться отсюда нельзя. А значит, мы должны выкрасть карты в любом случае. Главное, чтобы никто не поставил нас всех под угрозу, внезапно решив выручить Арису. Я, кажется, совсем пропустила последнюю фразу мимо ушей, лишь кивая в такт словам Чишии. Он хотел манипулировать остальными, оставляя их в неведении. С какой-то стороны даже подлая. Но все же сильно навредить пока она никому не могла. Лишь увеличивала мотивацию. И он вдруг исчез. Горячее запятье в моих руках оставило после себя лишь июльский холод северного ветра, обвалакивающего мои пальцы. Своим уходом тот лишь отпечатал на мне своеобразный, не оставляющий ни на мгновенье след. Взвинченное чувство потери и неправильности пожирало изнутри, пока я все еще, подобно статуе, застыла на крыше со слегка приподнятой рукой, едва напоминавшей о секунде тепла, уже покинувшей меня с потрохами.***
Я проходила по тихому коридору, шаркая подошвой босоножек по полу, что кто-то уже успел вымыть. Надо же, не было более никаких липких следов и тёмных пятен от разлитого алкоголя. На глаза попалось бельмо темно синих рубашек карт, что были разбросаны на полу под чьим-то номером. Нахмурившись от удивления, я подняла карты, осматривая их и прокручивая между пальцами. Ногтем я немного постучала по твёрдым картам, убеждаясь, что это действительно нужные мне, полученные после игр Пограничья, картонки с изображением цифр и нескольких различных мастей. Кажется, я должна была отнести их Шляпнику, раз нашла? Стоило бы. Тем более, вышел бы чудесный повод встретить его и пообщаться в последний раз, ведь больше он с игры не вернётся. Отряхнув карты от остаточной мерзкой пыли, ещё едва оставшейся на белой лаковой поверхности, я кинула изучающий взгляд в сторону плана пожарной эвакуации. На пару мгновений в голове пронеслась мысль: «случись здесь и впрямь пожар, это стало бы, вероятно, нашей финальной точкой в Пограничье. Здесь нет возможности выжить в одиночку. Что же случится, когда Пляж все-таки падет…?» Я невольно вздрогнула и подсознательно попыталась запомнить схему: на всякий случай. Конечно, вероятность того, что Пляж разрушится от внезапного пожара скорее, чем от смерти Такеру, стремилась к нулю, но ничего не могло быть лишним. Все же оторвав взгляд от слегка подсвечивающейся картинки, я опустила его на карты, которые шустро пересчитала. Шесть. И все были дубликатами, причем одними из самых часто повторяющихся. Интересно, почему же столь ценные в этом мире карты сейчас валялись на полу? Я не знала. За дверью не было слышно ни звука, и поблизости заприметить мне никого не удалось. Я пожала плечами, решив не забивать этим голову. Собравшись с остатками здравой мысли, я направилась в сторону неработающих лифтов. Пройдя левее, я вышла к лестничным пролетам и поднялась на нужный этаж. Даже не задыхаяась: то, как Куина мучила меня заданиями для тренировок выносливости, похоже, немного пошло мне на пользу. Оказавшись на пустынном и тихом этаже, безмолвие которого разрушали лишь редкие переговоры военных у двери номера Такеру, я кивнула знакомым боевикам, стоящих у входа в комнату. Без вопросов те пропустили меня, а я постучала в номер Шляпника. Послышалось недовольное ворчание, однако мне хватило лишь один раз негромко крикнуть: «Это я!», как возмущения по ту сторону двери прекратились. - А, здравствуй, Хи, - Шляпник небрежно вскинул руку, проливая на себя виски из сжатого в ней стакана, - какими судьбами? Такеру выглядел неестественно весело. Может, причиной тому были десятки опустошенных стаканов, бокалов и бутылок крепкого алкоголя на полу, а, может, то, что сейчас в его номере не маячили военные, что решили остаться за дверью. Я помахала ему рукой, в которой веером успела сложить недавно найденные карты, тут же привлекая к ним Шляпника. Устало выдохнув, я сделала пару вялых шагов ближе к диванам, один из которых был оккупирован заметно подвыпившим лидером Пляжа. Мне пришлось потратить знатное количество времени, чтобы обойти валяющиеся на полу бутылки и наконец присесть на оставшийся диван, кладя карты на стол, меж многочисленных стаканов с алкоголем, прямо перед Такеру. Улыбнувшись ему и кивнув на веер лаковых картонок, я слегка потянулась и удобнее расположилась на диване. – Нашла в одном из коридоров отеля. Тут дубликаты, но я всё равно решила отнести тебе, - прокомментировала я, вынимая из кармана пачку сигарет и зажигалку и чуть прокручивая их в руках, немного сжимая меж пальцами. Давненько мы со Шляпником не были наедине, за простыми разговорами: или всегда мешались военные, или он вечно находился в чужой компании, или мужчина был настолько пьян, что кроме сведённых в отвращении бровей я не могла на него иначе реагировать. Мой взгляд изучающе забегал по комнате и внезапно зацепился за знакомого вида шляпу, пылящуюся где-то на отдалённой полке. Я задержала на ней внимание: именно в ней Такеру был на первой игре. Именно в ней я впервые заметила его, отметив странность такого вида, - Помнишь нашу первую игру? – Как такое забыть! – он откинулся на диван в ностальгической усмешке, чуть вскидывая руки, - Мы были на волоске от смерти в тривиальной пятёрке треф. Ты спасла мне жизнь тогда. – А ты мне, - я кивнула, немного улыбаясь, и наконец прикуривая сигарету, что до этого лишь вертела в своих руках. Затянувшись и выпустив дым, я вернулась к воспоминаниям о первой нашей встрече, а после и игре. Она проходила на заброшенном мебельном складе, что было достаточно интересным выбором локации. Я, и ещё с пятёрку человек, играли в подобие пряток: прятались от водящего. А параллельно с тем, чтобы не попасться на глаза убийце в костюме Ака Манто, мы должны были бесшумно передвигаться по помещению в поисках цифр, что подошли бы нам для сбора кода, которым открывался замок на двери чёрного хода, - Помню, как мы шли с тобой и Ран, и ты наступил на эту скрипучую половицу. Как же мы все распереживались! Но твой истошный мат после того, как мы осознали, в какой мы ситуации, я не забуду никогда. Это было забавно, несмотря даже на пугающие обстоятельства. – Да, и после этого ты продолжала нервно смеяться, как одержимая, - он пытался сыграть недовольство, но его всецело выдавал приподнятый уголок губ, напоминающий о том, что несмотря на всю пугающую атмосферу игры, мы с ним как-то находили повод для неуместного смеха, - Как же он завертелся, когда я его плащ стянул! Зато тебя из виду упустил. – В какой-то степени это было даже весело, особенно для первой игры, - я пожала плечами, в перерывах между высказываниями делая затяжки, - Я недавно на могилу Ран ходила. – Снова? – явно слышное беспокойство в голове Шляпника невозможно было скрыть. К сожалению, он лучше всех знал о моём помешательстве на памяти людей и на идее бесконечной важности человеческой жизни, - Ты опять поминаешь умерших, да? На это мне пришлось лишь кивнуть. Какие бы отношения с Такеру у меня не были, но они с Агуни были моими первыми прошедшими со мной долгий путь товарищами здесь. Как бы я не осуждала его идеи, тот всё равно пытался меня поддержать, подобно отцу, которого у меня никогда не было. Во время наших первых совместных игр тот оставался со мной у захоронений, которые я устраивала. Молча сидел рядом, пока мои глаза мокли от болезненного осознания жестокости Пограничья. Шляпник видел меня в худшем и слабейшем воплощении. Но ни разу этим не воспользовался. Кажется, тот на самом деле видел во мне подругу: того человека, который случайно и необдуманно доверился ему, показав часть своей истинной личности. Мы никогда не говорили о наших отношениях, но они были в самом странном своём воплощении дружескими. – Почему ты предпочёл провести время перед игрой… так? Казалось, ты снова начнёшь отрываться, как в последний раз, - немного нахмурившись, спросила я. – Осточертело. Даже самым ярким тусовщикам Пляжа иногда нужен отдых, - тот улыбнулся, и упустить горечь в этой улыбке я просто не могла. Мне даже стало как-то обидно за всю сложившуюся ситуацию, - Ещё успею. Я нахмурилась, докуривая сигарету, от которой по сути остался лишь один фильтр. Сделав пару тяжелых вздохов, я кинула окурок в один из опустошенных стаканов, на дне которого лишь покоилась долька лимона, – Успеешь. Куда же Пляж без тебя и твоих пьяных идей? – с неким укором спросила я, разведя руками. – Воровать жирафов из зоопарка было не такой плохой мыслью, - попытался оправдаться тот, но что я лишь тихо захихикала. Да, в самом начале нашего пути мы часто выпивали вместе, были подобно двум ярким звёздам этого места. Такеру врывался в сомнительного рода авантюры, а я оставалась голосом разума, который отправлял его проспаться. Удивительно, но тот слушал меня: каждый раз покорно поддавался, позволяя мне провожать его к номеру. Не останавливал меня, когда я начинала свои тирады о том, как вредно ему пить и о том, как я, вообще-то, немного волнуюсь о нём и о том, чтобы он в какой-то канаве по пути не умер. Чем больше я думала об этом, тем сильнее становилось чувство, что прямо по моему сердцу водили железной струной, изрезая его и заставляя в затяжных муках медленно кровоточить. – Но непрактично, - кивнула я, а после издала натянутый смешок, закуривая сигарету из пачки, что явно принадлежала Такеру и валялась на столе, - Давно мы так не сидели. Немного скучаю по этому. – Повторим после моей игры, - я поджала губы. Мужчина же пытался скрыть отчаяние за пьяной ухмылкой, - Сделаешь исключение в своей трезвой жизни сегодня? Я вновь кивнула, а Такеру, обрадованный этим, на две четверти наполнил стакан, стоявший передо мной. Это был какой-то дорогой виски – я не особо разбиралась в сортах алкоголя. Пила я уже достаточно давно: после очередной встречи с тазиком на утро после очередного бурного вечера, я приняла стойкое решение больше не пить. Но сегодня было исключением – в какой-то степени даже приятным. Я сделала небольшой глоток из «олд-фэшна» и немного поморщилась. Алкоголь шёл резко – обжигал горло, царапая всё внутри и опустился в желудок жаркой волной. Странная, но знакомая горечь на языке заставила чуть прокашляться. – Постарайся не умереть на своей игре. Напьёмся сразу после твоего приезда, - подала несбыточную надежду я. Понимала, что это было неправильно. Мы оба знали, что он вряд ли вернётся, но продолжали поддерживать иллюзию того, что всё обязательно будет хорошо, - не знаю, как буду без тебя здесь. – Да куда я денусь, - мужчина глянул на меня неестественно серьёзно, с тоской, что покоилась в глазах. Он сказал эти слова в натянулой шутке, и я не могла ничего ответить. Лишь без устали с сожалением смотрела в его глаза, делая пару-тройку затяжек. Внезапно наш разговор прервал стук в дверь. Что-то про игру было различимо из коридора. Такеру пожал плечами и, полностью осушив стакан, направился в сторону выхода. Я пошла за ним, а тот, перед тем как открыть дверь и исчзнуть в компании каких-то боевиков, повернулся ко мне. Я напряглась, а внутри все сжалось. – Обещай позаботиться о Пляже в моё отсутствие, - и говорил он отнюдь не о паре часов игры. – Конечно, - я кивнула, вновь создавая ложную надежду. Мы оба явно поняли, что кивок был неуверенный, скорее успокаивающий. И успокоить должен был он нас двоих, но, похоже, с задачей своей не справился даже на половину.